Ее дело до сих пор является гостайной
В разных странах ее знали как Вардо, Гутшнекер, Горскую, Дейч, Зубилину, Кочек, Эрну.
На самом деле и сегодня личное дело разведчицы Елизаветы Юльевны Зарубиной, урожденной Эстер Иоэльевны Розенцвейг все еще засекречено.
Эстер родилась в 1900 году в бессарабском селе Ржавенцы, ее отец служил управляющим в имении польского помещика Гаевского. Сначала она училась в Хотине, а в Черновцах окончила сначала румынскую гимназию, а потом и местный университет.
В 1920 годах Эстер слушала лекции в Парижском и Венском университетах. Филолог по образованию девушка в совершенстве владела немецким, французским, английским, румынским, украинским и идишем.
В 1923 году комсомолка Розенцвейг вступила в австрийскую коммунистическую партию, и получила первое партийное прозвище Анна Дейч.
Через два года Розенцвейг стала связисткой в резидентуре венского ИНО ОГПУ.
В 1928 году она прошла подготовку в подмосковной разведспецшколе. После успешной сдачи экзаменов по теории разведки и контрразведки, ее отправили на сдачу практического экзамена в Турцию. В Стамбуле Эстер следила за резидентом ОГПУ Яковым Блюмкиным, который в свою очередь вел наблюдение за высланным из СССР Троцким.
В конце 20-х годов Эстер по любви, что среди нелегалов случалось редко, вышла замуж за разведчика Василия Зарубина, став Елизаветой Юльевной Зарубиной.
В 1929 году Зарубины под видом чешской четы Кочек, прибыли из Дании в Париж.
Вскоре им улыбнулась удача, они завербовали стенографистку немецкого посольства, которой требовались большие деньги на лечение матери. Благодаря «трепетному» отношению к Турции, новой агентессе присвоили позывной «Ханум». Стенографистка была настоящим кладезем секретной информации оперативно уходившей на Лубянку.
В 1932 году без отрыва от производства Елизавета Юльевна родила сына Петра, позже ставшего профессором, работавшего в оборонной промышленности СССР и РФ области физики лазеров.
В 1936 году «Центр» направил Зарубиных в фашистскую Германию, им поручили работать с самым ценным советским агентом, прототипом штандартенфюрера Штирлица – Вилли Леманом.
Гаауптштурмфюрер СС Леман возглавлял в Гестапо отдел контрразведки на предприятиях ВПК III Рейха. Этот человек передавал Зарубиным поистине бесценную информацию о:
новейших видах вооружений;
суперсекретных подводных лодках;
ракетной отрасли III Рейха;
крупнейших руководителях германских спецслужб;
технологии производства синтетического бензина;
перспективах развития химического оружия.
После побега в 1938 году из Парижа в США советского резидента Александра Орлова (Лейба Лейзеревич Фельдбин) командование решило срочно переправить Зарубиных в Союз.
В декабре 1942 года Вилли Леман, поцеловал жену Маргарет и на служебном автомобиле уехал на работу. Домой он больше не пришел, жена не смогла добиться от руководства мужа никакой информации о том, куда пропал Вилли. В мае 1945 года ее посетил резидент советской разведки Александр Коротков и рассказал что через три месяца бесконечных допросов гестаповцы расстреляли Вилли. Товарищ Леман стойко выдержал все муки и никого не выдал.
В 1941 году Зарубины с паспортами на имя совслужащих Зубилиных выехали в США, оба работали под прикрытием посольства СССР.
В 1944 году Елизавету Юльевну наградили орденом Красной Звезды за получение разведданных о работах по созданию в США атомной бомбы. По проекту «Манхэттэн» она работала с 22 агентами, а также завербовала Маргариту Воронцову, которая с блеском влюбила в себя Альберта Эйнштейна.
После ареста Лаврентия Берии, Елизавету Юльевну вместе с ее руководителем Павлом Анатольевичем Судоплатовым уволили из органов.
14 мая 1987 года Елизавета Юльевна Зарубина странно погибла в Москве под колесами автобуса.
Героиня без Золотой Звезды Героя
10 июля 1900 года у херсонского еврея-клерка родилась прекрасная дочка Мирьям, ставшая впоследствии легендарной разведчицей Марией Александровной Фортус.
В 1916 году девушка бредившая революцией примкнула к левым эсерам и наравне с Эйтингоном, Серебрянским и Блюмкиным выполняла партийные задания, порой граничившие со смертью.
После свержения Николашки, под воздействием младшего брата Михаила (партийные клички: «Миф», «Купер», «Вильгельм», «Джозеф») революционерка перешла в партию большевиков.
В марте 1918 года сотрудница херсонской «ГубЧК» Фортус прятала от подходивших к городу немецких войск ценные архивные документы и реквизированные у врагов советской власти драгоценности.
Россыпь крупных бриллиантов Мария по приказу товарища Багненко зашила в специальный пояс, обернула его вокруг талии, и пошла вместе с председателем «ЧК» в Киев.
До Крыма добирались три недели, за это время их неоднократно останавливали бандиты, но удача всегда была на стороне чекистов.
Войдя в киевский кабинет Исаака Шварца, председателя «Всеукраинской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией, и саботажем» Мария кинула на стол, осточертевший ей бриллиантовый пояс, и в беспамятстве рухнула в обморок.
В 1919 году в оккупированных Херсоне и Одессе, чекистка проводила агитационную работу среди сербских, французских, испанских, греческих солдат. Однажды вечером красивая девушка походившая на жгучую Кармен, познакомилась с испанцем Рамоном Касанельясом, это была любовь с первого взгляда.
Вскоре ее ненаглядный помогавшей ей в подпольной работе вернулся на родину, а она по заданию партии отправилась в Елисаветград.
Однажды ей срочно потребовались деньги, на выкуп трех чекистов попавших в лапы одной из многочисленных банд, кочевавших по югу России. Необходимых средств у Марии не было, и она не придумала ничего лучше, чем прикинувшись сельской учительницей идти к батьке Махно с просьбой дать золота на постройку новой школы.
Нестор Иванович хотел было кокнуть подозрительную молодуху, но вмешалась прослывшая «неутомимой защитницей женщин» жена батьки Агафья Кузьменко. Выслушав отповедь супружницы, лихой атаман нехотя выдал золотыми царскими червонцами необходимую сумму на «благоустройство школы».
Чуть позже по заданию «ЧК» бесстрашная Мария устроилась сестрой милосердия в один из махновских отрядов, в котором она не только собирала разведданные, но и разлагала изнутри расхристанных анархистов.
23 ноября в отряд с приказом прибыл один из адъютантов атамана, который без труда узнал в «сестричке» школьную учительницу, выклянчившую из кассы «черного обчества» золотые десятирублевки на обучение крестьян.
После поверхностного допроса Фортус вместе с другими беляками, «краснопузыми» и прочей «контрой» повели в поле пускать в распыл. Ночью Мария очнулась среди десятков трупов, пуля махновца попала женщине в медную пуговицу гимнастерки.
«Воскресшую» Героиню отправили служить в Одесскую «ГубЧК». Вскоре у нее возникли подозрения в чистоплотности своего коллеги бывшего штабс-капитана служившего до 17-го года в контрразведке «Главного управления Генерального штаба».
