—Теперь ты успокоился? Уже немного поздно начинать беспокоиться об этом. А теперь слушай внимательно, как только мы доберемся до города, любой признак слабости приведет к тому, что нас могут убить. Вот что не так сделали "уважающие Гэндальфа" , — твердо сказал Больг. — Только мы вдвоем показываем, что мы храбры, наши подарки показывают, что мы щедры, и мы заключаем сделку на все меха, которые они могут нам дать.
— Но что, если что-то пойдет не так? — спросил молодой орокуэн.
— В таком случае мы застрелим столько из них, сколько сможем, а остальных зарежем. Легко, — ответил Больг с уверенной улыбкой. — Теперь просто убедись, что наши ружья заряжены.
Дальнейший путь они продолжили молча.
В тот вечер их встретила большая группа дунландцев, они были хорошо вооружены тяжелыми арбалетами, кинжалами, тяжелыми кожаными доспехами и короткими толстыми копьями. Судя по их виду, они были недовольны появлением двух орков на их территории.
Проводники Дунландии спокойно посмотрели на них: что бы ни случилось, им, скорее всего, позволят уйти живыми. Их руки сверкали на торговых знаках, которые позволяли торговцам, как тиланцам, так и скрелингам, общаться по всему континенту.
— Приветствую вас, воины Тысячи Рек, — сказали проводники, когда около двадцати тяжеловооруженных воинов образовали полукруг вокруг них. — Мы приходим с подарками и предложениями о торговле.
Воины говорили на высоком тональном языке Дунланда. Ни Больг, ни Балкмег не поняли, о чем говорилось, но восприняли это как обнадеживающий знак того, что оружие все еще было в ножнах. Они терпеливо ждали, что будет дальше.
Наконец старейший из дунландцев сказал: — Почему здесь мальчики орки?
Больг встал и посмотрел прямо на лидера. — Мы хотим торговать с вашим народом. У вас есть много вещей, которые нам нужны, и мы предлагаем честную сделку, — завершил он.
— Ты хочешь рабов? — спросил лидер
— Никаких Рабов. Хан и Император из наших земель строго запретили торговлю невольников. — Больг твердо посмотрел на дунландца, хотя в душе у него был некоторый страх перед суровым мужчиной.
Лидер склонил голову, причудливо дёрнув бровями. Быстро покачав головой, заставив кедровые орехи в его бороде задребезжать, он прокричал команду.
— Приезжайте, еще поговорим в городе, — заключил он.
Больг и Балкмег попытались скрыть свое облегчение, когда первое препятствие было преодолено. Взяв свои рюкзаки, они последовали за воинами, а проводники подхватили остальных.
Город Тарэн был окружен полем, торговцы не знали большинства растений, растущих в нем, в основном они представляли собой короткие листовые кусты и ягоды, для посадки которых было мало смысла или цели. Тропа была покрыта мелким пеплом, а в поле было несколько обгоревших деревьев. Некоторые дети бегали по растениям, отпугивая птиц и играя в игру с круглым камнем размером с голову вечно недовольного Язнега.
Десятки лам и карликовых слонов были огорожены недалеко от города, вдали от поля. Их содержали небольшими группами в отдельных загонах, окружающих город. Вероятно, их было более сотни каждого типа. Собаки лаяли и играли вокруг них, следя за тем, чтобы никто не приближался слишком близко.
Мощный частокол поднялся в воздух на 15 футов. Черепа животных, големов и некоторых людей были размещены через определенные промежутки вокруг частокола. Большие ворота были открыты, и дунландцы входили и выходили с разными поручениями. Они были легко одеты, в большинстве случаев в простой кожаный килт или пончо, с сумками из коры или кожи.
Лидер по имени Аодхаган выкрикнул приветствие с края поля настолько громко, что задел уши юношей. Ответный крик раздался почти мгновенно. Охранять вновь пришедших вышла небольшая группа стражников, вооруженных так же, как и воины. Безмолвно они провели торговцев и их проводников через деревню.
Дома были маленькими и теснились друг к другу. Они были встроены в землю, а дверной проем представлял собой простую лестницу или пандус, ведущий вниз. Над поверхностью каменные стены были всего метр высотой, а остроконечные крыши были сделаны из сосны, покрытой грязью и лосиной шерстью для прочности. Большинство жителей Тарэна пели во время работы. Их голоса повышались и снижались в такт их активности. Трудно было разобрать какую-то отдельную мелодию, но казалось, что у каждой работы есть своя песня.
