Неосвещённая
Не в поле глаз, но не забыта.
Пространство помнит имена.
За слоем тьмы Луна сокрыта,
А всё же - полная она.
Но даже если разгоняют
Потоки света сердце тьмы,
Лишь только разум осияет
Её с обратной стороны.
Не в поле глаз, но не забыта.
Пространство помнит имена.
За слоем тьмы Луна сокрыта,
А всё же - полная она.
Но даже если разгоняют
Потоки света сердце тьмы,
Лишь только разум осияет
Её с обратной стороны.
В 2019 году друг увидел в Google moon данный объект(отбрасывает тень). В настоящее время на том же месте его нет. Что это такое ?
Чего уж скрывать - вампиры, ликантропы и оборотни существуют.
Под светом полной Луны они восстают. Но что ими движет? Жажда крови или проклятье (дар) древних сил?
В нерехтской округе проживает множество нечисти, помимо перепившего зомбобыдла. И как тут не вспомнить смертоцек, блуждающих в белых платьях по старым дорогам? В тиши лесов, в свете полнолуния, то и дело слышны шаги неведомых сущностей и скрежет их зубов.
В нерехтских деревнях жили ведьмы, а в Лепилово, говорят, и сейчас живут. Совсем рядом с Нерехтой, в глубинах нашей реки, покоится каменный Велес - древний бог. На протяжении тысячелетий, он заманивает к себе людей, желающих насладиться ледяной ключевой водой. Испив эту воду, несчастные становятся сумасшедшими.
А на Егорьевой горе, в скрытом месте, светится ночами демоническая ловушка. Говорили, что это древняя могила, над которой кружат светлячки, прельщая путников. На самом деле, продвигаясь к свету, человек попадает в западню трясин болота и... кто знает, сколько людей находится в этом природном склепе.
Бывает так, что ночью, бредя вдоль леса, появляются в темноте две горящие красные точки, затем ещё и ещё, собаки рвутся с цепей и пропадают, а за околицей раздается волчий вой.
На месте старинных кладбищ города и округи, по ночам слышны голоса.
Бывает и так, что сидя на крыльце дома, раскуривая трубу табака, вдруг почувствуется на плече чья-то рука. Обернешься, а вокруг никого...
Есть ещё одна забытая легенда, связанная с весенним полнолунием и передающаяся по линии оккультизма: в Нерехте, на одном из берегов реки в долине, ровно в полночь, можно увидеть яркую синюю вспышку, словно, удар молнии в землю.
В этом месте, в глубинах черной земли и костей, погребен кинжал или меч, отделанный драгоценными камнями, то ли утерянный, то ли специально здесь захороненный. В этом клинке скрывается древнее зло, способное призывать к жизни всякую нечисть...
Начало
Новолуние часть 1(мистический рассказ)
Что это? Было что-то? Или нет? Темно уже: свет через окно не бьет, сумрак густой, даже закатной красноты уже не осталось. Быстро нащупал в кармане сотовый, достал, посмотрел на экранчик – за пять минут до пробуждения, до того как вибро будильник должен был сработать. От чего же проснулся?
Прислушался к ночи. Да все нормально, вроде бы. И тут так вкрадчиво, будто по поджилкам – шкреб-шкреб. Будто кто-то веточкой о стекло скребет.
Рука легла на цевье, ноги сами в берцы попали, только шнурки завяжи. Бесшумно скользнул к оконцу, с теневой стороны выглянул краем глаза. Опять луна полная, круглая, ярко светит. Все хорошо видно под окном. Никто не скребется, никого тут нет, во всяком случае – не видно. От окна только шагнул и снова: шкряб-шкряб – на самой грани слышимого.
К двери. Открыл шпингалет, дверь приоткрыл и наружу. Тенью в тенях. Остановился, огляделся. Ничего не шумит, рядом с домом никого. Вот только это шкряб-шкряб… Хотя… Может оно и моё, в голове у меня шкрябает.
Крадучись, пошел вдоль тропинки, держась все время в тени. По сторонам вглядываюсь, а сам думаю, что дурак – выскочил и даже куртку не накинул. Холодно уже, не месяц май.
Вон клумбы с высокими остями сухостоя серебрятся в лунном свете, вон валун подставил бок призрачному лунному сиянию, вон колышется легонько ветвистый куст какой-то, вон виднеется в просвет между деревьями стена забора с тонким блеском проволоки по верху, вон…
Я даже к земле припал. Ладно, про дыру забыть – это не такой страшный глюк, но теперь то точно! Приподнялся, пригляделся – так и есть: идет кто-то. Спиной ко мне маячит. Медленно идет, враскачку чуть, тяжело. Пьяный он что ли? Как только сюда смог перелезть? Хотя, русский человек на пьяную голову и не на такое способен.
Я вынырнул из-за кустов, быстро метнулся к тени от стены дома, и вдоль нее, до другой тени и так дальше, от домика к домику, от тени к тени. Спина все маячала в серебристом свете, раскачивалась, и чем ближе я подходил тем отчетливее видел её. Неправильная она, не должно бы тут такой спине быть. В камуфляже вроде бы, и по зимнему, с воротником, а еще штаны дутые в берцы заправлены. И голова… Не разглядеть её, но видно, что что-то в ней не так.
Два дома до него осталось, метров пятьдесят. Я в очередную тень метнулся, за углом остановился. Сейчас глубокий вдох, выскакиваю и окликаю его.
Глубокий вдох. Рывок, крик из груди:
- Стоять!
Вот только кричать уже некому. Ни спины, ни дутых штанов – ничего. Пустая поляна. А ему до домика ближайшего так быстро не добежать при всем желании, тем более с его то походкой.
- Эй, друг! – «сайга» нервно рыскала из стороны в сторону своим вороным рылом. – По хорошему прошу. Мы же оба люди. Давай, чтобы греха не было. Выходи. – сам пошел в ту сторону, где был нарушитель. – Я тебя не трону. Просто не положено. – место, где я его видел в последний раз, почти у меня под ногами. – Я тебя за территорию выведу и все. Мне неприятности тоже не нужны. – ну нет тут никого, хоть убей. И прятаться тут негде – ровно все, трава одна, да пара тропинок рядом. - Друг. Эй. Алё, гараж!
Зачем кричу? Итак ясно, что это опять моё было. Всё от начала и до конца. И силуэт, и камуфляж, и берцы – всё моё, из башки, оставшееся от той бесснежной зимы в мертвом городе. Только никогда раньше так сильно не было. Краем глаза тень, краем уха звук… А тут я на него смотрел, тут я его видел, долго, тут походку его неживую, ломкую за пьяную посчитал.
- Твою мать! – нервно зашарил руками по карманам штанов. Ну где эти чертовы сигареты, когда они так нужны? Вот! Рывком вытащил мятую пачку балканки, та не удержалась в дрожащих пальцах, выскользнула и упала в траву. – Черт!
Упал на коленки, зашарил руками в траве…
- Ай! – отдернул руку. Медленно, может быть все таки показалось, может что-то другое, потянул руку обратно.
- Нет, не мог он… - пальцы нашли, ухватили и вытащили из травы то, чего там не должно было быть, то, чего там попросту быть не могло – окурок. Еще не совсем затухший, еще с тлеющим угольком. Обжегся об него. Но не-дол-жно его здесь быть! Такого не может быть!
Сел в траву. Тупо уставился на бычок. Поднес к носу, по глазам ударил тонкий сизой дымок, глаза сразу заслезились – бычок еще курился.
- Вот и всё. – я встал, позабыв про потерянную пачку. Верить в то, что крыша моя съехала совсем, не хотелось. А может и правда, приперся какой-нибудь шустряк из отслуживших. В камуфляже, в берцах, в военке – так даже удобнее. А сейчас сидит этот спринтер за углом и тупо на меня смотрит, думает, что сторожа клинит.
- Ну ты у меня сейчас, сука, попляшешь. – зло процедил сквозь зубы, и бросился к ближайшему домику.
До утра я, не смыкая глаз, носился по всему лагерю: от домика к домику, по всем рощицам, по всем закоулкам, с фонарем вдоль периметра на два раза прошел, даже пачку балканки, которую выронил, нашел. Всё было на своих местах, периметр был цел, замки на воротах и на двери – не тронуты.
