Но не только исторические произведения содержало багдадский дом мудрости. Там были и индийские трактаты по астрономии, и евклидовы Начала, и, конечно, Аристотель. Правители и учёные Багдада решили, что в настоящем пригодится самое разное знание из прошлого. Растущее присутствие греческих текстов было неудивительно в свете исторического прошлого региона, когда-то павшего к ногам Александра Македонского. Вместо искоренения, арабы сохранили, перевели и интегрировали в своё мировоззрение наследие прошлого. В это же время соседняя Византийская империя, наоборот, замкнулась в себе и потеряла интерес в сохранении всего пласта греческой мысли. В 529 году император Юстиниан запретил язычникам преподавать, что привело к тому, что переписывать тексты стали только лишь христиане по своему усмотрению. Пострадала не только философия. Многие ремёсла, включая бронзовое литьё и сооружение каменных колонн, оказались забыты.

Учёные в аббасидской библиотеке

Несмотря на все преимущества, приток древних текстов породил и реакцию: если вчитаться в того же Аристотеля, то можно прийти к выводу, что его тексты противоречат Исламу. Но сторонники переводческого проекта были убеждены, что импорт греческих знаний сделает Ислам только сильнее в его полемике с другими религиями. Нужны были острые интеллектуальные инструменты. Так и вышло: заимствование продуктов чужих культур стало источником силы. Арабы стали истинными наследниками древних греков.

Но они ограничились консервацией древних знаний. Они стали на этой основе создавать новое. Одним из ярчайших представителей арабской научной традиции был Ибн Сина. Он был чрезвычайно талантливый человек: уже в десять лет знал наизусть Коран, а в юности писал философские обзоры. Авиценна стал великим синтезатором знаний. Он основал новую форму мысли, взяв лучшее от Аристотеля, расширив и внедрив его в другие источники. Знание он распределял на четыре категории: логика, математика, физика и метафизика. Жаль, что многие современные университеты не придерживаются столь стройного универсального подхода.

Ибн Сина справедливо считал, что все люди способны рационально мыслить, имеют, по словам Аристотеля, «рациональную душу». Нужно только было согласовать это как-то с Исламом. Аристотель писал, что всё имеет свою причину. Может быть, Всевышний – конечная причина всего на свете? Поэтому Вселенная познаваема, например, через логику. Но конечная причина – нет.

Произведения Авиценны носят обобщающий характер. Они сформировали развитие философии на столетия вперёд. Даже сегодня большая часть мыслительной работы производится не созданием новых работ, а комментированием канона, который непрестанно изменяется.

Великолепный Багдад Средневековья не выдержал испытания временем. Его оригинальная архитектура постепенно ушла в тень и пропала без следа, дав место новостройкам. Дом мудрости дал мощный импульс на сохранение и приумножение знания, который разошёлся по всей империи. Ибн Сина постоянно странствовал, и всё же смог сделать свой неоценимый вклад в науку. Проект переводов повлиял на соседей. Делийский султан, отец Фируз-шаха Туглака, заказал личную копию важнейшего труда Авиценны – «Книги исцеления». А в далёкой Испании с результатами проекта стала знакомиться Западная Европа. Это было началом культурного заимствования, которому дали потом неправильное название – Возрождение.

Эфиопская царица приветствует похитителей Ковчега

Этот древний храм в Аксуме известен на весь мир. Ещё бы: ведь в нем хранится Ковчег Завета со скрижалями Моисея. Так, во всяком случае, утверждают его служители. Правда, никому его не показывают. Следы Ковчега потерялись после разрушения Иерусалимского храма Навуходоносором в далёком 586 году до нашей эры. Когда Веспасиан снова разрушил храм в 70 году, Ковчега среди его трофеев не оказалось. Возможное решение загадки Ковчега предоставила древняя эфиопская рукопись Кебра Негаст. В ней повествуется, что он был украден ещё в царствование царя Соломона.

Царица Савская и её визит в Иерусалим упомянуты в Библии. Она задавала Соломону мудрёные загадки и обменивалась с царём подарками. Всё. Кебра Негаст повествует другую историю, согласно которой монархи переспали, после чего царица родила ребёнка, вернувшись на родину. По достижении совершеннолетия принц Менелик поехал в гости к отцу, который признал его и объявил первенцем. Царить в Иерусалиме он не стал, а решил вернуться в Эфиопию, выкрав при этом Ковчег из Храма. Так Эфиопия смогла вывести своё библейское происхождение, а также сместить центр религиозного притяжения из Иерусалима в Аксум. Легенда из Кебры Негаст – блестящий пример стратегического заимствования, замаскированного под воровство. Примечательно, что украденный Ковчег – основа не иудаистской, но православной эфиопской общины.

