«Утро стрелецкой казни» Сурикова, или почему стоит почаще гулять вечером у Кремля. Рассматриваем детали
Вот люблю я Сурикова, этого сибирского гения, который с первых своих картин всех поразил и сходу вошел в состав передвижников. Собственно, сегодня поговорим о первой исторической картине художника – «Утро стрелецкой казни».
Однажды Суриков в очередной раз гулял вечерком по Москве, снова подошел к Кремлю и неожиданно в его голове вспыхнула картина – стрельцы и казнь. И в голове все никак не пропадал образ свечи, который что-то смутно подсказывал художнику. Что же из этого вышло?
Начнем разбор с краткого экскурса в историю. Пока Петр рубил окно в Европу в, стрельцы решили поднять себе зарплату, а потом и вовсе окунулись в политический переворот – убрать Петра, посадить на трон его сынка и поставить главной Софию, сестру царя.
И провалились. Петр вернулся из Великого посольства вести следствие и наказывать, и делал это очень жестко – были казнены больше тысячи стрельцов, сам вид войска был разогнан, а София отправилась отдыхать в монастырь.
Как раз сезон обширных казней в Москве и изобразил Суриков.
Василий Иванович Суриков – «Утро стрелецкой казни», 1881
Как всегда, художник очень внимателен ко всевозможным деталям. Для большей правдоподобности Суриков стал частым гостем Оружейной палаты и Исторического музея, где зарисовывал одежду и оружие того времени. Как иначе можно писать историческую картину?)
Вот вам еще один пример серьезного отношения художника к деталям: однажды на огонек к Сурикову зашел Лев Толстой и заметил, что у стрельцов со свечами чистые руки, тогда как они должны были быть заляпаны воском. Художник согласился, и внес изменения в уже готовое полотно.
Главный трюк Сурикова – он не изображает саму казнь, тут нет насилия или борьбы. Трагичность и напряженность он показывает через общую атмосферу – куча телег со смертниками, семьи плачут, стрельцы с погребальными свечами ждут свою участь.
Куча проработанных персонажей: слева осужденный спокойно ждет своей очереди в одиночестве, рыжий стрелец горделиво смотрит на Петра и не замечает капающий воск, целая гамма страданий семей и все в движении:
И очень интересное противопоставление – большую часть полотна занимают осужденные, а Петр и вельможи рядом с ним стоят небольшой группкой справа. И даже фон отображает противостояние – за народом стоят пряничные купола Василия Блаженного, а за спиной Петра глухие стены и башни Кремля.
Петр и темные стены за спиной, царь не отрываясь смотрит на рыжего бунтовщика:
Центральное противостояние – это рыжий стрелец и царь. Каждый смотрит твердо и полностью уверен в собственной правоте.
Ребята играют в перестрелку взглядов:
Каждый из персонажей тщательно проработан, и все вместе они образуют пеструю и практически стихийную толпу. Главный герой тут не конкретный человек, а народ.
И не важно на каком конце баррикад вы сидите. Чуть правее центра полотна солдат практически по-дружески ведет стрельца к Лобному месту. Этакий мостик картины, который объединяет две противоборствующие стороны.
Россыпь деталей: стоящий стрелец отвешивает земной поклон (что характерно, спиной к царю), солдат задувает чью-то свечу (читай жизнь), стенания и затухающая свечка на земле (снова символ жизни и смерти), а справа солдат поддерживает идущего на казнь
Вот это единение и было одной из главных выводов Сурикова. Всякие трагические и сложные моменты были у страны, были разные правители и даже захватчики. Но главное – быть вместе, несмотря ни на что.
А вторая вещь – Петр тут представляет ту силу, характерную для пред-имперской России: все старое и ненужное должно исчезнуть, только под суровым взглядом власти страна будет меняться.
Вся жизнь Сурикова пропиталась событиями тех лет. По ночам он часто видел кровавые кошмары, с утра подскакивал и осматривал свою работу – ничего подобного на полотне не наблюдалось. Хотя Репин частенько спорил на эту тему, и даже убедил добавить повешенных в правую часть картины. На следующий день старуха-нянька зашла в комнату, увидела изменения на полотне и хлопнулась в обморок. А гостивший в тот же день Третьяков так и вообще наехал на художника – вы хотите испортить свою работу?
Именно тогда Суриков утвердился во мнении – живопись не должна шокировать, она должна давать пищу для размышлений.
Прямо с выставки картину приобрел Павел Третьяков за 8000 рублей. Ни о чем не говорит, не правда ли? Я так же не смог оценить эту сумму, поэтому ради интереса поискал – это примерно конвертируется в 4-4,5 млн рублей в наше время.
А ведь все началось с обычной вечерней прогулки и простого образа горящей свечи..
Посмотреть другие истории из мира живописи можно в моем телеграм-канале: https://t.me/picturebymaslo
А если не любите телегу, то вот ссылка в инстаграмм: https://www.instagram.com/picturebymaslo
Добра!
Про мутную муть в истории
В 1700 году самозванец вернувшийся из посольства Голландии именующий себя Царь Петр 1 кроме прочего непотребства типа посадки жены, собственноручных казней, обривание бород взял да и сменил календарь. С 7208 на 1700.
Что вытворял этот, казалось бы, невменяемый наркоман по возвращению который даже не заехал в Кремль, а сразу приступил к уничтожению близких и своего окружения можно опустить. Это отдельная тема.
А вот зачем он сменил календарь нам всем следовало бы знать.
Это не пьяные выходки.
Дело в том, что сразу же были изъяты все старые книги, которые случайно сгорели.
И проведена Никоновская реформа.
Так в очередной раз нам стирали нашу память. И внедряли религию которая позволяла поработить наш народ.
О некоторых непростых сторонах петровской эпохи
Автор: Дмитрий Хандога.
При написании данного материала мною, как автором, не ставилось целью очернить правление Петра Великого, и я не покушаюсь на его право носить вполне заслуженный им титул Отца Отечества. Безусловно, многим читателям крайне не понравится то, что здесь будет отражено, поскольку, когда идет речь о той эпохе, то вспоминаются, в первую очередь, прорыв России во внешней политике, реформа армии и создание флота, основание Санкт-Петербурга, развитие национальной промышленности, а также внедрение образования для дворянского сословия в более широком, чем это было ранее, смысле.
Тем не менее, нравится кому-то или нет, но предки большинства из вас, прочитавшие (и у меня, написавшего), парчовых кафтанов, расшитых золотом, не носили (как и шелковых рубах и соболиных/песцовых шуб), по соколиным охотам не ездили, но жили исключительно крестьянским трудом, и именно о таких людях ниже пойдет речь. Честно говоря, этот пункт был самым последним в моем плане, но считаю правильным начать именно с него, поскольку реформы реформами, война войнушкой, политика политотой, а кушать и просто жить все хотят.
Итак, основными налогоплательщиками тех лет являлись:
1.представители крестьянского сословия;
2. горожане, занимавшиеся каким-либо видом ремесел и предпринимательской деятельностью (в том числе, кстати, доктора), а также всякий «подлый» люд, не имевший никакой специальности, но живший в городах.
На первых я бы хотел остановиться подробней.
1. Крестьянская действительность.
Жизнь землепашцев редко когда отличалась простотою. Говорить о том, что только Петр Великий перегибал палку, по меньшей мере, глупо. Например, Соборное уложение 1649 года ввело достаточно жесткие преимущества дворян-землевладельцев над земледельцами (даже какие-нибудь ржавые грабли, и те не могли принадлежать крестьянину на праве собственности). К слову, крестьяне бывали разные: помещичьи, государственные, церковные… Несть числа!