Решив негласно провести обыск в жилище золотопогонника, отчаянная женщина забралась в его квартирку. Мария даже не успела толком оглядеться, когда раздался щелчок открываемого дверного замка, только благодаря отменной реакции и хладнокровию она успела присесть за спинкой кожаного дивана.
Штабс-капитан и двое неизвестных мужчин, усевшись за столом, стали обсуждать план контрреволюционного мятежа на юге России, в котором основной ударной силой должны были стать украинские националисты и бойцы «Русской народно-добровольческой армии» под командованием Булак-Булаховича.
В какой-то момент под охотницей за секретами скрипнула половица.
Вскочив из-за дивана она не успела даже выстрелить, опередив ее на доли секунды штабс-капитан «положил» ей пулю точнехонько под сердце. Опасаясь ареста, офицер с подельниками покинул квартиру, воспользовавшись черным ходом.
Чудом она выжила и в этот раз. Не желая больше испытывать судьбу, командование отправило Фортус учиться в коминтерновский «Коммунистический университет трудящихся Востока». В здании ВУЗа она вновь повстречала своего любимого Рамона Касанельяса.
Находясь на родине в розыске за революционную деятельность, мужчина эмигрировал из Испании в Советскую Россию и работал в исполнительном комитете «Коминтерна». В двух горячих сердцах любовь вспыхнула с новой силой, молодые люди решили пожениться, и не расставаться до момента, пока смерть не разлучит их.
В 1929 году Рамона через Мексику переправили на работу в Испанию. Вскоре на белоснежном круизном лайнере в Малагу прибыла молодая уругвайка Хулия Хименес Карденьяс. Гостья, говорившая на испанском с южноамериканским акцентом, могла показаться местным «охранителям» кем угодно, но только не советской разведчицей.
Рамон возглавил «Коммунистическую партию Каталонии» участвовал в выборах.
24 октября 1933 года Рамон и его товарищ Франсиско дель Баррио погибли в странной автомобильной аварии, устроенной скорей всего местными силовиками.
Мария которая в момент смерти мужа была на нелегальном положении пошла на неоправданный риск, и, изменив внешность, пришла проститься с любимым.
В 1934 году ее отозвали в Москву.
В 1936 году в Испании началась «Гражданская война», осенью этого же года к военному советнику испанской республиканской армии генералу Петровичу (Кирилл Мерецков), прибыла бойкая переводчица товарищ Хулия, она же Мария Фортус.
В одном из жарких боев, увидев, что испанцы, дрогнув, готовы были броситься, но не в атаку, а прочь из окопов, Хулия закричала «Вы хотите показаться дерьмом в молоке матерей вас родивших? Вперед в атаку, сомнем этих франкистов». Пристыженные мужчины бросились за храброй женщиной вперед и заняли вражескую линию обороны.
Увидев боевую хватку переводчицы Хулии, командование поставило перед ней задачу сформировать диверсионную группу и уничтожить под городком Леон высокогорную авиабазу противника. В этом труднодоступном месте на высоте 916 м над уровнем моря базировалась 1-я эскадрилья «Северо-Западного военного флота Испании» и бригада воздушно-десантных сил.
«Оседлав» самую высокую гору в округе Мария вместе с группой диверсантов установила наблюдение за объектом. Разведчики не очень удивились, увидев, как перед завтраком, обедом, законной сиестой, и ужином, часовые снимаются с постов и весело общаясь, идут в просторную столовую.
Однажды вечером, за три часа до полуночи при помощи немецкого трофейного передатчика «Torn Fu» диверсанты отправили в штаб «Республиканской армии» короткое сообщение: «Орнитологи уверены, завтра в 15:00, лучшее время для прилета райских птичек».
На следующий день в разгар сиесты (14-16:00) «тройка» советских средних бомбардировщиков «АНТ-40» (Катюша) разнесла авиабазу в клочья уничтожив 40 самолетов, топливохранилище, авиамастерские и казармы франкистов.
Москва по достоинству оценила подвиг «Марии-Хулии» наградив Героиню «Орденом Красного Знамени» (03.01.1937) и «Орденом Ленина» (02.11.1937).
После начала «Великой Отечественной войны» Мария Александровна помогала Марине Расковой формировать «588-й ночной легкобомбардировочный авиационный полк», летчиц которого немцы со страхом называли «ночными ведьмами».
Равнодушная к авиации Мария забросала Москву рапортами, написанными на имя Берии с просьбой перевести ее в разведку.
В начале 1942 года ее услышали, Фортус назначили заместителем начальника разведки в разведывательно-дивресионный отряд «Победители». Отряд возглавил дважды уволенный перед войной из органов, чекист Дмитрий Медведев.
Мария не только разрабатывала операции совместно с разведчиком-ликвидатором Николаем Кузнецовым (Пауль Зиберт), но и даже участвовала в них.
Однажды самолет, доставивший с «большой земли» боеприпасы, медикаменты, провизию, и батареи для раций в условиях плохой видимости совершил неудачную посадку.
Транспортник сожгли, после чего Медведев решил скрытно от местных жителей передислоцировать отряд на законсервированную базу.
Кузнецов в форме обер-лейтенанта в сопровождении переводчицы и трех автоматчиков отправился в вояж по деревням жители, которых не должны были видеть отряд на марше.
В каждом поселке немецкий офицер собирал крестьян у дома старосты, после чего приказывал им приготовить для выдачи чуть отставшей «зондеркоманды» спрятанных партизан, диверсантов, коммунистов и юде. Переводчица, бойко транслировавшая речь герра офицера как бы невзначай ровным и спокойным голосом говорила: «Как только мы уедем, уходите в лес вечером тут будут каратели».
Благодаря блестяще исполненной операции прикрытия «Победители» ускоренным маршем прошли по обезлюдившим деревням к новому месту дислокации отряда.
После ранения и госпитального лечения Марию Александровну назначили в разведотдел штаба 3-го «украинского фронта».
Когда с румынской территории не вернулись две посланные ей группы разведчиц, она возглавила третий отряд, выбросилась с ним в немецкий тыл и, выполнив задание, перешла без потерь линию фронта.
Фортус разработала операцию по оседанию в венгерском городе Секешфехервар разведчицы-радистки Лидии Мартыщенко, позывной «Альба Регия». Радиопередатчик «Альбы» выходил в эфир 72 дня, вплоть до 22 марта 1945 года, именно в этот день город освободили наши войска.
1 января 1945 года на нашу сторону перешел капитан венгерской армии, рассказавший, что в одной из камер королевского дворца хранятся ценные документы по секретному оружию III Рейха. Командование поставило перед Фортус задачу проникнуть в оккупированную венгерскую столицу и похитить немецкий архив.
За линию фронта уходили трое: Мария, перебежчик Ласло и проверенный в боях венгерский коммунист Шандор. Троица шла практически на смерть, поскольку дворцовых казематах свой КП разместил, командующий обороной Будапешта, обергруппенфюрер СС Карл Пфеффер-Вильденбрух.
Каким-то чудом разведчикам удалось, просочившись сквозь нашпигованный эсэсовцами город, добраться до старого входа в подземелья дворца. Шандор остался «на стреме» а Мария в форме сотрудницы связи СС-хельферин и Ласло прикинутый унтерштурмфюрером 9-го горного хорватского корпуса СС полезли в темное чрево замка.
Найдя архив, и загрузившись наиболее ценными документами, они практически подошли к месту выхода из эсэсовского логова, когда на дворец налетели советские бомбардировщики.
