Прежде чем сняться с якоря, необходимо якорь "отдать". Эта совершенно
очевидная, не требующая доказательств истина вызывает у меня сейчас желание
поговорить на тему о недопустимом упрощении нашей морской терминологии,
которое наблюдается в литературе.
Почти неизменно -- все равно, идет ли речь о судне или о целом флоте --
автор употребляет выражение "бросать якорь". Между тем якорь никогда не
"бросают", и обращаться так бесцеремонно с техническими терминами -- это
преступление против ясности, точности и красоты языка.
Якорь -- это замечательное изделие из железа, отлично приспособленное
для употребления, а технический язык -- инструмент, создававшийся веками,
доведенный до совершенства, безупречно отвечающий своему назначению.
Якорь в прошлом (я говорю "в прошлом", ибо в наши дни разные
изобретения растут как грибы и появились какие-то штуки вроде клешней, с
виду -- ничем не замечательные, обыкновенные крюки) представлял собой
изобретение в своем роде весьма остроумное. Доказательством служит уже хотя
бы его величина -- нет другого предмета, столь несоразмерно малого по
сравнению с выполняемой им огромной задачей! Посмотрите на якоря, висящие на
кранбалках большого судна, какие они маленькие по сравнению с корпусом! Будь
они золотые, они сошли бы за безделушки, за драгоценные украшения, не больше
сережки в женском ухе. А между тем от них частенько зависит участь судна.
Якорь изготовлен таким образом, и ему придана такая форма, чтобы можно
было рассчитывать на его надежность. Дайте ему за что зацепиться, и он будет
держать судно до тех пор, пока от него не отделился канат, а уж если канат
отделится, то, что бы потом ни случилось с судном, якорь "погиб". У этого
грубого, но честного куска железа, такого простого на вид, больше частей,
чем у человеческого тела членов: кольцо, шток, пятка, веретено, лапы, зубцы.
И все это, по мнению некоторых авторов, "бросают", когда судно прибыло на
якорную стоянку!
Столь упорное употребление этого совершенно неверного термина
объясняется тем, что некоторые люди, видимо, представляют себе, будто якорь швыряют за борт. На самом же деле якорь в тот момент, когда его пора пустить в ход, находится уже за бортом, причем его не бросают, а просто дают ему опуститься. Он висит над водой на конце тяжелого, выдвинутого наружу бревна, которое называется "кранбалкой" или "катбалкой", на короткой массивной цепи, последнее звено которой мгновенно размыкается ударом деревянной колотушки или нажатием рычага, когда отдан приказ об этом,
причем приказ гласит не "бросать якорь", как, по-видимому, воображают
некоторые, а "отдать якорь".
Вообще с борта ничего не "бросают", кроме лота, которым исследуют
глубину воды в том месте, где находится судно. О привязанной шлюпке, о
запасном рангоутном дереве и обо всяких предметах, укрепленных неподвижно на
палубах, говорят, правда, что они "брошены на воду", когда их отвязывают. Но
якорь никогда не "бросают".
Точнее всего будет сказать, что мы "ставим на якорь" судно или
флотилию. Несколько менее специально, но не менее правильно выражение "стать
на якорь", вполне допустимое в литературе. Выражение это и коротко и звучит
по-морскому. А что касается выражения "бросать якорь", якобы принятого на
судах (а почему в таком случае "бросать", а не "швырять" или "метать"
якорь?), то оно просто нестерпимо для уха моряка.

Библиотечка «Красной звезды» № 1 (517) - Морские истории.

В лейтенантские годы служил я на крейсере. Многим был примечателен этот корабль. Особенно опытными ветеранами-мичманами. Служили они на крейсере долго, преданно и знали его, конечно, от киля до клотика, от гюйс-штока до флагштока. Мудрый был народ. Что уж говорить о матросах, даже нам, лейтенантам, всякий деловой контакт с мичманами, всякий разговор был полезен. Даже на отвлеченные темы.

Как-то коротали мы однажды ночь на вахте с Михалычем. Так почтительно именовали лейтенанты одного из самых уважаемых мичманов. Связист принес радиограмму. Обнаружив в тексте незначительные опечатки, я решил выправить их.

— Погодите, товарищ лейтенант, — остановил Михалыч. — Рискуете смысл исказить.

Согласился я, что поправки мои необязательны. А мичман рассказал мне в связи с этим такой случай.