Когда судебный пристав пришел в гости …
Так вот, Петр Алексеевич, во-первых, ввел практику дарения государственных крестьян, а во-вторых, окончательно установил и закрепил право помещиков покупать и продавать своих крепостных как скот и вещи. Также, было разрешено отдавать крестьян за долги. Куда и кому? Да кому должен – тому и отдаёшь
Вы мне не верите? Ладно. Вот выдержка из Указа от 07 апреля 1690 года:
«всякий помещик и вотчинник в поместьях своих и вотчинах и во крестьянах поступиться и сдать и променять волен»
Более того, именно при нем крестьяне могли привлекаться к фабричному труду. Способы тут бывали разные: от продажи, до сдачи в наём.
Когда на сайте «hh.ru», в описании вакансии «водитель тачки», аккуратно умолчали пару существенных моментов ….
Наиболее, на мой взгляд, тяжелыми были нововведения в части ограничения, а, порой, и запрета на свободу передвижения. Так, если ты, будучи крестьянином, попадаешься на приличном расстоянии от места своей регистрации (30-50 км.) без соответствующего документа (паспорта), который должен был подписать помещик и государственный служащий в полномочия которого входили данные действия, то ты считался беглым и тебе мог наступить полный ПЭ (или ты бы завел себе «пушистого зверька» по имени пИсец). Так что не ухмыляйся, когда видишь, как в метро или на улице полицейские останавливают для проверки документов какого-нибудь гостя из Средней Азии, а потом препровождают к себе. Вполне возможно, что в самом конце XVII-го столетия - в начале XVIII-го именно твои предки, оказавшиеся в большом городе по своим надобностям, для представителей тогдашней государственной власти были такими вот «узбеками/таджиками/киргизами», пачпорт которых нужно бы проверить. Кто знает, вдруг у тебя не сыщется ни этого самого пачпорту, ни отпускного свидетельства.
Уклонистов и дезертиров могли поймать и так
Если же ты какой-нибудь «гулящий» человек (или захребетник, т.е. тот, кто не является крепостным), то тебе тоже может несладко статься: или в солдаты пойдешь, или в какой-либо господский двор (если барин, конечно, не против). Почему? Да кто тебя знает, чем ты там на воле занимаешься, может, убивец какой или просто бездельник, а в подверженной реформам России всё население должно быть при деле! Потому что траты на армию, флот, новую столицу, а потом и покупка нами Эстляндии вкупе с предками нынешних эстонцев, требуют возмещения в государственный бюджет. Без оного никак, уважаемый читатель. Так что если ты смеёшься/недоумеваешь над статьей УК СССР за тунеядство, то начни лучше с более ранних времен нашей Истории. Там намного веселей моменты есть. Соображаете, фрилансеры и просто безработные, которые называют себя фрилансерами? В петрово время ваши пути-дорожки были бы очень ясно очерчены!
Ну или представьте: ты просто хороший парень, платишь все налоги, в армию не попал по каким-либо реабилитирующим обстоятельствам, и решил на своей «шестисотой телеге» доехать до какого-нибудь ближайшего питейного заведения под названием «У Феофана с Прокопычем». Тебе не то по пути, а не то на обратной дороге встречается некая пышущая здоровьем Марфа, не пошло просящая подбросить «до поворота»…. Чисто гипотетически, конечно! Ты подбрасываешь до поворота, дамочка зовет тебя «на чай» (опять же, чисто гипотетически, для упрощения событий), потом происходит семья и дети, НО…. Тут выясняется, что любовь всей твоей жизни Марфа Васильевна Несобакина на самом деле беглая крестьянка из деревни Гадюкино, что принадлежит помещику Гундосову, от пламенной любви которого, собственно, твоя женушка когда-то и сбежала. Поскольку ты, во-первых, неграмотный, а во-вторых, мужик, то паспорта у неё при знакомстве не спросил. Деваться некуда, потому что законы в этой стране написаны только для таких как ты. Посему, собрав весь свой скарб и посадив детей в телегу, под конвоем, ты едешь в то самое Гадюкино. И это я вам ещё самый лучший вариант того, что может быть описал. Даже, наверное, хеппи-энд!
У многих может возникнуть вопрос: почему оно так? Понимаете, начался массовый призыв дворян на службу в регулярную армию. В силу того, что на такие вещи только лишь принуждением воздействовать сложно, царь решил прибегнуть к подобной мотивации, закрепив за правящим сословием, в том числе, такую привилегию. Не стоит, однако, судить только с позиций современности. Не забываем, в те годы у людей был иной уклад, и, кстати, например, в королевстве Пруссия порядки в отношении крепостного крестьянства были тоже не менее жесткие.
Жизнь горожан была также не простой, но дабы не увеличивать «простынь», подробно рассказывать об этом я не стану, тем более что основные моменты очень кратенько уже были сказаны: была категория тех, кто платил налоги и нес иные повинности, а были и те, на кого это не распространялось. Вообще, реформа городского управления достаточно интересна и о неё следует писать отдельный материал.
2. Иностранщина.
К чужеземцам в России до Петра Великого отношение было больше терпимым, чем благожелательно-приветливым. Да, лица, заявившие себя специалистами в том или ином деле, без вопросов принимались на государеву службу. Почти все инженеры и медики, а также часть артиллеристов, являлись людьми пришлыми. Отчего так? Ну, понимаете, к сожалению, до Петра Великого в нашей стране как-то не задумывались над тем, что неплохо бы нам свою высшую школу открыть. Нет, конечно же разговоры об том были, но все это так и осталось на уровне обсуждений. Не стоит забывать и о том, что в России до Петра была иная идеология, и упор делался, в первую очередь, на духовное образование. Важно было выучится читать и писать, а все остальное, как говорится, приложится. Кроме того, желающих работать в нашей «варварской» стране в качестве тех же медиков или строителей было приличное количество, поэтому острой надобности в подготовке национальных кадров не стояло. Не забываем, что тогдашняя «заграница» воспринималась как нечто такое «адовое», еретическое (Хех, что-то мне это напомнило). Дескать, чему нас эти христопродавцы научат, кроме плохого?
Момент, когда родные и близкие ещё надеются,что ты одумаешься
Посему, когда великий реформатор увидел, как там в «ихних европах», то подготовка своих кадров было одним из первых решений. Однако, понимание того, что в твоей стране нет нужных специалистов и зарождающиеся флот, промышленность и реформируемая армия требуют кадры, которых пока что проще нанять из-за рубежа, приводило к тому, что свои, грамотные практики, считались некомпетентными, в то время как иностранцы, имеющие диплом о высшем образовании, но в деле смыслящие дай Бог на «твердую троечку», чуть ли не спецами экстра класса. Это потом таким господам станут устраивать экзамены на профпригодность и прочее в том же духе, потому что нахлебаемся мы со всякими проходимцами, но «в начале славных дел» всё было иначе.
Тем не менее, поскольку тогдашним русским систематически «вдалбливалось», что «там» умнее, чем мы здесь, у себя, на своей земле, сложился некий культ преклонения перед пришлыми (мол, фон Маравихер знает, и, потому, бухает).
К слову, введение формы европейского типа являлось неотъемлемой частью вышесказанного. Все бы ничего: и кафтан красивый, и головной убор норм, но … Не тот у нас климат чтобы в низеньких ботинках по снегу зимой топать! Не тот у нас климат чтобы носить тоненькую епанчу в мороз. Против головного убора ничего не скажу, т.к. для холодного времени года был положен картуз. Хотя, у шведов форма тоже была европейская, но «Марш смерти каролинеров» подтверждает, что никто вроде не жаловался.
Короче говоря, если до Петра считалось, что нечего русскому человеку у еретиков делать, то после … После сложилась совсем иная картина. Плоды подобного мы можем видеть и теперь.
3. Порядок передачи государственной власти.
