Как-то меня пригласили моделью на макияж и прическу. Сначала я слегка опешила и предупредила заказчиков, что вряд ли послужу хорошей рекламой (внешность моя не то чтобы совсем противозачаточная, но так… как ненадежный метод контрацепции – 50/50).
Приглашающая сторона меня успокоила, мол, это нужно для отработки навыка ученице, поэтому ничего страшного (что местами страшная), закрасят, приходи, только продумай образ, чтобы было такое секси-шмекси.
Вопросов по луку у меня не возникло – буквально на днях пришел вайлдберриз с черным платьем в стиле рубаши пришитой к коробкой юбке. Миленько, в общем.
В день «Х», в духах и туманах, с браслетами, чокерами и колготами в горох, том платье и пальто я вплыла на парковку бизнес-центра. Тысячу кругов я искала место, сто-пятьсот раз выходила проверить нет ли знаков и всем ли удобно рядом, оказалось, что все факторы сходятся черти-где за углом.
Надо упомянуть, что за окном стоял февраль во всей его красе – мокрый снег с косым дождем под ручку и я под ручку с полами раздувающегося пальто, ветром в умытую харю (красить-то будут на месте) и чувством неполноценности (место студии было у вокзала, а значит поток народа, который лицезрел это все был плотненьким).
Триста лет искала вход, паспорт, вход в лифт и место кабинета – то есть потная, злая и красная пришла куда надобно.
Дальше все пошло очень споро и ладненько. Девы колдовали надо мной, как феечки Винкс, а я молчала. В общем, прекрасное.
Неладное я почувствовала нескоро. По неопытности, я была уверена, что сей процесс преображения займет не более часа-полтораса. Хрена там. Смотрю на часы – прошло четыре! И ладно б если дел не было, но у меня в этот день был запланирован визит в туберкулезный диспансер.
Ничего серьезного – у дочери раздулась манту из-за аллергии и меня просто затаскали с бумажками. По плану было накраситься, заскочить домой, переодеться и явиться за документами, но время работало против меня.
Макияж вышел очень уж выразительным: черным-черно подведенные глаза, брови норвежского лесоруба и губы, накрашенные мимо губ, как у уставшей от надувания шаров работницы свистка и орала…
Но умываться негде, возвращаться на другой конец города, потом обратно я физически не успеваю, поэтому придется идти как есть. Кое-как что-то стерла салфетками – благо в бардачке они оттаяли после морозов – но особо положение это не исправило.
Пока дошла до машины, собрала свист и окрики про ценник. Заржала и расстроилась. Ладно. Едем.
Туберкулезный диспансер, по классике, располагался на выезде из города, между церковью и шоссе. Парковки как таковой нет, поэтому пришлось бросить машину чуть подальше.
Иду… от ледяного ветра с дождем мимо меня пролетают собаки,
пальто улетело назад, открывая колготы в горох и ноги в синюю мураху, волосья вперед, а наклеенные ресницы угрожают расцарапать хлебало, потому что отрываются.
Захожу в отделение и вижу, что там во всей красе ремонт с целой бригадой смуглых брюнетов-шайтанамана, которые при виде расписной меня побросали свои лопаточки, или что там у них было и схватили другие свои инструменты.
Стою. Крррррасная… Как назло, меня не вызывают и не вызывают. Шайтанамана уже раз тридцать мимо меня прошли толпой покурить, в сторону к пописить и неизвестно еще для чего, поглядывая.
Начинает темнеть. Или, как у Задорнова: «Смеркалось». Я все сижу и начинаю потеть обильнее, потому что впотьмах переть мимо того райончика – ну так себе.
Вызвали.
Как смотрела на меня пожилая врач с грузинской фамилией, я вам рассказывать не буду. Также не буду говорить про то, как я пыталась прилепить отрывающийся ресничный ряд нервным тиком на место, как одновременно тянула чертов сарафан и вверх и вниз одновременно, как хотела провалиться сквозь землю тоже. Врач все равно уже подумала, что я с шоссе в перерыв забежала…
Наконец, все закончилось. Ветер в этот раз был на моей стороне и дул в жопу, поэтому до машины я добралась быстрее собак, доехала до дома, с диким ржачем ввалилась домой, записала тридцать эмоциональных голосовых подружке, разыграла лицедейство перед мужем, умылась (смылось 10%), бахнула чаю и пошла в сад за дочерью.