С первыми лучами рассвета я повалился в койку, как убитый. Проснулся далеко за полдень. Наспех обошел лагерь, сверился с наличием матценностей, еще раз убедился, что ничего не пропало, проверил дырку в акации – она тоже была на месте. Бычки у дороги тоже проверил – столько же, сколько и раньше.
Когда со всем закончил, до заката было еще полтора часа. Ложиться не стал, сел в углу комнаты на кресло, «сайгу» рядом поставил и стал ждать. Как в армии, когда на посту оставляли. Долго и муторно. Но привычно.
Тени ветвей, как всегда ползали по пятнам света на стене, а сам свет тускнел, наливался кровью. Голова становилась тяжелой, руки чуть подрагивали, глаза слипались…
Шкряб…
Тоненько-тоненько, как прутиком по стеклу.
Цевье в руке. Секунда на то, чтобы понять где я. Кресло. Ноги затекли. Озяб.
Поднялся, и чуть не упал – засиделся. Вышел из дому.
- Шкряб…
Где? Где звук? Откуда? Может он опять там?
Рысью метнулся в ту сторону, где вчера заметил камуфляжную спину. Никого там нет, пустая поляна залитая лунным сиянием. Замер. Только сейчас дошло. Почему Луна опять полная? Почему ярко светит. Почему все так видно?
Поднял глаза на черное небо. Луна, одна луна, на черном небе, без звезд. Большая луна. Белая.
- Шкряб…
- Где! – заорал я во все горло. – Где ты, падла! Вылазь!
Вскинул «сайгу», грянуло в ночи. Никто не отозвался. Только гильза, блестящая латунным боком, упала в траву.
Всю ночь я проходил из стороны в сторону по лагерю. Страшно было, как никогда раньше. Но я ходил, потому что сидеть было еще страшнее. И нигде ничего не было, только это тихое: «шкряб», а потом скоренько, будто ежик лапками «тук-тук-тук». А может это и сердце мое выстукивало… Кто его знает?
С первыми утренними лучами, когда мрак ночи стал тускнеть в своей глубокой синеве, я вернулся в домик и уснул. Ружья из рук я не выпустил.
Когда я проснулся, первым делом достал телефон. До этого я его только как будильник использовал: удобно и бесшумно, но теперь. Быстро прощелкал кнопками, нашел в записной книжке «босс», нажал на вызов. В трубке только щелчки и тишина. Подождал несколько секунд, потом еще раз нажал на вызов – та же история. Посмотрел на антенку в верхнем левом углу – нет сигнала. Совсем нет.
Тогда я взял свою «сайгу», закинул на плечо ремень, одел хлястик фонаря на руку и пошел к воротам, туда, где я каждый день останавливался у дороги, выкурить сигаретку. Подошел к двери, достал ключи, потянулся вставить ключ в замочную скважину… Руки остановились на полдороге. Замок был открыт, откинутая дужка продернута только в одну проушину.
Может я забыл вчера его закрыть? Хотя вроде всегда закрывал, а потом еще и одергивал для верности. Правда, вчера у меня нервы были ни к черту. Может и забыл. Ну и бес с ним!
Я рывком открыл дверь, решительно шагнул к дороге.
Всё, плевать! Прочь отсюда, к людям, в деревню, и пускай оно тут все хоть огнем горит!
В деревню – это налево и таким вот пешим манером часа три. А может и четыре. В деревне я ни разу не был, мне про неё водила, который сюда вез, рассказывал.
Посмотрел на небо – холодное солнце висит высоко, но уже перевалилось за верхнюю свою точку. Оно уже падало: медленно и неотвратимо.
- Успеть бы.
И пошел.
Ровная дорога: ни трещинки нигде, ни ухаба, ни выбоины. И лес по сторонам от дороги вниз гнется, словно эту полоску узкую в себе ужать хочет, раздавить, смять. И силится он страшно, вот только не хватает его для этого. Самую малость и не хватает.
Солнце садилось как раз меж стен деревьев, словно тоже шло по этой же дороге. Оно уходило холодно, почти не омыв на прощание земли багрянцем: было и не стало, и вот уже почти темно и звуки становятся сильнее, страшнее, чем днем. Ночные звуки становятся. Морозные…
Я остановился, поправил на плече «сайгу», и зашагал дальше.
Опять полная луна светила ярко, только лучше бы её света не вообще. Слишком все вокруг призрачно становилось в её серебре. Лес холодным стал, будто замерз, инеем покрылся и мне морозно стало тоже.
Когда идешь, когда страшно, лучше под ноги себе смотреть, озираться поменьше. А то начинает всякое казаться. А мне… Мне тем более…
Я опустил глаза, уперся им серебряную реку асфальта меж деревьев, и шел вперед, следом за своей тенью, что вытянулась далеко вперед меня.
- Шкряб…
- Тук-тук-тук…
Метнулась тень на самом краю, не мог я её глазами увидеть, но почувствовал. Снял «сайгу», фонарь взял в руку, вперед посмотрел. Серебряная река прямой линией льющаяся вперед, бесконечно далеко, на сотни и тысячи лет. И дальше вперед. Глаз луны над головой медленно закрывался, заволакивало его тучами. Серебро уже не лилось, оно струилось тонкими струйками, потом капало, а потом стала чернота. Полная.
И тишина.
Полная.
Только шаги, стук моих башмаков о асфальт.
Бух. Бух. Бух.
Шкряб…
Медленно поднял фонарь, щелкнул выключатель – ЛИЦО! Злое, мертвое, глаза в глаза, из ниоткуда, сразу передо мной. В глазницах чернь плещется. Смрад. Волна, смрада. Холод. Мертво всё. Холодно всё…
- ПРОЧЬ!!!
Кто? Я? Он? – Прочь!
Чернота. Фонаря нет. Бег. Дыханье. Холод. Смрад. Дыханье. Назад. Бежать. Не падать. Вскочить. Бег. Дыханье…
Лагерь. Будто и не уходил. Не шел много часов. Луна светит со звездного неба уже не полная, рожки полумесяца кверху вздернуты. И дверь в воротине приоткрытая. Ждет.
Вошел. Всё также, как и всегда. Только без яркого лунного серебра. Сумрак ночи. Но не страшный, а настоящий. Ночь и должна быть такой: темной, живой, настоящей.
По тропинкам, вперед к своему домику. Спать. И пусть вся эта чертовщина пока побудет там, за дверью. А сейчас спать. И курить.
На ходу стал шарить по карманам. Где же эта чертова пачка. Вечно она теряется.
- Вот ты, стерва! – победно достал пачку, и вступил в желтый квадрат света.
Медленно поднял глаза. Свет в окне моего дома. Силуэт в окне моего дома. И силуэт этот вглядывается в ночь за окном, туда смотрит где я стою и не двигается. Почему он не двигается? Я же тут? Меня же видно… Вот он я, весь тут. Ну? Как же мне все это надоело!
- Ну! Чего ждешь! Эй! – заорал во все горло.
Силуэт еще постоял с минуту, отпрянул от окна и ушел в глубину комнаты.
Да что же это такое? Ну ты у меня сейчас попляшешь, устрою я тебе. «Сайга» на дороге осталась, но нож с собой. Клапан щелкнул, удобная рукоять в ладони. В дверь, с разбегу, с занесенным ножом!
Шкряб…
- Да что же это? – сторож опять выглянул в окно, облизнул пересохшие губы. Он долго вслушивался, долго всматривался, но ничего не увидел.
Достал сотовый, набрал телефон жены.
- Лена, я уволюсь.
- Что, опять? – встревоженный голос.
- Да, все по новой. Не могу я так. Всю ночь…
На том конце долго молчали, а потом недовольный голос жены сказал:
- Ну как знаешь. – и все, сразу отбой, короткие гудки. Правильно, есть повод злиться. Деньги сейчас сильно нужны, а он увольняться собрался. Но не может он тут работать, не может. Страшно ему. Каждую ночь звуки, шкрябанье это, свет в домиках загорается и гаснет. Жутко. А еще чувство бывает, что кто-то рядом ходит в темноте, когда он спать ложиться. И тогда вообще жутко становится, до того, что холодом пробирает до самого сердца и будто лед в венах течет.