За что ещё сложно сказать «спасибо» нашему царю, так это за Указ о Престолонаследии от 05 февраля 1722 года, суть которого сводилась к тому, что монаршая особа самостоятельно решала, кто будет править дальше. Ранее все шло, что называется, по мужскому старшинству, теперь же, как говорится, не факт что ты, будучи старшим сыном, сядешь на трон (царевич Алексей Петрович радостно подтверждает!).
Предыстория, думаю, знакома многим и повторяться я не стану. Одно скажу: реформатор хотел сделать Россию такой, какой видел её в своих планах, чтобы она была не хуже иных европейских держав (опять же, в его понимании).
Петр тут будто хочет спросить что-то вроде «Ну и, сколько раз мне тебя ещё из отделов полиции вытаскивать, а, несогласный ты мой?»
То, что век человеческий недолог, царь прекрасно понимал, как и то, что ему самому, за одну человеческую жизнь, будет сложно сломать «наработанное» столетиями. Фундамент для движения дальше заложили, но что на нем построят?
Поэтому очень важным моментом являлась передача власти лицу, также заинтересованному в дальнейшем развитии государства. Страх, что «Петр в гроб – держава стоп», полагаю, долгое время преследовал нашего первого императора.
Указ такой указ
К сожалению, Петр Алексеевич на юридическом факультете не учился, и не понимал, что есть такое явление, как «пробел в праве». «Молчаливая» же смерть государя показала, к каким последствиям может привести слом «старого» в таком важном вопросе, как передача абсолютной государственной власти. Свыше семидесяти лет престол Великой России передавался по принципу «кто смел, тот два съел». Наиболее катастрофичная ситуация складывалась с 1725 по 1730 годы, когда сначала на трон возвели Екатерину I, но она умерла через пару лет. Потом возвели Петра II (если интересно: Пётр II или «Наш царственный мальчик»), но и он умер в течении следующих двух лет. Как итог: призвали на царство Анну Иоанновну, герцогиню Курляндскую...
Впрочем, благодаря именно данному нормативно-правовому акту императрица Елизавета Петровна, будучи официально бездетной, сможет назначить своего племянника наследником, тем самым не дав «иным силам» повода усомниться в спокойствии государства и в отсутствии династического кризиса.
Что ж, мною озвучены только три основных момента, но были ещё тяжелейшее налоговое бремя, усиление контроля за подданными, убыль населения, ведомственный кризис (некоторые исследователи утверждают, что система Коллегий существенно уступала системе Приказов) и, конечно же, вытекающая из всего коррупция.
Прежде чем осуждать Петра Великого, я бы посоветовал понять, что вверенной ему стране требовалось сменить курс. Притом кардинально, а такие вещи либеральными реформами осуществить, к сожалению, невозможно. Любые перемены на государственном уровне — это весьма и весьма болезненное событие, а в нашем случае речь идет о полном сломе порядков, которые складывались веками.
Царь осваивает ремесло парикмахера
Кроме того, идеи Просвещения еще не закрепились в Европе, поэтому в какой-то мере великий реформатор следовал в установленном для тогдашнего монаршего концерта фарватере. Помимо же прочего, не забываем, что ряд мер, особенно касаясь крестьянского вопроса, существовали и до него, но именно при Петре Алексеевиче они получили наиболее жесткое выражение.
С уважением ко всем прочитавшим,
Хандога Дмитрий.
Оригинал: https://vk.com/wall-162479647_54274
Автор: Дмитрий Хандога. Альбом автора: https://vk.com/album-162479647_257533688
Наш Архив публикаций за май 2020
А вот тут вы можете покормить Кота, за что мы будем вам благодарны)
Два Выборга
Автор: Дмитрий Хандога.
На середину года 1706 чувство собственной важности российского государя плескалось через край: по состоянию на лето этого года в радиусе 120 километров от Санкт-Петербурга были взяты все шведские крепости, которые могли угрожать новой столице Великой России: Нотебург (1702), Ниеншанц (1703), Копорье (1703) и даже неприступная Нарва с Ивангородом в придачу (1704)! Образцовое же воинское поведение русского корпуса в составе саксонской армии при Фрауштадте (февраль 1706-го) являлось лишним поводом думать Петру Алексеевичу о том, что он двигается в совершенно правильном направлении.
Однако северней столицы ещё оставались две непокоренные цитадели: Выборг и Кексгольм-Корела. Серьезной опасности они не представляли, ибо все наиболее крупные и боеспособные силы шведской армии находились либо в Эстляндии, либо в Саксонии, и потому в случае, если бы Его Величество король Карл XII повернул своё войско на Петербург, то ждать бы его пришлось с запада и юго-запада, а не с севера. Тем не менее, сам факт их существования систематически вызывал у русского царя нервный тик (справедливости ради, у него много чего вызывало нервный тик), и потому, дабы спать спокойно, было решено «уработать» Выборг.
Выборгский замок
Почему именно его, а не Корелу-Кексгольм? Понимаете, первый имел сообщение с морем и развитую инфраструктуру, соответствующую военной базе/опорному пункту для дальнейшего продвижения шведской армии с севера на юг, вглубь отвоеванных русскими территорий. По сути говоря, пади Выборг — и Кексгольмской крепости стоять не долго!
1706.
Прибыв в Санкт-Петербург в самом начале сентября 1706-го года, Пётр Великий начал приготовления к марш-броску на Выборгскую крепость.
В представлении, полагаю, не нуждается?
Опыт осады и взятия подобных инженерных сооружений у него уже был, а на робкие замечания военных советников: «Ваше величество! уже сентябрь, а скоро октябрь. Мы находимся в самом прекрасном городе России — Санкт-Петербурге, где Новгородский тракт когда-нибудь превратится в Лиговский проспект, а из угрюмого сосняка «назло всем» проложат Невский проспект, но помилуйте, батюшка! С осени тут дожди, иной раз со снегом, обычной-то жизни нет, а вы воевать собрались!», русский царь шутливо напевал, быть может, в такой манере:
«Мне трындеть не надо тут,
Шведов крепости падут!»
Самоуверенность? Вряд ли. Скорее всего, ему на память приходили обстоятельства осады и взятия Нотебурга, когда в то же время года русская армия смогла полностью выполнить поставленные перед нею задачи. Однако было всё же одно НО: Нотебург стоял на Ладоге подле слияния с Невой и являлся самой отдаленной крепостью шведов с которой было сложно поддерживать сообщение. Кроме того, если про Орешек было известно почти всё, то о Выборге сведения имелись чисто схематичные: ни толкового плана укреплений, ни дорожной схемой русское командование не располагало.
Уже с десятых чисел октября 1706-го года, подойдя к намеченным позициям, Пётр Алексеевич понял, что здесь что-то не так.
«Ну Твоё ж Величество, ну тебя ж предупреждали! — молча, дабы уберечь свои языки, говорили и иностранцы на русской службе, и сами русские, — вроде ж взрослый царь уже, а не соображаешь, что без кораблей, осадной артиллерии и хорошей погоды делать тут вообще нечего!»
Да, уважаемый читатель, одной пехотой (12 000 человек) и кавалерией (6 000 человек) много здесь не навоюешь, а осадные орудия не поспевали за армией, поскольку в октябре на территории современной Ленинградской области раскисает ВСЁ!
Вскорости, четверть русских драгун стояла как ёжик из старого мультфильма, грустно взывая вдаль «Лошадкаааа! Лошадкааа…», ибо есть лошадям было нечего, и они начали падать. Да и сами люди, находясь в суровом климате российского северо-запада и не имея крыши над головой, заболевали… Вы думаете, что я пишу о продолжительном отрезке времени? Нет, что вы, оное длилось всего полторы-две недели! Прибывшая же, наконец, к месту назначения осадная артиллерия ситуацию никак изменить не могла: кони всё равно хотели кушать (впрочем, как и люди), а болезни тихонько прокрадывались в стан русского войска.