Внезапно древние стены задрожали от ухнувшего рядом мощного взрыва, а когда все стихло, Мария и Ласло обнаружили что дверь, через которую они должны были выбраться наружу, перекосило и заклинило.
Искать другой выход во дворце кишевшим эсэсманами были равноценно самоубийству, вся надежда была только на Шандора. Разведчик не подвел своих товарищей, сохраняя хладнокровие, он приказал немецкому патрулю освободить из каменного плена офицеров-связистов проверявших линию по приказу командующего обороной.
Когда патрульные ломом поправили дверь, вновь прилетели советские бомбардировщики. Среди громыхающих огненных всполохов разведчики незамеченными растворились на кривых узких улочках старого Пешта.
12 февраля 1945 года Мария Александровна видела, как разведчики старлея Скрипкина вели по двору королевского замка Карла Пфеффера-Вильденбруха. Обергруппенфюрер перехваченный в канализационной трубе хлюпал чем-то из ряда вон неприятным и распространял вокруг себя убийственный запах.
После войны по заданию командования разведчица, обладавшая сверхповышенной чуйкой, нашла в Австрии секретный завод по производству «ФАУ-2» законсервированный гитлеровцами «на послевоенное время».
Мария Фортус вышла замуж за своего коллегу Геннадия Зайцева, а в 1955 году по состоянию здоровья в звании подполковника она вышла в отставку.
Мария Александровна защитила кандидатскую по социологии и написала ряд остросюжетных повестей о буднях разведчиков: «Операция Альба Регия», «В борющейся Испании», «Поединок с Гестапо».
22 февраля 1981 года 81-летняя разведчица скончалась в Москве и была похоронена на «Ваганьковском кладбище».
Сможете найти на картинке цифру среди букв?
Справились? Тогда попробуйте пройти нашу новую игру на внимательность. Приз — награда в профиль на Пикабу: https://pikabu.ru/link/-oD8sjtmAi
Советский разведчик с деловой хваткой, написавший письмо Сталину
30 января 1895 года в белорусской деревне Мышковичи родился Герой Советского Союза и Соцтруда - Кирилл Прокофьевич Орловский.
В годы I мировой войны командир саперного взвода Орловский дослужился до унтер-офицерского звания.
В 1918 году по заданию партии Орловский собрал партизанский отряд не дававший спокойно спать немцам в Бобруйском уезде.
28 ноября 1918 года его партизаны вошли в освобожденный Бобруйск вместе с частями Красной Армии.
После заключения в марте 1921 позорного «Рижского договора» поставившего точку в «Советско-польской войне» (1919-1921гг.) Кирилла отправили в Западную Белоруссию, бороться с польскими оккупантами
Вскоре партизанский отряд «Муха-Михальского» (позывной Орловского) захватывал поезда, взрывал мосты, уничтожал военные склады, поджигал полицейские участки и панские усадьбы.
Осознав свое бессилие против неуловимых партизан, поляки предложили за информацию о местонахождении неуловимого «Муха-Михальского» 5 млрд. марок, а за выдачу его властям 10 млрд.
Колоссальные «премиальные» объяснялись периодом гиперинфляции, в то время «Польское казначейство» выпускало купюры номиналом 10 000, 50 000 марок, а в 1923 году начало шлепать банкноты в 100 000 000 марок.
24 сентября 1924 года партизанская группа под командованием Орловского совершила налет на пассажирский поезд в составе, которого шел спецвагон с ехавшими в нем полесским воеводой Довнаровичем, комендантом областной полиции, сенаторами и другими польскими чинушами. «Драгоценный груз» охраняли сотрудники польских спецслужб и 10 солдат.
В 14:00 два партизана переодетые в форму путейцев тормознули состав на перегоне между двумя маленькими станциями. Как только паровоз, недовольно зафыркав паром, остановился, в бронированный вагон полетели гранаты.
После трехминутной перестрелки, солдаты охранения сложили оружие, а оглушенные и деморализованные паны открыли двери вагона-сейфа. Приказав гордым шляхтичам раздеться до исподнего, партизаны забрали у спецпассажиров форму, награды, оружие, паспорта, секретные документы, деньги и ювелирные украшения.
«Муха-Махальский» согласился помиловать воеводу, приказав выпороть ясновельможного пана на глазах у пассажиров замерших в страхе за мутными вагонными окнами.
Довнарович, как и обещал, ушел, в отставку. В 1941 году он погиб в концлагере Освенцим.
В 1925 году Москва приказала свернуть партизанскую борьбу на территориях временно оккупированных Польшей.
С 1925 по 1930 год Кирилл учился в очень интересном ВУЗе: «Коммунистическом университете национальных меньшинств Запада». В «КУНМЗ» готовили профессиональных революционеров, которые должны были поднять на борьбу народы Прибалтики, Германии, Польши, Румынии, Австрии, Чехии и Болгарии.
С 1930 по 1936 год матерый диверсант готовил партизанские кадры для будущей войны с гитлеровской Германией. Проработав год начальником участка на строительстве «Москва - Волга», он в 1937-ом уехал в Испанию.
В республиканской армии его знали по позывному «Ударник» (Striker).
С 30 мая по 20 июля товарищ «Страйкер» прошел со своей диверсионной группой 750 км. по франкистским тылам. Подрывники отряда пускали под откос товарные и пассажирские поезда, перевозившие офицеров и солдат противника.
Столкнувшись с тем, что диверсанты, подготовленные из этнических испанцев, отказывались уничтожать инфраструктурные объекты противника, «Страйкер» прямо на маршруте провел оперативную чистку «саботажников».
Недостающий штат людей командир добрал в одном из партизанских отрядов действовавшего в горах.
Позже описывая действия группы в ночных засадах, Орловский пришел к выводу, что он во время своего рейда с диверсантами добился больших результатов, чем все испанские партизанские отряды вместе взятые.
После возвращения группы с задания республиканское командование попросило Москву, поручить рисковому товарищу «Страйкеру» менее опасную работу.
Орловский стал готовить интернациональных команды диверсантов, и нарушая приказ Москвы, продолжал выходить в ближний тыл противника, благо он начинался сразу же за линией фронта.
В одном из самых элегантных мадридских отелей «Гэйлорд», где во время войны располагалась советская миссия, Орловский познакомился с Эрнестом Хемингуэем.
Часть исследователей считает, что Кирилл Прокофьевич стал прообразом диверсанта-взрывника Роберта Джордана в бестселлере «По ком звонит колокол».
В ноябре 1938 года раненого Орловского переправили в Москву. Прямо в палате госпиталя подполковника НКВД наградили орденом Ленина, а после выздоровления отправили на «гражданку» по инвалидности.
Диверсанта назначили завхозом в «Чкаловском сельхозинституте» (современный Оренбург, а тогда Чкалов).
Ежедневные изматывающие тренировки помогли Герою уже через год вернуться в строй.
Снимая с него инвалидность, светила военной медицины не могли поверить в то, что человек может самостоятельно исцелить себя.
В марте 1941 года с документами на имя Орлова, представителя «Наркомата тяжелого машиностроения» он приехал в Алма-ату.
Вскоре в китайском Синьцзяне Орловский «реанимировал» советскую агентурную сеть, и спас нашего резидента отбив его после ареста у гоминьдановских контрразведчиков.
Полуживого чекиста аккуратно запаковали в тюк с хлопком и переправили на советскую территорию.