Это все наверное прошлый сторож шалит. Его в аллее убили, во время ночного обхода. Он забыл дверь закрыть на замок, кто-то залез. Подкараулили его в аллее. Он вроде и с оружием был, да и сам не из простых – ветеран, а все равно – убили. Они наверное в кустах прятались, а он шум услышал. Посмотреть пошел. Вот в кустах его и кончали. И получилось, что ни за что: шуганулись, что человека зарезали, и деру дали – ничего не сперли. А теперь вон, шалит…
- Уволюсь. – повторил новый сторож, улегся в койку, накрылся одеялом, даже глаза закрыл. Но света гасить не стал – страшно…
Схожие жанр в моем аккаунте:
На основе сна. История о ЗОМБИ (ужас то какой) - экшен хоррор на основе сна
Самолет на бычьих ногах. Страшилка из пионерского лагеря (по просьбам к посту Как октябрята на кладбище ходили) - ужастик, на основе страшилки из пионерского лагеря
Здесь можно вопить Часть 1 (хоррор, ужасы) - ужасы, хоррор
Здесь можно вопить Часть 2 (хоррор, ужасы) - ужасы, хоррор
Здесь можно вопить Часть 3 (хоррор, ужасы) - ужасы, хоррор
Здесь можно вопить Часть 4 (хоррор, ужасы) - ужасы, хоррор
Здесь можно вопить Часть 5 финал (хоррор, ужасы) - ужасы, хоррор
Новолуние часть 1(мистический рассказ) - мистика, призраки
Новолуние
Звякнуло тоненько так, как стекло звякает. Не лесной звук, уж больно чистый, фильтрованный - городской. Я притих, стараясь не вспугнуть ночную темень, тихонько приподнялся с койки. Руки в темноте ухватили «сайгу». Оружие хоть и не боевое, но ужаса можно с такого навести не хуже чем с боевого помповика. Выскользнул из под одеяла бесшумно, берцы будто сами под ноги встали, только зашнуровывай да выходи.
Я все еще слушал ночь, но та уже молчала своей привычной тишиной: с поскрипываниями, с гулкими перестуками – так, как и должно быть. Дверь в домике, не скрипела - элитный детский лагерь, тут такое не допускается, даже тогда, когда сезон заканчивается и пустые домики остаются на милость сторожа. Вышел на крыльцо, легко соскочил вниз, в траву и замер, прислушиваясь.
Ничего, даже комары не звенят, еще тепла моего не почувствовали. Вроде бы от крайнего домика звенело, может стекло там выбили? Деревенские могут. У них в их клоповнике давно никакой работы нет, так для них что-нибудь подворовать – это самое благое дело. Но и пугаться их не стоит: один раз в воздух пальнут, и побегут так, что пятки засверкают.
От домика к домику вдоль низенько стриженных кустов акаций, чтобы всегда в тени, чтобы не высунуться на призрачный лунный свет.
Крайний домик. Тихий, спокойный, такой, каким я его и оставил после вечернего осмотра. Правда двери не видно, луна с другой стороны светит, а это плохо. Подходить неудобно. Встал и быстрым шагом по газону, по траве, чтобы галька тропинки под ногами не хрустнула и, не сбавляя скорости, в черную тень крыльца. Там остановиться, перевести дух, а потом уже к двери. Замереть на секунду и тихонько приоткрыть, самую щелочку. Внутри темно, может и не заметят. Сантиметр за сантиметр проход в темноту распахнул и быстро протиснулся внутрь, замер со вскинутой «сайгой». Вот теперь уже все, теперь надо действовать.
Резко ладонью по выключателю, свет на короткое мгновение почти ослепил, а потом… Потом я увидел пустой домик на шестерых богатеньких сынков, бедные здесь не отдыхали никогда, совершенно пустой. И все по описи на месте: три телевизора, один ноутбук, две игровые приставки со свернутыми шнурами, койки заправленные и даже подушки парусами расставлены. Хоть прямо сейчас сюда детишек заселяй. И окна все целые, без трещинок.
Сглотнул. Носом воздух втянул, еще раз осмотрелся, не опуская «сайгу» и только потом свет выключил.
Может кому то и покажется странным, что мне чудятся всякие звуки в ночи. Но это тому так покажется, кто не был за гранью, а я там был. Понесло дурака денег подзаработать на боевых. Контрактником в первую чеченскую компанию. А там Грозный, там тонкий иней на черных от дыма стенах, выбоины от пуль, бетонное крошево под ногами и дыры в стенах. А еще там страх. Особенно страшно было, когда остановились на ночь в подвале, а утром просыпаюсь: слева и справа ребята уже не живые, лица спокойные, а у каждого по полбашки нет. Ночью кто-то рядышком проходил, услышал тихое сопенье спящих и через оконца с глушителем, тихо-тихо, нежно. Добрый человек. А мне утром жутко. А если бы и я, так же, под оконцем прикорнул?
С тех пор многое чудиться началось. Может это и паранойя, вот только с такой паранойей легче в охрану устроиться, берут чуть не с радостью. Нас таких любят в охране, если человек на галюны кидается, то настоящий шум точно услышит.
Я спустился вниз с крыльца по коротенькой лестнице, потянулся, полной грудью вдохнул свежий ночной воздух. На луну посмотрел: красивая она, полная, и свет яркий, чистый, серебряный.
Обратно шел беспечно и легко, пружинисто. Ночью почему-то всегда так у меня ходится, будто крылья вырастают. Запрыгнул на крыльцо, оглянулся, и вроде краем глаза увидел, как мгновенно погас желтый свет в окне. И то ли был он, то ли его не было – уже не понять. В том самом домике, где только что был. Достал сигареты, выщелкнул из мятой пачки одну, закурил. Пойти что ли еще раз проверить? Глупо конечно, но может оно того стоит?
Сел на крыльцо, «сайгу» рядом поставил, и стал ждать. Если они там, если только зашли, то еще пошумят, а если это опять мои фантомы шутят, то пускай резвятся. Сигарета в ночном, наполненном прохладной влагой воздухе, тихонечко шкворчала, когда я затягивался, горький дымок вился призрачными струйками в серебряном свете луны. Затяжки были чистые, приятные, так днем никогда не бывает. Ночные хулиганы больше не появлялись. Я докурил, щелчком отбросил окурок на гальку дорожки, взял «сайгу» и вошел в свой домик.
Можно и поспать.
Зевнул так, что чуть челюсть не вывихнул, бухнулся на скрипучую койку и в последнем проблеске сознания промелькнула короткая мысль: «надо было сходить, проверить».
* * *
Работа в этом летнем детском лагере вообще-то не пыльная. Спокойная даже, а иногда и попросту скучная. Ничего не происходит: вокруг территории высокий забор с колючей проволокой по верху, ворота из профнастила – по таким особенно не полазишь, а если и полезешь, то на весь лес слышно будет. Скучища! Но платят хорошо, вернее – очень хорошо. Работал бы простым охранником в каком-нибудь ЧОПе, такие деньги, какие тут за месяц выходят, я и за полгода бы не увидел. Просто хозяин пуганный. У него, в прошлую зиму, все подчистую увели. Все его телеки, приставки новые, ноуты, постельное уволокли, и даже пару дверей сняли. Ну там еще по мелочи: стекла побили, стены измалевали, один домик вроде даже подпалить хотели. Потом двоих деревенских по сворованным дверям и вычислили, они их у себя в доме навесили. Вот только двери и нашли, а больше ничего.
Но хозяин прижимистый попался. Был бы человек, тогда бы как минимум двоих нанял, а еще лучше бы парных сменщиков. Да, по деньгам конечно куда как больше бы выскочило, но держать только одного охранника на такую территорию и без общения – это тоже не дело. Когда он подходящего работничка искал, ему первые двое ребят отказали, решили что овчинка выделки не стоит. Но это они. У них жены, у них дети. А у меня. У меня «сайга», охотничий билет, и две могилки в деревне – родители. А еще долги от загулов. У меня загулы по первости сильно лихие были. Сны глушил, глюки свои прятал от себя. Стакан замахнешь, и может не проснешься посреди ночи с криком, хотя… может и проснешься. Но я хотел, чтобы наверняка, чтобы уж точно спать бревном. Вот и пил немеряно.
А теперь уже сжился с прошлым. Оно лезет, в глаза тычется, в уши ползет, а я привык. Просто внимания не обращаю. Там тень мелькнет, тут ухнет что-то, где-то что то затрещит – не обращаю внимания. Это все мое, все во мне – оно материальным ценностям не опасно.