Больг и Балкмег пересчитали дома и людей. Предполагалось, что этот город будет самым большим в Кровавом Лесу и на территории совета Альянса Тысячи Рек, ведущей группы в этой части континента. Это казалось точным: Больг приблизительно подсчитал, что население составляет 5000 человек. Многие из них, похоже, охотились, охраняли отдаленные стада, торговали и ловили рыбу, но город все еще был довольно активным. Дунландцы обменивали сушеного окуня из своих частных прудов на лекарства. Также они занимались резьбой кожи для будущих перчаток и мастерили утюг для мокасин.
Однако у них не было возможности внимательно что-либо расследовать, их охрана следила за тем, чтобы они продолжали маршировать к центру города, где их ждало большое здание без окон.
Аодхаган остановился у небольшого бокового входа.
— Лидеров здесь нет, — сказал он. — Вы будете ждать в фахверке, пока не придут Лидеры. Вы и ваши вещи под защитой, пока с вами не поговорят Лидеры. Вам дадут еду и воду. Не отставайте.
Он открыл дверь, ведущую в комнату, похожую на камеру. С дурным предчувствием Больг и Балкмег вошли в камеру. Их проводники не последовали за ними. Когда дверь закрылась, они остались в полной темноте.
Два орокуэна с отвращением уставились на свою еду. Запеченный фермерский окунь был покрыт ягодным соусом из черники и лосося, спорыш гальпийский был приготовлен в сосновом соке, а бисквит был сделан из внутренней коры ели и измельчённых корней рогоза, что делало его твердым, как камень. Для дунландцев это была респектабельная еда, для жителей Оркостана сладкий и хвойный вкус почти вызывал у них рвоту. Тем не менее, они храбро съели его, чтобы проявить должное уважение к принявшем их хозяевам.
Посреди комнаты стоял большой плоский гранитный камень с хлопчатобумажными подушками, набитыми пухом рогоза, вместо сидений. В середине гранитного стола было вырезано небольшое углубление, обугленное до черноты от использования. В холодные зимние дни его наполняли древесным углем, чтобы согреть посетителей и сохранить еду горячей.
Когда они получали еду, им давали керамические миски, широкие медные ножи и короткую палку с заострённым концом.
К счастью, они заранее приготовили еду и столовые приборы, иначе ее было бы практически невозможно есть. Это также давало им понять, что с ними обращаются как с потенциально опасными, но уважаемыми гостями.
Вскоре после того, как их поместили в зал ожидания, им предоставили кожаные фонарики, что позволило им осмотреться. Пол и низкие кровати были устланы ароматными еловыми ветками, а на стенах свисали легкие кожаные одеяла. Там торговые товары ставились у одной стены, по обычаю, чтобы показать, что у них ничего не отнимут. Даже ружья и порох им отдали после того, как их осмотрела любопытная охрана.
В общем, все было для них относительно хорошо. Если бы еда ещё была вкуснее.
Дверь открылась вскоре после того, как они закончили есть, вошла невысокая дунландка и без приглашения опустилась на колени на подушку. Она была хорошо одета: красное шелковое платье с разрезом почти до талии, позволяющее свободно двигаться, ее белокурую голову покрывала сетчатая шапка из бронзы и серебряных звеньев, а на шее свисал маленький железный кинжал в украшенных драгоценными камнями кожаных ножнах.
Двоим юношам стало не по себе, когда она сидела и молча смотрела на них из-под своей тяжелой брови. Они не были уверены в том, что происходит и что им следует делать, решив, что осмотрительность — лучшая часть доблести, и смотрели на нее, пытаясь выглядеть неопасной.
— Вы торговцы? — внезапно спросила она по-орокуэнски.
Больг и Балкмег уставились на нее широко раскрытыми глазами. Они никогда раньше не слышали, чтобы чистокровные дунландцы говорили на орокуэнском или ханаанском языке, только пронзительный визг на их языке и диалекте скрелингов. Она говорила с сильным акцентом и голосом плачущего ребенка, но речь женщины была более-менее понятной.
— Да, мы торговцы, — наконец сказал Больг.
