Это продолжение. Начало тут: Часть 1. Знакомство с лесом. Рассказ первый

Не люблю холод. Да, зима может быть красива, солнечна, щедра на всяческие приключения, но всё равно это меня никак не примиряет с дубаком, от которого сопли в носу замерзают колкими льдинками. А нынешний декабрь был именно таким.

В  лесу рассвело, стояло яркое солнечное утро и, в окружающей  звонкой тишине, было слышно, как иногда потрескивают от мороза покрытые снегом сосны. Минус двадцать три.

Три человека в разномастной тёплой одежде устроились на перекрестке трёх дорог в глухом лесу в южных ебенях нашей большой, по меркам Центральной России области. Мы были заброшены сюда  ночью, «по приборам», десантировавшись из «Соболя» ведомого Алексеичем. В посветившем напоследок нам красными габаритами «Соболе» осталось последнее в этом мире тепло, руководство лесного отдела в полном составе (Алексеич и Курлыга), а так же лейтенант Джамалов. Он должен был идти с нами, но Сырников вовремя увидел, что гордый сын аварского народа обут в белые адидасовские кроссовки и такого же цвета спортивные штанишки, очень уместные на стадионе в разгар лета, но в декабрьском лесу мгновенно превратившие бы кавказские причиндалы в жалкое подобие замороженных питерских сосуль. Джамалову было высказано всё, Курлыга сделал себе отметку «провести с личным составом занятия по экипировке в зимнее время» и, оскорблённый в лучших чувствах надувшийся Ибрагим, был оставлен в машине.

Наша же одёжка заботливое руководство устроила полностью. Нет ничего более важного в морозы в лесу чем обувь и одежда. Все это понимали (ну за исключением Ибрагим Камаловича, конечно, тот, ценил в одежде в первую очередь понты), но понимали по разному.

Виталик был, например одет в милицейский комплект  советской эпохи с ватными штанами, теплющим бабушкиным свитером и кожаным треухом. Не хватало только топора, чтоб выглядеть как классический лесник-маньячелло из песен КиШа. Вид портили только  шикарные свежекупленные комбинированные сапоги с термовставками.

Паша на себя не скупился. Он давненько охотился, поэтому использовал дорогущий мембранный охотничий камуфляж бело-жёлтой расцветки, белую вязаную шапку-шлем и сшитые под себя коричневые кожаные унты с серым мехом.

У меня всё было хуже, я до лесного отдела не относился к любителям зимних посиделок в лесу, и не успел закупить ничего специализированного, поэтому был одет в свой гражданский пуховичок из «Спортмастера» (тёплый, но по цвету не лесной) и  лыжные штаны серого цвета, поверх которых натянул бундесверовский летний костюмчик (он был хотя бы камуфляжный и легко натягивался поверх зимней одежды, благодаря своей мешковатости). А вот с обувкой у меня был полный швах, поэтому я последовал советам многочисленных «специалистов», утверждавших, что в лесу нет ничего лучше старых добрых деревенских традиций, и подобрал у тестя обычные валенки с калошами.  Пока  утверждения  экспертов себя оправдывали, на морозе в валенках с тёплыми носками было комфортно, хоть ноги и побаливали от непривычной формы.

Поскольку мы снова выехали по Пашиным материалам в те же места, где блуждали в октябре, мы подготовились куда серьёзнее. На этот раз у нас были и еда, и вода, и средства связи, и средства ориентрования в пространстве,  и чёткий план, которого мы придерживались. Люди, которых мы ловили, были осторожны до паранойи, поэтому мы опять не знали точного места где состоится незаконная рубка. Однако у нас было точное время её проведения и конкретное понимание, что вывозить лес будут на «фишке» через вот этот перекрёсток двух  грунтовой и двух лесных дорог. Оставалось только дождаться лесовоза, тормознуть его и по следам добраться до рубщиков.

После рассвета мы нашли неплохое место, откуда было видно перекрёсток, а нас не было особо видно из за тёмных ёлочек. Нашли и приволокли несколько валежин, организовав сидячие места. В попытках (удачных надо отметить, после работы стало даже жарковато) согреться, а так же после пары ложных тревог, когда по  дороге проезжали какие-то левые автомобили и приходилось ныкаться по ёлкам, мы с Виталей из крепких кусков снега даже сложили целую снежную стену, надёжно защищающую нас от сторонних взглядов и даже с бойницей.