«Ну не уходить же нам просто так!» — воскликнул царь Пётр и приказал артиллеристам начать бомбардировку (ага, как говорится, хоть под дверь гадам, но дело сделаю!). Что там было и насколько серьезный урон понёс шведский гарнизон от четырехдневного обстрела установить не удалось, ибо работали по-быстрому, одновременно пакуя вещи. Ещё раз уверившись, что на этом направлении крупномасштабного наступления каролинской армии на новую столицу не будет, русская армия под грустное биение барабанов, навстречу снегу с дождем и утопая в грязи¸ 26 октября 1706-го года повернула обратно.
1710.
В этот раз решили поступить по-умному, используя все имеющиеся ресурсы, даже обратив на свою сторону погоду. Притом, идти было решено не старым маршрутом, а…. По льду Финского залива! В марте месяце! Что ж, Петербург всегда не слишком радовал погодой, но в тот год мороз был серьёзный, а потому, надев по несколько пар солдатских чулок, надвинув на брови теплые картузы и укутавшись в тоненькие епанчи, 8-10 тысяч человек при артиллерийских орудиях различного назначения, под командованием Федора Матвеевича Апраксина, 16 марта 1710 года двинулись из Кронштадта к намеченной цели.
Федор Матвеевич Апраксин
Для шеститысячного шведского гарнизона появление осадных частей русских было полной неожиданностью. Конечно, нас ждали, но не со стороны моря, по льду которого надо было идти около 150 километров. В МОРОЗ!
Нет, вы, похоже, не понимаете, что такое мороз в наших краях! До –15 ещё как-то возможно держаться, но когда температура опускается ниже 20, то дай Боже вам оказаться в варежках, а не в перчатках, иначе пальцы сразу же начнут неметь! Если суровый ветер обжигающе несётся прямо в лицо, то щёки и нос начинают неметь, а попавший в легкие воздух обжигает нутро.
Влажность! Огромная, уважаемый читатель, влажность! В ней вся проблема! В таких вот условиях русская армия держала свой путь! Напоминаю, это – XVIII век, другие стандарты обмундирования и иные традиции ведения боевых действий, и понятие «зимние квартиры» взялось не с потолка!
Итак, едва мы оказались недалече от Выборга, как сразу же приступили к инженерным работам таким образом, чтобы своими укреплениями отрезать сообщение цитадели с большой землей.
Так выглядел Выборг на картах
До мая месяца было тихо, но едва лишь тронулся лёд, как к блокирующим силам подоспел военно-морской флот (250 корабельных единиц различных классов), привезя подкрепление в артиллерийских единицах и в личном составе и запирая осажденным связь с моря.
Правда, у нашего флота возникли некоторые трудности, ибо на подходе к крепости, у Березовых островов, часть кораблей «попали в лёд», что грозило им беспомощным выносом в море. Быть может, всё бы и ничего, но в ледовой ловушке оказались суда с артиллерией и пехотой, погруженные для усиления осадных сил. Однако выход был найден: поскольку лёд был тонким, несколько крупнотоннажных кораблей смогли своим весом его проломить и тем самым освободить из заточения транспортники. Заметьте, это XVIII век!
К слову, шведы, например, описывая выборгские события 1710-го года, говорят по-честному: победа была у того, чей флот придёт раньше, ибо и у русских, и у осажденных заканчивалось продовольствие. Выборгский гарнизон, понятно, был нами отрезан, но и части Апраксина тоже до прихода российского флота находились в очень щекотливом положении, поскольку сухопутная дорога на тот момент была перекрыта снежными завалами (кто ездил в Выборг по старому маршруту – помнит, наверное, о том, как дорога там петляет и в каких местах она расположена). Поэтому всё упование было на море.
Надо сказать, что, несмотря на тяготы, настроение в нашей армии было самое что ни на есть боевое, ибо основную шведскую армию мы год назад разбили под Полтавой, так что ж, этим уездным городком с парой каменных общаг не овладеем что ли?
Шведы же, напротив, бодростью духа не страдали, ибо командование гарнизоном прекрасно видело, что Стокгольм их фактически бросил на произвол судьбы, отписываясь на всё словами «помощи нет, но вы держитесь» и прочее в том же духе.
Добавляло отчаяния и то, что шведская эскадра адмирала Густава Ваттранга не имела возможности оказать осажденным помощи, поскольку, во-первых, осадка кораблей была не по фарватеру, а во-вторых, все подходы к крепости с моря были перекрыты русской артиллерией на берегу, и в-третьих, шведский ВМФ численно уступал российскому (19 кораблей)… Впрочем, это был именно тот Ваттранг, который в 1714-ом году, благодаря своей самонадеянности и отсутствию творческого мышления, с треском «продует» нам Гангут, угробив силы подчиненного ему контр-адмирала Нильса Эренщельда, из-за чего последний будет драться с нашими абордажниками до конца так, что, получив несколько ранений, упадет за борт….
Самое интересное, что основные корабельные силы русских, едва высадив единицы техники и личный состав, от крепости-то отошли обратно в Кронштадт (с царём на борту), и на позициях оставалась исключительно галерная флотилия! У страха глаза велики — Густав Ваттранг подтверждает!
Изначально Апраксин, обозревая Выборг и прикидывая, сколько «мешков для трупов» потребуется, направил предложение о сдаче, на что комендантом Шернстроле ему было отвечено, что, дескать, как же это: такую крепость — и вот просто так сдать?
«Ладно, — быть может, сказал Федор Матвеевич, — раз ты, чайник сине-жёлтый, не представляешь себе, КАК ЭТО — КРЕПОСТЬ СДАТЬ, придётся тебя уговаривать!»
Таким образом, с 1 июня 1710 года русские приступили к артиллерийскому обстрелу выборгской цитадели, по которой било свыше сотни орудий.
Бомбардировка Выборга
Пять дней непрерывной бомбардировки сделали свое дело, нанеся и городу, и крепости достаточно серьезные повреждения. Возможно, памятуя о том, что в 1704-ом году было в Нарве, полковник шведской королевской армии Магнус Шернстроле буквально за день до штурма русских (9 июня) вступил с «оставшимся на хозяйстве» Апраксиным в переговоры о сдаче. Предполагаю, факт нашей подготовки к генеральному штурму был виден даже невооруженным глазом, раз главшвед успел буквально в последние минуты.
Полковник Шернстроле хотел уйти по всем правилам воинской чести: со знамёнами, под гром барабанов и пение флейт, но примчавшийся обратно к месту событий русский царь решил: «НЕТ УЖ! НЕ ЗАСЛУЖИЛИ!» Тут же дело в чём? Понимаете, когда о подобном попросил гарнизон Нотебурга в 1702-ом году, то их условия были выполнены в полном объеме, ибо 400 шведов умело сдерживали 12 000 русских до тех пор, пока их не осталось всего 40 человек, и они не имели сил сражаться дальше. В этом случае оставшиеся в живых каролинеры прошли с развернутыми знаменами и личным оружием сквозь выстроенные ряды русской армии, отдававшей честь своим врагам. В случае же с Выборгом подобного героизма и близко не было.
Кроме того, до нашего самодержца дошли слухи, что шведы весьма плохо обращаются с русскими пленными, и потому, можно сказать, в наказание, взял сдавшихся в плен (свыше 3 000 человек). Отпущены были только раненные, а также женщины и дети, которых погрузили на корабли и отправили в Гельсинфоргс.
Медаль за взятие Выборга
Что ж, в завершение хочется сказать, что падение Выборга предрешило взятие нами Кексгольма, и об этом я обязательно вам ещё расскажу.
С уважением ко всем прочитавшим,
Хандога Дмитрий.