— Чего ты хочешь? — спросила она, наклоняясь ближе, чтобы увидеть его.
— Нам нужны меха, бобров, выдр и ваших известных золотых ласк, — сказал он, изо всех сил стараясь не отвести взгляд.
Длинный нос белокурой женщины дёрнулся, как будто она что-то учуяла, насколько Больг знал, что это так. Она внезапно встала и поднесла к столу одну из кожаных ламп, осветив его лицо.
— По какой причине орокуэнам понадобились меха? — спросила их со слегка хриплым голосом дунландка.
— Люди в наших странах хотят их. Они лучше других и теплее, — сказал он, стараясь говорить просто, чтобы не обидеть женщину.
— Что нибудь ещё? — спросила дунландка.
— Нет, только меха, — сказал Больг, догадавшись, что она имела в виду.
— Как насчёт рабов? — предложила дунландка. — У меня много рабов.
— Никаких рабов. Император Рхуна Чэнг и Хан Великой Степи Азог запретили рабов, — сказал Больг.
Женщина коротко "залаяла", дверь внезапно открылась. Вошла молодая дунландка с волнистыми рыжими волосами и в колючей на вид тунике из слоновой шерсти. На шее у нее был толстый железный ошейник. Белокурая женщина что-то сказала, и девушка быстро сняла тунику, обнажая мускулистое обнаженное тело. Двое парней в шоке переглянулись.
— Рабыня хорошая. Хороша в постели. Хорошо готовит. Я дарю её тебе. Пользуйся на здоровье, — она встала, чтобы уйти.
Рабыня села на землю и предстала перед двумя мужчинами, а белокурая дунландка открыла дверь.
Оба орокуэна вскочили и побежали к женщине, прежде чем она успела уйти, схватив ее за плечо, пытаясь не обращать внимания на рыжую девушку на земле.
— Что это значит? — потребовал от женщины ответа Больг. — Нам не нужны рабы, нам нужен только мех. Вы понимаете?.
Женщина спокойно посмотрела на них, изучая, как любопытный ребенок изучает жука. Они тут же оглянулись, давая ей увидеть гнев, который они чувствовали. Она улыбнулась им.
— Аодхаган был прав, ты довольно неплох собой. Я зайду сегодня к тебе, а может и нет, — сказала она, хлопнув в ладоши.
Обнаженная девушка встала и быстро надела тунику. Она заняла позицию позади невысокой женщины, при этом все время не проявляя никаких эмоций.
Пообедав вместе с парнями, женщина сказала: — Вы встретитесь с лидерами за ужином. Хорошо одевайтесь и хорошо разговаривайте, мы готовы торговаться. Сейчас ты возьмешь свое оружие и покажешь его воинам. Вы наши гости и благополучно уедете.
Не сказав больше ни слова, она ушла вместе с рыжей девушкой. Два орка с изумлением посмотрели друг на друга.
— Думаю, им не нравятся работорговцы, — сказал наконец Балкмег.
— Может быть, именно поэтому гондорианцы и умерли: они любят женщин почти так же сильно, как "великий сердцеед" Гэндальф, — со смехом сказал Больг.
Двое орков пошли со своими дунландскими проводниками на тренировочную площадку недалеко от города.
Они заметили десятки небольших вольеров с утками, индюками, курами, ангмарскими свиньями и золотыми ласками. Было также больше карликовых слонов и горбатых лам, их летняя шерсть все еще была короткой из-за того, что зимнюю шерсть слонов гладили и сбривали два месяца назад, а о ламе заботились по выходным.
Между вольерами и вдоль тропинки росли кучками и рядами ели. Некоторые дунландцы подрезали их железными ножницами.
Дунландские воины были с обнаженной грудью и носили килты и мокасины, которые были обычной летней одеждой в этом регионе. На левой руке у них была толстая кожаная полуперчатка, закрывавшая только пальцы, на толстой бочкообразной талии висел колчан, набитый не менее чем тридцатью арбалетными болтами. Каждый из них нес на спине тяжелый на вид арбалет. У орков были ружья новейших рхунских моделей и мешки, полные дроби и пороха.
На поле они положили свое оружие на низкий стол, а самый молодой воин побежал расставлять мишени. Аодхаган сразу же взял в руки ружьё «Ганди», осмотрев его опытным глазом.
