В 1735 году Михайло Ломоносова вместе еще с одиннадцатью подающими надежды учениками «Славяно-греко-латинской академии», отправили в столичную «Академию наук».

В феврале 1736 года президент академии направил Ломоносова, Виноградова и Райзера в немецкие земли учиться необходимому для процветания России рудному делу. Перед началом занятий у прославленных горняков, студентам предстояло пройти вводное обучение у известного философа и математика Христиана фон Вольфа.

На год «командировочным» выделяли по 100 рублей на брата, в те времена это были колоссальные деньги. Вольф периодически сообщал в Санкт-Петербург, что доволен необузданной тягой русских студиозусов к знаниям, которую они каким-то непостижимым образом умудряются сочетать с бесконечными пьянками, гулящими девками и драками.

Бормоча под нос немецкие ругательства, благородный Вольф не раз ходил в местную тюрьму хлопотать за троицу безбашенных русских. Присылая очередной денежный транш на оплату обучения студентов, русские академики просили немецкого коллегу не выдавать «живые деньги» на руки его подопечным.

Оставшись на мели «троица» пустившись во все тяжкие, стала пить, любить и играть в долг. Узнав, что расписки русских студентов перевалили за полторы тысячи талеров, Вольф отправил в «Северную Пальмиру» трогательное письмо с одним единственным предложением: «Коллеги, пожалуйста, отзовите ваших бузотеров обратно домой».

Пожалев Вольфа и поблагодарив его за мучения, академическое начальство приказало Ломоносову, Виноградову и Райзеру ехать во Фрайбург в химическую лабораторию Иоганна Генкеля. Когда новый учитель на первом же занятии приказал Ломоносову растирать кристаллы сулемы, сильнодействующего яда, медведеобразный студент отказался это делать из-за ее «вонючести и вредности для организма».

Осознав кого он взял в ученики Генкель любивший играть в шахматы, сделал два нестандартных хода: отказался выдавать троице «наличку» и оповестил горожан, что русским ничего нельзя давать в долг. Этот немец не был «ученой сволочью» просто он хотел привить «северным школярам» германскую педантичность и бережливость. В своих отчетах отправляемых в Санкт-Петербург, он скупо хвалил успехи Ломоносова особливо в познании маркшейдерского искусства и распознавания, горных руд.

Набравшись в немецких землях знаний, Михаил Васильевич отправился в Лейпциг, где надеялся выклянчить у русского посланника денег, на обратную дорогу домой. Получив отказ он решил перебраться в голландский Роттердам, и устроиться матросом, на судно идущее в Санкт-Петербург.

Вместо морского путешествия, где-то под Дюссельдорфом русского великана без страха шагающего по немецким землям обманом заманили в прусскую армию. В первую же ночь Ломоносов предпринял беспрецедентный по смелости шаг и бежал из «Звездной Везельской цитадели».

Кое-как добравшись до Марбурга и дождавшись прихода денег из академии Михайло Васильевич вернулся в «Российскую империю».

В 1742 году он получил звание адъюнкта и жалованье в размере 360 рублей. Помимо основного дохода Ломоносов подрабатывал сложением гимнов и од посвященных сильным мира сего. Бывало что помимо гонорара «первый» русский пиит получал от высших лиц империи шикарные подарки.

Запредельную усталость стремившийся поспеть во всех науках ученый снимал алкоголем. Как правило, вместо тоста он произносил любимый афоризм его кумира, царя Петра I: «Пьян, и умен - два угодья в нем!».

Обживаясь в столице, Михаил Васильевич привычно влез в долги, заняв 65 рублей у Иоганна Штурма работавшего садовником при Академии.

26 сентября 1742 года, когда кредитор принимал у себя гостей, пьяный Ломоносов ворвался к своему заимодавцу с поленом в руке, ударил его по голове, обругал всю честную компанию, и сломал мебели на 5 рублей 15 копеек.

Когда оплеуха прилетела беременной жене садовника, позорно ретировавшемуся через окно в сад, гости преисполненные ярости, а особливо тесть труса скопом навалились на безумного русского медведя и едва его не замесили ногами.

Последующие дни адъюнкт Ломоносов прикованный ушибами к постели харкал и мочился кровью.

В конце апреля 1743 года ученый вошел быстрым шагом в зал академических заседаний. Обходя собравшихся за круглым столом ученых Ломоносов при помощи пальцев и рук, демонстрировал им разнообразные европейские ругательные жесты, а в конце показал смачный кукиш. Всех академиков Михаил Васильевич клеймил как немецких сукиных сынов, жулье и ворье.

Когда на него пообещали составить протокол, он, грохнув кулачищами по столу, заорал: «Ваши немецкие душонки только что и умеют, что кляузы строчить на русских».

Дебошира посадили под арест. На свободу «с чистой совестью» и довлевшими над ним долгами он вышел только в январе 1744 года.

Однажды поздно вечером у Васильевского острова на крепко выпившего ученого напали трое загулявших матросов, которым для продолжения пирушки срочно потребовалась монета. Двоих самых прытких морячков академик уложил с двух ударов, а третьего пытавшегося бежать сбил с ног, ударив пудовым кулаком в хребтину.

Допросив пленного и узнав, что троицу не подсылали немецкие профессора, Ломоносов раздев беглеца за малодушие до исподнего, забрал его одежду и пошел домой напевая студенческую песенку про пастушку и ваганта «взломавшего ее замок».

Во время научных изысканий и в перерывах между лекциями Ломоносов всегда баловался полюбившемся ему в Германии «Мартовским пивом» (Märzenbier), получаемым в результате обязательного весеннего брожения дрожжей.

Как и первый Российский император Ломоносов был деятельной натурой, которому для отдохновения от трудов требовался алкоголь. Михаил Васильевич перестал заниматься наукой за месяц до смерти.

15 апреля 1765 года он скончался от воспаления легких.

Говорят, что будущий император Павел I узнав о кончине выдающегося русского ученого, брезгливо сказал: «Угорел дурак, что о нем жалеть, казну только опустошал, а толком ничего и не делал».