Что угодно
Кирилл с размаху плеснул кипятком из дымящейся кастрюли в лица спящим родителям. Дикие крики взвились, ударили по ушам. Кирилл выплеснул остатки кипятка, попадая на дёргающиеся руки, трясущиеся головы и отбросил кастрюлю. Мать тонко визжала. Она упала на пол и слепо хваталась за обваренное лицо, суча ногами. Отец ревел, разметавшись на кровати, выгибаясь, как выброшенная на берег рыба. От тел поднимался пар с тошнотворным мясным душком.
Кирилл улыбнулся.
Он неспешно вышел из комнаты, спустился на первый этаж добротного дачного дома. Крики слышны были и отсюда, пробиваясь через крепкий деревянный пол второго этажа. Для Кирилла они звучали прекрасной музыкой. Они означали, что всё закончилось. Кирилл вышел на крыльцо, вдохнул холодный вечерний воздух. Свет у соседей не горел – в середине марта они редко наведывались на дачный участок. Кириллу было, в общем-то, плевать, но, с другой стороны, это давало небольшую передышку. Наверняка прибежали бы на вопли, хотя и приглушённые стенами, но отчетливо разносящиеся по округе, устроили неизбежную суету со скорой, полицией и прочим дерьмом. Не дали бы насладиться моментом.
Подняв лицо к вечернему небу, Кирилл выдохнул и закрыл глаза.
***
Это преследовало Кирилла, сколько он себя помнил. Покрывало его невидимой, но ощутимой плёнкой отчужденности, неправильности. В детстве он с трудом сходился с другими детьми, был замкнутым и стеснительным. Позже, вступив в переходный возраст, научился более-менее притворяться, что с ним все о’кей, скрывать странности от окружающих. Ещё позже – нашел в интернете определение своего недуга, испытав колоссальное облегчение от осознания, что он не один, не уникален. Подумал, с горькой иронией, что многие пытаются всеми силами выделиться из толпы, буравя тоннели в ушах, обвешиваясь пирсингом, крася волосы в яркие цвета, а он отдал бы что угодно, чтобы стать обычным. Нормальным.
В интернете его симптомы обозначались скучной аббревиатурой ОКР – обсессивно-компульсивное расстройство. Кирилл не мог выйти из дома без ритуалов «дотронуться до каждого выключателя, трижды», «дотронуться до кранов холодной и горячей воды, трижды», «провернуть ключ входной двери, трижды», «подергать ручку, проверяя, трижды» – иногда трёх раз не хватало, и приходилось повторять однообразные действия по пять, семь, иногда девять раз. Число должно было быть строго нечётным.
В детстве он не мог наступать на трещины в асфальте, а если такое случалось, приходилось возвращаться назад и стучать ногой по проклятой трещине ещё два раза. Снять негативное воздействие, обезопасить.
Кирилл отдавал себе отчёт в том, что такое поведение – ненормально, что эти ритуалы, по сути, бессмысленны, но перебороть себя не мог. Стоило не сделать того, что казалось необходимым, и наваливалось предчувствие неотвратимой трагедии. Он не мог думать ни о чём другом, постоянно возвращаясь мысленно к теоретически открытой двери или горящей конфорке, с каждой минутой убеждаясь, что сегодня его обворуют, квартира сгорит, вода из открытого крана затопит соседей, и всё по его, Кирилла, дурости.
Помимо этого, Кирилла одолевали навязчивые мысли – всегда неприятные, агрессивные или постыдные. В общественных местах его внезапно посещало желание вытворить что-то из ряда вон: раздеться и пробежать голым по аудитории в институте, дёрнуть за волосы незнакомку в метро, плюнуть в лицо кассиру. Дома, пока он жил с родителями, ему хотелось посреди ужина схватить со стола нож и воткнуть в горло матери, плеснуть отцу в лицо горячим чаем. Это было иррационально и дико – Кирилл любил родителей, не ссорился с ними, поэтому такие мысли его пугали.
Со временем он привык. Когда проводишь с заболеванием всю сознательную жизнь, поневоле приспосабливаешься. Кто-то болен диабетом, кто-то астмой, а кто-то – ОКР. Тем более, и интернет, и литература твердили об одном: единственный выход – не обращать внимания на навязчивые мысли. Позволить им свободно плыть, как упавший в реку осенний лист. В конце концов, ОКРщики никогда не делают того, что лезет им в голову, а зацикленность на ритуалах и навязчивостях только усугубляет страдания.