Это, в общем, не удивляет: христиане не сразу выделились в отдельную конфессию, а пребывали в иудейской общине вплоть до появления апостола Павла. И то, разрыв оказался не окончательным. Христиане даже взяли еврейские религиозные тексты, присовокупив их к Новому Завету в виде Ветхого. Кебра Негаст включила в себя эпизоды из обоих Заветов, глядя на Ветхий через призму Нового. Несмотря на декларативное соединение с иудейской династией, сам иудаизм отвергается. Это похоже на действия многих заемщиков, которые пытаются таким образом доказать свою независимость: несмотря на общее происхождение, делается попытка завладеть священным наследием прошлого.

Положение Эфиопии в пределах нагорья стало ключевым в процессе исламской экспансии, проходившей с моря и по Нилу. Кстати, сам Ислам с его использованием древнего Писания тоже можно рассматривать как проект избирательной передачи. Коран тоже повествует о царице Савской. Эфиопским христианам удалось существовать параллельно с мусульманами, отойдя от морских берегов дальше в горы. Их мировоззрение неизбежно включило в себя элементы психологии осаждённой крепости. Так и Кебра Негаст, впитав многое из иудаизма, держит дистанцию по отношению к Исламу. В шестнадцатом веке император Давид II был побеждён соседним султаном, сбежал в горы и умер там. Аксум был завоёван, церковь Марии Сионской – разрушена. Эфиопскому царскому двору помогли португальцы, добравшиеся к тому времени до Африканского Рога кружным путём. Эфиопско-португальский альянс победил султана, хоть и ценой жизни предводителя португальцев Христофора да Гамы – сына знаменитого мореплавателя. Это помогло эфиопам сохранить свою веру.

В девятнадцатом веке возникла новая угроза – Британская империя с её наказательной миссией, предпринятой в ответ на заточение нескольких миссионеров. Побеждённый эфиопский император покончил жизнь самоубийством, а англичане прочесали захваченную столицу на предмет культурных ценностей, как обычно они делали, и установили нового императора. Среди украденных ценностей было и две копии Кебры Негаст. Императору этому пришлось смиренно просить захватчиков вернуть древние рукописи, которые представляли основу его власти. И, надо признать редкий случай, колонизаторы вернули их. Вся история пренебрежения этой книгой является элементом более широкого отрицания африканской культурной истории, которое началось в античные времена и продолжается по сей день.

Редкая история обходится без исключений. Рабы Ямайки, получившие свободу в 1838 году, обратили свой духовный взор не только в сторону просвещённой Европы. Кто-то стал искать источник идентичности в Африке. Одним из них был Маркус Гарви, который нашёл в истории Эфиопии традицию, помещавшую Африку в средоточие мировых культурных трендов.

В двадцатом веке на эфиопский престол под титулом Рас Тафари вошёл император Хайле Селассие. Для Гарви и его сподвижников он был представителем древней культуры с античными корнями, который в один прекрасный день спасёт всех чернокожих от гнёта и эксплуатации. Вдохновение эфиопской историей привело к созданию движения растафарианства.

Принц Рас Тафари в 1930 году

Пусть, как и эфиопское христианство, оно видится некоторыми как дикая смесь различных практик, на самом деле оно служит замечательным примером культурного слияния. Растафарианцы смогли разглядеть необычное в этой далёкой стране, и в результате не вернулись в Африку, но создали нечто совершенно оригинальное и своеобразное, начиная с причёсок и заканчивая музыкой регги.

Три возрождения Европы

Как известно, Рим пал в 476 году. Последующие столетия принято называть веками упадка, хотя тогдашним европейцам могло так и не казаться. Слишком медленно шли изменения. Наверное, самым верным знаком упадка являются попытки возрождения, возврата к древним славным временам. Первой из них стала империя Карла Великого. Император, помимо завоеваний, занимался и восстановлением культурных традиций. Он хотел возродить литературу, и для этого сам решил научиться писать. К сожалению, ему это не удалось в силу возраста, но в других делах ему сопутствовала удача. Была создана новая культура письма с новым легко читаемым шрифтом, который, правда, скоро забыли. Но потом снова вспомнили. Теперь мы все пользуемся наследием Карла.