Оригинал: https://vk.com/wall-162479647_18134
Автор: Дмитрий Хандога. Альбом автора: https://vk.com/album-162479647_257533688
Личный хештег автора в ВК - #Хандога@catx2, а это наш Архив публикаций за май 2020
Администрация Пикабу предложила мотивировать авторов не только добрым словом, но и материально.
Поэтому теперь вы можете поддержать наше творчество рублем через Яндекс-деньги: 4100 1623 736 3870 (прямая ссылка: https://money.yandex.ru/to/410016237363870) или по другим реквизитам, их можно попросить в комментах. Пост с подробностями и список пришедших нам донатов вот тут.
Нарва 1704. Реванш
Автор: Дмитрий Хандога.
Читайте ранее: Нарвская катастрофа 1700 года
Последние три года нас только радовали: отражён налёт шведского флота на Архангельск (1701), взяты Орешек-Нотебург (1702) и Ниеншанц (1703). Более того, на Ижорской земле, она же Ореховский уезд и она же Ингерманландия, где около шести месяцев в году вода скована льдом, а влажность такая, что в мороз отваливаются нос и уши, а в жару от духоты таешь как сливочное масло, основана Северная Венеция – город Санкт-Петербург, новая столица государства российского.
Однако оставалась нерешенной проблема, находящаяся в 130 километрах от Санкт-Петербурга под названием Нарвская крепость. Во-первых, это был важный стратегический объект, и если бы шведы решили выбивать нас с отвоеванных территорий, то пошли бы они, скорее всего, именно оттуда, а не со стороны Корелы-Кексгольма или Выборга. Связано это было с тем, что именно в Эстляндии находились более-менее крупные и боеспособные силы шведской армии. Во-вторых, русская армия уже имела опыт осады и взятия крепостей, поэтому была надежда, что тяжелого поражения 1700-го года не повторится. Ну и в-третьих, тут вопрос был ещё и психологический, ибо нам надо было переломить последствия «Нарвской конфузии» (подробнее тут: Нарвская катастрофа 1700 года), т.е. дать понять самим себе, что эту крепость мы можем взять, чего бы там о нас не говорили.
Комендантом Нарвы так и сидел тот самый Горн, ранее от нас оборонявшийся, и, обозрев в трубу новую форму одежды наших войск, быть может, сказал: «То, что вы хорошо одеты, ещё не означает, что вы также будете сражаться!».
Тот самый Горн
Кстати, про новую форму русской армии я бы хотел сказать кое-что от себя: знаете, всё бы там хорошо было, но ботинки оставляли желать лучшего! Мода – это, конечно, прекрасно, но в полевых условиях низкие ботинки на застёжках явно проигрывают сапогам. Мне сложно представить, как в такой обуви можно было шагать по раскисшей от влаги земле (заметьте: ЗЕМЛЕ, а не по городскому асфальту!). Да и «венгерский» кафтан наиболее удобен, особенно весной, осенью и зимой, нежели введенный в 1702-м году «французский». А вот по шляпе и чулкам плохого сказать ничего не могу. Вы будете смеяться, но солдатские чулки тех лет – вещь удобная, ибо их и носить легче, и стирать проще.
Итак, в конце апреля 1704 года части русской армии в количестве около 2500 человек под командованием Петра Матвеевича Апраксина заняли район впадения реки Россонь в реку Нарову. Почему именно там? В первую очередь потому, что была вероятность того, что к шведам на помощь придет их флот, поэтому следовало отсечь фортецию от «большой воды». Притом, прошу обратить внимание: это ещё была не осада, а меры по блокаде.
Собственно, в этот раз мы решили подготовиться по полной схеме, возводя оборонительные сооружения и ставя свою артиллерию как против цитадели, так и развернув часть орудий в море, и в итоге стоявшие у Нарвы шведские корабли после обмена ударами с береговыми батареями русских получили серьёзные повреждения и развернулись, взяв курс на Ревель (современный Таллин). Таким образом, сообщение крепости с морем было нами перекрыто, о чём Рудольф Горн письменно сообщил губернатору Эстляндии Вольмару Антону фон Шлиппенбаху (к слову, это брат другого Шлиппенбаха, сидевшего комендантом ранее взятой нами крепости Нотебург). Бывалый офицер фон Шлиппенбах, понимая стратегическое значение объекта, ещё раз направил эскадру, но уже в более мощном составе: 27 транспортных судов и 6 кораблей эскорта (адмирал де Пру), которые смогли прорваться сквозь наш заслон на берегу, и усилил осаждённых как личным составом, так и продовольствием и снаряжением. Только сложные погодные условия помешали шведским морякам нанести катастрофический урон частям Апраксина на берегу.
Пётр Великий принял решение направить все свои основные силы к Нарве, а выборгско-кексгольмское направление оставить до лучших времен, и с 30 мая 1704 года русская армия начала располагаться сначала на позициях Апраксина в районе впадения Россони в Нарву, постепенно переходя на место, где 3,5 года назад располагался наш лагерь.
Взятый русскими в плен шведский почтарь говорил о том, что в этот район собирается подойти серьезная сила, которая, как вариант, после снятия блокады может пойти дальше на восток, к Санкт-Петербургу, и царь решил над противником «пошутить»
О чём же я?
Дело в том, что осажденный гарнизон знал, что Шлиппенбах на подходе, и с нетерпением сего ожидал, потому, согласно Походному журналу 1704 года (большое спасибо главному преображенцу СПб Борису Мегорскому!!!), 8 июня 1704-го года 2 пехотных полка, Семеновский и Ингерманландский, а также 2 драгунских полка (Астафьева и Горбова) под личным командованием царя были одеты в расцветку шведской армии и, скрытно подойдя к нарвской дороге со стороны Калывани, завязали «бой» с частями Меншикова и Репнина. Целью этого предприятия было выманить Горна из крепости, ну а дальше, как говорится, дело техники! И ведь всё почти получилось, шведы поверили в то, что к ним пришла помощь, и выслали навстречу «своим» около 100 кавалерии и 800 пехоты! Однако, как это бывает на войне, дело решил случай: настоящие шведы слишком быстро приблизились к шведам притворным, и наши офицеры, видимо, растерявшись, ничего лучше не придумали, как взять в плен командира отряда вылазки подполковника Маркварда.
Мы-то шведы ненастоящие, а вот ты, дяденька, попал реально!
Конечно, мы попытались сделать всё по-тихому, дескать, давай обнимемся, мы тоже безумно рады тебя видеть, а шпагу-то отдай, ты ж в кругу своих теперь, зачем она тебе… Как вы понимаете, на открытой местности сложно не заметить, как у старшего офицера изымают личное оружие – символ чести. Согласно вышеприведенному источнику, потери шведской армии в той «шутке» составили 300 человек убитых и 46 пленных (в т.ч. 5 офицеров).
Пленные лишний раз показали, что Шлиппенбах на подходе, и потому было принято решение о перехвате деблокирующих сил до того, как они подойдут к крепости. Притом генерал-майор Шлиппенбах, узнав о том, что по пути ему могут встретиться 6 000 русских, решил от боя уклониться, ибо под своим началом имел не более 3 000 конницы и пехоты.
А русские, меж тем, в июле месяце привезли осадную артиллерию, около 50 орудий, в результате чего положение осажденных значительно ухудшилось. Помимо этого, следует отметить, что, поскольку нарвский гарнизон оставался без помощи, стал сказываться недостаток пороха и боеприпасов, в связи с чем Горн издал приказ, запрещающий применение огнестрельного оружия в условиях, когда противником не производятся штурмовые атаки. По состоянию на начало августа 1704 года от русских ядер в крепости был уничтожен арсенал, а также получил разрушения один из бастионов (бастион Гонор).