В марте 1942 года после череды рапортов написанных убористым почерком, Орловского вернули из Китая в Москву, и выбросили в немецком тылу для проведения диверсионно-разведывательных мероприятий.
Работу его отряда «Соколы», состоявшего из офицеров НКВД, имевших звания «мастеров спорта» по борьбе, боксу, стрельбе, курировал лично Павел Судоплатов.
Действуя в белорусских лесах, отряд постепенно пополнялся местными спортсменами и к началу 1943 года состоял из 350 проверенных бойцов. Кирилл Прокофьевич давно хотел испытать своих ребят в серьезном деле, и вскоре судьба предоставила ему такой шанс.
Ночью 17 февраля 1943 года агент, с которым он работал еще со времен Гражданской войны, сообщил Орловскому, что под усиленной охраной, в охотхозяйство, находившееся неподалеку от базы партизан, приедет развлекаться матерый нацист, комиссар «Генерального округа Белоруссия» Вильгельм Кубе.
Вместе с Орловским на базе находилось 14 бойцов, тогда как нациста захотевшего поохотиться на вепря сопровождали 10 офицеров и 50 эсэсовцев прошедших горнило «Восточного фронта».
Закопавшись в снегу, диверсанты 12 часов ждали момента, когда на пустынной дороге появиться матерый волчище в окружении своей стаи. Колона появилась на дороге ровно в 18:00, как только машины и повозки поравнялись с местом засады, партизаны открыли ураганный огонь.
В ходе скоротечного боя диверсанты перебили 10 офицеров и 30 эсэсовцев. Среди погибших оказались два ценных «охотничьих трофея»: гаупткомиссар Барановичей Фридрих Фенц и обергруппенфюрер Захариус.
Кубе среди убитых не было в тот день, он был занят и не смог поехать на охоту.
22 сентября 1943 года нациста в его особняке на «Театерштрассе» взорвала наша Разведчица Елена Мазаник.
В ходе боестолкновения никто из партизан не погиб, а вот Орловскому взрывом по плечо оторвало правую руку, на левой руке 4 пальца и серьезно повредило ушной предверно-улитковый нерв.
Операцию раненому врач отряда делал без наркоза, и ампутировал раздробленные кости простой слесарной ножовкой.
До августа 1943 года Герой командовал «Соколами», а потом его отозвали в Москву. За два дня до ликвидации Кубе, мужественному чекисту вручили Золотую Звезду.
В начале июля 1944 года после освобождения столицы советской Белоруссии от немецко-фашистских захватчиков, Орловский написал письмо Сталину, в котором попросил назначить его председателем любого разоренного фашистами белорусского колхоза, пообещав за 2-3 года сделать из него хозяйство-миллионер.
В январе 1945 года Кирилла Прокофьевича избрали председателем колхоза «Рассвет», от которого после гитлеровской оккупации осталось одно название.
Легендарный диверсант не обманул вождя, в послевоенном СССР его детище стало первым колхозом-миллионером.
Созидательный труд Героя чекиста взял за основу Юрий Нагибин написавший сценарий к фильму «Председатель» (1964г.) с Михаилом Ульяновым в главной роли.
В 1958 году за трудовые свершения Орловскому присвоили звание Героя Социалистического труда.
За годы службы в органах государственной безопасности Кирилл Прокофьевич более 70 раз переходил линию фронта и границы враждебных СССР государств.
Эрнест Хемингуэй был завербован и советской и американской разведкой
Из документов КГБ стало известно, что в конце 1940 года советское управление разведки НКВД завербовало Хемингуэя. Писатель был известен своими антифашистскими убеждениями, поэтому изъявил готовность помочь в борьбе с гитлеровской Германией и согласился стать агентом. Хемингуэй встретился с советским куратором в Нью-Йорке и получил кодовое имя "Арго". Документы нашей разведки свидетельствуют, что ни какой полезной информации от писателя получить не удалось, хотя сотрудничество Хемингуэя с советской разведкой продолжалось до конца 40-х годов.
Сотрудничество Хемингуэя с американской разведкой началось в начале 1940-х годов с создания им на Кубе организации которую сам он назвал "Фабрика мошенников". Задумка писателя состояла в том, что бы сотрудники его "спецслужбы" собирали информацию о сторонниках нацистов на Кубе и сообщали ему. Хемингуэй же рассчитывал передавать эти бесценные данные послу США, но как и советская разведка, американцы ни какой полезной информации не получили. "Фабрика мошенников" прекратила свою шпионскую деятельность в апреле 1943 года.
Ликвидация троцкого и арест Павла Судоплатова – в один день. Совпадение? Не думаю!
21 августа 1940 года в Мексике успешно завершилась спецоперация НКВД "Утка", имевшая целью ликвидацию злейшего врага советского народа – троцкого, после высылки из СССР продолжавшего свою антисоветскую деятельность, внося раскол в мировое коммунистическое движение и координируя антисоветскую деятельность и оппозицию в самом Советском Союзе.
Кстати, именно в 1929-м, когда троцкий, будучи выслан из СССР, окончательно провалился как антисоветский проект Запада №1, Лондон и Вашингтон принялись активно финансировать и раздувать гитлера, выбрав его в качестве нового главного антисоветского проекта.
21 августа 1953 года на своём рабочем месте был арестован Павел Судоплатов – выдающийся сталинский чекист, гений госбезопасности, руководивший той самой операцией. Судоплатову пришлось в итоге ни за что отсидеть 15 лет, хотя запросто он мог быть вообще расстрелян, но чекистская находчивость спасла Павла Анатольевича от гибели.
Совпадение? Нет! Здесь дело даже не в том, что хрущев был троцкистом и решил отомстить Судоплатову в годовщину гибели своего кумира. Дело в том, что сам троцкий тоже был лишь западной пешкой, главным антисоветским проектом запада в 20-е. Дело в том, что и троцкий, и хрущев были агентами Запада.
И тогда, в 50-е злопамятный Запад руками одного своего прихвостня отомстил Судоплатову (а в его лице – и всей системе Сталинской госбезопасности) за другого своего прихвостня, за те средства, которые были вбуханы в бронштейна и которые он, к счастью, не смог в полной мере отработать. К сожалению, хрущев свои средства отработать сумел сполна: он очень грамотно заложил под Сталинский СССР бомбы, успешно разорвавшиеся уже в конце 80-х гг.
хрущев – это тот же самый горбачев своего времени. Хозяева у них были одни, и задача одна; только степень сложности разная. Первому предстояло начать рушить мощнейшую Сталинскую империю; когда же пришёл второй, то почва уже была подготовлена, вспахана таким образом, что семена антисоветизма, брошенные в неё горбачёвцами, тут же дали нужные плоды. И вспахивать так Советскую землю начал именно хрущев.
Тост за хрущева, как за государственного деятеля, который нанёс непоправимый удар по России и коммунизму, поднимал на своём 80-летии ярый русофоб-антисоветчик Черчиль. День рождения горбачева вообще отмечался в Лондоне на официальном уровне. А все объяснения в духе того, что хрущёв и горбачев были просто неграмотными дурачками, а потому всё делали невпопад; хотели, как лучше, но не получилось – это отговорки для безмозглых!
Без срока давности: как искали беглых нацистских преступников (ч.1)
Расстрел советских граждан в урочище Бабий Яр в оккупированном Киеве.