Каролингский минускул

Конечно, одним шрифтом Карл не ограничился. Он собрал обширную библиотеку, выстроил храм и запустил широкую программу политических и социальных реформ, получивших название Каролингское Возрождение. Одним из его детищ стала программа основания монастырей. Именно монастыри с их скрипториями и библиотеками стали местом хранения и передачи знаний из поколения в поколение. Святой Бенедикт ещё в шестом веке положил в основу монастырской жизни молитву, труд, помощь и образование. Древние книги не только переписывались, но и снабжались комментариями, а также украшались. Не всё древнее знание было переписано и сохранено таким образом: слишком много труда потребовало бы переписывание всех этих язычников. Но многое всё же сохранилось. От Платона остался всего один диалог, а Аристотелю и другим повезло больше. В конце концов, бенедиктинский монастырь был организован для продвижения христианской веры, а не для сохранения разнообразных сведений из древности.

Это ясно видно на примере судьбы Хильдегарды Бингенской – немецкой монахини, которая не только смогла основать новый монастырь, но и оставить литературное наследие в виде духовных стихов, песнопений, трудов по медицине и естествознанию и, конечно, мистических видений. Кульминацией их стали сценарии Конца Света, навеянные книгой Апокалипсиса. Трудно было добиться разрешения на написание этого всего, но Хильдегарде удалось.

Как было сказано выше, европейские монахи немного внимания уделяли древнему знанию. Этому суждено было измениться в результате контактов с Востоком ещё при жизни Хильдегарды. Первым контактом стали библиотеки Иберского полуострова, где учёные со всей Европы собирали информацию и обзаводились рукописями. Вторым – Крестовые походы. Рыцари, возвратившиеся домой, рассказывали о новой науке арабов и обзорах-суммах, написанных восточными учёными. Результатом этого стал нарастающий поток текстов из Византии, Багдада, Каира и Андалузии. На этом материале выросли первые университеты Болоньи, Саламанки, Парижа и Оксфорда.

Можно сказать, что итальянское Возрождение было не столько возрождением, сколько повторным использованием полузабытого знания. Совершенным представителем той эры был правитель Урбино Федерико да Монтефельтро, который собрал при своём дворе множество художников и учёных. В своих дворцах он оборудовал великолепные инкрустированные комнаты, которые он называл «студиоло». Интарсии с их стен использовали недавно изобретённую технику перспективы.

Студиоло Монтельфетро

Герцог страстно собирал книги, в то же время не признавая только что изобретённого книгопечатания. Вообще-то, Гутенберг не изобрёл книжный пресс с нуля. Он приспособил древнюю китайскую технику для промышленного производства. И хотя Монтельфетро смотрел на печатные книги свысока, он всё же приобретал их для своей великолепной библиотеки. Он также продвигал новую науку о словах: филологию. Сила её была продемонстрирована довольно быстро, когда обнаружилась поддельность Дара Константина, которым папы обосновывали свою власть. Лоренцо Валла подверг рукопись тщательному анализу, в результате чего выяснилось, что текст был написан несколькими столетиями спустя после смерти императора Константина.

Несмотря на недооценку филологии и книгопечатания, Федерико был в курсе, что началась новая эра. Свою студиоло в Урбино он украсил рядом портретов выдающихся личностей, среди которых были Платон, Аристотель, Цицерон, Святой Августин и Петрарка. Последнего сегодня почитают, прежде всего, за поэзию. Но на самом деле он разыскивал и копировал древние литературные источники, в том числе неизвестные письма Цицерона.

Библиотека Карла Великого, бенедиктинский скрипторий и студиоло Монтельфетро стали тремя разными способами сохранения, воспроизводства и приумножения знания. Каждый – со своими целями и стратегией. Они говорят нам, что европейцы, при их различиях в пространстве и времени, чувствовали утрату древнего знания и стремились к его восстановлению.

А рэгги – это не просто музыкальный жанр, это пришедшая с Ямайки и распространившаяся по всему миру культура, образ жизни и религия раста. Скорее всего, эта культура так и осталось бы локальным феноменом, если бы не Марли. Что же сделало его таким особенным?