Собственно осада Нарвы, какой её увидел наш художник Коцебу
Вот как описывает это событие Походный журнал: «Августа в 6-й день перед полуднем от бомбы нашей, которая упала на Нарвенском бастионе Гонор, что к реке Нарове на углу, взорвало целый вал того бастиона и обвалился в ров, також и каменная стена, которая сделана под той землею, отсела зело полого…»
Стало понятно, что при штурме крепость вряд ли выстоит, однако руководствуясь исключительно христианскими побуждениями, к Горну отправили на разговор пленного коменданта недавно взятого нами города Дерпта, попутно попросив того передать нарвскому главшведу письмо, в котором говорилось, что, дескать, слышали мы, что у тебя с боеприпасами не всё хорошо, продовольствия кот наплакал, а тут ещё один бастион поврежден, во втором две бреши поэтому, мож не надо так дальше, а?
Ну, со своим коллегой из Дерпта-Юрьева генерал-майор Горн общаться отказался, а на наше письмо ответил, что всё изложенное вами только слухи, у меня всё прекрасно, я тут хоть тысячу лет сидеть могу, и вообще, у вас своя служба, а у меня своя!
Попутно, наши тогдашние агитбригады кинули в осажденную крепость листовки с содержанием вроде «Сдаётся швед – проблемы нет!» или «А в русском плену пьют водку одну». Подобные предметы русской агитации было приказано сдавать и изымать.
Таким образом, штурм оказался неизбежен, и потому для действий в «первой линии» наступающих русским командованием были отобраны очень хорошие ребята, понёсшие наказания за такие прекрасные воинские проступки, как пьянство, разгильдяйство, неуважение к чину и церкви, недостойное поведение, самовольное оставление воинской части, и под суровое напутствие «В крепости много бухла и баб, сегодня все будет наше!» 9 августа 1704 года в 14.00 наши войска пошли на приступ. Притом то, как наши воины шли на приступ, удивило всех: и иностранцев на русской службе, и пленных шведов, ибо чуть ли не толкаясь, опережая друг друга, несли они лестницы для осады.
карта боевых действий
Как бы это не звучало странным, но к решительным действиям с нашей стороны осаждённые не были готовы, и потому на момент наступления на уязвимые места цитадели не были стянуты силы. Потому мы, понеся минимальные потери, ворвались в Нарву. Горн, осознав, что дело швах, дал сигнал о сдаче, но русские солдаты, разгоряченные отеческим напутствием своих командиров, отреагировали на это что-то вроде слов «да иди ты к…, со своей сдачей!» — и принялись заниматься тем, чем обычно занимались в европейской традиции победители.
Наши безобразничают
Пётр Алексеевич, глядя на все это, стал зело удивляться. Ну так оно ж и понятно: кому охота, чтобы о тебе и о твоей армии говорили как об убийцах и мародерах?
Поэтому, быть может, со словами «я, конечно, не Сталин, и до миллиарда мне далеко, но кое-что тоже могу…» отправил на тот свет солдат, посмевших при нем заниматься с местными жителями экспроприацией и «принуждением к сожительству».
Момент, когда Петр приходит и порядок наводит.
Войдя же в Администрацию Нарвы и показав свою окровавленную шпагу, сказал: «Это кровь моих подданных, которую я пролил, защищая вас…»
Говорят, что наш царь, встретившись с Горном, дал тому по лицу, злобно сказав: «Ты виноват в том, что пролилось столько русской и шведской крови! Ты же видел, что всё это бессмысленно, так почему не выбросил белый флаг?». Но, на мой скромный взгляд, это не более чем легенда, поскольку как человек, ценящий верность долгу и присяге, а также как в первую очередь офицер российских вооруженных сил, понимающий стратегическое значение нарвской крепости, наш государь-батюшка вряд ли мог поставить в вину шведскому военному такое упрямство, ибо прекрасно понимал, что тот до конца надеялся на помощь извне. Ну а эта легенда, пожалуй, выдумана каким-нибудь кабинетным исследователем, не связанным со службой в армии и понятиями о воинской чести.
Что ж, Нарва и Ивангород были нами взяты. На какое-то время опасность для Санкт-Петербурга и отвоеванной Ингерманландии ушла. Имея десятикратный численный перевес над противником, мы потеряли убитыми 2500 человек, в то время как осажденные 2600. Как ни старался наш самодержец предотвратить недобрую славу о действиях русской армии в захваченной цитадели, но, увы, ему это не удалось.
Медаль в честь нарвского события 1704го года.
Через полтора года, зимой 1706-го каролинская армия под командованием генерала Карла Густава Реншильда в сражении при Фрауштадте вернёт нам кровавый долг, уничтожив всех русских из состава экспедиционного корпуса при саксонской армии, попавших к шведам в плен, но это, как вы понимаете, уже совсем другая статья!
С уважением ко всем прочитавшим,
Хандога Дмитрий
Источник: https://vk.com/wall-162479647_13785
Автор: Дмитрий Хандога. Альбом автора: https://vk.com/album-162479647_257533688
Личный хештег автора в ВК - #Хандога@catx2, это наше Оглавление Cat_Cat (31.12.2019)
ДЕЛО О ДЕВКЕ ГАМОНТОВОЙ
Женщинам по фамилии Гамильтон как-то не очень везет по жизни. Эмма, леди Гамильтон, вдова национального героя Англии адмирала Г.Нельсона, кончила свои дни на чужбине и в ужасной нищете. Почти за столетие до этого еще более горькая участь ожидала ее однофамилицу Марию, которую судьба забросила на болотистые и хладные брега Невы.
Мария Даниловна Гамильтон, камер-фрейлина российской императрицы Екатерины I. Точная дата рождения неизвестна. Происходила из древнего и знатного шотландского рода. Ее предки бежали в Россию еще при Иване IV Грозном, спасаясь от политических репрессий. Здесь они породнились с родовитыми боярами Матвеевыми, получили фамилию Гамонтовы и быстро обрусели. Мария появилась при дворе в 1713 и сразу была принята в свиту жены Петра I Екатерины. Быстро привлекла внимание царя свободными и бойкими манерами. Однако, всерьез завладеть расположением Петра I девица не сумела.
Ближаший помошник императора по токарной части А.К.Нартов в своих записках поведал: «Впущена была к его величеству в токарную присланная от императрицы комнатная ближняя девица Гамильтон, которую, обняв, потрепал рукою по плечу, сказал: „Любить девок хорошо, да не всегда, инако, Андрей, забудем ремесло“. После сел и начал точить».
Охочая до удовольствий Мария благосклонно принимала ухаживания многочисленных поклонников. По словам ее горничной Варвары Дмитриевой «хаживали к ней денщики и прочие дворцовые служители...». Особо преуспел царский денщик Иван Михайлович Орлов. Отношения осложнялись постоянными подозрениями в измене, сопровождались бурными ссорами и даже мордобоем: «Когда я, бывало, осержусь в ревности, то ее бранивал и называл б****ю, и бивал...». В свою очередь, Мария ревновала Ивана Орлова к другой фаворитке царя Авдотье Чернышевой. Чтобы удержать любовника, Мария дарила ему ценные подарки, в том числе украшения, которые таскала у императрицы. Связь продолжалась до 1716. За это время М.Гамильтон трижды беременела. Две первые беременности ей удалось прервать с помощью знахарок, которые снабжали ее различными средствами, якобы, «от запору».
15 ноября 1717 М.Гамильтон родила младенца, от которого, по словам горничной Катерины Екимовны Терповской, тайно избавилась: «Сперва пришла Мария в свою палату, где она жила и притворила себя больною, и сперва легла на кровать, а потом вскоре велела мне запереть двери и стала к родинам мучиться; и вскоре встав с кровати, села на судно и, сидя, младенца опустила в судно. А я тогда стояла близ нее и услышала, что в судно стукнуло и младенец вскричал… Потом, став и оборотясь к судну, Мария младенца в том же судне руками своими, засунув тому младенцу палец в рот, стала давить, и приподняла младенца, и придавила». Затем Мария велела мужу своей горничной, конюху Василию Семенову вынести и выбросить труп.