Наверное, психотерапевт помог бы лучше, но на него требовались время и деньги, которых не было, а главное – не хватало доверия к мозгоправам. Кирилл однажды сходил к психотерапевту в районную поликлинику, с боем выбив направление у невролога, и в итоге услышал сухое перечисление прописных истин, которые знал сам, после чего махнул рукой на походы к врачам. Не обращать внимания получалось не всегда, но Кирилл худо-бедно справлялся. До того времени, пока в его жизни не появилась Оксана, а позже – Пыльный человек.
С Оксаной – симпатичной брюнеткой с задорной улыбкой и короткой стрижкой – Кирилл познакомился в сети.
Он второй год работал на удалёнке – ситуация с ковидом потихоньку начала выправляться, но небольшая фирма, где Кирилл зарабатывал на жизнь, до сих пор придерживалась режима работы из дома, и Кирилла это вполне устраивало. Отпала необходимость каждое утро, проклиная всё и вся, садиться в метро, где толпы народа, суета и шум только усугубляли его состояние. Родители же, уехав на дачу в период первого и самого жёсткого локдауна, так там и остались, прижились – благо, в доме были и газ, и приличная канализация. Как ни крути, у пандемии оказались свои плюсы.
Закончив с ежедневным объёмом работы, который Кирилл заранее рассчитывал со свойственной ему педантичностью, можно было расслабиться и бездумно посёрфить в интернете, либо зависнуть в соцсетях. Там, «Вконтакте», его и нашла Оксана – они оба были подписаны на группу популярного фотографа, снимающего пейзажи. Он восхитился в комментариях красотой осеннего леса, она решила написать симпатичному блондину в личку.
Сначала они общались изредка, только перепиской, позже – по видеозвонкам, и, наконец, стали встречаться и в реале. С Оксаной было легко – она смотрела на мир позитивно и философски, многочисленные заскоки Кирилла её не смущали (разумеется, про агрессивные навязчивые мысли он умолчал, вскользь описав общие проблемы). Оксана увлекалась фотографией и мистикой, постоянно общалась на форумах, населённых «истинными целителями и прорицателями», и практиковала эзотерические ритуалы. Это, в свою очередь, не смущало Кирилла – к тараканам в голове ему было не привыкать, и он мудро рассудил, что у каждого они свои. Не приносят вреда – и ладно.
Пыльный человек впервые привиделся Кириллу в конце зимы. Начало февраля было лютым, Кирилл долго не выходил из дома даже за продуктами, пользуясь службой доставки. Выбравшись наконец на свежий воздух, а после – до ближайшего торгового центра, он ощущал лёгкую тошноту и головокружение. Людей в ТЦ была тьма – глядя на них, в пандемию не верилось. На носу был День всех влюблённых, и вокруг бродило много парочек, иногда просто держащихся за руки, а иногда откровенно тискающихся, совершенно не стесняясь окружающих. Шумная компания молодёжи облюбовала заснеженную террасу. Люди в пуховиках и куртках сновали вокруг, и Кирилл размеренно считал про себя от одного до десяти и заново. Проверенная техника, чтобы отвлечься от подступающей тревоги.
Он пришел в ТЦ за подарком для Оксаны – это было важно, а при заказе в интернет-магазинах раз на раз не приходится: несмотря на положительные отзывы, подарок могли прислать бракованным. В ТЦ же недавно открылся магазин принадлежностей для гаданий и всяких эзотерических штук – Кирилл узнал это из рекламы в интернете. Осталось найти его в четырёхэтажном здании, и Кирилл, вздохнув, направился к стойке инфоцентра, где была схема ТЦ. На полпути что-то отвлекло Кирилла, мелькнув сбоку. Он сбился с мысленного счёта и обернулся.
Справа от него, ближе к лениво крутящимся входным дверям, застыло нечто. Кирилл не мог толком разглядеть, что именно – это напоминало мушки перед глазами, которые никогда не можешь рассмотреть, стоит сфокусироваться, и они просто утекают за пределы взгляда. Нечто двигалось иначе, но всё равно неуловимо: будто трепетал летний раскалённый воздух над автомобильной пробкой, или те же мушки собрались в сгусток, отдалённо напоминающий сгорбленный человеческий силуэт. Кирилл несколько раз моргнул, но видение никуда не делось. Окружающие явно ничего не замечали, но неосознанно обходили фигуру. Кирилл сделал пару шагов вперёд, пытаясь разглядеть странное явление, как в него со всего маху врезалась немолодая полная женщина, на ходу разговаривающая по мобильнику.