Музыка для скинхедов

Марли был великим популяризатором рэгги, но не его изобретателем. Этот стиль появился на Ямайке в конце 1960-х, став более размеренной по темпу и более изощренной в плане ритма версией стилей ска и рокстэди. В 1968 году группа Toots and the Maytals выпустила сингл Do The Reggae – его принято считать первой записью в этом жанре.

Рэгги, как ранее ска, довольно быстро дошел до Америки и Европы, благодаря ямайской диаспоре. В том же 1968 году The Beatles записали песню Ob-La-Di, Ob-La-Da, в которой пытались воспроизвести ямайские ритмы. В Ob-La-Di, Ob-La-Da упоминается Дезмонд – ямайский певец Дезмонд Деккер, гастролировавший в то время по Великобритании. На его месте в песне мог бы быть и Боб Марли, но его британские гастроли начались немного позже.

В стране, которая еще недавно владела Ямайкой как своей колонией, ска, рокстэди и рэгги прижились очень хорошо, хотя и довольно необычным образом: эту музыку полюбили английские скинхеды. Сегодня слово «скинхед» прочно ассоциируется с расизмом, но в ту пору представители этой субкультуры не были ультраправыми. Более того, в 1960-х среди британских скинхедов было полно чернокожих, да и музыку они слушали преимущественно «черную».

Примером для подражания у английских скинхедов были ямайские рудбои (rude boys), представители довольно криминализированный субкультуры, чьи представители так же слушали ска и рэгги. Юный Роберт Марли вращался среди руд-боев. Одним из первых названий его группы было The Wailing Rude Boys – «Завывающие рудбои».

«Растаман свое возьмет»

Вне Ямайки ска и рэгги оставались музыкой субкультур, пока знаменитому гитаристу и певцу Эрику Клэптону не пришло в голову записать свою версию песни I Shot The Sheriff. Он услышал ее на подаренной ему пластинке Burnin' (1973) Боба Марли и группы The Wailers. В исполнении Клэптона композиция стала хитом, заняв первые места в американских чартах 1974 года. И тогда все захотели узнать, кто же написал эту прекрасную песню, сочетавшую в себе меланхолию, трагизм и витальную силу.

У себя на родине Марли к тому времени уже был одним самых почитаемых артистов, целенаправленно шедшим к цели более 10 лет. Он родился в бедной деревне, пел с детства, а познакомившись в школе с Невиллом Ливингстоном (позже известным как Банни Уэйлер), стал музицировать с приятелем на самодельных музыкальных инструментах.

Мать Роберта Неста Марли была черной, а отец – белым. Светлая кожа была настоящим проклятьем для маленького Боба. Будущего героя Ямайки дразнила даже родная прабабушка, называя “немецким мальчиком”, а ровесники не хотели с ним водиться. В Тренчтауне (беднейшие районы столицы Ямайки – Кингстона), куда семья Марли переехала в конце 1950-х, легче ему не стало. Но зато там он встретил Мортимера Планно, гуру растафарианства, который стал духовным наставником будущего артиста. Марли принял веру расты (как сокращенно называют растафарианство) и стал отращивать косы-дреды, один из непременных ее атрибутов. Черные раста приняли его, но тут возникла новая проблема – в то время на Ямайке к раста относились подозрительно и враждебно. Это сейчас растафарианство стало фирменной религией острова, а тогда быть растаманом значило быть аутсайдером. Но Марли привык быть изгоем, а в раста он нашел смысл жизни и поддержку верующих.

Раста – синкретическая религия, сочетающая в себе элементы христианства, иудаизма и движения за возвращение всех негров в Африку (черный сионизм). С точки зрения раста, Западный мир – это описанный в Библии Вавилон, куда в рабство угнали иудеев, только подлинные иудеи – это вовсе не евреи, а чернокожие африканцы. Им предстоит Исход в Землю Обетованную, под которой подразумевается Эфиопия. Все библейские события происходили, согласно этому учению, в Африке, и все библейские герои были черными. Растаманы называют Бога именем Джа (производное от ветхозаветного имени Яхве). Самое причудливое в раста для постороннего наблюдателя – обожествление эфиопского императора Хайле Селассие, почитаемого, как воплощение Христа. Отсюда и название религии: до коронации император именовался рас Тафари (принцем Тафари). Раста курят много марихуаны, считающейся у них священным, приближающим человека к Богу растением. Сегодня никого не удивишь даже белыми растаманами, но в 1960-х их воспринимали как полубезумную секту травокуров.