Я прогуливался по лагерю как всегда, привычными, отработанными уже маршрутами. От периметра к центру, неспешно. «Сайгу» с собой днем я не брал. Тяжелая, да и кто посреди дня на серьезное дело пойдет, даже в лесу. Только охотничий нож с хищной ямкой кровостока в кожаных ножнах на поясе висел. Хватит, если кого-то придется припугнуть.
Периметр обходил с особенным тщанием: придирчиво оглядывал забор, траву у стены ногой распинывал, может подкопались? На колючку поверху поглядывал: может кто залезть пытался? Спокойно все. Ничего нет. Все как всегда. У ворот остановился, открыл ключом дверь в вороротине, вышел наружу. Посмотрел налево, посмотрел направо.
Хорошая дорога струной натянулась оттуда туда, из ниоткуда слева и в никуда вправо. Красивая, без трещин, без ухабов, и разметка красивая, как вчера нарисованная. Только ни одной машины ни отсюда и ни оттуда. Сколько работаю, ни разу не видел, чтобы кто-то проезжал. Только вначале, когда привезли меня сюда на служебной газельке, припасы все мои выгрузили, ручкой сделали и уехали. И один раз ночью слышал, как пронеслась машина за воротами. А может и не слышал, может это опять, моё, в голове моей только.
Дорога и сегодня была пустой: красивой и пустой. И оттого становилось еще тоскливей, грустнее, поганее. Сейчас бы хоть с кем то пообщаться, поговорить, сигарету на пару выкурить, посидеть. Нет никого. Только с собой и разговаривай.
- Да, брат. Только с тобой и остается лялякать. Ну, что скажешь? – дал паузу, и ответил сам себе. – А что тут скажешь? Глухомань. Скукотища.
И все. Даже сам себе скучен, рано мне в Робинзоны записываться, ой как рано. Пробовал в телевизор лупиться. Надоедает до бесконечности. Сидишь, смотришь в пустой этот ящик как животное, и не помнишь уже, что сегодня видел. Одна только жижа размазанная. И все еще хуже, все гаже становится. Больше телек не включал.
Докурил, бросил бычок под ноги. Странно, вроде каждый день тут по сигаретке выкуриваю, а бычков под ногами всего ничего. Может ветром их сдувает? А может еще что… Может дождем смыло? Кто его знает.
Пошел обратно, замок на место повесил, дернул его еще для надежности. Дурацкая привычка, но никак от нее избавиться не могу. Пошел дальше в обход. Сейчас надо по территории прогуляться, а потом домики все проверить, свериться с наличием ценностей согласно описи.
Маршрут знакомый, ноги сами по нему идут, как и вчера, как и позавчера, как и месяц назад. Сейчас поворот в аллею. Тенистая, хотя теперь уже и не такая, как поначалу: листья частью опали и в неряшливые прорехи острыми лучами било холодное, неласковое солнце – осень. Слева скамейка, справа щит с картой лагеря, и тропинка тонкая вьется от него. Там, говорят, в советские еще времена, стояли туалеты типа «М» и «Ж». Теперь уже не осталось их, только пятачок засыпанный землей и заросший травой, а вот тропинка осталась. А дальше, там, где пятна света лежат… Стоп!
Я замер. Не было этой прорехи в кустах акации у дороги. Просто не было. Наглая такая прореха, щербатая. Будто кто-то специально кусты там выламывал, чтобы пройти.
Сглотнул. Клапан на ножнах с тихим щелчком откинулся, рукоятка легко и привычно легла в ладонь.
Тихо, чтобы не спугнуть, вдоль акаций. Почти неторопливо, почти неспешно. Тут спешить нельзя: чуть быстрее дернешься, и можно в ящик сыграть.
Вблизи прореха была еще заметнее. Такое ощущение, будто тут пьяный барахтался, все сучья переломал.
Перехватил нож поудобнее и рывком подался вперед. Огляделся. В акацию соваться не решился. Постоял рядом немного, с ноги на ногу попереминался. Под ногой хрустнула сухая ветка. Ну теперь все, теперь меня только глухой не услышал бы.
- Эй, мужики, вылазьте. Спалились уже. – наглым басом выкрикнул я. И легко, с ленцой добавил. – По хорошему давайте. У меня ствол есть. Миром разойдемся.
Из кустов никто не вышел. Тогда я вздохнул, шагнул вперед, чтобы таки сунуться в эти чертовы кусты, и только тут приметил небольшую деталь. Акация давно сломана. Вон уже, и ветки почернели по слому, и кора высохшая, скукоженная. Неделя, если не больше.
Неужели эта дыра тут и раньше была? Я прищурился: может следы остались в траве, а там, прямо под акацией, вообще земля чуть взрыхленная – садовник старался. Следов нет. Ничего нет.
- Совсем крыша едет. – нож мягко вошел в ножны, клапан закрылся.
Пошел в домик, взял «сайгу», закинул на плечо, фонарь достал здоровый, как фара, и снова пошел к тем кустам. Хотя на что надеялся? Всякий нормальный криминальный элемент к этому времени давно бы смылся куда подальше. Но, если это кто из деревенских, то может залегли, ждут – у них, у местных, башка еще дурнее чем у нас, контрактников.
Дырка была на месте и за время моего отсутствия ничуть не изменилась. Зажег фонарь, уставил его в черноту дыры, свободной рукой «сайгу» придержал и теперь уже вполне уверенно крикнул.
- Ребят, я сейчас дробью долбану. До трех считаю. – я погасил фонарь, отпустил его, оставив висеть на хлястике, вскинул ружье. – Раз! Два! – себе под нос. – Ну вы сами так решили. – громко. – Три!
Выстрел грянул непривычно громко, рвануло листья с ветвями акации внутрь, в черноту, и больше ничего. Никто не заорал от невыносимой боли, не было и короткого вскрика, оха, как бывает, когда сразу убил.
- Ребят. У меня патронов во! До вечера шмалять могу. Вылазьте.
Был бы кто в кустах, вылез бы обязательно. Да что там говорить, если бы я сам в этих кустах сидел, - там бы не остался. Либо стрекача даванул, либо руки в гору и вперед. А тут все нормально. Только далеко, за территорией лагеря, на озере, громко закрякали потревоженные утки.
- Точно крыша едет. – закинул «сайгу» на плечо. – Лечиться вам надо, батенька, лечиться.
И пошел дальше обход делать. Неспешно, неторопливо. В каждый домик заглянул: все пересчитал, посмотрел как на заправленных койках аккуратными треугольниками стоят подушки, на пыль матовую на плоских экранах телевизоров посмотрел, и пошел обратно, к себе.
До темноты оставалось еще четыре часа. Бесконечно долгое, бесконечно скучное время.
Почему у меня нет никаких увлечений? Сидел бы сейчас и рисовал бы, ну или стишки бы в блокноте мельтешил наклонными строчками. Нет, ничего нет. Ни альбома с рисунками, ни блокнота – ничего. И душа к этому не лежит. Читать тем более. Сразу в сон клонит от скуки.
Я привычно стал разбирать ружье. Цевье, ствол, патроны все из обоймы выщелкать, тряпицей нагар протереть – все таки сегодня почин у «сайги» моей: в первый раз свое слово сказала.
Потом на служебном сотовом будильник выставил на виброрежим: как темнеть начнет, зажужжит у меня в кармане. И на боковую. Все как всегда, все как изо дня в день – всё до боли привычно.
И «сайга» привычно рядом, чтобы если что, рука сама за цевье ухватила. И сон, как всегда, упрямо не шел. Ветер на улице разыгрался, ветки мельтешат тенями в пятнах света на стене, даже через закрытые веки чувствуешь, как они туда-сюда ходуном ходят. И вроде бы и сплю, а вроде и нет – тревожная полудрема. От такой больше устаешь, чем высыпаешься. И чудится постоянно, что что-то на улице то звякнет, то скрипнет, то еще что. Только всё это чудится, ничего там не звякает, ничего не скрипит и не стучит. Вор до темноты не сунется, даже если он совсем с головой не дружит. И силишься, и то падаешь во мрак сна, то оттуда вырываешься, и сердце бьется быстро.
Автор: Волченко П.Н.