Произошло это перед самой войной. Крейсер, на котором служил Михалыч, стоял тогда на рейде недалеко от Кронштадта. Михалыч, тогда еще молодой матрос, заступил рассыльным на ходовой мостик. А вахтенным начальником стоял молодой лейтенант, только накануне сдавший зачеты на допуск к самостоятельному несению вахты. По этому случаю мнил он себя по меньшей мере будущим Макаровым.

Поздно ночью, когда командир, отдав необходимые распоряжения, ушел отдыхать, лейтенант решительно взял бразды правления в свои руки. Была тщательно проверена вся вахта, вводные следовали одна сложнее другой. Нерастраченный еще потенциал молодого ума выискивал все новые и новые формы служебного рвения. Флотоводческий пыл вахтенного начальника прервал приход связиста.

— Телеграмма, товарищ лейтенант.

Лейтенант, изобразив на юном челе адмиральскую морщину, довольно долго изучал текст, затем, исправив что-то химическим карандашом, протянул рассыльному:

— Ну-ка, прочтите.

Матрос, пробежав глазами текст, медленно прочитал:

— Прибудет Новиков-Прибой. Обеспечить встречу.

— Ну, уразумели, кто к нам прибывает? Известный советский писатель-маринист.

Вахтенный начальник на минуту задумался, затем спросил:

— Как думаете, на адмирала он потянет? — И сам же ответил: — Я думаю, потянет. Значит, надо организовать соответствующую встречу. Рассыльный, вызвать боцмана.

— Он же отдыхает, — робко заикнулся тот.

— Разбудить, — сам удивляясь своей смелости, приказал вахтенный начальник.

Минут через десять со стороны трапа послышалось недовольное кряхтение — поднимался разбуженный боцман. При его появлении лейтенант непроизвольно сменил тон. Фигура эта в его представлении прочно ассоциировалась с корабельной иерархией, к которой принадлежали начпрод, старшина писарской команды и еще целый ряд лиц, от которых существенно зависит лейтенантское существование.

— Прошу извинить, товарищ боцман, но дело безотлагательной важности, — лейтенант поспешно объяснил ситуацию и попросил подготовить парадный трап с левого борта.

— Позаботьтесь, пожалуйста, чтобы поручни надраили.

— Мы свое дело знаем, — пробурчал, уходя, боцман.

Затем был проинструктирован библиотекарь. Вполне резонно заключив, что матросов следует целенаправленно подготовить к встрече с писателем, лейтенант приказал все имеющиеся в библиотеке книги мариниста раздать поутру личному составу своей минно-торпедной боевой части, чтобы немедленно их прочитали.

Утром командир корабля, выслушав молодецкий доклад лейтенанта, осведомился:

— Почему меня не известили?

— Так вы же приказали не будить… Я подумал, что сам справлюсь…

У командира на этот счет было свое мнение. На мостик немедленно был вызван старпом, еще через несколько минут два десятка матросов высыпали на левый шкафут чистить медяшки и швабрить палубу. Начпрод получил приказание немедленно организовать соответствующий завтрак в честь именитого гостя. Лейтенант, гордый тем, что именно он был зачинателем всей этой суматохи, в заботах носился по верхней палубе.

Через час сигнальщики доложили, что на подходе плавсредство. Это послужило сигналом к отработанному церемониалу встречи.

Приложив руку к козырьку, застыл на верхней площадке трапа командир. У леерных стоек замерли по стойке смирно вахтенные на концах. Горнист звонко проиграл «Захождение».

Из утреннего тумана, яростно дымя, выскочил облупленный рейдовый пароходик. Лихо развернувшись, он приткнулся к борту крейсера. На нижней площадке трапа крейсера изготовились фалрепные, готовые подхватить высокого гостя.

Но первым на трап ступил худощавый юноша в кургузом сером макинтоше. Он торопливо проскочил мимо застывших в напряжении встречающих. Все ждали. Но больше никто не появлялся.

Тут юноша, тоже чего-то поджидавший вместе со всеми, тронул командира за рукав.

— Товарищ командир, я с предприятия «Прибой», из Приморского, прибыл для регулировки контрольно-измерительных приборов.

— Фамилия?! — свистящим шепотом потребовал командир.

— Новиков, в телеграмме было указано, — испуганно пролепетал представитель предприятия.

Командир медленно багровел, продолжая зачем-то держать руку у козырька фуражки. Где-то за спинами встречающих раздался приглушенный звук, напоминающий всхлип.