Музыка нас развязала

Марли очень хотелось вырваться из гетто, и музыка казалось единственной возможностью сделать это. Боб работал в бригаде сварщиков вместе с Дезмондом Деккером – тем самым, о котором будут петь The Beatles. Узнав однажды, что Деккер записал пластинку, Марли тут же отправился в студию, чтобы сделать то же самое. Его первой записанной песней стала Judge Not (1962), весьма мудрый для 16-летнего подростка призыв к неосуждению.

Вскоре Боб и Невилл встретили молодого человека по имени Уинстон Макинтош (впоследствии Питер Тош), и эта троица стала ядром группы The Wailers. Хотя Марли можно было назвать лидером коллектива (он сочинял большую часть песен и исполнял главные вокальные партии), Тош и Банни Уэйлер не считали себя музыкантами второго плана. Они были очень своенравными людьми, на фоне которых Боб выглядел застенчивым интровертом. Первое время, пока Марли не освоил гитару, Тош был единственным человеком в группе, умевшим играть на музыкальных инструментах. Товарищи Марли славились своей неуступчивостью, которая впоследствии сыграла с ними злую шутку.

В 1963-м The Wailers выпустили первый сингл под названием Simmer Down, записанный при помощи продюсера Клемента Додда (он же Сэр Коксонн) и звезд ска The Skatalites. Сингл стал большим хитом в Кингстоне. В этой песне Марли обращался к рудбоям и другим молодежным группировкам ямайской столицы с просьбой «остыть», то есть прекратить драки и убийства на улицах, которые случались почти ежедневно. С юности Марли отказывался писать пустые, развлекательные песни. Его песни всегда были посланием к слушателю, а не фоновой музыкой.

The Wailers стали популярной группой, и их первый альбом The Wailing Wailers (1965) прекрасно продавался. При этом Марли и коллеги еле сводили концы с концами, что в целом было нормой для ямайских музыкантов того времени. Деньги от продажи пластинок забирал продюсер, а артистам перепадали лишь крохи с его стола. Когда кто-то возмущался таким положением дел, продюсер доставал пистолет или вызывал головорезов.

Марли попробовал подправить финансовое положение, отправившись в США на заработки. В 1966-м, на следующий день после женитьбы на Рите Андерсон, он отбыл в штат Денвер, куда ранее переехала его мать. Музыкант работал уборщиком в отеле, шофером на заводе «Крайслер». Но долго такой жизни Боб не выдержал и, решив, что свобода важнее денег, вернулся на Ямайку.

Лондон зовет

Марли говорил, что всегда чувствовал себя изгоем, одиноким человеком, но при этом ему удивительно везло с нужными людьми: друзьями, учителями, помощниками. Повезло и с женой, которая всегда поддерживала его, несмотря на открыто исповедуемую им полигамию (у Боба только по официальным данным было 11 детей от семи женщин). А наставники и помощники встречались на его пути регулярно. Одним из них в конце 1960-х стал Ли «Скрэтч» Перри, гениальный и сумасбродный ямайский продюсер-новатор. Хотя их совместная работа не продлилась долго, Боб многому научился у Перри. Тот считал, что ска – бездуховная, танцевальная музыка, а играть нужно духовную, то есть рэгги. И это совпадало с умонастроением Марли.

Боб узрел в новом стиле большие возможности. Его целью было завоевать американский и европейский рынок, и Марли был готов экспериментировать, чтобы создать что-то интересное и коммерчески привлекательное. Он работал с рэгги-продюсером Лесли Конгом, с композитором Джимми Норманом. Во многом ему помогала Рита, ставшая соавтором Боба и певицей на многих его записях.

Чтобы эффективнее заниматься собственным продвижением, Марли в начале 1970-х переселился в Лондон. Здесь он и его друзья по The Wailers разыскали Криса Блэкуэлла, главу компании Island Records. Они хотели обсудить с ним отчисления за ранние записи, права на которые перекупил Блэкуэлл, но встреча закончилась тем, что бизнесмен предложил им выпустить альбом на его лейбле. Он только что завершил сотрудничество с Джимии Клиффом, известным в то время рэгги-певцом, и искал кандидата на роль новой знаменитости.