Бабий Яр — урочище в Киеве, получившее печальную известность как место массовых расстрелов гражданского населения и военнопленных, осуществлявшихся немецкими оккупационными войсками. Здесь были расстреляны 752 пациента психиатрической больницы им. Ивана Павлова, не менее 40 тысяч евреев, около 100 матросов Днепровского отряда Пинской военной флотилии, арестованные партизаны, политработники, подпольщики, работники НКВД, 621 член ОУН (фракция А. Мельника), не менее пяти цыганских таборов. По разным подсчётам, в Бабьем Яру в 1941—1943 было расстреляно от 70 000 до 200 000 человек.
С сентября до конца октября 1941 г. расстрелы в основном проводились мобильными подразделениями СС (айнзацгруппы и полицейские части) при содействии полевой жандармерии и частей вермахта (454-я охранная дивизия, 75-я и 299-я пехотные дивизии). С октября 1941 г. до конца сентября 1943 г. Бабий Яр являлся местом регулярных расстрелов, проводимых органами полиции безопасности и СД в тесном сотрудничестве с военными и гражданскими властями Киева.
------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
9-го мая 1945 года над Советским Союзом отгремели праздничные салюты — Великая Отечественная война, которая длилась четыре долгих года, наконец-то закончилась. Постепенно страна приходила в себя и возвращалась к мирной жизни. Однако для органов государственной безопасности наступившее послевоенное время рабочего облегчения не принесло: предстояла огромная и сложная работа по разбирательству с лицами, которые в той или иной мере сотрудничали с немецкими оккупантами...
Сегодня существует расхожее мнение о том, что все эти люди, плюс наши военнопленные, освобождённые из немецких лагерей, подвергались жестоким репрессиям со стороны Советской власти — якобы их в массовом порядке без суда и следствия расстреливали или отправляли в ГУЛАГ на длительные лагерные сроки.
Поначалу, во времена холодной войны, подобного рода утверждения муссировались в эмигрантской литературе, а потом они были подхвачены уже некоторыми отечественными историками на антисоветской пропагандисткой волне, пришедшей в нашу страну в годы перестройки. Как же всё обстояло на самом деле?
Кто есть кто?
По данным историка В.М.Земскова, к началу 1946 года из Германии и других западных стран было репатриировано 4 199 488 советских граждан ( 2 660 013 гражданских и 1 539 475 военнопленных), по самым разным причинам оказавшихся во время войны за пределами Родины — кто-то был в плену, кого угнали на работы в Германию, ну а кто-то ушёл с немцам сам, по доброй воле. Все они проходили проверочные мероприятия в специальных фильтрационных пунктах и лагерях НКВД. Как следует из архивных материалов, после нескольких месяцев проверки свыше 80% репатриированных были отпущены домой или вновь призваны в ряды Советской армии. А вот порядка 1,76% гражданских лиц и 14,69% бывших военнослужащих были задержаны органами госбезопасности для дальнейшего разбирательства как установленные немецкие пособники.
Что же получается? А получается то, что ни о каких массовых бессудных репрессиях не может идти и речи! Как показывает практика, сотрудники НКВД-МГБ старались разбираться с каждым человеком персонально, и разбираться строго по существовавшим на тот момент законам. Конечно, нельзя отрицать того, что часть невинных людей во время проверок всё же пострадала. Особенно это касалось наших солдат, побывавших в немецком плену Увы, в те времена само отношение к бывшим пленным было далеко не самым лучшим, и одно время сам факт сдачи в плен рассматривался как прямое доказательство измены Родине.
Кроме того, не все должностные лица, призванные проводить проверки, добросовестно относились к выполнению своих обязанностей, а порой и просто занимались подтасовкой рассматриваемых дел, дабы сделать себе карьеру на «разоблачённых изменниках».
К сожалению, подобного рода карьеристы в правоохранительных органах, наловчишиеся ломать людские судьбы, нередко попадаются и в наше время!
Тем не менее, повторю, что никакой целенаправленной политики советского государства, направленной на организацию массовых репрессий в отношении репатриантов не было.
Касалось это, как не удивительно, и тех, кто сотрудничал с нацистами...
Несколько слов о самой системе розыска государственных преступников. Как указывает в своей известной статье «Особенности уголовных процессов над нацистскими пособниками в СССР в 1944—1987 гг.» израильский учёный, доктор Арон Шнеер:
«С началом освобождения от нацистов Красной армией советских территорий стали известны совершённые ими и их местными пособниками преступления.
Первым документом, направленным на борьбу с ними, стал изданный после начала контрнаступления под Москвой приказ Народного комиссариата внутренних дел от 12 декабря 1941 года. Он назывался „Об оперативно-чекистском обслуживании местностей, освобождённых от войск противника“. В обязанности НКВД вошли: установление и арест предателей, изменников, тех, кто состоял на службе у оккупантов. 16 декабря 1941 года была издана директива НКВД СССР, в которой городским и районным отделам НКВД на освобождённых территориях ставилась конкретная задача — выявить и арестовать пособников гитлеровцев, которые способствовали в зверствах.
2 ноября 1942 года для расследования злодеяний нацистов и их пособников Указом Президиума Верховного Совета СССР была создана Чрезвычайная Государственная Комиссия. На освобождённой территории создавались городские, районные, областные и республиканские чрезвычайные комиссии. В их работе принимал участие и следователь органов безопасности. Комиссия собирала сведения о преступлениях, совершённых нацистами и их пособниками во время оккупации».
Однако система розыска действовала не только на бывших оккупированных территориях, но и на остальной части страны, ибо военные преступники старались укрыться от возмездия в самой глубинке, подальше от мест преступления. Они буквально расползались по всему Советскому Союзу под видом репатриантов, бывших пленных, демобилизованных и раненых бойцов Красной Армии и т. д.
Сразу после войны к выявлению предателей были подключены все без исключения территориальные управления Министерства государственной безопасности (МГБ), образованного в 1946 году. Авторы капитального исторического исследования «Смерш — «смерть шпионам»» Клим Дегтярёв и Александр Колпакиди пишут по этому поводу:
«Организация, формы и методы розыска государственных преступников регулировались приказами и указаниями НКГБ-МГБ СССР. Приказом НКГБ СССР № 00252 была введена в действие Инструкция по учёту и розыску агентуры разведывательных, контрразведывательных, карательных и полицейских органов, воевавших против СССР стран, предателей, пособников, ставленников немецко-фашистских оккупантов. Согласно данной инструкции, в МГБ был создан централизованный учёт всех государственных преступников, ранее разыскивавшихся НКГБ и ГУКР „Смерш“...
Основанием для взятия на учёт таких лиц служили проверочные агентурные данные, показания свидетелей, заявления советских граждан, трофейные документы и иные материалы. Основная тяжесть розыска легла на плечи сотрудников 4-го управления МГБ. Другие подразделения органов госбезопасности подключались по мере необходимости или если на подконтрольных им объектах обнаруживался подозрительный человек».
Для облегчения нелёгкой поисковой работы приказом Министра государственной безопасности СССР Сергея Игнатьева в 1952 году была составлена так называемая «Синяя книга», содержавшая массу ценных сведений о личностях предателей Родины. Официально книга именовалась «Сборник справочных материалов об органах германской разведки, действовавших против СССР в период Великой Отечественной войны 1941—1945 г.г.»