— Товарищ командир, где прикажете завтрак накрывать? — протиснулся к трапу начпрод.

Командир молчал.

Зловещая тишина нависла над ютом. Лишь вызывающе скрипели концы, еще удерживающие злополучный пароходик.

Командир думал. Он искал выход из создавшейся ситуации и, конечно же, нашел его. Многолетний опыт флотской службы подсказал, что любое запланированное мероприятие должно обязательно состояться.

— Товарищ лейтенант, приказываю вам провести в БЧ-3 урок литературы по произведениям известного вам писателя. Все остальное изложите письменно в объяснительной.

— Есть! — гаркнул лейтенант, тут же исчезнув с верхней палубы.

Новиков же с предприятия «Прибой» был представлен инженер-механику.

Урок литературы лейтенант провел блестяще, однако это не спасло его от повторной сдачи зачетов на допуск к самостоятельному несению вахты на якоре.

Источник: https://litvek.com/book-read/425462-kniga-i-smirnov-bibliote...

Библиотечка «Красной звезды» № 1 (517) - Морские истории.

Группе офицеров штаба части предстояло принять у экипажа сторожевого корабля курсовую задачу. Корабль стоял на рейде, и шли к нему на катере.

Один из «старейшин» штаба — капитан 2 ранга, которого в неофициальной обстановке все звали просто Петрович, несколько минут прислушивался к горячему спору молодых коллег о том, что самое главное в предстоящей проверке, затем, прищурившись, молвил:

— Имею, братцы, намерение рассказать одну любопытную историю. Только сначала скажите мне: что главное для военного моряка?

— Правильно, — не дожидаясь ответа, продолжал Петрович, — в совершенстве знать свое заведование. А теперь доказательство…

Было это давненько, лет двадцать назад. Служил я тогда на Тихоокеанском флоте, на рейдовом тральщике. Получаем как-то приказ: прибыть в бухту Н., загрузиться там, чем велено, — и обратно в базу. Задача простая, за исключением одной детали. Швартоваться предстояло кормой, а причалишки были ветхие, еще довоенные, как говорится, приходилось «живое место» искать.

Но ничего — встали, обтянулись. Командир у нас был лихой и внешне, и по повадкам. Громогласный: тифон в тумане мог заменить. Морской волк, да и только! Просолен и продублен всеми ветрами… Экипаж его почитал, и моряки стремились служить на совесть. Вот и в этот раз — подналегли и уже поздно вечером закончили погрузку. Устали, перемазались и матросы, и мы — офицеры. Пока отмылись, переоделись, собрались на чай в кают-компании — и вовсе ночь. Сидим гоняем чаи, а штурман вдруг с улыбочкой говорит:

— Между прочим, ночь-то сегодня какая! Гоголевская: перед рождеством. Если случаются чудеса, так лишь в такую.

Ну, тут мы все, конечно, охотно поддержали тему, тем более, что о занимательных, чудных событиях, как и водится на флоте, были и наслышаны. И пока мы в кают-компании приятно беседовали, чуть ниже, в корме, оказывается, начинало созревать будущее «чудо».

Незадолго до этого выхода на тральщике появился новичок. Обращал матрос на себя внимание по двум причинам. Во-первых, редким именем: Агафон. Во-вторых, редкой аккуратностью, до педантичности, неудержимым рвением в службе. Зачеты на допуск к самостоятельному обслуживанию заведования он сдал в рекордные сроки, боевой пост свой выдраил до блеска…

И вот после аврала, в котором Агафон с присущим ему прилежанием участвовал, матрос спустился в свой пост глянуть — все ли в порядке. Начал осмотр и вдруг увидел форменный беспорядок: прямо из кормовой переборки — а тральщик, надо сказать, был с деревянным корпусом — торчит здоровенный ржавый болт…

«Что же это такое?! — оторопел Агафон. — Как я его раньше не заметил? Да и зачем он?»

Как я уже говорил, изучал свое заведование матрос весьма ревностно и быстро, однако непоколебимой профессиональной уверенностью, конечно, похвастать еще не мог. Пойти же и спросить поостерегся, ибо только-только зачеты сдал. А ну как лишат допуска к самостоятельному обслуживанию заведования…

Сейчас бы спросить у кого, так ведь чего доброго засмеют. По возвращении же экипаж сразу будет сдавать очередную курсовую задачу. А там состоянию материальной части очень большое значение придается. Словом, принял Агафон единственно правильное, на его взгляд, решение: вычистил этот проклятый болт до блеска, законтрил его шайбой с гайкой (как бы там снаружи не отвалилось что-то, удерживаемое болтом) и аккуратно закрасил под цвет переборки.