Когда Блэкуэлл увидел входящего в его кабинет Марли, то понял, что у него есть возможность затеять дело гораздо большего масштаба, чем продвижение очередного артиста в нишевой категории «ямайская музыка». В Марли он увидел настоящую рок-звезду. «Я ведь занимался преимущественно рок-музыкой, важным аспектом которой всегда было бунтарство, образ бунтаря, – рассказывал позже Блэкуэлл. – И я понимал, что для продвижения ямайцев мне нужно что-то подобное. Но я не встречал никого, кто мог бы воплотить в себе этот мятежный образ, пока не увидел Марли. Он появился, и я понял, что нашел то, что искал».

Блэкуэлл предоставил The Wailers такие условия для записи, каких еще не было у ямайских артистов: дорогая студия, возможность тонкой и неторопливой работы со звуком. Так появились два альбома группы 1973 года: Catch A Fire и Burnin'. Все бы хорошо, но некоторые друзья Марли считали Блэкуэлла корыстным белым эксплуататором. Сам Боб, скорее всего, понимал, что именно Блэкуэллу он обязан своим успехом. Блэкуэлл был не просто одним из помощников, встреченных Марли, он стал ключевой фигурой в этой истории.

Друзья ссорятся

Это выглядит странным, но при первых признаках серьезного успеха в 1974 году Банни Уэйлер и Питер Тош, покидают группу. Им очень не нравилось то, что делал Блэкуэлл. Они считали, что к ним не прислушиваются, недоплачивают и заставляют выступать в злачных, неприемлемых для растамана местах. Гордых ямайцев возмущало и то, что Island Records хочет подавать The Wailers, как черный рок. Боб был более гибким: он слушался Блэкуэлла, видя, что его методы работают.

Марли собрал новый состав The Wailers, которому и суждено было вкусить настоящий успех. Рита Марли стала частью вокального трио I Trees, подпевавшего The Wailers. Рэгги в версии Марли довольно сильно отличался от всего, что прежде приходило с Ямайки: это была изящная рафинированная музыка, при этом сохраняющая «первобытный» драйв. Именно поэтому Марли стали слушать даже те, кто прежде чурался всего ямайского.

В 1975 году группа выпустила концертную версию песни No Woman No Cry, и она стала мировым хитом. Официально ее автор – Винсент Форд, владелец закусочной в Тренчтауне. Но есть версия, что песню сочинил сам Марли, а переписав ее на Форда, он таким образом отблагодарил и материально поддержал товарища, много помогавшего ему в юности.

К этому времени талант Марли полностью раскрылся. Его природная пассионарность, ранее сдерживаемая застенчивостью, теперь вырывалась наружу, как только он выходил на сцену. Блэкуэлл не прогадал: Марли держался как идеальная рок-звезда, даже как вдохновенный пророк. Маленький щуплый человек во время концерта выглядел львом.

Как и положено пророку, он пел и говорил только о важных вещах: справедливости, равенстве, войне, мире, любви, вере в Бога. Он касался тем, которых другие рок-звезды того времени избегали. Политика, расизм, духовные прозрения и тому подобное были уделом групп из андеграунда. Только единицы вроде Боба Дилана работали с ними. Политизрованность белых рокеров вроде The Clash или U2 во многом обязана песням и выступлениям Марли. Вообще для пафосной позы миротворца и общественного авторитета надо обладать известной решимостью, и она у Марли была.

Человек-мишень

В 1976-м альбом Rastaman Vibration стал бестселлером в США. Для Ямайки Марли уже был национальным героем, влиятельной фигурой, и именно с этим его статусом связывают покушение на певца, случившееся 3 декабря 1976. Неизвестные атаковали дом Боба, в результате чего он получил относительно легкие ранения в грудь и руку. Менеджер Дон Тейлор получил пять пуль и еле выжил. Рите бандиты попали в голову, но ранение было не смертельным.

Покушение произошло за два дня до запланированного концерта примирения Smile Jamaica, организованного премьером страны Майклом Менли. Примирить планировались сторонников враждующих политических сил: левой Народной национальной партии и правой Лейборстской партии Ямайки. Боб не учел одной детали: вскоре после концерта должны были состояться выборы премьера, поэтому участие в нем Марли легко могло быть принято за поддержку Мэнли, лидера левых. На самом деле Боб дружил с представителями обеих сторон, что было не менее рискованно, чем поддерживать одну из них. Самым разумным было вообще отстраниться от бушевавших на острове страстей, но Марли считал, что не может себе этого позволить. В результате кто-то решил вывести его из игры насильственным способом, весьма характерным для солнечной Ямайки, особенно тех времен.