– Итить! Парень, ты куда прёшь?! Совсем ошалели! Нет, нет, это я не тебе. Баран какой-то прёт, ничё вокруг не видит, – не извинившись и не снижая скорости, толстуха протопала дальше, оттеснив стушевавшегося Кирилла с дороги.
Когда он обернулся, непонятный силуэт уже исчез, будто его и не было. Впрочем, если мыслить трезво, его быть и не могло. Кирилл никогда не сталкивался и даже не слышал, чтобы ОКР сопровождалось галлюцинациями, но… «Но – хрен его знает», – Кирилл нервно сглотнул.
Заторопился на поиски магазина – встряска пошла ему на пользу, он сконцентрировался на решении проблемы, и дискомфорт от посещения людного места на время отступил.
В разрекламированном магазине торговали неоправданно дорогим барахлом: Кирилл скептически повертел в руках колоду коллекционных Таро за три тысячи рублей (он видел идентичную на «Вайлдберриз» в два раза дешевле), плюнул и вышел из магазина. Присел на одну из лавочек, расставленных вдоль внутреннего ограждения – эзотерический бутик «Всё для духа» («Всё для лоха» – мысленно окрестил его Кирилл), расположился на третьем этаже ТЦ, и через мелкие отверстия металлической ограды можно было частично разглядеть второй и первый.
На соседнюю лавочку усадила малыша запыхавшаяся молодая мама. Она что-то оживлённо рассказывала подруге, стянув вязаную шапку и утирая пот со лба. В голову Кирилла внезапно пришла одна из мыслей-обманок: ему резко захотелось подхватить ребёнка и перекинуть через ограждение. Он почти воочию увидел испуг на лице мамочки, как она кричит и бросается к ограждению, с ужасом смотрит вниз, на распростертое на кафельном полу первого этажа изломанное тельце… Кирилл заёрзал и попытался отвлечься. Ему практически сразу это удалось – сзади раздался едва слышный шорох – и Кирилл обернулся на звук. По внешней стороне ограждения ползло что-то серое.
Силуэт, который Кирилл видел на входе в ТЦ, теперь выглядел отчётливее, хотя полностью реальным его назвать было сложно – иногда он дрожал и искажался, как изображение на экране старого телевизора. Странное нечто было похоже на древнего старика. Субтильное тело, горбатое и будто ссохшееся. Лысая голова на тонкой птичьей шее, обтянутая пергаментной кожей, покрытой россыпью отвратительных пигментных пятен. Лицо, смахивающее на печёное яблоко. Одето существо было в мятые серые брюки и рваный серый жилет на голое тело. Из рукавов жилета торчали тонкие, но жилистые, на удивление крепкие руки. Создание покрывала пыль. Пыльная одежда, пыльные шея и руки, пыль въелась в глубокие морщины на его лице, припорошила неопрятные кустики бровей, тонкие губы. Серые босые ступни не были человеческими – пальцы были такими же длинными, как и на руках. Существо ползло по ограждению, как ящерица, направляясь к соседней лавочке.
Кирилл ошарашенно заозирался. Люди вокруг были либо погружены в разговоры, либо ковырялись на ходу в смартфонах, те же, кто смотрел по сторонам, очевидно, не замечали ничего странного. Кирилл перевёл ошалелый взгляд обратно на существо: оно уже доползло до соседней лавочки и застыло на месте, приподняв и высунув голову так, что над краем ограждения сверкали глаза, странные, тёмно-серого цвета, с чёрными вкраплениями, без белков, но с вертикальными чёрными зрачками. Существо смотрело на ребёнка.
Тот, совсем малыш, не старше года, вертел головой по сторонам, с открытым ртом наблюдая за окружающими, а его мама стояла к ограждению спиной, оживленно жестикулируя и рассказывая хмурой подруге про «козла, который ребёнка заделал, а обеспечить не может».
Кирилл, застыв, смотрел на существо, а оно вдруг явственно ему подмигнуло, и, перегнувшись через заграждение, потянулось скрюченной рукой к капюшону на курточке ребёнка. Лавочки стояли не впритык, но довольно близко к ограждению, и Кирилл, похолодев, осознал, что существу («Пыльный человек» – мелькнула непрошенная ассоциация), ничего не стоит, ухватив ребёнка за капюшон, перетащить его через ограждение и сбросить вниз. Будто уловив его мысли, Пыльный, растянув серые губы в гнусной ухмылке, став похожим на обезумевшего бомжа, схватил мальчика за капюшон и резко дёрнул на себя.