— Как быстро оно стреляет? — спросил он, неловко держа ружьё в руках, чтобы особо не напрягать их.
— Опытный орк может быстро произвести четыре выстрела, — ответил Балкмег. — И это точно на 100 ярдах, — немного преувеличил он.
— Слишком медленно, — ответил Аодхаган.
— Ну, — Больг пытался поладить с мужчиной, — этому легко научиться, и он быстрее, чем тяжелый арбалет, и обладает большей останавливающей способностью, чем легкий арбалет.
— Мой самый медленный воин может стрелять из арбалета быстрее, чем твое оружие, и так же сильно, — похвастался Аодхаган.
— Могу я увидеть ваш арбалет? — спросил Балкмег.
Аодхаган положил ружьё и передал арбалет Балкмегу. Парень заворчал от веса оружия. Конечности арбалета имели длину чуть более 4 футов и делались из дерева и железа, вдоль приклада располагались железные ленты, укрепляющие легкое дерево. Железная ложа на прикладе оружия делала его эффективной дубинкой для людей, достаточно сильных, чтобы ею размахиваться. Толстая конопляная веревка казалась слишком толстой, чтобы ее можно было эффективно использовать.
— Аодхаган, как ты натягиваешь арбалет? Я не вижу ничего, что могло бы помочь ослабить верёвку, — сказал Балкмег.
— Мы пользуемся руками, — ответил ему дунландец, показывая руку в перчатке. — Как вы орки делаете это?
— Мы используем шкивы и рычаги, — ответил Бакмег, вызвав смех воинов. — Как быстро и сколько стрел ты сможешь выпустить из арбалета?
— Я могу выпустить 10 болтов за то время, которое вам понадобится, чтобы выстрелить 4 из вашего оружия, — похвастался воин.
Осознав проблему, Балкмег кивнул головой: — Хорошо, давайте посмотрим, кто сможет сделать пять выстрелов быстрее и точнее.
Дунландцы с нетерпением принялись делать ставки друг с другом, пока эти двое заняли позицию. Некоторые фермеры и рабочие, находившиеся неподалеку, пришли посмотреть, что происходит. Больг внимательно наблюдал за дунландцем, интересуясь тем, насколько хорошо работает арбалет: он был размером с некоторые осадные машины.
Когда они оба были готовы, один из дунладцев Астерикс крикнул, объявляя о начале состязание. Балкмег быстро начал заряжать ружьё, срезая как можно больше углов во имя скорости.
Аодхаган схватил толстую верёвку рукой в перчатке и сильно потянул, слегка кряхтя. Прикрепив тетиву к спусковому механизму, он поставил затвор на место, прицелился и ослабил затвор. Он летел быстро, и когда он поразил мягкую деревянную мишень на расстоянии ста метров, металлический болт прошел насквозь, попав в песчаную отмель еще в двадцати метрах.
Он уже готовился к третьему выстрелу, когда Балкмег выстрелил первым. Шум ружей напугал дунладцев, они слышали о них, но не имели возможности увидеть их в использовании так далеко на севере. Похоже, это повлияло на Аодхагана, поскольку его третий удар прошёл мимо цели. Дунландец быстро пришел в себя и продолжил стрелять из арбалета.
В конце концов Аодхаган выпустил пять болтов, а Балкмег выпустил две пули. Больг мысленно вычеркнул ружьё из списка возможных предметов торговли. К счастью, все дунландцы дружелюбно улыбались.
— Это хорошее оружие, но слишком медленное, — вынес вердикт Аодхаган
— У тебя тоже прекрасное оружие, но только для твоего вида, — добродушно ответил ему Больг.
— Воистину. Вы, Орки, слишком слабы в вооружении для хорошего дунландского оружия, а оно у нас лучшее. Сделано давным-давно нами. Лучше, чем луки Южан Истерлингов, — хвастался Аодхаган. — Из вашего оружия это бесполезно, — указал мужчина на ружьё, — но большое оружие на ваших кораблях могло бы быть хорошим. Я слышал, что они могут разрушать каменные стены и разбивать армии, это правда?
Больг улыбнулся, это могло стать началом прекрасной дружбы.
Больг вошёл в юрту Горбаг Хана, низко склонив голову и широко раскинув руки в знак уважения к двум правителям города Дашхабат. Его глаза не отрывались от гранитных плит, образующих тропу к тронам-близнецам местных правителей. Танцоры, певцы и музыканты, день и ночь разыгрывающие историю Пармистана, притихли в отношении гостя, но не прекратили свое выступление.