Схожие истории в моем профиле:
Ужасы
На основе сна. История о ЗОМБИ (ужас то какой) - экшен хоррор на основе сна
Самолет на бычьих ногах. Страшилка из пионерского лагеря (по просьбам к посту Как октябрята на кладбище ходили) - ужастик, на основе страшилки из пионерского лагеря
Здесь можно вопить Часть 1 (хоррор, ужасы) - ужасы, хоррор
Здесь можно вопить Часть 2 (хоррор, ужасы) - ужасы, хоррор
Здесь можно вопить Часть 3 (хоррор, ужасы) - ужасы, хоррор
Здесь можно вопить Часть 4 (хоррор, ужасы) - ужасы, хоррор
Здесь можно вопить Часть 5 финал (хоррор, ужасы) - ужасы, хоррор
Сейчас я расскажу свою историю, после которой больше никогда не буду практиковать осознанные сны…
Возвращались как-то с девушкой ночью поездом от её родителей. Девушке очень не понравилось, как я вёл себя по отношению к её отцу, хотя у меня были на то причины. Ехать до Бреста из Гомеля около 500 км. И ещё тогда, стоя на перроне, я осознал, что целых 10 долгих часов мне предстоит выслушивать от неё, какой же я упрямый козёл. Как в воду глядел. В поезде Варя сразу начала меня пилить. В общем, не проехали мы и полпути, как в хлам разругались. В один момент я психанул и на эмоциях выскочил из поезда на ближайшей станции. Это оказалась крохотная деревушка. Решил пройти одну-две станции пешком, надеясь, что за это время эмоции меня отпустят, и потом доехать домой на следующем же поезде.
И вот иду я по шпалам, смотрю вслед уходящему поезду и понимаю, что пилить до следующей станции мне ещё ого-го сколько. Через часа 2 мои ноги гудели от усталости. Я сел на рельсы и начал разглядывать звёздное небо под громкий стрёкот кузнечиков и сверчков. В детстве у меня была такая странная игра: считать и запоминать количество стрекотаний сверчка, пока он не «собьётся», и очень радовался, если в последующем «залпе» количество стрекотаний было больше. За этим глупым занятием я провёл минут 15, и может, провёл бы ещё столько же, но что-то заставило насекомых замолкнуть. Даже, казалось, листва перестала шуршать. Наступила звенящая тишина. Я начал вслушиваться, пытаясь уловить хоть какой-нибудь звук, но слышал лишь своё дыхание. Тогда я закрыл глаза. Почему-то мне всегда казалось, что, закрыв глаза, будет легче что-то расслышать.
Через пару мгновений я уловил какой-то глухой звук. Это заставило меня инстинктивно повернуть голову налево. Было похоже, что кто-то идёт по шпалам в мою сторону. Я встал и начал вглядываться в сторону, откуда исходил звук. Через некоторое время я уже отчётливо слышал хруст гравия. Да, кто-то определённо шёл в мою сторону. Постепенно я начал различать вдалеке фигуру человека. Мне стало жутковато, ведь мало ли на кого можно нарваться ночью в таком месте. Не то, чтобы я трус, но, если бы я закричал, зовя на помощь, меня вряд ли бы кто-то услышал. По обе стороны от железной дороги в метрах 20 рос лес, и я решил незаметно перебежать туда, чтобы не столкнуться лицом к лицу с незнакомцем. Только решился бежать, как Луна вышла из-за туч, и я смог разглядеть, что таинственная фигура была явно женской. Я выдохнул с облегчением и на радостях помахал незнакомке.
- Эй! – громко прокричал я, но девушка будто этого не заметила. - Может в наушниках? – подумал я тогда.
Я сделал пару шагов ей навстречу, но потом всё же решил подождать на месте, чтобы вдруг не испугать её. Но девушка явно меня не боялась, она шла прямо на меня, не сбавляя шаг. Когда расстояние между нами сократилось до метров 5, я снова крикнул:
- Хей! Привет, ты чего тут делаешь?
Но она только продолжала медленно идти прямо на меня. Я включил фонарик на телефоне, посветил в её сторону. И вдруг почувствовал, как тысячи мурашек пробежали по моей коже: девушка шла босиком и была одета в белое короткое платье, которое даже больше походило на ночную сорочку. Было ощущение, будто я невольно стал героем дешёвого ужастика.
Тем временем девушка продолжала медленно идти на меня. Голова её была опущена вниз, и казалось, будто её подбородок прижат к груди. Жуткое зрелище. Её лица я не мог видеть. Я попытался разглядеть, держит ли она что-нибудь в руках, но они были пусты. Что же девушка может делать среди ночи абсолютно одна, полуголой и без вещей в таком месте?
- Тебе чем-то помочь?
Молчание. Вот уже нас разделяло каких-то 2 метра, и тут я заметил, что она насквозь мокрая: сорочка прилипла к её телу, а с волос спадали капли воды. Помню, как резко подскочил у меня пульс, стало тяжело дышать. Представляю свою рожу в тот момент. Я понятия не имел, как себя вести. Я чувствовал себя очень глупо, потому что осознавал, что до чёртиков боюсь эту девчонку. Меня начало трясти, а дыхание уже давно сбилось.
- Послушай…эй...всё нормально? – уже негромко спросил я, но ответа не последовало.
Незнакомка была уже совсем близко, но вместо того, чтобы сделать шаг назад, я сделал шаг в бок, зайдя за рельсы, зажал указательным пальцем фонарик и стал наблюдать, пройдёт она дальше или всё же обратит на меня внимание.
Когда она поравнялась со мной, то вдруг остановилась. Я замер, стараясь вообще не шевелиться, даже перестал дышать, хоть это было непросто. Что-то подсказывало мне бежать в лес, спрятаться, лишь бы не видеть её лица, но я слишком боялся повернуться к ней спиной. Я начал пятиться назад, но увидел, как она медленно начала поднимать голову и так же медленно поворачивать её ко мне. Мне казалось, что пройдёт вечность, прежде чем я всё же увижу её лицо. И вот она смотрит на меня, прямо мне в глаза. Я убрал палец с фонарика и посветил ей в лицо - она даже не сощурилась. Почему-то я не мог выдавить из себя ни слова, не мог даже пошевелиться. Я просто стоял и рассматривал её лицо: кожа чистая и бледная, мелкие черты лица, высокий лоб, тёмные волосы чуть ниже плеч и эти глаза…чёрные блестящие глаза, которые я никогда не смогу забыть. На вид ей было лет 18, максимум 20. Она тоже не спешила что-либо говорить, просто смотрела мне в глаза. Наконец, она звонко рассмеялась. Широченная улыбка растянулась на моём лице, как же я был рад, что обстановка наконец-то разрядилась, будто камень с души. Я отвёл фонарик в сторону и осторожно спросил:
- Привет, тебя как звать? Честно говоря, ты меня немного напугала, - соврал я, потому что напугала она меня до чёртиков. – Ты что тут делаешь? Ты вся промокла. Что с тобой произошло?
Но незнакомка проигнорировала все мои вопросы. Она продолжала улыбаться, не отрывая от меня пронизывающего взгляда, от чего у меня засосало под ложечкой. Не помню, сколько мы так простояли, таращась друг на друга, точнее это я таращился на неё, а она спокойно смотрела мне прямо в глаза, но следующее моё воспоминание – её рука, тянущаяся к моему лицу. Я резко отпрянул, сделав шаг назад. Я был ошарашен. Улыбка исчезла с её лица, и она грустно опустила голову.
- Эй, д-да что с тобой? - отчаянно спросил я. Тогда она вновь посмотрела на меня с надеждой в глазах и еле слышно спросила:
- Проведёшь меня?
Я был не в восторге от этой идеи, так как эта барышня наводила на меня нечеловеческий ужас, но всё же утвердительно кивнул.
- А где ты живёшь? Далеко идти?
В ответ она только отрицательно покивала, медленно подняла руку и указала пальцем в сторону, куда я изначально и направлялся, всё также продолжая смотреть мне в глаза. Так и быть. Так как я не хотел её касаться, я шёл на полшага впереди. Она шла очень медленно, и мне приходилось периодически оборачиваться, чтобы удостовериться, что она всё ещё идёт за мной. Что бы я её не спросил, в ответ она только улыбалась. Так мы прошли километра полтора, когда, в очередной раз обернувшись, я заметил, что она стоит на месте, а я уже успел отойти от неё метров на 10. Она просто стояла и смотрела на меня. Потом снова медленно подняла руку и указала направо от железной дороги. Там было поле, а за полем чернота – видимо, лес. На мгновение у меня возникла мысль просто побежать прочь, не оглядываясь, но всё же спросил:
- Нам теперь туда?
