75 лет назад – 25 апреля 1945 года – встречей на Эльбе с нашими англо-американскими партнёрами завершилась Шпремберг-Торгауская наступательная операция войск Первого Украинского фронта маршала Конева. Сбылось древнее пророчество (в данном случае – относительно Эльбы), озвученное в 1848 году Ф.Тютчевым в стихотворении «Русская география»:
«… Семь внутренних морей и семь великих рек:
от Нила до Невы, от Э л ь б ы до Китая,
от Волги по Евфрат, от Ганга до Дуная –
вот Царство Русское, и не прейдёт вовек,
как то провидел Дух и Даниил предрек …»
Тем самым была достигнута конечная точка боевого похода войск Первого Украинского фронта – начавшегося 13 января 1943 года Воронежско-Харьковской стратегической наступательной операцией, с Щученского и Урыв-Сторожевого плацдармов на западном берегу Дона. Здесь по прямой – 1857 километров, но они-то шли зигзагами, через Курскую Дугу и, скажем, румынскую границу, обходя с юга Припятские болота и с севера – Карпатские горы. Мой дед, Пётр Прокофьевич Лисичкин, офицер-корректировщик при тяжёлой артиллерии данного фронта, прошагал всю дорогу в боевых порядках передовых подразделений.
Последним отрезком на этом пути был 100-километровый бросок в междуречье Нейсе и Эльбы, как составная часть Берлинской стратегической операции, в которой Первый Украинский фронт маршала Конева проделал наибольший объём работ. В то время, как северные соседи, два Белорусских фронта, несколько прямолинейно наступали на Берлин в полосе шириной менее 50 километров (маршал Жуков) и на Богом забытом Балтийском побережье севернее Берлина (маршал Рокоссовский), ослабленный по своему составу Первый Украинский фронт вёл боевые действия по четырём операционным линиям – на 150-километровом жизненном пространстве между Берлином и Дрезденом.
«Ослабленный» – в том смысле, что перед началом Берлинской операции две его общевойсковые армии из восьми (59-я и 60-я), были выведены из подчинения маршала Конева и переданы на усиление южного соседа – Четвёртого Украинского фронта, который вёл вязкую борьбу на территории Чехословакии. Там дела шли совсем плохо, недаром Прага была взята самой последней – 9 мая 1945 года, через неделю после Берлина, да и то – взята войсками Конева, поскольку Четвёртый Украинский фронт, даже усиленный двумя упомянутыми армиями, до Праги так и не дошёл, безнадёжно застряв в противостоянии с противником на хребтах Карпатских гор.
Но скидку на «ослабленность» и тому подобные обстоятельства никто не делал: задачи перед этим фронтом ставились, как всегда, грандиозные и возрастающие по экспоненте. Изначально, Директивой на Берлинскую стратегическую наступательную операцию, утвержденной Верховным Главнокомандующим И.В. Сталиным 3 апреля 1945 года, Первому Украинскому фронту предписывалось:
« … Подготовить и провести наступательную операцию с целью разгромить группировку противника в районе Котбус и южнее Берлина. Не позднее 10-12 дня операции овладеть рубежом Беелитц – Виттенберг и далее по р. Эльба до Дрездена. В дальнейшем, после овладения Берлином, иметь в виду наступать на Лейпциг. Главный удар силами пяти общевойсковых армий и двух танковых армий нанести из района Трибель в общем направлении на Шпремберг – Бельциг ...».
Как видим, изначально фронт Конева не должен был заходить в Берлин, а действовать ЮЖНЕЕ Берлина точно так же, как фронт Рокоссовского действовал севернее Берлина. Упомянутые здесь Беелитц, Виттенберг, Дрезден – все находятся на расстоянии 75-150 километров южнее Берлина. Формулировка в упомянутой Директиве «… после овладения Берлином…» подразумевает: «… после того как войска маршала Жукова овладеют Берлином …» – тогда-то Конев должен наступать дальше – на Лейпциг (это ещё в 100 км юго-западнее того же Беелитца).