Юноша остановился, когда гранит превратился в тонкий лист аметиста, на который могли наступить только дворяне Сем'Хе-Тоо, и сегодня ему пришлось вести себя как можно лучше. Он ждал больше минуты, принимая нелепую почтительную позу, его малиновый льняной плащ был слишком горячим на шее для такой жары. По крайней мере, его хлопчатобумажная рубашка и брюки выглядели красиво. Капелька крови протекала с его левой щеки, но Больг заставил себя не дергаться и не трясти головой.
— Ты можешь подняться Больг, — ласково сказала ему на своем диалекте Джана.
— Спасибо, госпожа, господин, — ответил ей Больг на том же диалекте, показывая уважение в отношении Хана и его жены, которые также правили Дашхабатом.
Они оба понимали общий язык, и Джана могла говорить на нем, но как и Горбаг, она явно выражала свое недовольство тем, что на нём часто общались гномы, известные своими недавними действиями.
Благодаря своей харизме, Горбаг имел связи со многими важными представителями различных государств Востока, которые могли бы помочь орку из Пармистана справиться со своими врагами. Горбаг пытался найти способ помешать будущим гномьим торговцам даже высадиться в Сем'Хе-Тоо, являющимся важным стратегическим местом для пармистанцев. Это быстро привело к созыву Курултая, на котором присутствовал Больг — сын Азога Хана, и представлял интересы Кайнчи.
Ожидая разрешения высказаться, он рискнул оглянуться вокруг. Богато украшенный зал мог вместить более ста орков и был заполнен до отказа. Стражи, как орки, так и истерлинги, стояли вокруг дверей и трона. Истерлинги в тяжелых доспехах держали на поясе тесаки, похожие на мечи, они могли проломить ими череп шерстистого слона хорошим ударом, а их железные доспехи заставили бы сильного гондорского воина пошатнуться под тяжестью. Орки охранники были более легко вооружены кольчугами и имели длинные легкие копья, предназначенные для пронзания цели, оставаясь при этом вне их досягаемости.
Двадцать певцов и танцоров исполняли свою пьесу под большими окнами из дымчатого стекла в боковой части комнаты. Пока Больг смотрел, на сцену вышли еще двадцать артистов, ярко одетых в золотые и серебряные ленты, с красными лицами. Первые певцы, вспотевшие от выступления, тихо покинули сцену, при этом пение и не думало прекращаться.
Тихий ропот поднялся среди других гостей: купцов Умбара, дворян Мордора и священников из Ангмара. Прошло целых две минуты, а Хан и его супруга все еще не разговаривали. Шуршание лент и тихое позвякивание колокольчиков, украшавших одежду суетящихся гостей, тревожно дополняли пение.
Наконец Джана сделала небольшой жест, и все разговоры и ерзание среди публики прекратились.
— Больг из Великой Степи, — начала она, — за последние несколько дней ты разговаривал со многими людьми в Пармистане. Я хотела бы знать, что беспокоит твой разум. Ее рука в черной перчатке нежно погладила символ ее власти — серебряно-медный скипетр в форме богато украшенной кисти для письма.
Больг снова склонил голову, прежде чем заговорить:
— Хан и Хатан Дашхабата, я говорю с вами сегодня как главный торговец Шёлкового Пути в Сем'Хе-Тоо. С помощью коммерческих писем, которые я пишу и отправляю своим союзникам, мне подвластны многие выборы и предложения, как официальные, так и неофициальные от различных организаций, включая посольство Мордора. — тут взгляд Больга упал на мордорийских дворян.
Горбаг поднял в одной руке свой символ власти, железный меч длиной с человека, и положил его себе на колени. Больг знал, что он функционален и Горбаг может использовать его так же легко, как он использовал свой собственный меч, гораздо меньший по размеру. Богато украшенная сбруя из серебряных, бронзовых и золотых колокольчиков зазвенела, когда Горбаг наклонился вперед.
— Мы понимаем. Ты можешь говорить спокойно, — осторожно сказал он высоким голосом. Он откинул свои длинные каштановые волосы с глаз, прежде чем откинуться на спинку своего трона из камня и кожи.