В специальном приказе министра, отданном всем территориальным управлениям МГБ, в частности, указывалось:
«В сборник включены проверенные данные о структуре и деятельности центрального аппарата Абвера и Главного Управления Имперской Безопасности Германии — РСХА, их органов, действовавших против СССР с территории сопредельных стран, на восточно-германском фронте и на временно оккупированной территории Советского Союза.
...Материалы сборника используйте в агентурной разработке лиц, подозреваемых в принадлежности к агентуре германской разведки и в разоблачении на следствии арестованных немецких шпионов...».
Розыск государственных преступников продолжил и образованный в 1954 году Комитет государственный безопасности — КГБ. Непосредственно розыском в этом ведомстве занималось 2-е (контрразведывательное) управление, созданное на базе бывших 4-го и 5-го управлений МГБ.
В пассиве и в активе
Сотрудники госбезопасности делили коллаборационистов как бы на две категории. Первые — это так называемые пассивные пособники. Речь идёт о тех, кто пошёл на услужению к врагу либо по принуждению, либо от безвыходного положения, либо по каким-то иным объективным причинам. А вот вторые — это активные предатели, которые вместе с немцами зверствовали на оккупированной территории или дослужились у нацистов до высоких чинов.
К пассивным изменникам главным образом причислялись люди из обслуживающего персонала различных немецких учреждений (переводчики, уборщицы, врачи, медсёстры, рабочие и т.д.). Волею судьбы оказавшись на оккупированной территории, они, чтобы элементарно выжить, были вынуждены пойти работать на оккупантов. И действительно, какой, к примеру, выход был у многодетной матери, если она ради пропитания своих детей нанялась уборщицей в немецкую комендатуру? Или у простого крестьянина, коего оккупанты под страхом жестокого наказания заставляли сдавать выращенный урожай на нужды германской армии?
Как заметил по этому поводу историк из Великого Новгорода Борис Ковалёв, оккупация уже сама по себе толкала мирных жителей на ту или иную форму сотрудничества с врагом.
Ещё к этой категории «вынужденных» пособников относили рядовых полицаев, солдат власовской армии, не запятнавших себя активной службой врагу и не участвовавших в злодеяниях нацистского режима. Сюда же причислялись и «добровольные помощники» немецких вооружённых сил (в сокращённом немецком варианте «хиви»). Речь идёт о тех наших военнопленных, которые в силу бесчеловечных условий немецких лагерей соглашались идти на различные работы во вспомогательные подразделения вермахта — они служили в немецких воинских частях шоферами, поварами, механиками, просто подсобными рабочими.
Дело одного из таких «хиви» сегодня хранится в фондах Государственного архива Нижегородской области.
Это некий Д.Ф. Недорезов, бывший красноармеец, попавший плен летом 1941 года. Через два года, в апреле 43-го, в качестве «хиви» немцы завербовали его в Гатчинском лагере для военнопленных под Ленинградом — Недорезов стал служить механиком по ремонту машин в 24-ой немецкой дивизии. Вместе с солдатами этой дивизии он был пленён нашими войсками во время капитуляции германской Курляндской группировки в Прибалтике.
Вот что он рассказал о себе на допросе в советской контрразведке:
«ВОПРОС. Расскажите содержание обязательства, которое Вы давали и подписывали немцам при вступлении в немецкую армию?
ОТВЕТ. Весь текст данного мною немцам обязательства я теперь по памяти не восстановлю, но помню, что в обязательстве было указано: «Я, русский военнопленный, вступая добровольно в немецкую армию, обязуюсь честно служить в немецкой армии и добросовестно выполнять все указания немецкого командования». Данное мной обязательство я, находясь в немецкой армии, честно выполнял...
ВОПРОС. Какое Вы получали довольствие, находясь в немецкой армии?
ОТВЕТ. В немецкой армии я получал довольствие наравне с немецкими солдатами, хлеба 700 гр., 200-150 гр. масла, кофей, колбасу, иногда мёд, это утром и вечером, а днём горячий обед из общей кухни с немцами. Кроме того за службу в немецкой армии нам платили денег 27,5 марки в месяц, на которые получали продукты дополнительно к пайку и другие необходимые вещи.
ВОПРОС. Как вы были обмундированы?
ОТВЕТ. Мы были обмундированы в форму немецкого солдата, как-то: в ботинки, немецкую суконную шинель, в суконный френч, брюки, в немецкую пилотку и нательное бельё...
ВОПРОС. Какое оружие было на вооружение немецкой авточасти, в которой Вы добровольно служили?
ОТВЕТ. У нас на вооружении немецкой части были винтовки пулемёты, другого оружия у нас не было...».
Как же наши власти поступали с такими людьми? Гражданских лиц после дополнительной проверки обычно сразу отпускали домой. Правда, при этом их ставили на особый учёт и внимательно следили за их дальнейшей жизнью. Мало того, специальными циркулярами и всевозможными закрытыми партийными постановлениями этих людей не разрешалось повышать по службе, им вообще всячески препятствовали в осуществлении любого рода служебной карьеры. К примеру, по этому поводу в 1947 году на 29-ом пленуме Горьковского обкома ВКП (б) даже специально поднимался вопрос. Так, один из участников пленума в своём выступлении отметил следующее:
«Бдительность у нас ещё не стала важнейшим законом всей нашей работы, ещё не стала повседневным правилом поведения каждого работника, каждого коммуниста как на службе, так и в быту. До сего времени на наши заводы и предприятия, в советский аппарат и в другие учреждения берут непроверенных людей и этим вредят нашему государству...».
Выступавший как раз имел в виду тех наших граждан, кого во время войны уличили в сотрудничестве с немецкими оккупантами...
С одной стороны, несправедливость такого положения дел была очевидна — человек вроде бы формально не осужден и потому никто не должен ему мешать нормально трудиться и жить. Но с другой стороны, надо понять и жестокую логику того времени.
Страна, едва закончив одну войну, тут же окунулась в новое противостояние, теперь уже на фронтах холодной войны. А это противостояние в любой момент могло обернуться настоящими боевыми действиями. В таких условиях любой бывший пособник нацистов автоматически рассматривался как потенциальный представитель «пятой колонны».
И действительно, кто мог дать гарантию, что человек, давший слабину в Великую Отечественную, не может аналогично поступить уже в новой войне? А что будет, если при этом он будет занимать важный и ответственный пост в нашем государстве?
Да, ситуация сложилась очень спорная и неоднозначная, её можно критиковать и осуждать. Но всё же, повторяю, своя логика здесь есть, и её просто обязан учитывать любой исследователь прошлого. Иначе мы никогда не поймём ход нашей и без того непростой отечественной истории...
Что же касается военных — власовцев и «хиви», то их обычно судили по части первой 58-ой статьи тогдашнего Уголовного Кодекса — государственное преступление, совершённое советскими военнослужащими. Ведь согласитесь, что осужденные не просто согласились сотрудничать с врагом, выйдя из лагеря военнопленных, но ещё и одели чужую форму, получили в свои руки оружие и дали клятву на верность нацистской Германии. А это, как ни крути, есть прямое нарушение советской воинской присяги!
Впрочем, сроки по тем временам власовцам обычно давали небольшие — от пяти до шести лет. Да и то, в большинстве случаев их отправляли вовсе не за колючую проволоку в ГУЛАГ, а на всевозможные народные стройки, включая сюда и восстановление разрушенного войной хозяйства. Жили они в спецпоселениях, где нередко пользовались полной свободой передвижения.