Спать лег позже всех, но успокоенный…

Наступило утро. Морозец, бухта парит, и — полный штиль. Приготовились к съемке со швартовых. Командир, как и положено, на мостике.

— Отдать швартовы! — зычно гремит его бас. — Самый малый вперед!

Концы с палов сброшены, вода у причала слегка вскипела, но тральщик не шевельнулся.

Командир удивился:

— Малый вперед!

Ясно слышны звонки — команду машинный телеграф отработал. Вода за кормой круче полетела в стороны — а тральщик, вот чудо-то, стоит, как стоял.

Другой бы здесь растерялся — непонятное нередко в человеке оторопью отзывается, — но наш командир был из решительных. Подошел к телеграфу и сам поставил ручки на «средний вперед».

Задрожал наш тралец всем корпусом и вдруг одним рывком вылетел чуть ли не на середину бухты. Не все на ногах устояли. А когда пришли в себя, глядь, а на старом причале светлое пятно: кусок нашей кормовой обшивки, аккуратно гайкой к причалу прикрученный…

Петрович замолчал, дав товарищам посмеяться, дождался, пока спросили:

— А дальше-то что?

— Дальше? А что дальше? Залатались на ходу своими силами, подкрасились. Вернулись в базу и, понятное дело, доложили обо всем командованию. Мол, при швартовке не заметили торчавший в причале болт, обшивку пропороли, а старательный матрос привинтил тральщик к стенке…

Поскольку случай комический, командир отделался насмешками.

— А Агафон?

— Агафон? Большим человеком со временем стал, ныне кораблем командует. Впрочем, сейчас он нас встречать будет…

И тут офицеры штаба изумленно вспомнили имя-отчество командира лучшего в части корабля, который они через несколько минут начнут проверять.

Источник: https://litvek.com/book-read/425462-kniga-i-smirnov-bibliote...