Преступление открылось случайно. Из кабинета Петра I пропали некие секретные бумаги и он заподозрил И.М.Орлова. Представ перед разгневанным императором, денщик не сразу понял, в чем его обвиняют. В страхе он упал на колени и признался, что уже три года как живет с бывшей царской любовницей. Рассказал также все, что знал о родах и убийстве ребенка. Незадолго до этого в дворцовой выгребной яме действительно нашли останки убиенного младенца. Петр I был в шоке. По его указанию началось расследование.
Историк М.И.Семевский, который в 1880-ые изучал подлинное судебное «Дело о девке Гамонтовой», представил иную версию. По его словам, М.Гамильтон всеми силами старалась опорочить свою соперницу Авдотью Чернышеву. С этой целью она пустила слух, что Авдотья в разговоре с Иваном Орловым насмехалась над Екатериной, утверждала, что та ест воск, чтобы вывести с лица угри. Сплетня дошла до государыни и привела ее в ярость. Перепуганный И.М.Орлов поспешил откреститься от М.Гамильтон и рассказал обо всех ее прегрешениях. 12 марта 1718 в комнатах М.Гамильтон был произведен обыск и обнаружены пропавшие «алмазные и протчие вещи Ее Величества». Отпираться было бесполезно.
М.Гамильтон и И.М.Орлов были отправлены из Москвы в Петербург и заключены в Петропавловскую крепость. Таким образом, они оказались одними из первых арестантов только что отстроенной тюрьмы. Подвергались жестоким допросам с применением кнута. Следствие растянулось до июня 1718. М.Гамильтон призналась в воровстве и в убийстве, но так и не дала показаний против И.М.Орлова. Только 27 ноября 1718 Петр I подписал приговор: «девку Марью Гамонтову, что она с Иваном Орловым жила блудно и была от него брюхата трижды и двух ребенков лекарствами из себя вытравила, а третьего удавила и отбросила, за такое душегубство, также она же у царицы государыни Екатерины Алексеевны крала алмазные вещи и золотые (червонцы), в чем она с двух розысков повинилась, казнить смертию. А Ивана Орлова свободить, понеже он о том, что девка Мария Гамонтова была от него брюхата и вышеписанное душегубство детям своим чинила, и как алмазные вещи и золотые крала не ведал — о чем она, девка, с розыску показала имянно».
П.Сведомский. Мария Гамильтон перед казнью. 1904
Несмотря на заступничество Екатерины, Петр I остался непреклонным. Возможно, что он желал окончательно избавиться от М.Гамильтон, т.к. в глубине души не исключал собственной причастности к отцовству убиенных младенцев. 14 марта 1719 М.Гамильтон была обезглавлена на Троицкой площади Санкт-Петербурга. Она до последнего рассчитывала на помилование, которого не последовало.
По описанию члена юстиц-коллегии И. Б. Шерера, присутствовавший на казни Петр I повел себя более чем странно: «Когда топор сделал свое дело, царь возвратился, поднял упавшую в грязь окровавленную голову и спокойно начал читать лекцию по анатомии, называя присутствовавшим все затронутые топором органы и настаивая на рассечении позвоночника. Окончив, он прикоснулся губами к побледневшим устам, которые некогда покрывал совсем иными поцелуями, бросил голову Марии, перекрестился и удалился».
История имела свое продолжение. По распоряжению Петра I отрубленная голова М.Гамильтон была помещена в петербургскую Кунсткамеру, где пребывала в полном забвении более полувека. Лишь в конце XVIII века княгиня Е.Р.Дашкова обратила внимание на необыкновенно большой расход спирта во вверенной ей Российской Академии наук. Выяснилось, что спирт употреблялся для обновления раствора в больших стеклянных сосудах с двумя отрубленными человеческими головами. Е.Р.Дашкова подняла документы и выяснила, что заспиртованные головы принадлежат М.Гамильтон и Виллиму Монсу, брату Анны Монс. Осмотревшая головы Екатерина II «...приказала их закопать в том же подвале». Достоверность истории вызывает сомнение, поскольку никаких документов на сей счет не сохранилось.
В конце XIX в. М.И.Семевский пытался разыскать голову М.Гамильтон в Кунсткамере, однако, безуспешно. Согласно свидетельствам советского периода: «Голова хранилась заспиртованной в стеклянной колбе. Однажды неким посетителем спирт был использован по прямому назначению, а голова исчезла. Обеспокоенные хранители музея обратились к морякам стоящего напротив Кунсткамеры корабля с просьбой найти экспонат. Моряки пообещали, однако корабль ушел и матросы надолго пропали. А чуть ли не через год они появились в музее и предложили взамен одной головы английской леди целых три головы подстреленных басмачей».
Память о злосчастной иноземке сохранилась в народной памяти и различных произведениях искусств:
«В веках волнует мир подлунный
Твой герб, Мария Гамильтон…» Г.Чулков. Мария Гамильтон.
COPYRIGHT © Александр Сосновский
Поиграем в бизнесменов?
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.
КАК ЦАРЬ ПЕТР МОНСОВ ЛЮБИЛ
Однажды генералиссимус А.Суворов высказался в том духе «Что русскому здорово, то немцу смерть!». Драматическая судьба семейства Монс в России служит тому хорошим примером.
Анна Ивановна Монс родилась 26 января 1672 или 1675 в Немецкой слободе, в то время – пригороде Москвы. Урожденная Anna Margareta Mons. Отдаленные предки Монсов, по всей видимости, принадлежали к мелкому французскому или фландрскому дворянству. Отец – Иоганн Георг Монс, уроженец города Минден в Восточная Вестфалии, прибыл в Россию в XVII в. Род его занятий точно неизвестен: то ли золотых дел мастер, то ли виноторговец, то ли бочар, а, может быть, даже карточный шулер. Мать - Матильда (или Модеста) Могерфляйш, на русский манер - Матрена Ефимовна Могрелис. В прижизненных документах фигурируют различные варианты написания родовой фамилии Монсов: Моэнс де ла Кроа, фон Монстербер, Мунст, Монет, Мунет.
К 1690 папаша Монс успел обзавестись собственным домом в Немецкой слободе и считался одним из самых зажиточных среди прочих московских колонистов. Его младшая дочь Анна «служила образцом женских совершенств». По отзыву саксонского дипломата Хельбига: «С необыкновенной красотой она соединяла самый пленительный характер, была чувствительна, не прикидывалась страдалицей; имела самый обворожительный нрав, не возмущенный капризами; не знала кокетства, пленяла мужчин, сама того не желая». К тому же, отличалась от русских боярышень некоторой ученостью и значительно более свободными нравами.
Немецкая слобода в конце ХVII века с гравюры А.Шхонебека. 1705.
В гостях у Монсов часто бывали лица из ближайшего окружения молодого русского царя Петра I. Один из них, Франц Яковлевич Лефорт (1655-1699) без особого труда добился благосклонности Анны. Любовницей самого Петра в то время была подруга Анны Елена Фадемрех, дочь почтового чиновника. Знакомство государя с Анной Монс произошло в 1691 или 1692. К этому моменту его брак с Е.Ф.Лопухиной уже дал серьезную трещину. Петр настолько увлекся Анной, что даже подумывал о новой женитьбе. Вернувшись из Великого Посольства 25 августа 1698, Петр прямиком отправился к любезной подружке. Через неделю, 3 сентября он сослал Е.Ф.Лопухину в Суздальский Покровский монастырь.