Вот характерное свидетельство живущего в Карелии писателя и краеведа Е.Г. Нилова:
«Власовцев привезли в наш район вместе с военнопленными немцами и разместили их в тех же лагерных пунктах. Странной был у них статус — и не военнопленные, и не заключённые. Но какая-то вина за ними числилась. В частности, в документе одного такого жителя значилось: «Направлен на спецпоселение сроком на 6 лет за службу в немецкой армии с 1943 по 1944 год рядовым». Но жили они в своих бараках, за пределами лагерных зон, ходили свободно, без конвоя».
Примерно такую же картину довелось наблюдать и советскому журналисту Юрию Сорокину, который ребёнком в 1946 приехал в Кузбасс, куда его мать завербовалась на работы в шахты. Здесь же работали и те, кто был признан изменником Родины:
«Жили власовцы по тем временам с излишеством, по два-три человека в комнате 12-15 кв. метров. После нашего приезда их уплотнили — один барак отдали нам. Жизни предателей абсолютно ничем не отличалась от нашей жизни. Работали они, как и все, в зависимости от состояния своего здоровья, кто под землёй, кто на поверхности. Продуктовые карточки у нас были одинаковые, зарплата — по труду, нормы выработки и расценки были едины для всех работающих. Власовцы свободно передвигались по городу, при желании могли съездить в соседний город, сходить в тайгу или за город отдохнуть. Единственное, что их отличало от других — они были обязаны сначала раз в неделю, потом — раз в месяц отмечаться в комендатуре. Через некоторое время и это отменили. Власовцы могли обзаводиться семьями. Холостякам разрешали вступать в брак, а женившимся — вызывать семьи к себе. Помню, как в наших бараках стало тесно, и во дворах зазвенели детские голоса с говором ставропольских, краснодарских, донских жителей. Да и не только их...».
Тот же «хиви» Недорезов, к примеру, был отправлен в составе рабочей команды на Норильский комбинат, где работал в качестве слесаря. Уже в 1947 году его отпустили домой. Большинство же немецких «помощников» были освобождены к 1952 году, причём в анкетах за ними не значилось никакой судимости, а время работы в спецпоселениях зачли в общий трудовой стаж.
А спустя ещё три года, в 1955-ом, вышел Указ Президиума Верховного Совета Союза ССР, даровавший полную амнистию всем пассивным пособникам, в том числе и тем, кто после войны не пожелал возвращаться домой и остался жить за границей.
Эти люди были полностью реабилитированы, им полностью возвратили все гражданские права советских граждан...
Пощады не будет
Активные пособники врага были чётко определены в специальных инструкциях НКВД, разработанных ещё во время войны:
— руководящий и командный состав органов полиции, «народной стражи», «народной милиции», «русской освободительной армии», национальных легионов и других подробных организаций;
— рядовые полицейские и рядовые участники перечисленных организаций, принимавшие участие в карательных экспедициях или проявившие активность при исполнении обязанностей;
— бывшие военнослужащие Красной Армии, добровольно перешедшие на сторону противника;
— бургомистры, крупные фашистские чиновники, сотрудники гестапо и других карательных и разведывательных органов;
— сельские старосты, являвшиеся активными пособниками оккупантов.
Вот этих людей государство действительно жёстко преследовало! Было даже введено понятие «государственный преступник». Попавших под такую категорию — в зависимости от тяжести совершённых преступлений — либо приговаривали к расстрелу, либо им давали серьёзные сроки заключения — от 10 до 25 лет лагерей. Впрочем, и здесь в каждом отдельном случае органы госбезопасности старались разбираться объективно и беспристрастно.
О том, как это делалось, спустя много лет поведал бывший офицер власовской армии Леонид Самутин, оставивший после себя интересные и весьма поучительные воспоминания.
Сам он, будучи лейтенантом Красной Армии, в начале войны попал в плен, после чего добровольно пошёл на службу к немцам. Во власовской РОА дослужился до чина поручика, занимался вопросами пропаганды. Конец войны застал его в Дании, откуда пришлось бежать в Швецию. В 1946 году шведские власти передали Самутина англичанам, а те, в составе группе таких же изменников, — уже советской стороне, в особый отдел 5-ой ударной армии, стоявшей на севере Германии.
Вот что вспоминает Самутин:
«Мы все ждали «пыточного следствия», не сомневались, что нас будут избивать не только следователи, но и специально обученные и натренированные дюжие молодцы с засученными рукавами. Но опять «не угадали»: не было ни пыток, ни дюжих молодцев с волосатыми руками. Из пятерых моих товарищей ни один не возвращался из кабинета следователя избитыми и растерзанными, никого ни разу не втащили в камеру надзиратели в бессознательном состоянии, как ожидали мы, начитавшись за эти годы на страницах немецких пропагандистских материалов рассказов о следствии в советских тюрьмах».
Самутин очень боялся, что на следствии всплывёт факт его пребывания в составе крупного немецкого карательного подразделения — так называемой 1-ой Русской национальной бригады СС «Дружина», зверствовавшей на территории Белоруссии (в этой бригаде Самутин служил до вступления во власовскую армию). Правда, он непосредственно не участвовал в карательных акциях, но резонно опасался, что само членство в «Дружине» может добавить в его дело дополнительные обвинения. Однако следователя, капитан Галицкого, больше интересовала служба у Власова:
«Он повёл своё следствие в формах, вполне приемлемых. Я стал давать свои показания... Галицкий умело поворачивал мои признания в сторону, нужную ему и отягчавшую моё положение. Но делал он это в форме, которая тем не менее не вызывала у меня чувство ущемлённой справедливости, так как всё-таки ведь я был действительно преступник, что уж там говорить. Но беседовал капитан со мной на человеческом языке, стараясь добираться только до фактической сути событий, не пытался давать фактам и действиям собственной эмоциональной оценки. Иногда, желая, очевидно, дать мне, да и себе возможность отдохнуть, Галицкий заводил и разговоры общего характера. Во время одного я спросил, почему не слышу от него никаких ругательных и оскорбительных оценок моего поведения во время войны, моей измены и службы у немцев. Он ответил:
— Это не входит в круг моих обязанностей. Моё дело — добыть от вас сведения фактического характера, максимально точные и подтверждённые. А как я сам отношусь ко всему вашему поведению — это моё личное дело, к следствию не касающееся. Конечно, вы понимаете, одобрять ваше поведение и восхищаться им у меня оснований нет, но, повторяю, это к следствию не относится».
Спустя четыре месяца, Самутина судил военный трибунал 5-ой армии. После вынесения приговора прокурор откровенно сказал осуждённому следующее:
«- Считайте, что вам повезло, Самутин. Вы получили 10 лет, отсидите их и ещё вернётесь к нормальной гражданской жизни. Если захотите, конечно. Попали бы вы к нам в прошлом, 45-ом году, мы бы вас расстреляли.
Часто потом приходили на память те слова. Ведь вернулся я к нормальной гражданской жизни...».
В 1955-ом Самутин, как и многие другие активные и особо не замаранные пособники, вышел по амнистии. Впрочем, амнистия обошла тех, у кого, как говорится, руки были по локоть в крови или чем-то иным «отличился» на службе у немцев.