Ребёнок закричал, заваливаясь назад, и в тот же момент заорал Кирилл, подскочив и с бешеными глазами кинувшись к соседней лавке. В последний момент ему удалось подхватить ребёнка на руки, а Пыльный просто исчез, растворился в воздухе. На Кирилла налетела мать, вырвала малыша из его рук и заголосила на весь этаж. Её подруга схватила Кирилла за рукав куртки и громко и яростно пообещала вызвать то ли охрану, то ли полицию, перемежая угрозы многочисленными «вы с ума сошли» и «что вы творите?!». Кирилл молча вырвал рукав и бросился к выходу из ТЦ.
Почти бегом он добрался до дома – благо тот был неподалеку. Кирилл лихорадочно запер дверь и рухнул в компьютерное кресло. Его трясло от пережитого, а ещё от всеохватывающего чувства беспомощности: он понятия не имел, что делать дальше. Если это глюки – всё очень плохо. Нужно срочно обращаться к врачу, который, скорее всего, пропишет сильные препараты с кучей побочек, а ещё – и это было куда хуже – поставит на учёт. Пятно, от которого непросто отмыться. Если же это не глюки – тогда вообще непонятно, что делать. Немного промаявшись, но чувствуя необходимость что-то предпринять прямо сейчас, Кирилл включил компьютер и пробежался по форумам, так или иначе связанным с обсессивно-компульсивным расстройством.
Нигде не встречалось ничего похожего – навязчивые мысли, обсессии, и навязчивые ритуалы, компульсии – да, про это информации было в достатке, как и про тревожность, панические атаки, невроз навязчивых состояний… Отчаявшись, Кирилл наспех зарегистрировался под первым пришедшим в голову ником и создал на форуме новую тему, описав произошедшее в красках – анонимность позволяла не стесняться и не сдерживаться. Пошёл на кухню заварить чай с ромашкой. Через полчаса начали появляться вялые комментарии, вроде «Автор, пеши исчо», «Тебе бы кино снимать» и «Чувак, это не ОКР, это шиза, тебе на другой форум!», Кирилл плюнул и свернул браузер.
Через две недели, которые он провел, не выходя из дома, Кирилл немного успокоился. Встречу с Оксаной, запланированную на День всех влюблённых, с сожалением пришлось отменить – Кирилл был не в состоянии никуда идти, и отговорился нездоровьем. Лёгкая температура, слабость – мало ли что, в доковидные времена на симптомы ОРВИ не обращали внимания, а теперь это стало адекватным предлогом, чтобы повременить со встречей. Скинул Оксане не крупную, но и не стыдную сумму на карточку – пусть сама выберет себе подарок. Она, вроде, не обиделась, хотя, наверное, чувствовала, что с ним что-то не так – тон переписки был взволнованным. Он решил пока что ничего ей не говорить – не хотелось выглядеть психом, да и мозг, надеясь на лучшее, отчаянно уверял, что произошедшее – просто плод разыгравшегося воображения.
В начале марта Кирилл, почувствовав себя достаточно спокойным, чтобы выбраться из дома, договорился с Оксаной приехать в гости. Она жила на той же ветке метро – к счастью, не придётся полтора часа болтаться в подземелье. Забежав по дороге в цветочный, Кирилл спустился в метро. Народу на станции, как назло, было много – видимо, поезд задерживался. Кирилл встал в конце платформы, рядом с тоннелем, из которого должен был появиться состав – там народу было поменьше, к тому же, Кириллу нужен был последний вагон. Посмотрел по сторонам – обратил внимание на парня, который, стоя на самом краю платформы, заглядывал в тоннель, будто надеялся, что от его нетерпеливого взгляда поезд приедет быстрее. В голове Кирилла зародилось желание подойти и толкнуть парня в спину.
Дальнейшее происходило быстро. Кирилл даже не успел сполна ощутить раздражение от очередной бредовой мысли, как мимо него, задев локтем, к краю платформы метнулся знакомый силуэт. Стены тоннеля уже озарялись фарами приближающегося поезда, и Пыльный, почти без усилия, походя, толкнул замершего на краю платформы парня.