Неизвестный художник. Портрет молодого Петра Первого. ок. 1697
Портрет Анны Монс (предположительно)
Петр ласково называл Анну Монсихой или Анхен. Обычно прижимистый и расчетливый, он щедро одаривал фаворитку. На день рожденья 26 января 1694 преподнес собственный миниатюрный портрет, украшенный алмазами ценой в тысячу рублей. На казенные деньги возвел для нее двухэтажный каменный дом в восемь окон. В народе Анна Монс получила прозвище Кукуйская царица, по расположению Немецкой слободы между рекой Яузой и ручьем Кукуем. Петр платил семейству любовницы ежегодный пансион в 708 рублей, а в январе 1703 пожаловал в качестве вотчины Дудинскую волость в Козельском уезде с деревнями почти в триста дворов.
А. Бенуа. В Немецкой слободе. Отъезд Петра I из дома Лефорта. 1909.
Начиная с зимы 1703 Петр открыто проживал под одой крышей с Анной. Во время кратких разлук она писала ему письма на немецком, голландском и русском языках, в которых простодушно выпрашивала себе подарки и заботливо уведомляла о посылке "четырех цитронов и четырех апельсинов", чтобы «Питер кушал на здоровье, да некоей цедроли в двенадцати скляницах… Больше б прислала, да не могла достать".
Один из свидетелей тех событий, генерал Александр Никитич Вильбоа писал, что Петр: «непременно женился бы на Анне Монс, если бы эта иностранка искренне ответила на ту сильную любовь, которую питал к ней царь. Но она, хотя и оказывала ему свою благосклонность, не проявляла нежности к этому государю. Более того, есть тайные сведения, что она питала к нему отвращение, которое не в силах была скрыть. Государь несколько раз это замечал и поэтому ее оставил, хотя и с очень большим сожалением. Но его любовница, вследствие особенностей своего характера, казалось, очень легко утешилась».
Д.Шмаринов. Иллюстрация к роману А.Н.Толстого "Петр I"
Пользуясь расположением государя, Анна начала «ходатайствовать по делам внешней торговли и употреблять для того наемных стряпчих». Вступила в переписку с саксонским дипломатом Ф.Кенигсеком, к которому воспылала нежными чувствами. Однако, 11 апреля 1703 во время спуска новой яхты под Шлиссельбургом, изрядно перепивший Ф.Кенигсек неосторожно оступился и утонул в Неве. В карманах утопленника обнаружили адресованные ему любовные записки от Анны Монс.
Узнав об измене, Петр велел посадить Анну под домашний арест. Относительная мягкость наказания объяснялась тем, что вниманием государя уже завладела Марта Скавронская, будущая императрица Екатерина I. За Анну Монс усиленно хлопотал личный посланник короля Пруссии Фридриха I Георг Иоганн фон Кейзерлинг (Georg Johann von Keyserling, ?-1711), который выразил желание жениться на ней.
Долгое время хлопоты оставались безрезультатными. Арест был снят только в апреле 1706. Государь «дал позволение Монше и ея сестре Балкше в кирху ездить». Однако, почти сразу Анну обвинили в ворожбе против государя. По этому делу было арестовано более тридцати человек; дом в Немецкой слободе был отобран и возвращен в казну.
Г.-И. фон Кейзерлинг жаловался своему государю в письме от 11 июля 1707: «Ваше королевское величество соблаговолит припомнить то, что почти всюду рассказывали в искаженном виде обо мне и никоей девице Монс, из Москвы — говорят, что она любовница царя. (…) Когда же я обратился к царю с моей просьбой, царь, лукавым образом предупрежденный князем Меншиковым, отвечал сам, что он воспитывал девицу Монс для себя, с искренним намерением жениться на ней, но так как она мною прельщена и развращена, то он ни о ней, ни о ее родственниках ничего ни слышать, ни знать не хочет. Я возражал с подобающим смирением, что его царское величество напрасно негодует на девицу Монс и на меня, что если она виновата, то лишь в том, что, по совету самого же князя Меншикова, обратилась к его посредничеству, исходатайствовать у его царского величества всемилостивейшее разрешение на бракосочетание со мной; но ни она, ни я, мы никогда не осмелились бы предпринять что-либо противное желанию его царского величества, что я готов подтвердить моей честью и жизнью. Князь Меншиков вдруг неожиданно выразил свое мнение, что девица Монс действительно подлая, публичная женщина, с которой он сам развратничал столько же, сколько и я. (…) Тут я, вероятно, выхватил бы свою шпагу, но у меня ее отняли незаметно в толпе, а также удалили мою прислугу; это меня взбесило и послужило поводом к сильнейшей перебранке с князем Меншиковым. (…) Затем вошел его царское величество; за ним посылал князь Меншиков. Оба они, несмотря на то, что Шафиров бросился к ним и именем Бога умолял не оскорблять меня, напали с самыми жесткими словами, и вытолкнули меня не только из комнаты, но даже вниз по лестнице, через всю площадь».
Дипломатический скандал удалось замять с большим трудом. После ходатайства прусского короля Анна Монс была помилована. Своим указом от 1710 Петр I дозволил ее брак с Г.-И. фон Кейзерлингом. Свадьба состоялась 18 июня 1711, однако насладиться семейным счастьем ей не удалось. Уже 11 декабря (по другим сведениям, 5 сентября) 1711 Г.-И. фон Кейзерлинг скоропостижно скончался по пути в Берлин.
На руках у Анны осталось двое детей, отцовство которых точно не установлено. На протяжении последующих трех лет она вела тяжбу за курляндское имение мужа с его старшим братом — ландмаршалом прусского двора. В марте 1714 Анне удалось отсудить все главные ценности, в т.ч. «алмазный портрет» Петра I.
В конце жизни Анна Монс еще раз вознамерилась выйти замуж. Ее избранником стал пленный капитан шведской армии Карл-Иоганн фон Миллер. Свадьбе помешала болезнь. Анна Монс умерла от скоротечной чахотки 15 августа 1714, оставив немалое состояние в 5740 рублей. Похоронена на лютеранском кладбище Санкт-Петербурга.
Однако, злоключения семейства Монс в России на этом не закончились. Младший брат Анны Виллем Монс (Willem Mons, 1688-1724) отличился еще во время Полтавской битвы. В 1711 он был назначен личным адъютантом Петра, а его сестра Матрена (урожденная Modesta Margareta, в замужестве Балк) вошла в доверие самой императрицы. С 1716 В.Монс управлял имуществом и поместьями Екатерины, в 1724 был назначен гофмейстером императорского двора. Спустя несколько месяцев он был арестован по обвинению в растрате. Истинной причиной стала ревность Петра, который заподозрил бывшего фаворита в связи с женой. После короткого разбирательства, В.Монс был обезглавлен 15 ноября 1724 на Троицкой площади в Санкт-Петербурге.
Неизвестный французский художник. Петр I и Екатерина I. 1717 г.
Портрет В.Монса (предположительно)
Так немецкий трах потерпел в России швах. По приказу Петра отрубленная голова В.Монса была заспиртована и отправлена в Кунсткамеру. Рассказывали, что государь заставлял жену рассматривать этот ужасный экспонат по нескольку часов.
Образ Анны Монс неоднократно воспроизводился в различных произведениях искусств: романы А.Толстого «Петр Первый», А.Красницкого «Петр и Анна», Е.Арсеньевой «Сердечко мое (Анна Монс)» и др.; фильмы режиссера С.Герасимова «В начале славных дел» (1980) с Ульрикой Кунце в роли А.Монс; M.J.Chomsky «Peter the Great» (1986) с Рене Саутендейк и др. Сложным и запутанным перипетиям ее судьбы посвящено исследование историка М.И.Семевского «Царица Катерина Алексеевна, Анна и Вилим Монс».
COPYRIGHT © Александр Сосновский