Сейчас мы удобно расположились на валежнике, пили кофий с бутербродами и трепались о том, о сём.

- …а я с Михалычем работал. – Виталик рассказывал об одном известном нам всем сотруднике, уже пенсионере -  Вылавливали мы злодея, который подломил два сельских магазина и контору в колхозе. Оказалось он в лесу жил, а по ночам приходил из леса отогреваться на старую ферму. Хоть и лето, а под крышей теплее. Ну и Михалыч решил засаду на ферме сделать.

Ферма стояля на краю села. Михалыч тогда только из Чечни прехал, видимо у него ещё не отлегло, залёг он в лопухах, за брошенной тракторной телегой. До места добирался ползком, как ниндзя. Как сука черепашка-ниндзя, у него жопа как панцирь из травы торчала. Мы с краёв спрятались, чтобы все подходы перекрыть. Залегли часов около шести вечера. Ждали долго. Коровы деревенские прошли, темнеть стало. Михалыч слышит: начал борщевик качаться, потом трава зашуршала ближе. Когда, дверные петли заскрипели, Михалыч подорвался, вскочил, фонарик включил, кричит: «Лежать, руки за голову!». Он там, в Ханкале в дежурке больше был, фильмов американских пересмотрел походу. Жулик рванул бежать и слышим, заорал. Вобщем он в отстойник старый у фермы влетел по уши. А там навоз вперемешку с такой чёрной ,жидкой грязью и выбраться не может, увяз. В свете фонарей вообще на чудище болотное похож. Испугался, руками машет, кричит: «Помогите! Тону!» Мы ржём. А там, у него, не до смеха, он говно уже хлебать начал. Доской его вытащили, причём он штаны и  кроссовки в навозе утопил. Его травой заставили вытираться, но там вообще не вариант был.

«Козёл» когда приехал СОГовский, водила оказался везти его внутри. На УАЗике багажник сверху был, такой, ещё советский, вот чувака к нему привязали и с голой жопой до РОВД и везли. Хорошо тогда в телефонах камер не было ни у кого… О, слышите? - Виталик даже привстал, слушая далёкий, но постоянно увеличивающийся звук.

Двигло Урала в зимнем лесу сложно перепутать с чем-то другим.

Я выплеснул остатки кофе на снег, собрал термос с остатками кофе. Глыбин закинул на плечи рюкзак и снял ружьё в белой камуфлирующей ленте с предохранителя. Волков весь вытянулся , как спаниель на утку. Звук силился, приближался, отражался от промёрзших стволов и, в этом в тихом лесу было совершенно непонятно, с какой стороны он идёт.

Наконец, на лесной дорожке (на которой кстати свежих следов не было видно, наверняка фишка заезжала по другому маршруту) справа от нас показалось движение. Потрёпанный «Урал» защитного цвета, полностью гружёный толстенной сосной небыстро подъезжал к перекрёстку.

Мы с Виталиком понемногу, вдоль ёлочек, начали сдвигаться к стыку грунтовой и лесной дороги, чтоб перехватить «фишку» там, а Паша поскакал по сугробам на грунтовку, на всякий случай. Расчёты оказались правильными и мы вышли на нужное место метров за двадцать до взрёвывающего лесовоза.

- Стой ! - Я поднял руку в классическом жесте полицейских всего мира.

- Стой, блядь! – рядом замахал руками Виталий.

Голосовой контакт был бесполезен, шум гружёного «Урала» перекричать способен, ну  может быть какой-нибудь Витас с жабрами.

Водила нас увидел, но замотал головой и, не снижая скорость, пёр на нас. Мы подались назад, я вытащил из набедренной кобуры ствол и показал водиле. Тот снова сделал отрицающий знак головой.

Бам! – это Волков сделал выстрел в воздух из своего. Лесовоз передними колёсами начал выворачивать на грунтовку и тут перед ним появился Павел с ружьём.

-Бух! Бух! – весомо сказало ружьё и на лобовое лесовоза полетела кора, снег и хвоя с потревоженных картечью веток. Водилу проняло и машина остановилась. Я тут же очутился на подножке, бесцеремонно залез в кабину и повернул и вытащил из замка зажигания маленький ключик с военным номерным жетоном вместо брелка.