— Очень хорошо, Горбаг Хан. — сын Азог Хана был уверен в том, что Горбаг будет на его стороне. — Торговцы из страны Гондор недавно высадились в Пармистане и обменяли несколько тонн оружия, стекла, овечьей шерсти и вина в обмен на слоновую кость, мех барса и шерсть носорога. Шелковый Путь был единственным торговым партнером между Восточном и Западным Средиземьем на протяжении последних тысячи ста двадцати трех лет. Мы честно торговали лично с тобой, и ты много от этого заработал. Мы научили вас чудесам железа, позволяющим побеждать врагов. Мы подарили вам овечью шерсть, которая намного удобнее вашей собственной слоновьей шерсти. Мы привезли вам красители лучше, чем в Тиле. Мы снабдили вас серебром и золотом, которых не хватает в ваших землях. Мы даже помогали вам, когда ваши враги на юге атаковали ваши города и корабли.
Он сделал паузу, позволяя своим словам осознать себя.
— Теперь появилась новая страна, которая желает торговать с вами. Я знаю большую часть этой страны, а ты ничего о ней не знаешь. Теперь я скажу вам честно то, что знаю. Этому Гондору нельзя доверять. Король слаб и находится под контролем своей знати, которая постоянно борется друг с другом. Однажды они скажут, что они ваши кровные братья, затем другой лорд получит власть, и вы станете их злейшим врагом. Сделка, согласованная и подписанная кровью перед священником, для них ничего не значит, их дворяне лгали, обманывали и наносили друг другу удары в ответ на протяжении поколений, чтобы контролировать свою собственную землю, короля и народ. Они лжецы, пригодные только для того, чтобы служить тем, кто выше их, и находиться под контролем железной руки. — Больг надеялся на благоразумие Горбага и Джаны.
Джана разгладила свою короткую летнюю юбку из синего хлопка с золотой нитью, после чего снова посмотрела на Больга:
— Ты принес нам много вещей и многое получил взамен. Когда купцы из Рхуна впервые пришли в нашу землю, они носили только простые туники из шерсти, мы давали им хлопок. Наша слоновья шерсть вызывает зуд, но гораздо теплее, чем овечья шерсть. Мордорийцы дали нам серебро и золото, мы дали им слоновую кость и сладкий мед, которым может позавидовать весь мир. Умбарцы дали нам железо, мы дали им наёмников. Ангмарцы дали нам защитную краску, мы дали им жемчуг. Ты помог нам в борьбе с нашими врагами, мы сделали тебя богатым. — тон орчанки был спокойным, но в нём чувствовались недовольные ноты.
Горбаг наклонился вперед, а Джана откинулась на свой мягкий трон. Хан Дашхабата подписывал документы и при этом говорил на общем языке Средиземья: — Ты сообщаешь, что эти гондорианцы ненадежны, у них слабый король и они стремятся к власти. Хорошо, если они похожи на Малые Королевства, окружающие нас, то мы разберёмся с ними и их хитростями. Если им удастся обмануть одного из наших торговцев, они заслуживают проигрыш. Если они станут проблемой, мы закроем для них наши порты. Они могут отправиться на Центральные Острова и найти таких же, как они. Если они захотят иметь с нами дело как с настоящими торговцами, мы будем приветствовать их, как и тебя Больг, — он махнул рукой в знак завершения.
— Хан и Хатан Дашхабата, — сказал Больг, — Орки из Великой Степи всегда поступали с вами справедливо и предлагали помощь, когда это было необходимо, теперь мы просим вас о помощи. Учитывая нашу историю, очень прискорбно видеть, как вы положили конец особым отношениям, которые были между нашими странами. Я прошу вас лишить гондорианцев каких-либо торговых прав в вашей стране. У них нет таких дружеских уз, как у нас, и они не знают ваших путей, как мы.
— Ваши торговцы и моряки имеют досадную привычку драться в наших городах, приставать к нашим гражданам и прекращать торговлю с любым торговцем, который проявит к вам величайшее смирение, — устало вздохнула Джана. — Купцы Гондора проявили уважение и предложили гораздо более справедливые цены, чем ваши собственные люди — истерлинги племени Бардани. Благодаря нашей истории купцы Великой Степи приветствуются и будут желанными гостями в Пармистане, но они должны понимать, что купцы Гондора также будут желанными гостями. Если это станет проблемой, наши особые отношения будут пересмотрены. — Джана провела рукой по своим длинным пшеничным волосам, звеня колокольчиками и драгоценностями, покрывавшими ее, словно вуалью. Горбаг высказал свое одобрение.