Но в дальнейшем ни в какой Лейпциг они не пошли по причинам, которые будут изложены далее по тексту. Зато маршал Конев, воспользовавшись традиционной криворукостью своего северного соседа – маршала Жукова (который на Зееловских высотах, в двух шагах от Берлина, три дня прорывал оборону противника в той же самой манере, что подо Ржевом в 1942 году), не удержался от соблазна сделать зигзаг на север и, далеко выйдя за указанные ему рамки, первому ворваться в Берлин.
Как всегда, он с этим «рацпредложением» позвонил Сталину, не стесняясь. Сравните с той историей, годом ранее, в дни разгрома так называемого Корсунь-Шевченковского «котла», когда (так утверждает в своих мемуарах маршал Жуков), точно так же Конев позвонил Сталину и наябедничал на Ватутина, мол – ну какой из него полководец, он так и норовит выпустить немцев из «котла». Сталин тогда пошёл на поводу, отстранил Ватутина от дальнейшего участия в операции, и назначил Конева единоличным руководителем данной операции (до этого она проводилась совместно Ватутиным и Коневым, при координации Жукова). Кстати, именно Конев тогда и выпустил в итоге немцев из Корсунь-Шевченковского «котла», но это уже другая история.
Также сравните это с фразой из мемуаров Рокоссовского: «… Я бы постеснялся по этому вопросу вызывать к проводу начальника штаба дивизии, не говоря уже об армии …». Так и было: одни стеснялись своим звонком оторвать от работы собственных подчиненных, а другие по каждому поводу набирали Сталина, чтобы поделиться своими гениальными идеями.
Как всегда, Сталин пошёл на поводу, и разрешил Коневу заниматься тем, что ему больше нравится: брать Берлин. В результате, план всей операции был кардинально пересмотрен. Обе танковые армии, подчиненные Коневу, оторвались от пехоты и рванули на север – на Берлин, перпендикулярно первоначальной оси наступления фронта.
В результате Берлинская операция, начавшаяся 16 апреля 1945 года, на участке Первого Украинского фронта рассыпалась на несколько частных операций. Одну из них, Котбус-Потсдамскую, включавшую и вхождение в Берлин, я уже описывал ранее; сейчас речь пойдёт о Шпремберг-Торгауской.
Она проводилась, фактически, силами двух общевойсковых армий, которые наступали строго на запад, в центре оперативно-тактического построения фронта. Это 5-я гвардейская армия генерала Жадова (антигерои сражения под Прохоровкой) и 13-я армия генерала Пухова. Последнюю поддерживала 17-я артиллерийская дивизия прорыва под командованием генерала Волкенштейна (лучшая на Первом Украинском фронте, как утверждает Конев в своих мемуарах) – и в её боевых порядках как раз сражался мой вышеупомянутый дед, Пётр Прокофьевич Лисичкин. Но он там был не до конца операции: после прорыва немецкой обороны, большую артиллерию перебросили на Берлин (это будет уже другая история).
Городок Шпремберг находился в системе рубежа обороны противника в 20 километрах южнее Котбуса, о боях за который я уже рассказывал ранее (там действовала 3-я гвардейская армия генерала Гордова и обе танковые – все они потом пошли от Котбуса на север – зигзагом на Берлин). Немецкая группировка в районе Шпремберга была охвачена с флангов в самом начале операции: подразделения 4-й гвардейской танковой армии, прежде чем уйти на Берлин, сумели захватить плацдармы на западном берегу реки Шпрее, севернее и южнее города Шпремберга.
При этом, в упомянутом 20-километровом промежутке между Шпрембергом и Котбусом немецких войск не было: они неверно спрогнозировали направление нашего удара, и расставили свои основные силы значительно южнее Шпремберга. Этим воспользовалась 13-я армия генерала Пухова, шедшая вслед за 4-й гвардейской танковой. 19-го апреля её две передовые дивизии (172-я и 6-я гвардейская) прошли 20-22 км. Однако, поскольку армия оказалась зажатой между котбусской и шпрембергской группировками противника, ещё четыре дивизии пришлось использовать не для наступления на запад, а для прикрытия флангов.