После покушения Марли мог бы отказаться от выступления, сославшись на травмы и вероятность повторного покушения, но он показал себя смелым человеком и отыграл концерт. Образ бунтаря и героя был подкреплен реальным поступком. Не меньше мужества проявила и Рита, выйдя в тот вечер на сцену с пулей в голове.

Марли уехал на два года в Лондон, но в 1978-м к нему пришли ходоки с Ямайки с просьбой вернуться, чтобы, ни много ни мало, спасти страну. Политический конфликт на острове перешел в стадию кровавой бойни. Многие ямайцы полагали, что положить этому конец, помирив противников, может только Марли. Музыканта встречали как посланника небес. Он сыграл еще один концерт примирения, сподвигнув двух главных конкурентов – Менли и лидера лейбористов Эдварда Сиагу – пожать друг другу руки на сцене.

Марли находился на пике популярности, но одно обстоятельство не давало ему покоя: в Америке и Европе его аудитория почти на 100% была белой. Боб снова чувствовал себя отверженным темнокожими соседями, как в детстве. Чтобы достучаться до соплеменников, он, звезда мирового масштаба, был готов выступать на разогреве у черной фанк-группы The Commodores. Успешные гастроли в Габоне и Зимбабве немного успокоили певца, он почувствовал приятие со стороны африканцев.

Деньги и жизнь

Еще в 1977 году у Марли обнаружили злокачественное образование на большом пальце ноги, разновидность меланомы. Его нашли, когда певец пожаловался на болезненные ощущения после игры в футбол. Вопреки распространенным теориям, рак спровоцировала не футбольная травма и не агенты ЦРУ, решившие устранить влиятельного смутьяна. Травма лишь привлекла внимание к проблеме.

От ампутации пальца Марли отказался. Согласно учению раста, тело человека – храм, и разрушать его по своей воле нельзя. С пальца только удалили часть кожного покрова и ноготь, что не помешало развитию болезни. Но Марли посчитал проблему решенной и от дальнейших обследований отказался.

Его было не остановить, как не остановили его гангстерские пули в 1976-м, перспектива покушения в 1978-м или слезоточивый газ на концерте в Зимбабве в 1980-м, куда он и The Wailers прилетели поддержать нового премьер-министра Роберта Мугабе. Кто-то распылил газ перед сценой, зрители попадали на землю, музыканты разбежались, и только Марли продолжал петь, не замечая происходящего.

В сентябре 1980-го болезнь настигла его. Марли потерял сознание во время пробежки в нью-йоркском Централ-парке. Врачи обнаружили, что рак распространился по всему телу. Два дня спустя он дал последний концерт. Певец лег в немецкую клинику холистической медицины. После восьми месяцев безуспешного лечения Марли отправился умирать на родину. Но до Ямайки он не долетел, скончавшись 11 мая в больнице Майами в возрасте 36 лет. Сопровождавший отца сын Зигги услышал его последние слова: «Жизнь не купишь за деньги».

21 мая певца торжественно похоронили на Ямайке в часовне недалеко от места, где он появился на свет. Незадолго до смерти, в ноябре 1980-го, Боб Марли крестился в Эфиопской православной церкви, получив новое имя Берхейн Селассие. Довольно неожиданный эпизод в биографии человека, который ассоциируется у всего мира с растафарианством.

Триумф после смерти

За недолгую жизнь Марли успел сделать очень много, и его «корпус произведений» теперь воспринимается как канон рэгги-музыки. Как это часто бывает, после смерти интерес к певцу вырос. Обычно такой подъем длится недолгое время, но в случае с Марли, наоборот, популярность росла с каждым годом.

Во многом это происходило благодаря сборнику лучших песен Legend (1984), который до сих пор остается главным бестселлером рэгги. За ним стоит целая история. Продюсер Дэйв Робинсон, которого Island Records наняла, чтобы составить сборник, подошел к этому заданию как к делу всей жизни. Изучив прижизненные продажи альбомов Марли, продюсер был поражен: они совсем не соответствовали масштабу известности певца. Самая успешная пластинка Exodus разошлась тиражом 600 тысяч копий. Робинсон хотел, чтобы сборник Legend преодолел рубеж в один миллион. В результате за 35 лет было продано около 30 миллионов копий этой пластинки, и она регулярно переиздается.