Больг стиснул зубы и заставил себя сохранять спокойствие:
— Хан и Хатан Дашхабата, как только Азог Хан и его нукеры услышат, что Гондор торгует в Сем'Хе-Тоо, начнется война. Союз был создан только благодаря торговле с Рхуном. Когда это произойдет, все гондорианские корабли будут атакованы, и тысячи жизней будут потеряны. Если вы просто не позволите гондорианским купцам торговать, не будет причин для войны. Ваше решение здесь спасет бесчисленное количество жизней и позволит торговле продолжаться без помех. — Юноша всеми силами пытался переубедить Горбага.
— Значит, — вынес Горбаг, — мы теперь являемся одним из ваших подданных государств, которые могут решать простые вопросы сами, но должны выпрашивать разрешение на серьезные дела?.
— Нет, Горбаг Хан, — сказал Больг. — Вы можете торговать с кем пожелаете. Но когда дело доходит до Великой Степи или Рхуна, моя страна сделает все возможное, чтобы защитить свои рынки. Если вы желаете нам помочь, мы будем вам очень признательны. Если вы переждëте войну, это тоже будет приемлемо, но мы будем помнить, как вы относитесь к своим друзьям.
— Для нас это приемлемо. То, что вы делаете в Рхуне — Джана медленно произнесла последнее слово, — это ваша забота. Мы не будем вам помогать или мешать. Но не переносите свою войну в наши города и порты. Мы поделимся своими взглядами с Азог Ханом на равных на следующем Курултае. Не пытайтесь изменить мнение наших торговцев.
— Джана Хатан, пожалуйста, подумайте еще раз. — Больг начал сильно нервничать.
Эта аудиенция окончена, — сказал Горбаг. Он махнул рукой, чтобы показать завершение разговора. Певцы и музыканты наполнили комнату своей песней.
— Подождите, я должен вам сказать, — Больг говорил во весь голос, делая шаг вперед.
Его нога не коснулась аметистового пола. Двое охранников Горбага быстро подошли к нему, подхватили его, взяли по одной руке под каждую, и подняли в воздух с легкостью, как ребенка. Публика отвернулась, чтобы "защитить" его достоинство, но Больг увидел несколько веселых улыбок.
Когда дверь захлопнулась перед его носом, он увидел, что Горбаг и Джана уже записывают инструкции на хлопчатобумажной ткани, которую они использовали вместо бумаги.
— Вот это да! — Больг начал разговор на всеобщем языке. — Где слоновья шерсть и драконья кость, которые должны были меня ждать? Вы ожидаете, что я буду ждать в этой кишащей мухами гавани, когда спокойно смогу вернуться домой?
Юноша спокойно пригладил свои прямые светлые волосы. Ему уже надоело заниматься торговыми вопросами, и хотелось поскорее уйти, чтобы повидаться с сестрой.
— Господин Больг, произошла задержка. Пожалуйста, будьте терпеливы, мой коллега сейчас перевозит сюда ящики. Ваш корабль все еще разгружается, поэтому нет причин беспокоиться из-за этой незначительной задержки. Пожалуйста, присоединяйтесь ко мне, чтобы выпить, и может быть, насладиться обществом женщин? — сказал ему дунландец, при этому стараясь улыбаться.
Тут на лице Больга тоже появилась улыбка, сменившая его обычное суровое выражение на дружелюбное.
— Хорошо, я ждал здесь два дня, так что хорошее вино может помочь. Думаю что и тебе нужно выпить. Но мне не нужна одна из этих холодных женщин, я хочу нормальную девушку, — сказал он, глядя на загорелое лицо мужчины.
— Конечно. У дунландских женщин есть некоторые привлекательные черты, но, как и вы, я предпочитаю женщину, которая не может сломать мне руку, — ответил он.
— Лучшее заведение довольно далеко, Мы поедем на повозке. — Взгляд Больга остановился на ящиках с сухим чаем. — Думаю после вина можно будет посидеть в местной чайной, заодно обсудим дальнейшую торговлю.