Удар, визг тормозов, испуганные крики. Кирилл, бледный до синевы, присел на лавочку у стены. Рядом плюхнулась дама средних лет, в её глазах плескался ужас пополам с нездоровым возбуждением. Она что-то тараторила, и Кирилл не сразу понял, что она обращается к нему:
– Вот кошмар-то, Господи! Вы видели? На самом краю стоял! Самоубийца, что ли, а нам теперь тут сиди полчаса, пока рельсы отмоют. Не мог дома, что ли. И машинисту шок. Эгоист!
– Его же столкнули, – Кирилл не сразу узнал охрипший голос, кажется, ему не принадлежащий.
– Кто столкнул? Вы о чём? – женщина с подозрением покосилась на Кирилла, и даже немного отодвинулась. – Сам свалился, и не поймешь, специально или нет. Я прям за ним стояла, всё видела.
Кирилл замолчал. На него навалилось онемение, чувства притупились. Он почти лениво прикинул, как быть дальше: ехать на такси к Оксане или идти домой. Оставаться одному не хотелось, и он выбрал первый вариант.
Оксана уже всё знала – как почувствовав, пролистала ленту новостей, и Кирилла с порога накрыло её причитанием:
– На твоей станции ужас, что творится, ты на такси ехал? Парень на рельсы скинулся, представляешь, молодой совсем… – она осеклась, взглянув на изменившееся лицо Кирилла.
– Видел, – он сунул ей букет и начал разуваться. – Я там был.
– Офиге-е-еть… Проходи давай, тебе чая? Или покрепче? Давай покрепче, у меня коньяк остался, хороший, Маринка приходила на днях, всё не осилили.
Оксана, отложив цветы, живо стащила с Кирилла куртку, повесила её на крючок и упорхнула на кухню. Кирилл вымыл руки, умылся, хмуро взглянув на бледное лицо в заляпанном зеркале – Оксана уборкой особо не заморачивалась – и прошёл на кухню, отодвинув занавесь из крупных бусин. На кухне, как и во всей квартире, было сумрачно и пахло приторными благовониями. Оксана уже выложила на тарелку нехитрую закуску из колбасы и сыра и теперь наливала в стопки коньяк.
– Присаживайся. Давай, тяпнем – и всё пройдёт. В жизни всякое бывает, ты же знаешь!
– Да, бывает всякое, – глухо пробормотал Кирилл.
После третьей стопки ему стало легче. Алкоголь расслабил, отодвинул на задний план все навязчивые мысли, затуманил воспоминания о произошедшем в метро. Кирилл почувствовал, что даже сможет уверить себя в том, что ему все привиделось – парень и правда стоял слишком близко от края платформы, наплевав на ограничительную линию, а мозг Кирилла вполне мог спроецировать ситуацию в ТЦ, не до конца позабытую, и – вуа-ля! Кириллу даже захотелось рассказать всё Оксане, которая в этот момент как раз вернулась с букетом в вазе. Вазу она поставила на стол, чмокнула Кирилла в щеку, пропищав «ой, спасибо-спасибо», и потянулась за бутылкой.
– Оксан, тут такое дело… Ты только не пугайся, ладно? И психом меня не считай, я знаю, как это будет звучать. Но пока я понимаю, что это ненормально, я же не псих? – Кирилл неловко, без веселья, хохотнул и взглянул на Оксану.
Та разливала коньяк с непроницаемым выражением лица.
– Не псих… Давай только выпьем, а там расскажешь.
Они выпили, и Кирилл, уже слегка заплетающимся языком, рассказал о произошедшем в ТЦ и в метро. Замолчал – под конец рассказа он уже начал жалеть о том, что решился, и теперь нервничал. Он ожидал чего угодно, но только не того, что она выдала спокойным и будничным тоном:
– А я знаю, чё это. Это порча! У Маринки похожее было, видела всякое, сходила к нужной женщине, и ей помогли. Могу телефончик попросить.
– Оксан, – Кирилл осторожно подбирал слова, – Я не думаю, что это порча. Это, ну, галлюцинации, наверное. Наверное, к врачу мне надо. Хотя очень не хочется, честно говоря.
– Маринка всех врачей обошла: те антидепры прописали, и сказали, что она себя накручивает. А ей мерещилось, что за ней тварь увязалась, только не как у тебя, а черная, и на собаку похожая, а не на человека. Во всех углах её под конец стала видеть, собирались уже в дурку класть, но она к целительнице сходила – и всё само прошло, – Оксана наставительно подняла палец и опрокинула в себя очередную стопку. – А легла бы в клинику, обкололи бы всю, и один фиг – потустороннее химией не прогонишь.