В частности, форсировавшие реку Шпрее южнее города Шпремберга, 350-я и 280-я стрелковые дивизии развернулись фронтом на юг и юго-запад, прикрывая левый фланг армии. Севернее Штремберга, 117-я гвардейская стрелковая дивизия развернулась фронтом на север, также для прикрытия со стороны Котбуса из второго эшелона была выдвинута 147-я стрелковая дивизия.
Ещё две дивизии 13-й армии остались на восточном берегу Шпрее, атакуя город с востока. Передовые подразделения 13-й армии с 20 апреля в быстром темпе наступали по коридору, ранее проложенному танковыми армиями, и продвинулись за день на 30 км, не встречая сильного сопротивления противника; к концу дня они вышли к железной дороге Берлин – Дрезден на рубеже от Вальтерсдорфа до Бренитца.
Тем временем, 6-й гвардейский механизированный корпус, оторвавшийся от 4-й гвардейской танковой армии, вместе с частями 5-й гвардейской общевойсковой армии генерала Жадова обошёл Шпремберг с юга, и к вечеру 19 апреля перехватил большинство дорог, по которым могла отойти шпрембергская группировка противника. Её ликвидацию было решено провести артиллерийским ударом.
Для этого, вокруг Шпремберга с трёх сторон были поставлены 3-я, 4-я и упомянутая 17-я артиллерийские дивизии прорыва, при этом оставлен коридор для отхода противника в западном направлении. 20-го апреля в 10:30 утра начался массированный артиллерийский обстрел Шпремберга. В 11:00 в атаку на город пошли три дивизии 33-го гвардейского стрелкового корпуса из состава 5-й гвардейской армии генерала Жадова. К вечеру Шпремберг был взят, что позволило основным силам 5-й гвардейской армии сосредоточиться на продвижении на запад, догоняя 13-ю армию: далее до самой Эльбы уже не было крепких узлов сопротивления противника.
Выбитые из Шпремберга немецкие подразделения отказались от активных действий и решили прорываться из окружения по лесам на северо-запад – ближе к Берлину, на соединение с основными силами. Выдвинувшись утром 21 апреля, они к полудню вышли к городку Крауше, уже занятому советскими войсками, и атаковали его с целью прорыва из окружения. Взять этот городок немцы смогли к вечеру 21 апреля. Утром 22 апреля они продолжили путь на запад, теперь пролегавший через луг между двумя деревнями, уже занятыми советскими войсками. После прорыва через этот проход, простреливаемый артиллерией, немецкие соединения перестали существовать как единое целое, рассыпавшись на небольшие группы. Узнав же об описанном выше повороте крупных сил Конева на Берлин, и одновременном наступлении на Дрезден, окруженцы прекратили своё участие в войне (фактически – массово дезертировали) и стали пробираться на юго-запад – в расположение англо-американских войск для сдачи в плен именно им.
В тот же день, 21 апреля, части 33-го гвардейского стрелкового корпуса 5-й гвардейской армии соединились с частями 24-го стрелкового корпуса 13-й армии (стоявшими на восточном берегу Шпрее) в районе Ной-Вельцов, тем самым замкнув кольцо окружения вокруг тех немецких соединений, что не успели прорваться на запад из района Шпремберга. И уничтожили их.
А продолжавшие наступать на запад основные силы 5-й гвардейской общевойсковой армии генерала Жадова, вышли к реке Эльба. 25-го апреля в 13:30 (как и сказано в вышеприведенной директиве: «… не позднее чем на 10-й день операции…» начавшейся 16 апреля), в районе Стрела, части 58-й гвардейской стрелковой дивизии этой армии, встретились с разведгруппой 69-й пехотной дивизии 5-го армейского корпуса 1-й армии США; в тот же день в районе города Торгау передовой батальон 173-го гвардейского стрелкового полка той же 58-й гвардейской стрелковой дивизии встретился с другой разведывательной группой той же 69-й американской пехотной дивизии.