Робинсон сделал настоящий ребрендинг Боба Марли. Он заметил, что ямайского певца подавали в довольно агрессивном, воинственном виде: бунтарь, травокур, политический активист. По мнению продюсера, такой имидж отталкивал множество потенциальных слушателей. Он даже провел социологическое исследование, выясняя отношение британского среднего класса к музыке Марли. Выяснилось, что его песни нравятся многим, но вот буйный образ слегка напрягает. Более того, Робинсон заметил, что Марли могут слушать даже те, кто в целом не любит рэгги. И так родилась маркетинговая стратегия Legend: Марли подавался не как буян и правдоруб, а как добрый и сердечный человек, поэт, романтик, мыслитель, семьянин. Слово «рэгги» в промокампании было решено не использовать. Стратегия сработала, и пластинка Legend позволила песням Марли проникнуть даже в те дома, где раньше к ним относились с предубеждением.

Интересно, что и спустя 40 лет записи Марли не звучат как ретро. Эта музыка остается вне времени, возможно, потому что она не требует особой модификации, а в случае с Марли обрела практически идеальную форму.

В жизни Роберт Неста Марли был далеко не идеальным человеком, но его образ в культуре выглядит совершенным: для мятежных душ он борец против системы, для ищущих высших материй – гуру, для тех, кому нужно солнце, релакс и душевное тепло – свой человек, для музыкантов – источник вдохновения и пример для подражания. Его уважают и миллионеры, и бродяги. Его портрет можно увидеть и на сувенирах, и в подворотне любого гетто мира. Такое попадание в цель бывает в одном из миллиарда случаев, и у Боба Марли это получилось. Но не будем забывать и всех тех, кто помогал ему на его пути.

Автор текста: Александр Зайцев
Источник: https://profile.ru/culture/bob-marli-kak-izgoj-polukrovka-st...

Другие материалы:

• Микеланджело Антониони — как начать смотреть его фильмы

• Классика научной фантастики: Пол Андерсон — цикл «Патруль времени»

• Краткий гид по «Чудотворцам» — антологии с Рэдклиффом, Бушеми и очень черным юмором

• История постсоветской поп-музыки в песнях — Комбинация «Бухгалтер» (1991)

• История постсоветской поп-музыки в песнях — Кар-Мэн «Лондон, гудбай!» (1991)

• Почему Чебурашка — еврей, но при этом не сионист

• Немая и свободная — Эмансипация в раннем кино

• От второй звезды направо и прямо до утра — 9 главных экранизаций «Питера Пэна»

• Почему Станислав Лем не пользовался компьютером — о новой биографии польского фантаста

• В «Вавилоне 5» были ящероподобные инопланетяне и нелепая графика, но это важнейший сериал 1990-х — Почему мы ждем ребут

• Переводчики сказок — Кто научил говорить по-русски Карлсона, Винни-Пуха, Маленького принца, Питера Пэна и других любимых героев

• Секс, маргиналы и апокалипсис — 21 лучший британский сериал 21-го века

• Российская фантастика — изданная с 25 июня по 1 июля 2023 года

• Переводная фантастика — изданная с 25 июня по 1 июля 2023 года

• Классика научной фантастики — Питер Уоттс «Ложная слепота»

• Дорогие селениты. Как писатели прошлого изображали полеты на Луну — от Аристотеля до Эдгара По

• Классика кинофантастики — Звёздные войны: трилогия приквелов (1999-2005)

• Серийные убийцы и женщина с топором — 8 новых криминальных триллеров, основанных на реальных событиях

• Чернокнижник, отец Супермена и бесстрашный человек — каким мы запомним Джулиана Сэндса

• Писатель-однокнижник Фрэнк Герберт — что ещё, кроме «Дюны» он написал?

• Классика фантастики — Фрэнк Герберт. Цикл «Хроники Дюны»

• Вселенная Роберта И. Говарда. Часть 2 — Конан-киммериец, король Аквилонии

• Дивный прежний мир — почему нам стоит поговорить про «Странные дни» Кэтрин Бигелоу

• «Хайнлайн на нудистских тусах регистрировался под фамилией Монро» — переводчик культового фантаста