Кирилл замялся, не зная, как реагировать. С одной стороны, он испытывал облегчение от того, что Оксана не выталкивает его из квартиры с криками «Чёртов псих!», а с другой, в порчу и целительниц он верил ещё меньше, чем в современную медицину.
– Ладно, я подумаю. Спасибо, Оксан… Телефончик попроси, пусть будет.
Оксана закивала, жуя колбасу, и разговор плавно перетёк на другую тему. Вечер закончился сносно, несмотря на выпитое, у них получился неплохой секс, после чего Кирилл вырубился, обняв сзади Оксану и на время обретя пусть мутный, алкогольный, но покой.
С утра Кирилла мучило похмелье – пил он редко, но похмелье ощущал каждый раз, видимо, благодаря расшатанной нервной системе. Отказавшись от кофе, он попрощался с Оксаной и двинулся к метро, чувствуя себя паршиво, но рассудив, что на такси каждый раз не наездишься. Вместо этого он решил позволить себе фастфуд, и, поколебавшись, всё же направился к ближайшему ТЦ. В голове гулко бухало, Кирилл с мукой представил себе скопление народа, шум и суету, но, стиснув зубы, настроился терпеть. Нельзя же вечно прятаться. «И к врачу всё-таки схожу. В конце концов, не я один с такими проблемами, просто надо их решать».
В ресторанном дворике было людно, но Кириллу удалось найти свободный стол ближе к стене и ответвлению коридора, ведущему в уголок с уборной. С другой стороны, за соседним столиком, поглощала бургеры из Макдональдса семья с ребёнком лет пяти. Ребёнок с шумом потрошил коробку «Хэппи-Мила», издавая невнятные восторженные вопли и одновременно жуя так, что крошки летели на стол и на не обращающих на него внимания родителей. Кирилл досадливо оглянулся по сторонам, но свободных столов в больше не увидел. Он принялся за куриный бургер и пиво, которое после недолгих колебаний все-таки взял в «KFC». Голова продолжала гудеть и начала неприятно пульсировать, казалось, всё сильнее после каждого детского вопля.
«Чтоб ты подавился!» – раздраженно подумал Кирилл. Эта мысль была наполовину из разряда его навязчивостей, а наполовину от простого раздражения. Через минуту вопли резко прекратились. Кирилл поднял голову от бургера, да так и застыл, глядя на происходящее за соседним столом. Рядом с ребёнком с перекошенным лицом стоял уже знакомый Пыльный человек, обеими руками сжав его шею с такой силой, что на серых жилистых руках вздулись мускулы. Малыш кашлял и задыхался, царапая ручками горло, подскочившие к нему родители трясли его и били по спине, явно не замечая существа, которое душило их сына. Их руки проходили его насквозь, не причиняя ни малейшего вреда, а Пыльный смотрел прямо в лицо Кириллу, бешено ухмыляясь. Ребёнок начал синеть.
Кирилл вскочил, смахнув со стола пиво, к которому едва притронулся, и бросился в уборную, сдерживая рвоту. Шумно проблевавшись прямо в раковину, он утёр холодное лицо и быстрым шагом, глядя под ноги, двинулся к выходу из ТЦ. Спускаясь на эскалаторе, он всё-таки поднял глаза, и голову наполнили непрошенные мысли, хаотичные и как никогда сильные – это уже было непохоже на обычные навязчивые мысли, мучившие его с детства.
«Чтоб ты свалилась», думал он, глядя в спину стоящей перед ним девушке, не державшейся за перила. Он отчаянно пытался не думать ни о чём, но это было всё равно что «Не думать о белом медведе» из старой шутки. Пыльный оказался тут как тут: его рука высунулась откуда-то спереди, из скопления людей, он ухватил девушку за шарф и резко дернул. Девушка, потеряв равновесие, повалилась на впереди стоящих, люди падали как костяшки домино, а в голове Кирилла вспышками мелькали мысли: «Чтоб вы кости переломали! Чтоб вы шеи свернули!». У подножия эскалатора, на человеческой куче-мале остервенело прыгал Пыльный человек, топча головы, наступая на шеи и ломая носы. Кирилл заорал во весь голос, развернулся и побежал вверх, хватаясь за перила и пытаясь преодолеть обратное движение эскалатора. В этот момент эскалатор резко остановился, и Кирилл, потеряв равновесие, полетел вперед – он почти добежал до верха, и полёт завершился уже на полу ТЦ.