Не менее интересен тот путь, который проделали навстречу 5-й гвардейской армии наши партнёры по международному диалогу. Ранее я уже рассказывал про так называемое Чудо в Ремагене. Если бы немцы не так криворуко взорвали тот мост (в 420 км западнее Торгау), то наша встреча состоялась бы не на Эльбе, а на Рейне. Но чудо всё-таки произошло, 7-го марта, и с тех пор американцы прошли эти 420 километров, по пути освободив Веймар со знаменитым концлагерем Бухенвальд (об этом я тоже рассказывал, это в 130 км западнее Торгау) и Лейпциг.
А вот про Лейпциг (50 км западнее Торгау) я ещё не рассказывал, а оно того стоит, ведь брать его сначала предстояло нашим 5-й гвардейской и 13-й армиям (выше приводилась эта Директива Сталина от 3 апреля), но получилось именно так, как получилось. Впрочем, в июле 1945 года американцы всё равно отдали нам это место, отойдя на 100 км к западу, согласно договорённостям, при этом совершенно его разграбив, поотбирали у населения велосипеды, и перебрали 5 миллионов немок (их потом, даже зачастую чернокожих детей, записали на нас по принципу: «это же происходило в советской зоне оккупации, т.е. на территории ГДР»).
Итак, Лейпциг, прекрасный город, древний славянский Липецк (от слова «липа»), это вообще в чистом виде наша русская земля, лет 500 назад отжатая немцами – я рассказывал об этом ранее подробно. Но вернулись мы туда гораздо раньше, чем в 1945-м.
Дело в том, что там ещё в 1409 году, при монастыре Святого Фомы Неверующего был основан Лейпцигский университет, один из первых в Европе и ныне второй по старшинству в Германии после Гейдельбергского. «… Первый русский студент записался в Лейпцигский университет в летнем семестре 1531 г. Его примеру до 1809 г. последовали 92 вольнослушателя из России, с XIX в. их число еще более возросло …». В Лейпцигском университете стажировались физиолог И.М. Сеченов, военный хирург Н. И. Пирогов, врач И. П. Павлов, невролог В. М. Бехтерев. Там же, в разное время учились философ и математик Готфрид Вильгельм фон Лейбниц, поэт Иоганн Вольфганг Гёте, драматург Готхольд Эфраим Лессинг, композитор Рихард Вагнер, писатель Александр Николаевич Радищев… В 1783 г. в Лейпциге по приказу Екатерины II было учреждено Русское консульство. А в начале XX века в Лейпциге были напечатаны первые номера большевистской газеты «Искра».
Не только этим славен Лейпциг, издавна находившийся на пересечении важных в Средние века торговых путей Via Regia (Сантьяго-де-Компостела — Париж — Франкфурт — Лейпциг — Краков) и Via Imperii (Штеттин — Лейпциг – Нюрнберг — Рим), отчего он постепенно стал крупным центром международной торговли. В годы Второй Мировой войны это был вообще-то третий город Германии, сейчас он вроде 8-й.
В Лейпциге 27 лет (1723 – 1750 гг.) жил и работал великий композитор Иоганн Себастьян Бах. Он служил кантором в церкви св. Фомы и был музыкальным директором всех церквей города. Здесь же в 1813 году родился композитор Рихарда Вагнер. Очень плодотворно работал в Лейпциге композитор Феликс Мендельсон-Бартольди, автор печально знаменитого «Свадебного марша», а также еще нескольких десятков музыкальных произведений. В 1843 г. при его активном участии в Лейпциге была открыта консерватория, ставшая первым высшим музыкальным учебным заведением в Германии.