Этих преступников государство настойчиво искало и судило и пять, и десять, и двадцать, и тридцать лет после войны. Государство исходило из того, что такого рода изменники должны в полной мере ответить за свои тяжкие преступления. Кроме того, неразоблачённые активные пособники являлись потенциальным кадровым резервом для деятельности иностранных разведок, ставших своеобразными преемниками абвера на поле тайной войны против Советского Союза. Словом, какого-либо срока давности для государственных преступников в Советском Союзе не существовало...
Надо сказать, что преступники прекрасно осознавали нависшую над ними угрозу и делали всё, чтобы избежать заслуженного наказания. Одни скрылись за границей, где выдавали себя за «идейных противников» Советской власти и даже за жертв «сталинских политических репрессий». Другие тщательно прятались в нашей стране, годами проживая под выдуманной биографией и даже по чужим документам.
А получить такие бумаги порой было не так уж и сложно. Дело в том, что во время войны и в первые годы после неё по Европе и в по нашей стране перемещались огромные, миллионные массы людей, очень часто без каких-либо документов вообще. И в каком-нибудь лагере для перемещённых лиц или в военном госпитале достаточно было назвать любое имя и фамилию, чтобы получить временную справку, удостоверяющую личность. А потом на основании этой справки — уже гражданский паспорт и прочие постоянные документы. Этим и пользовались государственные преступники, чтобы замести свои следы.
К примеру, таким вот образом долго удавалось уйти от правосудия изменнику Родины Борису Николаевичу Ильинскому, уроженцу Канавинского района города Горького. Этот бывший офицер разведки штаба нашего Черноморского флота в июле 1942 года под Севастополем попал в плен. На первых же допросах у немцев дал своё согласие работать на врага, сообщив сотрудникам абвера немало ценной информации. В том числе и о том, что советской стороне известно обо всех шифрах и кодах, которыми пользуются немецкие союзники — румыны. В итоге румыны срочно сменили свою систему связи, и нашим стало очень сложно отслеживать передвижение вражеских войск на южных участках советско-германского фронта.
Таким образом, насмарку пошло многолетняя работа советской разведки по выявлению румынских шифровальных кодов. Понятно, что тем самым ущерб нашей обороноспособности был нанесён огромный!
В дальнейшем Ильинский стал сотрудником морского отдела Абвера, лично готовил и инструктировал вражеских диверсантов, действовавших в Крыму и на Кавказе... В конце войны ему удалось переделать свои документы на имя «рядового красноармейца Лазарева», якобы всю войну проведшего в лагерях для военнопленных. С этими документами он в 1945 году был «освобождён» из лагеря и призван в Красную Армию. Потом демобилизовался, и уехал на родину, в Горьковскую область. Здесь Ильинский получил на своё новое имя военный билет, где было указано, что весь период войны он якобы прослужил в полевой авиаремонтной мастерской в 5-ой Воздушной армии, и паспорт.
Поймали его только в 1952 году, когда «Лазарев» решил рискнуть и навестить свою мать и сестру, проживавших в Туле. Там его уже давно поджидали местные чекисты, которые вели постоянное наблюдение за квартирой родственников предателя...
Настоящую драматическую эпопею пережил и розыск карателей, которые в марте 1943 года сожгли белорусскую деревню Хатынь. Как было установлено, деревня в ходе одной из «антипартизанских акций» была уничтожена изменниками из 118-го «украинского» полицейского батальона. В 1944 году батальон влился в состав 30-ой дивизии СС, которую немцы перебросили во Францию. Там, почувствовав близкий конец войны, каратели бежали к французским партизанам и даже... успели поучаствовать в некоторых боевых операциях против немецких оккупантов!
Это дало им право получить статус «участников» французского движения Сопротивления, что само по себе даровало карателям возможность после возвращения на родину успешно пройти послевоенную фильтрационную проверку. И только в 50-ые годы, когда органами госбезопасности были тщательно изучены архивы спецслужб разгромленной нацистской Германии, удалось установить факт существования 118-го батальона. А потом начался активный розыск карателей: их искали и находили даже в самых отдалённых уголках страны.
Первые судебные процессы над полицаями-убийцами прошли в 1961-62 годы. А последний — в 1986 году, когда на скамье подсудимых оказался бывший начальник штаба 118-го батальона Григорий Васюра, успевший за 40 послевоенных лет получить статус участника Великой Отечественной войны и звание «почётного курсанта» Киевского высшего военного училища связи, где будущий начштаба карательного батальона учился в 30-ые годы. А заодно он сделал неплохую служебную карьеру, став председателем самого передового совхоза Киевской области! Говорят, что для партийного руководства Украины разоблачение и арест Васюры стало настоящим шоком...
Материал интересный, не маленький. Все не помещается. По этому скорее всего разделю еще на два поста.
Кадр из фильма "Государственный преступник" 1964 год.
Если вы профи в своем деле — покажите!
Такую задачу поставил Little.Bit пикабушникам. И на его призыв откликнулись PILOTMISHA, MorGott и Lei Radna. Поэтому теперь вы знаете, как сделать игру, скрафтить косплей, написать историю и посадить самолет. А если еще не знаете, то смотрите и учитесь.
"Одиссея капитана Блада" и резиденты НКВД
- Нормальное такое название! - скажете вы. - Какая может быть связь между легендарной книгой, которой в советское время зачитывались абсолютно все мальчишки и некоторые девчонки, и резидентами внешней разведки Народного комиссариата внутренних дел?
Связь прямая.
Вторые познакомили мальчишек и девчонок с первой.
Или, если сказать проще, переводчиками книги являются бывший резидент советской внешней разведки в Мексике Лев Василевский и бывший резидент в США Анатолий Горский.
Это матерые волчары шпионажа на пенсии так развлекались.
За испанские реалии романа отвечал специализировавшийся на Латинской Америке Лев Василевский (Синьцзян, бои в Испании, орден "Красного Знамени" за участие в ликвидации Троцкого, атомный проект, сопровождение Якова Терлецкого в Копенгаген на встречу с Нильсом Бором, исключение из партии и лишение воинского звания после "дела Берии", реабилитация, пенсия, переводы).
"Английская" часть "Одиссеи..." была, соответственно, на Анатолии Горском (в органах ОГПУ с 1928 года, с 1936-го - во внешней разведке, резидент в Лондоне, куратор "Кембриджской пятерки", резидент в США, после того, как Элизабет Бентли сдалась ФБР, авральная эвакуация в СССР, руководство 1-м отделом Управления внешней разведки МГБ, пенсия, переводы).
Не, нуачо? Языком владеют - дай бог каждому. Почему бы и не познакомить мальчишек и девчонок Советской страны с ирландским врачом Питером Бладом, ставшим капитаном пиратской флотилии, его возлюбленной Арабеллой, бешеным полковником Бишопом, французским пиратом Левасером и многими другими персонажами, чьи похождения мы в свое время выучили наизусть.
Мы всегда знали название книжки, реже - помнили автора, очень редко знали художника-иллюстратора (в этой заметке, например, классические рисунки мэтра советской иллюстрации Владимира Высоцкого) и почти никогда не обращали внимания на фамилии переводчиков.
А зря.
_______________
Это отрывок из моей книги "Жизнь примечательных людей - 2"
Моя группа во ВКонтакте - https://vk.com/grgame
Моя группа в Фейсбук - https://www.facebook.com/BolsaaIgra/
Моя страница на "Автор.Тудей" - https://author.today/u/id86412741