На нижнем этаже раздавались мат и сдавленные стоны. Кирилл, падая, прикусил язык, и вспышка боли на время изгнала из головы все мысли. Вскочив, он несколько раз с размаху ударил себя по щекам, усиливая эффект, и бросился вниз по лестнице, избегая смотреть на поднимающихся с пола людей. Многие не могли встать самостоятельно. Кирилл громко считал вслух, пытаясь сосредоточиться, не давая мыслям вернуться. Вырвавшись из ТЦ на свежий воздух, он машинально двинулся ко входу к метро, но на полпути резко остановился. Он не знал, что делать дальше, как попасть домой, но спуститься в метро он точно не мог. Дрожащими руками он вызвал со смартфона такси.
Всю следующую неделю он пил, запершись дома. Алкоголь глушил сознание и притуплял нечто, поселившееся в его голове. Напившись до полубессознательного состояния, он тащился в минимаркет, расположенный в соседнем дворе, за следующей бутылкой, молясь, чтобы навстречу никто не попался. Увы, спиртное с доставкой не привозили. В кармане куртки, в кулаке, он держал осколок разбитого стакана, с силой сжимая руку пока общался с кассиром или если в маленьком магазине было людно. Резкая боль на время отвлекала, прогоняла морок. Через три дня ладонь загноилась, и Кириллу было достаточно просто сжать кулак, вызывая вспышку невыносимой боли.
Иногда всё проходило гладко, но однажды он столкнулся на лестнице с пожилой соседкой и мысленно пожелал ей скорейшего инсульта. Возвращаясь из магазина, он наткнулся на застывшую у подъезда машину реанимации.
По ночам, когда алкоголь ещё не выключал его мозг достаточно, чтобы заснуть мёртвым сном, он видел Пыльного человека, ползающего по потолку над кроватью. Он ехидно ухмылялся, подмигивая Кириллу, а его голова проворачивалась на триста шестьдесят градусов, напоминая Кириллу сцену из давно увиденного наркоманского фильма.
Родители не звонили и не писали, чему Кирилл был только рад. Сам он подумывал, не вызвать ли себе скорую помощь, чтобы ему что-то вкололи, но не был уверен, что первее врач не воткнет шприц в глаз себе или своему коллеге. Такая мысль пружиной свернулась у него в голове, готовая распрямиться и выскочить, как чёртик из коробочки, едва врачи перешагнут порог.
Наконец, проведя полторы недели в полубредовом пьяном состоянии, он почувствовал, что всё равно не сможет беспробудно пить всю оставшуюся жизнь, и решился написать Оксане. Она сразу перезвонила, но он сбросил, написал в вотсапе «Не могу говорить. Нужен телефон той целительницы, пожалуйста. Объясню позже». Оксана в ответ сбросила номер и без комментариев вышла из сети.
С целительницей, договорившись и внеся предоплату, он связался по скайпу. Едва видимый образ – то ли благодаря плохой видеокамере, то ли из-за недостаточного освещения – был размытым и нечётким, в отличие от маленького окошка, в котором Кирилл с отстранённой брезгливостью видел своё опухшее и заросшее щетиной лицо. Женщина, с которой он связался, была обвешана шалями: они покрывали её наподобие паранджи, и среди этого массива ткани горели чёрные глаза. Она представилась Лейлой, голос с прокуренной хрипотцой потёк из колонок, обволакивая и странно успокаивая. Сейчас Кириллу не хотелось думать ни о чём, он уже успел влить в себя достаточно алкоголя, и путанно, механически рассказал о происходящем с ним наваждении.
– Я знаю, что с тобой. Это непросто снять. Мать виновата, отец виноват, ты не виноват, – рубленые фразы проникали в затуманенный мозг, – Но способ есть. Сделать с родителями то, чего всегда боялся. Они ошиблись, когда наговор делали. Теперь расплата. Ты им даже не родной. Сам смотри.
Кирилл открыл рот, чтобы перебить поток дикой информации, но в этот момент в маленьком окошке скайпа, из-за его спины, возникли пыльные руки и закрыли ему глаза...
Продолжение первым комментом
Автор: Мария Синенко