Отдавая должное музыке, более важным эпизодом в истории Лейпцига (и не только его) является состоявшееся здесь 16-18 октября 1813 года грандиозное сражение, вошедшее в историю как Битва народов. В ней, союзные войска Австрии, Пруссии, Швеции и конечно – куда же без неё! – России, нанесли поражение французской армии Наполеона. До Первой мировой войны эта битва являлась крупнейшей в истории Европы.
В память об этом событии, в Лейпциге в двух километрах от места сражения был возведен огромный монумент «Битва Народов» — крупнейший памятник на территории Европы, высотой 91 метр. Построенный в 1913 году, он совсем скоро стал сакральным для нацистов, здесь выступал с пламенными речами Адольф Гитлер, проводились партийные торжества и массовые мероприятия.
Здесь прославляли подвиги предков и вдохновляли немцев уверовать в свою уникальность, арийское происхождение и высшую миссию править миром. Монумент «Битвы народов», изначально посвящённый в первую очередь русским войскам, а теперь призванный прославить силу немецкого духа и оружия, органично вписался в нацистскую идеологию, разработанную русским дворянином-эмигрантом, выпускником Московского ВТУ имени Баумана, Альфредом Розенбергом и его однокурсниками по Рижскому политехническому институту (перед Москвой Розенберг учился в Риге). В ней одно из центральных мест отводилось образам славного прошлого Германии. В дни государственных праздников здесь проходили торжественные митинги с почетным караулом.
Неудивительно, что, когда упомянутая 69-я пехотная дивизия армии США, вместе с 9-й танковой дивизией, подошли к Лейпцигу, то последние защитники Лейпцига – 150 эсэсовцев-отморозков, отказавшихся сдаваться в плен (в отличие от остальных немецких войск в районе Лейпцига), укрылись, с трёхмесячным запасом продуктов, внутри монумента «Битва народов», готовые стоять до конца.
Воспитанные в духе германских мифологий и мистическими обрядами, эсэсовцы верили не только в превосходство своего оружия, но и в невидимое покровительство высших сил. Сами стены должны были дать им защиту от врагов. Вход в эту святыню охраняет фигура Святого Михаила с огненным мечом, который мчится на поле боя, стоя в своей боевой колеснице. По бокам на лестницах расположены головы Фридриха Барбароссы. Их расположение связано с популярной легендой о «спящем короле», который проснется со своим воинством в нужный для отечества час.
Погибнуть здесь, для них означало обеспечить себе вечное место в Валгалле. Вход в Святилище внутри монумента идёт через 136 ступеней: оно символизирует место погребения павших. 16 скульптур воинов, скорбно опустивших головы, несут вечный караул. Восемь посмертных масок за ними символизируют смерть.
Выше расположен Зал памяти. 4 массивные фигуры почти 10-метровой высоты символизируют «… истинно германские добродетели, позволившие выиграть войну за освобождение Германии от французской оккупации Наполеоном. Добродетели эти: Мужество, Вера, Народность, Самоотверженность. Вес каждой фигуры составляет 400 тонн…». Тогда как на самом деле, войну за освобождение Германии от французской оккупации Наполеоном помогли выиграть русские войска.
Увенчивает монумент огромный купол. С внутренней стороны на нем изображены 324 всадника, символизирующих вернувшихся домой победителей. Создается впечатление, что каменные воины – гиганты готовы сойти со своих пьедесталов во имя защиты своего народа.
Снаружи композицию довершают 12 фигур опирающихся на мечи воинов (на фото к статье). Они означают «готовность немецкого народа защищать свою свободу и независимость». Каждая фигура сложена из 47 гранитных блоков, достигает 13 метров в высоту и веса 200 тонн…
Итак, 17 апреля 1945 года части 2-й и 69-й пехотных дивизий 1-й американской армии заняли подступы к Лейпцигу. 18 апреля Лейпциг капитулировал. Последними очагами сопротивления были памятник «Битве народов» и Новая ратуша.