Эта история случилась в далеком 2014 году. Работал я на большом (относительно) автомобилевозе. Зашли мы на выгрузку в порт Хамбантота, что находится в Шри Ланке. И все было вроде нормально, не считая того что я увидел как будто декорации индийского фильма вживую. Особенно когда в местном банке, когда менял доллары увидел как операционисты сидя за старым потертым столом, абсолютно никак не отгороженные от посетителей, считают на счетах, вокруг куча народа, какие то очереди, духота и ни одного кондиционера. Ну да ладно пост не об этом. В общем стоянка прошла нормально и вот пришло время к отходу судна далее в Индию в порт Ченнаи, как выяснилось что на судне уже пару дней не появлялся палубный сварщик (Fitter). В общем то, о том что его нет на судне знали, но надеялись что он придет к отходу судна. Но как вы уже поняли он не пришёл. Насколько я помню вечером того же дня мы начали воспроизводить события того дня когда он ушёл. И выяснилось что он со Старпомом и вторым механиком ходил в какой то стриптиз бар или что то типо того, они там выпили (а он (fitter) на секундочку на судне вообще не пил, так как был закодирован как я узнал потом) и пришли обратно на судно, но буквально через пол часа как они пришли, fitter снова ушёл (это потом рассказал матрос который был на вахте у трапа в то время). В общем так как судну надо было уходить на утро следующего дня мы с местным судовым агентом (человек который помогает судну с разными формальностями и документами в порту захода) поехали его искать. Как мы только выехали мне агент рассказал что у них там на Шри Ланке по утрам довольно опасно, так как бегают слоны и могут затоптать (не знаю почему именно про утрам). И выразил обеспокоенность что fitter может быть уже затоптан. И буквально через минут 15 пока мы ехали в какое то местное злачное место, агенту позвонили и он мне рассказал, что звонили из больницы и что к ним сегодня утром поступил иностранец потоптанный слоном, и мы конечно развернулись и поехали в ту больницу. Только вот когда мы туда приехали я с удивлением обнаружил что этот иностранец оказался китайцем, я подумал как его можно было спутать с довольно крепким русским парнем со светлыми волосами золотыми зубами и татуировками по всем рукам (так выглядел наш fitter). Видимо у них там все иностранцы на одно лицо. В общем мы продолжили наши поиски по вечерней Хамбантоте и поехали мы к местному начальнику полиции. В общем приехали мы в полицейский участок, который выглядел как каркас с крышей (на колоннах держалась крыша, стен не было вообще), но вот внутри этого каркаса был сделан обезьянник из решеток и что то типа кабинета начальника. В общем начальника полиции не было, пришлось ждать его в участке. Около участка и в самом так сказать участке было очень много людей маргинальной внешности, в общем то почти все какие то подранные, пьяные, с разбитыми лицами люди и соответственно сами полицейские которые сидели за столами прямо из прошлого (старые до дыр затертые столы). А я был довольно прилично одет, с толстой золотой цепью и новым смартфоном (который я не рискнул там доставать), я прям чувствовал на себе все эти взгляды и думал если честно что мою цепь там вместе с шеей оторвут, но все было вроде как спокойно, если не считать ужасного гула который там стоял и криков с обезьянника. Но меня вот что поразило, рядом со столами за которыми сидели полицейские стояли старые автоматы Калашникова без магазинов, связанные между собой тонкой цепочкой. И там же стояли оружейные ящики с магазинами, патронами и револьверами, и эти ящики были закрыты на замок типа замка на наших почтовых ящиках (маленький навесной замок). В общем как вы поняли доступ к оружию был довольно прост. И так вот я сидел рядом с одним из полицейских, а он достал револьвер зарядил его и сидел, крутил его на пальце. В тот момент я думал что возможно одно неловкое движение рукой этого полицейского и я там останусь навсегда. В общем дождались мы этого начальника, который приехал на стареньком Land Cruiser и я ему описал пропавшего человека рассказал все как было, на что он сказал, что будут его искать. В общем за ту ночь мы проехали все злачные места этой Хамбантоты, но так нигде его и не нашли (в общем насмотрелся я за ту ночь довольно много). Вот пришло утро и мы уже оформились на отход без одного члена экипажа, так как в конторе сказали ехать без него, а его как найдут депортируют на родину. Но тут пришла другая беда, а именно наша кормовая рампа (по которой заезжают и выезжают машины) сломалась и сломалась серьезно в общем мы не могли её закрыть, поэтому решили заварить большую трещину в рампе, а на это требовалось время и ещё все осложнялось тем что у того причала была довольно большая зыбь и рампа гуляет, что мешает сварке. В общем мы остались стоять. Забегу вперёд и скажу что рампу мы ремонтировали три дня поэтому все еще стояли в порту. Ещё через день я будучи на вахте услышал сообщение от вахтенного на трапе, что якобы пришёл человек и принёс какую то мазь нашему старпому. Я ещё удивился что матрос все понял и знает как по английски будет мазь, так как матрос там был тоже интересный, который заслуживает отдельной истории (в кратце он думал что он очень умный и может работать хоть Старпомом, и ещё он был уверен что английский это его второй язык, что соответственно было вообще не так). В общем я сказал старпому про мазь и он тоже удивился так как ничего об этом не знал. Я зная кто стоит на трапе пошел вниз сам посмотреть кто там пришёл. И увидел Я там запыхавшегося человека который кричал нашему матросу "missing man, missing man". Этот человек оказался от агента и пришёл он нам рассказать что нашего потеряшку видели в одной из местных гостиниц, он в сопровождении двух местных куда то направился держа в руке бутылку Jack Daniels. В общем больше о нем информации не было. Я тогда подумал, человек с утра протрезвел и все равно не поехал на судно, а поехал дальше гулять. А у матроса Я спросил при чем тут мазь, на что он мне сказал что слово "missing" это мазь по английски, а почему именно старпому он ответить не смог. В общем мы уже смирились что поедем дальше без нашего сварщика, пришло время судну отходить, так как рампа была починена. И буквально перед отходом приехала полицейская машина и привезли нам нашего потеряшку. Агент сказал что его поймали уже на выезде из города, он ехал в открытом такси (так называемом "тук тук", как в Таиланде, мопед с каретой сзади). Когда мы у него спросили почему он не вернулся он сказал что боялся, что после всего, его уволят поэтому он собирался поехать в Индию в порт Ченнаи (это был наш следующий порт) и прийти на судно там. В общем интересный человек вот такой с нами работал, и надо сказать, что его списали только через месяц после этого, но в портах захода сход на берег для всего экипажа был запрещен.

Вот такой мини рассказ получился.
Спасибо что дочитали до конца. :)