Она кивнула. Я вернулся к ней, и мы направились в ту сторону, куда она показала. Ночь была довольно тёплой, но на моё удивление, её сорочка была по-прежнему насквозь мокрой, и с волос стекала вода. Мы шли молча. Когда прошли поле, она вдруг остановилась и негромко спросила:
- У тебя будет минутка заглянуть ко мне? Для меня это важно…Паша…
Этот вопрос заставил мой пульс подскочить в раза два. Откуда она знает моё имя?! Я точно помню, что не представился ей! А может мне послышалось, и она сказала не «Паша», а «Прошу»? Я просто стоял и таращился на неё, не знал, что ответить. Она продолжала на меня смотреть.
- Я...я…не знаю даже, - всё, что я смог выдавить из себя.
Тогда она засмеялась. Наверное, снова хотела разрядить обстановку, чтобы я расслабился и согласился на её просьбу. Она видела, что я стоял сам не свой. Но мне было не до смеха.
- Мне п-пора уже, вообще-то…моя девушка меня заждалась, - выцедил я.
- Паша, это не займёт много времени, мне надо тебе кое-что показать…просто пообещай мне…
Возможно, если бы она постоянно не таращилась на меня чёрными, как смоль, глазами, я бы, может, и согласился без лишних вопросов. Но что мне оставалось делать? Развернуться и убежать? Это выглядело бы глупо. Почему-то в тот момент мне было не всё равно, что она подумает обо мне. Мне пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы выдавить из себя:
- Ладно.
- Пообещай мне, что будешь смотреть.
- Хорошо…
- Пообещай.
- Обещаю, - произнёс я, и это стало моей роковой ошибкой.
- Скажи хотя бы, как тебя зовут?
- Анна, - с улыбкой ответила девушка, беря меня за руку.
Как только она коснулась меня, тысячи…нет, миллионы мурашек пробежали по мне. Паника охватила меня, даже голова закружилась. Рука у неё была ледяная и склизкая. Я уже хотел сказать, что передумал, но она, будто поняв это, сжала мою руку сильнее и повела за собой в сторону леса. Шла она уже не медленно, а довольно быстро. Деваться было некуда. Я покорно шагал за ней.
Метров через 100 мы вышли на пустырь, на котором одиноко стоял небольшой деревянный дом. Девушка зашагала быстрее, мне даже иногда приходилось переходить на бег, так целенаправленно она тащила меня за собой. Подходя к забору, если его можно таковым назвать, ибо он представлял из себя сгнивший, местами поваленный на землю низкий частокол, Анна резко остановилась, из-за чего я чуть было не налетел на неё, и громко прошептала:
- Только тихо, она не должна нас слышать.
Мы вошли на территорию участка, но мою руку она отпускать не собиралась. Было очень темно, я достал телефон и включил фонарик. То, что я увидел, меня ошарашило. Дом был нежилой: крыши толком не было, входная дверь висела на одной петле, окна заколочены. Я перевёл фонарик на девушку.
- Слушай…это точно то место? Ты тут живёшь? – спросил я, махнув рукой на дом.
- О нет, что ты. Мой дом уже давно здесь, - с улыбкой прошептала она.
Только Анна произнесла последнюю фразу, как сделала пару шагов направо – и вот она стоит рядом с каменным некрытым колодцем, держась руками за бортик. Не успел я отреагировать, как она наклонилась и вниз головой полетела в колодец.
Сказать, что у меня был шок – не сказать ничего. Я стоял как вкопанный, из глаз катились градом слёзы, всё тело дрожало. Только когда мой телефон выпал из рук, я опомнился и побежал прочь со скоростью хорошего спринтера, не оглядываясь. Не знаю, сколько километров я пробежал, когда увидел огни – это был небольшой городок. К счастью, в заднем кармане джинсов я нашёл мятую купюру в 50 рублей. Я предложил её первому попавшемуся мужику на машине, чтобы он меня довёз до Бреста. Тот согласился.
Приехал под утро домой, рассказал всё девушке, но она, конечно, ни единому слову моему не поверила. Я её понимаю, она такой же скептик, как и я. А, как известно, при свете дня все страхи исчезают, так что к вечеру я уже почти и не вспоминал о ночном происшествии. С девушкой помирились и преспокойно легли спать.
Я уже пару лет занимаюсь техникой осознанных сновидений, неплохо получается, хоть удаётся удержать это состояние недолго. И вот той ночью после ночного пробуждения мне сразу удаётся сделать, так называемое, «разделение» - я в осознанном сне. Я подхожу к окну и хочу вылететь из него, что обычно делаю, когда удаётся войти в осознанный сон. Слышу, моя девушка зовёт меня шёпотом. Я решил, что полёт подождёт, стало интересно, что же она хочет мне сказать. Подошёл к кровати и сел на край. Девушка лежит лицом к стене, моё спящее тело обнимает её со спины – необычно такое наблюдать со стороны.
- Паша…Паша, ты же мне пообещал…
- Варь, ты всё ещё дуешься? Ну, прости, - пытался помирится я, забыв, что это всего лишь сон.
- Не думала, что ты мне солжёшь…думала, что ты не такой, как другие…
- Что? Варь, ну, ты чего?
- А бежал так, что аж пятки сверкали, - еле слышно прошептала девушка.
- Да что ты такое говоришь?
Я подвинулся поближе и взял её за плечо. Оно было ледяное и мокрое.
- Варя?!
Девушка начала медленно поворачиваться ко мне - и вот на меня смотрят два чёрных блестящий глаза. Моё спящее тело обнимало не мою девушку…оно лежало в обнимку с Анной! Меня всего заколотило. Я подскочил и метнулся в другой конец комнаты. Прижавшись к стене, я с ужасом наблюдал за ней. Её чёрные глаза, казалось, пронизывали меня насквозь.
- Ты думал, что можешь просто убежать от меня? Я просто позволила тебе это сделать той ночью…
И вдруг чудом ко мне пришло осознание, что я сплю. Мне надо было всего лишь заставить себя открыть глаза и всё, я буду в безопасности. Я заметил, что Анна начала подниматься, перелезая через моё спящее тело. Как не пытался, я никак не мог заставить себя открыть в реальности глаза, хотя всегда в осознанном сне у меня это получалось без труда. Тем временем Анна уже слезла с кровати и медленно направлялась ко мне. У меня началась паника. А точно ли я сплю? Я закрыл одной рукой рот, а второй зажал нос, но всё равно я мог дышать. Это означало одно - это всё нереально. Осталось выбраться из сна, и всё будет хорошо. Я вспомнил, что, если не можешь выйти из осознанного сна, надо вызвать у себя всплеск адреналина, например, спрыгнуть с большой высоты. Я ринулся к окну.
- Ты повёл себя негостеприимно, Паша.
Я с остервенением дёргал ручку окна, но оно ни в какую не открывалось. Я не мог управлять сном. Мой сон был под контролем Анны.
Я оглянулся: нас уже разделяло метра два. Я пытался разбить окно локтем, но, как во сне бывает, не ощущал никакой силы в ударе. Руки были будто ватные.
- Почему ты меня так боишься? – искренне недоумевала Анна.
Она уже стояла в метре от меня. Я попытался закричать, но вырвался только тихий писк. Меня накрыло отчаяние. Кошмар был слишком реалистичным.
- Паш, посмотри на меня…
Я сел на пол и закрыл руками голову, крепко зажмурил глаза - ни в коем случаем я не собирался смотреть на неё. Я чувствовал, что она уже сидит на корточках напротив меня. Мне было страшно даже шелохнуться. Я слышал, как капли слетают с её волос, ударяясь о пол. Потом она наклонилась к моему уху и прошептала:
- Паша, сейчас я тебе кое-что покажу, только веди себя тихо...