Заключительный акт захвата Лейпцига американскими войсками начался в утренние часы 19 апреля у подножия памятника «Битве народов». Солдатам 273-го пехотного полка 69-й дивизии вскоре стало ясно, что памятник является «твердым орешком». Очевидно, американцы не были готовы к отчаянному сопротивлению эсэсовцев: взятие монумента планировалось под вспышки фотографов и стрекот кинокамер. Поэтому, отбив первую атаку с большими потерями для нападавших, немцы взяли в плен не только американских солдат, но в и сопровождавших их журналистов. В американской литературе упоминается о 30-ти журналистах.
Тогда было принято решение сделать упор на артиллерию. 273-й пехотный полк получил в подкрепление 271-й пехотный батальон, и подготовку к штурму памятника начал обстрелом из 75-мм орудий. Удары артиллерии этим калибром привели к тому, что из камня памятника были выбиты лишь осколки размером 2-3 см.
Тогда начался обстрел гаубицами калибра 155 мм, занявшими огневые позиции на расстоянии 10 км от монумента (на более близкую дистанцию такие орудия стрелять не могут). Управление огнем осуществлялось самолетом-корректировщиком. Но и этот обстрел лишь в незначительной степени повредили памятник и не смог сломить сопротивление обороняющихся.
Обстановка коренным образом изменилась, как только снаряд попал в одно из четырех огромных окон памятника и взорвался внутри него. Следы от взрывов последующих снарядов внутри памятника можно увидеть еще сегодня. И уже во второй половине того же дня (19 апреля) капитан американской армии Ханс Трефуз, немецкий эмигрант, имея за собой готовые к атаке войска, вел переговоры с командованием осажденных. После многочасовых переговоров и обещаний 20 апреля (в день рождения Адольфа Гитлера) около 2-х часов ночи немецкие солдаты сдались. Главная причина, которая привела к капитуляции — мощная акустика внутри сооружения. Разрывы снарядов и возникающее при этом эхо с трудом переносимы человеческим ухом и очень болезненны.
Ну а дальше вы знаете: взяв Лейпциг 20 апреля, через 5 дней 69-я американская дивизия встретилась на Эльбе с нашей 58-й гвардейской стрелковой дивизией. По этому поводу в Москве прогремел салют высшей категории, какие давались при освобождении столиц европейских государств, причём в первый и, надеюсь, в последний раз в Москве давался салют в честь «доблестных американских войск»:
«ПРИКАЗ ВЕРХОВНОГО ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО
Войскам Действующей армии
Войска 1-го Украинского фронта и союзные нам англо-американские войска ударом с востока и запада рассекли фронт немецких войск и 25 апреля в 13 часов 30 минут соединились в центре Германии, в районе города Торгау. Тем самым немецкие войска, находящиеся в Северной Германии, отрезаны от немецких войск в южных районах Германии.
В ознаменование одержанной победы и в честь этого исторического события сегодня, 27 апреля, в 19 часов столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам 1-го Украинского фронта и союзным нам англо-американским войскам двадцатью четырьмя артиллерийскими залпами из трехсот двадцати четырех орудий.
Да здравствует победа свободолюбивых народов над Германией!
Верховный Главнокомандующий
Маршал Советского Союза И. СТАЛИН
27 апреля 1945 года, № 346»
Тут надо заметить, кстати, что Первый Украинский фронт был безусловным лидером Вооруженных Сил страны, с большим отрывом: в его честь было дано 68 салютов за всю войну. Для сравнения: на втором месте по этому показателю Первый Белорусский фронт (46 салютов), на третьем – Второй Украинский фронт (45 салютов), на четвёртом – Второй Белорусский (44 салюта) – то есть почти одинаково. Разумеется, при этом криворукие журналисты не учитывают те салюты, что прозвучали в его честь под старым названием – как Воронежского фронта генерала Ватутина: тогда отрыв был бы ещё больше.
На фото: фигуры воинов на монументе «Битва Народов» в Лейпциге.
Интерактивная карта боевых действий:
https://yandex.ua/maps/?um=constructor:c0ba30711da007be0564789ae78fa8e06c043d2e53eecccebe7082cd9619e848&source=constructorLink
