Любопытно, что скаутинг, появившийся в Англии как «заморское» новшество, сравнительно быстро нашёл отклик и в дореволюционной России. Молодёжные организации на основе скаутской модели возникли уже в 1909 году, и хотя Октябрьская революция перевернула общественные устои, сама идея «юных разведчиков» не исчезла. Более того, она обрела «красную» версию — пионеров, первых последователей которых даже называли «юкистами» (от аббревиатуры ЮКС — «юные коммунисты-скауты»). Таким образом, советское государство, поначалу отрицавшее западные формы воспитания, в итоге позаимствовало и переработало их, придав им собственную идеологическую окраску. В современной же России скаутское движение тоже не кануло в небытие — оно продолжает существовать под новой оболочкой (см. https://orur.ru/).

Сам Баден-Пауэлл пришёл к своим идеям не из пустоты. Он начал службу в британской армии в 1876 г., едва достигнув 19-летия, и уже через несколько лет сумел выделиться на фоне сослуживцев. В возрасте всего 26 лет он получил чин капитана. Тогда же он завоевал редкий и весьма престижный индийский трофей — за участие в охоте на диких кабанов верхом на лошади, вооружённым лишь коротким копьём. Подобные ритуализированные охоты считались испытанием не только мужества, но и умения управлять конём, проявлять выдержку и точность.

Служба Баден-Пауэлла проходила преимущественно в разведке, и до начала XX в. он успел побывать практически во всех горячих точках интересов Британской короны — от Афганистана до Южной Африки. Этот опыт обогатил его наблюдательность и военную смекалку, что впоследствии стало фундаментом его «гражданской» педагогики.

Любопытно, что его путь к разведке начался не только с военных уставов. До армии он учился в престижной школе Чартерхауз в Лондоне, где проявил интерес к искусствам. Он играл на скрипке и пианино, а также неплохо рисовал. Последний навык оказался для будущего генерала не просто хобби, а инструментом выживания: во время экспедиций на Балканах он, представившись коллекционером бабочек, изучал крепости и оборонительные сооружения потенциальных врагов, замаскировав военные карты под рисунки насекомых. Этот опыт он позднее описал в книге воспоминаний «Мои шпионские авантюры» (1915), которую сопроводил собственными иллюстрациями.

К началу XX в. Баден-Пауэлл уже достиг генеральского чина и, отойдя от активной разведывательной деятельности, решил сосредоточиться на просвещении и воспитании молодежи. В 1907 г. он организовал первый лагерь скаутов на острове Браунси в Великобритании. Идея прижилась стремительно: уже через два года в Санкт-Петербурге зажгли первый скаутский костёр — 30 апреля 1909 г. в Павловском парке. Интересно, что сам атрибут костра, который мы привыкли связывать исключительно с пионерами, был заимствован именно у скаутов.

Между тем и за океаном скаутинг развивался не менее активно: американские бойскауты оформились как организация всего через год после появления первых русских скаутов. Таким образом, Россия в известном смысле опередила США, что выглядит парадоксально на фоне дальнейшего доминирования американской модели в мире.

С началом Первой мировой войны российское движение было переименовано в «юных разведчиков». Возглавил его Эраст Петрович Платонович Цытович, человек, сыгравший ключевую роль в адаптации английской модели к российским условиям. Именно он в 1915 г. произнёс слова, ставшие своеобразным пророчеством: «Будем же надеяться на то, … что зажёгшаяся звезда скаутизма над русской молодёжью разгорится ярким светом на всем обширном пространстве нашей дорогой родины и что сотни тысяч русских мальчиков и девочек на призыв: «Будьте готовы!» будут стройно, бодро и весело отвечать: «Всегда готовы!»».

Эта фраза как будто предвосхитила советскую трансформацию скаутинга. В первые послереволюционные годы большевики резко отрицали всё, что ассоциировалось с «буржуазным» Западом. Скаутские организации распускались или подвергались репрессиям, а их лидеры нередко оказывались под подозрением как «агенты чуждого влияния». Однако сам метод воспитания, основанный на дисциплине, коллективизме, занятиях на свежем воздухе и подготовке к труду и обороне, оказался слишком удобным, чтобы от него отказаться. Уже в начале 1920-х годов при прямом участии Н.К. Крупской и А.В. Луначарского началась разработка советского аналога — пионерии.