Анна резко схватила меня за плечи, и тут я понял, что сижу на траве. Помню, было сыро и я ощущал на себе дуновения ветра. Спустя какое-то время я всё же решился открыть глаза…
Я находился на участке того самого нежилого дома лицом к воротам, через которые той ночью я и зашёл сюда. С ужасом я осознал, что за моей спиной должен находиться колодец. Тот самый колодец! Меня колотило. Я поднялся на дрожащих ногах и решил, что поворачиваться назад не буду, я знал, что за моей спиной стоит Анна. Я чувствовал это всеми клеточками тела. Медленными, но уверенными шагами я направился к воротам. Но не успел сделать и трёх шагов, ледяная мокрая рука схватила меня за локоть и резко дёрнула назад. От рывка такой силы я упал, но Анна отпускать меня не намеревалась. Я решил, что если лягу пластом, то она точно меня не сможет никуда утащить, ведь во мне кило 80 будет. Как же я ошибался. Анна схватила меня за ногу и без особых усилий начала тащить по земле в сторону колодца. Я пытался освободиться, но она держала мёртвой хваткой. От безысходности я начал рыдать, как маленькая девочка. Когда она дотащила меня до самого колодца, резким рывком поставила на ноги.
- То, что ты найдёшь на дне, ты должен сжечь - прошептала Анна мне в ухо.
Я снова предпринял попытку убежать, но она схватила меня и крепко прижала к себе. И тут случилось самое страшное – она повернула меня спиной к бортику колодца и навалилась на меня. Я не успел даже пискнуть, как оказался под водой. Вынырнув, стал нащупывать дно. Повезло - уровень воды мне был по грудь. Анна исчезла. Я ринулся к стенке колодца и начал искать выступы, тая надежду, что смогу выбраться… Однако быстро понял, что это едва возможно: стены колодца были гладкие, скользкие и слизкие. Я прислонился спиной к стене и зарыдал, как никогда не рыдал в жизни, давясь собственными слезами. «Неужели я умру здесь, в этом чёртовом колодце?! Это же абсурд! Чёрт подери, да мне же только 25, у меня ещё вся жизнь впереди! За что?! Да мои останки даже скорее всего не найдут, ведь кому придёт в голову заглядывать на дно…заброшенного колодца…», - и тут будто молния сверкнула у меня в голове: «На дно…то, что ты найдёшь на дне, ты должен сжечь».
Словами не описать, как я был счастлив в тот момент, ведь у меня появилась надежда…надежда спастись. Я собрался духом, задержал дыхание и нырнул в чёрную немного даже вязкую воду. Но уже через мгновение у меня появилось дикое желание вдохнуть, и не успев ни о чём подумать, я это сделал…под водой. В шоке я вынырнул и только потом вспомнил то, о чём я успел забыть: я же всё ещё сплю! Пусть даже я не мог проснуться, но зато осознавал, что я в относительной безопасности и вряд ли склею ласты в этом проклятом колодце. Может, если представить свой дом, то я окажусь там? Почему нет, это же мой сон! Но все мои попытки были тщетны. Анна всё ещё контролировала мой сон. Тогда я снова нырнул в колодец, не боясь дышать под водой, и начал шарить руками по дну. Почти сразу левой рукой я нащупал что-то твёрдое и тонкое, цилиндрической формы. Я хотел это вытащить, чтобы рассмотреть, но тут моя правая рука нащупала кое-что более интересное. Это что-то было сферической формы, гладкое и… «Господи, это что, глазницы?!»
Да, это определённо был череп, в чём я и убедился, вытащив находку на поверхность. С ужасом я осознал, что череп человеческий.
«Твою мать! - заорал я в ярости, задрав голову. – Как я сожгу этот чёртов скелет, будучи в колодце?! Отвечай! Отвечай, сука!»
- Паша! Паша, проснись!
Я открыл глаза. Рядом со мной в моей кровати сидела моя девушка вся в слезах, дико тряся меня за плечи.
- Паша, слава богу! Что случилось, почему ты весь в тине? Ты меня до смерти напугал!
- Я-я не понимаю...ничего не понимаю, - в шоке процедил я.
- Тебе приснился кошмар, ты кричал во сне! Паша! Не молчи, скажи что-нибудь!
Первым делом я закрыл рот и нос и попытался сделать вдох – не получилось. Я не сплю.
- Паш, что ты делаешь? – отчаянно прошептала сквозь слёзы Варя.
- Включи свет…пожалуйста…
При свете ламп я с ужасом заметил, что всё моё тело было покрыто тёмно-зелёной, почти чёрной, тиной. А ещё этот запах…запах болота, точно такой же, как был в том колодце. Я с ужасом перевёл взгляд на свои руки: все ногти были чёрными от земли. Видимо, я пытался вцепиться пальцами в землю, когда Анна тащила меня к колодцу. Я чувствовал себя чёртовым доктором Луисом из «Кладбища домашних животных» Кинга.
В ту ночь я больше не спал. Я заперся на кухне и думал о случившемся. Одна фраза крутилась у меня в голове снова и снова: «То, что ты найдёшь на дне, ты должен сжечь». У меня было лишь одно объяснение произошедшему: на дне колодца лежат останки Анны, и она просит меня их сжечь, чтобы обрести покой. Вы просто представить себе не можете, как же меня пугала мысль о том, что мне придётся снова спускаться колодец и вылавливать со дна человеческие кости. Но была одна вещь, которая меня пугала ещё больше – заснуть. Тянуть нельзя, как только встанет солнце, необходимо ехать туда и сжечь кости.
Утром я позвонил на работу и взял отгул, сославшись на плохое самочувствие, и сразу же помчался на вокзал, не посмотрев даже расписание поездов. Мне повезло, нужная мне электричка отправлялась около 10 утра, поэтому после обеда я был уже на месте. Помню, как долго я стоял у ворот, не решаясь зайти на этот злополучный участок. Мне казалось, что за мной следят, приходилось постоянно оборачиваться, чтобы усмирить свою паранойю. «Если меня кто-то увидит, как мне объяснить, зачем я полез в колодец? Да и вообще…с какой стати я так уверен, что на дне действительно лежит скелет?»
Прошло минут 5, прежде чем я собрался духом и подошёл к колодцу, недалеко от которого всё ещё лежал мой телефон. Снял с плеча рюкзак, достал из него крепкую верёвку, нырятельную маску и фонарик, который, как обещал производитель, водонепроницаемый. Верёвку привязал к яблоне, которая стояла совсем рядом с колодцем, пару раз с силой дёрнул – вроде надёжно.
Я долго всматривался в колодец, пытаясь разглядеть, не поджидает ли меня под водой Анна. Волновался безумно, ладони были влажные, даже скорее мокрые, дыхание частое, ноги ватные. Сняв рубашку, аккуратно сложил её, застегнув при этом все пуговички, совсем при этом не задумываясь. Очевидно, я тянул время. Хотя в глубине души понимал, что действовать надо здесь и сейчас, иначе без света дня я точно впаду в панику и ни за что не решусь лезть вниз.
Маску повесил на локоть, фонарик зажал в зубах и обвязал вокруг себя верёвку таким образом, чтобы спускаться «дюльфером», благо колодец был довольно широкий. Я перелез бортик колодца и начал потихоньку опускаться вниз. Верёвка сразу же больно впилась в бедро и плечо, а потные руки еле её удерживали, но меня это почти не волновало, так как все мысли были заняты предстоящим погружением. Медленно, но решительно я опускался в темноту, где пахло сыростью и болотом. Спустя несколько минут у меня уже дико болели щёки из-за зажатого в зубах фонарика, тогда я обернулся, чтобы проверить, сколько мне ещё так корячиться – оказалось, мои ноги уже почти доставали до воды. Я отвязался и аккуратно прыгнул в воду, боясь наступить на кость. Вода оказалась мне по грудь, как и во сне. На минуту я замер, прислушиваясь, не стоит ли кто наверху, но слышал лишь, как колотится моё сердце. Тогда я надел маску, достал большой синий пакет для мусора из заднего кармана джинсов и сжал его в кулак. Фонарик я снова зажал зубами, но в этот раз ещё и обхватил его плотно губами, чтобы вода, а скорее чёрная, немного даже вязкая жижа, не залилась мне в рот. Я был готов к погружению.
Сделав глубокий вдох, я нырнул и с огромным сожалением осознал, что вода залилась мне в уши. Я совсем забыл взять беруши. Однако я продолжил опускаться на дно, но лёгкие уже через пару секунд горели огнём, и я как пробка вынырнул на поверхность. «Конечно, с таким пульсом только и нырять! Надо успокоиться, иначе ничего у меня не выйдет». Немного погодя сердце уже не так колотилось, пульс нормализовался, и я снова нырнул, сделав перед этим несколько быстрых глубоких вдохов-выдохов, как говорила мой тренер по плаванью, - гипервентиляцию лёгких. Как только я достиг дна, моя рука наткнулась на уже знакомый мне цилиндрический предмет. Да, на дне лежали человеческие останки.