Официально Всесоюзная пионерская организация имени В.И. Ленина оформилась в 1922 г., и с этого момента она стала неотъемлемой частью советской системы воспитания. Пионеры переняли у скаутов многие внешние формы: костры, лагеря, символику, систему отрядов и даже главный девиз. Английское «Be prepared» («Будь готов!») в России трансформировалось в «Будьте готовы! — Всегда готовы!», что полностью совпадало с высказыванием Цытовича семью годами ранее. При этом содержание движения было наполнено идеологией: пионеры клялись быть верными делу Ленина, бороться за коммунизм, помогать старшим и быть готовыми к труду и защите социалистической родины.

В отличие от скаутов, где важнейшую роль играло самоуправление и акцент на личную инициативу, советская пионерия была встроена в вертикаль партийного и комсомольского контроля. Это делало её не только воспитательной организацией, но и политическим инструментом. Тем не менее миллионы детей участвовали в пионерском движении искренне, воспринимая его как пространство дружбы, игр, лагерных смен и романтики костров.

Таким образом, в СССР пионерская организация стала прямой наследницей и в то же время идеологическим антиподом скаутинга. С одной стороны, большевики заимствовали всю методическую и практическую основу, а с другой — подчинили её коммунистической идеологии. На протяжении десятилетий пионеры составляли массовый фундамент воспитания советской молодёжи, а их ритуалы, песенные сборы, горны и галстуки стали неотъемлемой частью культурного кода Страны Советов.

Современный исследователь, сопоставляя два движения — скаутское и пионерское, видит не просто разные молодежные организации, а своеобразный диалог культурных и политических моделей. Скаутинг был продуктом Британской империи, он вобрал в себя военную дисциплину и практику разведки, но был переосмыслен как гуманистическое воспитание. Пионерия же родилась в условиях революции и социалистического строительства: она вобрала те же формы, но превратила их в инструмент политического воспитания миллионов детей.

Сегодня скаутское и пионерское движение продолжают параллельно существовать в России, сохраняя связь с теми организациями. Но обе эти формы, несмотря на идеологические различия, отражают одну и ту же потребность общества — воспитать молодое поколение в духе дисциплины, коллективизма и готовности к будущим испытаниям. А если сюда добавить ещё "Юнармию" и кадетские классы в школах...

Подписывайтесь на тг и бусти, там ещё больше материалов!

Но крестьяне далеко не все понимают, что свободная торговля хлебом есть государственное преступление. «Я хлеб произвёл, это мой продукт, и я имею право им торговать», — так рассуждает крестьянин, по привычке, по старине. А мы говорим, что это государственное преступление. Свободная торговля хлебом означает обогащение благодаря этому хлебу, — это и есть возврат к старому капитализму; этого мы не допустим; тут мы будем вести борьбу во что бы то ни стало.

Ильич прямо называл русских крестьян своими врагами, с которыми следует вести борьбу: «…существует класс мелких производителей и мелких земледельцев. Главный вопрос революции заключается теперь в борьбе против этих двух последних классов».

Вернёмся к символам. Мы видим, что серп — это символ крестьянства, то есть «последнего капиталистического класса», как называли крестьян Ленин и Сталин. А настоящий символ большевиков — винтовка, при помощи которой большевики поработили русских крестьян, чтобы забирать у них весь выращенный хлеб.

То же самое верно и в отношении рабочих. Молот — символ либо рабочих, которые трудятся непосредственно в цехах, либо инженеров-капиталистов, ставящих рекордные паровые молоты на дореволюционных заводах, как в Перми (см. «Царь-молот»). Символ коммунистов — опять-таки винтовка, так как именно с винтовками за плечами коммунисты вламывались в заводские конторы, захватывая созданные чужим трудом производственные мощности.

Серп и молот — символы капитализма, потому что только при капитализме крестьяне и рабочие являются свободными людьми, которые могут самостоятельно распоряжаться результатами своего труда: продавать выращенный на своём поле хлеб, продавать изготовленные в своих мастерских товары. Правильные символы коммунизма — винтовка, символизирующая грабёж, и колючая проволока, символизирующая принудительный труд.

Собственно, мы видели и на практике, что в советское время зерно приходилось закупать у буржуев, причём не фуражное, а пищевое, которое шло на хлеб для «населения». Если бы коммунисты и вправду умели работать серпом, такого страшного провала в сельском хозяйстве не было бы.

(с) Олег Макаренко