Я очень боялся, что пропущу какую-нибудь маленькую косточку, поэтому обшарил, наверное, каждый сантиметр дна колодца. На это ушло около часа времени. По итогу мешок с костями весил кило 3 максимум, поэтому я намотал его на кулак и без особых трудностей выкарабкался наверх по верёвке. Следующий час я протирал каждую кость полотенцем и собирал хворост. Много хвороста. В сотый раз убедившись, что за мной никто не наблюдает, я кинул кости в кучу хвороста, предварительно раскрошив их камнем, посыпал солью (если бы вы меня спросили зачем, я бы вряд ли смог дать внятный ответ…наверное, в детстве пересмотрел сериал Сверхъестественное) и полил обильно бензином. Чиркнул спичкой по коробку и швырнул её в груду костей.
«Покойся с миром, Анна. Я сделал всё, что мог. Надеюсь, теперь ты оставишь меня в покое».
В костёр я закинул верёвку, мусорный пакет и мои джинсы. Я смог бы их отстирать, но надевать вряд ли захотел бы снова. Надев сменные брюки, кроссовки и рубашку, я поспешил покинуть «место преступления». Взглянув в последний раз на бушующее пламя, быстрым шагом ринулся прочь.
«Я же всё правильно сделал? Почему чувство тревоги не покидает меня?» Тысяча подобных мыслей крутилась у меня в голове, пока не показался ближайший городок, в котором я отыскал вчерашнего мужичка. Когда мы выехали, уже начало вечереть.
- Что-то ты, хлопец, зачастил в наши края, - хитро подмигивая заметил дядя Миша, заводя мотор.
- Надеюсь, больше вы меня здесь не увидите, - произнёс я.
Мужичок казался весёлым, добродушным, да и ехать далеко, вот я и решил рассказать кусочек моей невероятный истории. Про сон и кости говорить я ему, конечно, не стал, а про то, что девушку на путях встретил, рассказал.
- Я только одного не понял, - задумчиво протянул дядя Миша, - какого чёрта ты второй раз попёрся в ту хату?
Я решил сказать лишь небольшую долю правды:
- Да я телефон там уронил, когда провожал её, вот решил вернуться за ним.
- Девчонку ту там не встретил?
- Да нет…говорю же, разыграла она меня, по ходу. Не может же она и в правду жить в заброшенке.
- М-да, странная она. А имя то хоть своё назвала тебе?
- Ну да…Анна.
- Анна, говоришь…вот те на… - тихо протянул мужичок.
- А что? Что такое?
В ответ молчание. Посмотрел я на мужичка, а он сидит, вдавившись в кресло, в руль вцепился и смотрит каменным взглядом на дорогу, будто призрака увидел.
- Дядь Миш, да не молчите же вы!
- Да ты, хлопец, не пугайся. Просто вспомнил тут одну…страшилку, - прервал молчание мужичок, - её нам в детстве рассказывали бабки…Казали, что лет 70 назад недалеко отсюда поселилась цыганка, да видели её с дитём малым, младенцем совсем, причём явно не цыганским. Завалились к ней в хату, начали разбираться, откуда дитя. Та казала, что ночью у болота нашла, мол, избавиться от дитя явно кто-то хотел, да смелости не набрался утопить. Бабы, конечно, с подозрением отнеслись к такому заявлению, в соседних деревнях пораспрашивали, не терял ли кто дитя. Но никто о пропаже не заявлял. Ну, и оставили ту цыганку в покое. Тем более заботилась она о девчонке, Аней назвала. Шли годы, к цыганке все привыкли, сдружились, да вот только девчонку не видать было, никуда с собой цыганка её не брала, а когда народ начинал речь об Анечке заводить, та будто пугалась чего-то, тему сразу переводила. А потом и вовсе стало казаться, будто цыганка домой возвращаться боится, видели, как она ночью вокруг деревни околачивается. Не понравилось это народу, решили наведаться к ней, так она грудью у ворот встала и кричит: «Не пущу, что хотите делайте со мной, не дам пройти!» Мужики её схватили, а Проня, жена Никитича, старосты деревни нашей, вбежала в дом. У цыганки истерика, начала кричать чушь какую-то, мол, нельзя девчонку освобождать, тёмное она дитя, и что если её в деревню заберут, то вместе с ней и смерть придёт. Когда цыганка увидела, что Проня выходит из дома с бледной еле живой Анькой на руках, так вообще стала умолять спрятать её от ребёнка, не подпускать её к ней. Конечно, все посчитали, что цыганка-то с катушек слетела, а Аню забрали в деревню, решили, что будет жить в доме старосты. Але ж немного времени прошло, прежде чем народ попомнил слова цыганки. Младший сын Прони, ровесник Аньки, как это бывает у детей, приревновал мать, что та слишком много внимания девчонке уделяет: кормит её за двоих, спать укладывает, даже куклу ей тряпочную сшила, а про сына забыла. Вот малый с обиды взял и кинул в печку ту куклу, к которой девчонка привязаться успела. Анька не плакала, не дулась, на удивление Прони. Но этой же ночью произошло кое-что. Вся деревня сбежалась к хате старосты. Все глазели, как его младший сын стоит на крыше сарая и вниз смотрит взглядом стеклянным. На все мольбы матери отойти от края он никак не реагировал. Не успели взобраться на крышу, как он шагнул вперёд и полетел головой вниз. Мать не успела словить. Разбился…
- Насмерть? - испуганно прошептал я.
- Насмерть. Шею свернул…Все давай реветь, кричать, суматоху подняли…одна только Анька, как говорят, стояла в сторонке и с улыбкой наблюдала за всем этим.
- Стоп, - прервал я рассказ мужичка. – Хотите сказать, что это девчонка заставила его это сделать?
- Ну, наверное…Чёрт её знает! Многие это видели, поговаривать начали за спиной у Прони, что с девчонкой что-то не то. Но то, что случилось дальше… В течение следующих нескольких недель народ начал замечать, что скотина у всех дохнет, как мухи. И не понятно, то ли болезнь какая, то ли хищник. И как-то ночью баба одна услышала шум во дворе, выглянула в окно и видит, что дверь в курятник открыта, прокралась она туда и увидела…
- Девчонку?
- Ага, её самую. Все куры дохлые лежат, а Анька сидит на корточках и играется с тушкой одной из них. Баба разозлилась и как залепит пощёчину малой, что та аж наземь упала. Но девчонка плакать не стала. Молча встала и коснулась живота бабы, а та беременна была. Была…В ту же секунду она скрючилась на земле от жуткой боли. Выкидыш, - с горечью в голосе произнёс мужичок, а через пару мгновений задал скорее риторический вопрос, - похоже на совпадение?
- Нет…не думаю, - отрешённо промямлил я.
- Вот и я не думаю. Да никто не думал. Народ набожный то был, начали девчонку как огня бояться и без долгих обсуждений решили её назад на привязь цыганке отдать, да только та их даже на порог не пустила, наотрез отказалась с Аней наедине оставаться. Тогда решили, что каждый день кто-то будет приходить к цыганке, помогать за девчонкой следить. Так продолжалось долго, лет 10. Всё это время Анну держали взаперти в маленькой комнате, не говорили с ней, да она и не пыталась завести разговор. Выпускали только в баню раз в неделю. Заходили к ней в комнату только чтобы накормить, напоить, горшок ночной поменять.
- А не слишком ли жестоко? Ну, она же ребёнок, как никак, - неуверенно спросил я.
- Ага, ребёнок! Думаешь, с ней просто так никто не говорил? Да она могла человека в такую депрессию загнать, один раз до самоубийства довела бабу, которая 5 минут с ней наедине провела. Ей даже в глаза боялись смотреть. Казалось, что она может манипулировать людьми, мысли всякие внушать. Хотели даже сжечь её, как ведьму, да никто не решался. Пока не произошло одно событие...
- Что же? – нетерпеливо спросил я.
Справились? Тогда попробуйте пройти нашу новую игру на внимательность. Приз — награда в профиль на Пикабу: https://pikabu.ru/link/-oD8sjtmAi