- Драсти, милиция – в наступившей тишине дружелюбно сообщил водителю я.

- Вылезай, злодей! – блеснул очками Виталик, ставя ПМ на предохранитель.

- Я? А что? – начал было стандартную речь водитель фишки, средних лет мужик в гармонирующем с цветом кабины «Урала» ватнике  с наглым  и немного тронутым признаками алкоголизма лицом.

- Губарев тебе лес накидал? Делянка далеко? Попал ты, пассажир!-  перебил его Павел каскадом вопросов, призванных показать, что мы всё знаем и, в целом, его помощь нам не нужна. Да и действительно, он нам не особо был нужен как источник информации теперь, след от «фишки» был чёткий и вёл нас на делянку не хуже, чем дорога из жёлтых кирпичей Элли с Тотошкой.

Водитель вылез из кабины, грустно посмотрел на след и тоже это понял.

-Далеко делянка! Я в объезд ехал!

Это хорошо. Значит нашей канонады там не слышали.

- У тебя ж ещё один заход туда планируется? – спросил Паша, больше для проформы. Он и так знал всё по сводкам.

- Так да, после обеда.

- Ну, без обеда сегодня! Пойдём! – Паша под локоть завернул водителя в сторону следов – тебя как звать то?

- Арсений… В смысле пойдём? Делянка далеко я ж говорю! Я выезжал кругом! Не пойду я – заартачился водитель.

- В коромысле! - надвинулся на шофёра Виталий – мы тебя отпускать не собираемся! Ты со своими паровозом пойдёшь! Или ты думал лес пиздить это только бабки стричь?

Арсений потух как огонёк в мокрой траве.

- Надо Сеня, надо! – с иезуитской улыбкой добавил я доставая из рюкзака зеркалку - ты только лесовоз обратно на дорожку загони, а то полдороги перегородил. А тут люди ездят, не только ворьё.

Действительно морда «Урала» почти наполовину вылезла из леса, перекрыв и так узкую по зимнему времени полосу грунтовки.

Я отдал Виталию ключи, он залез в машину справа, контролируя водителя за рулём. Я пофотал лесовоз так, чтоб водителя было видно, а Виталика нет. Штук пять фоток на лесной дороге и одна, первая на грунтовой. Следы, уходящие от фишки в лес. Унылого водителя вылезшего из заглушенной машины.

Пошли. Впереди шёл Паша с водителем, которого ему даже удалось немного разговорить, потом мы с Волковым. Шли прямо по накатанным следам лесовоза. Не затопчем.

Арсений был прав. Шли долго. Прошли один лес, поле, снова лес, пересекли старую вырубку ЛЭП, снова свернули в лес. Разговоры закончились, стало жарковато. Тут я заметил, что немного начал отставать. Калоши на валенках стали  немножко  ёрзать, шаг сбивался. Пришлось пару раз останавливаться и их поправлять.

Дорога свернула снова в лес, пошла вверх за пригорок,  потом вниз, через замёрзший ручей. Стало ощутимо теплее, на небе появились серые тучи, под одеждой стало ещё жарче. Следы лесовоза вели всё дальше и дальше. Дорога была то гладкой, то проходила через такие ямы, что и УАЗику сложно было бы проехать. Через два часа ходьбы я боялся представить, сколько вытечет из моей футболки жидкости, если её выжать. Даже Паша в своей мембранке отдувался и пыхтел. Виталик пару раз порывался снять шапку. Погода совсем изменилась, градусов десять тепла.

Ещё через полчаса ходьбы стала слышна работа аж четырёх бензопил, которые вскоре, правда, смолкли, заставив Пашу немного понервничать. Оставив Арсения отдыхать возле сосны (по уже испытанной схеме), мы с трёх сторон  окружили здоровенную поляну с пнями, опилками корой и грязным снегом, посередине которой горел костёр. Вокруг костра сидело аж одиннадцать человек. Кто-то курил, кто-то что-то ел, кто то держал на коленях бензопилу, осматривая цепь. Трудовой полдник. Как раз часа три дня по времени.

Дело было уже знакомо всем, Павел сделал «большой бадабум» из обеих стволов, я тоже израсходовал в воздух пээмовскую неучётную «маслинку» в очередной раз пожалев и подумав что надо бы всё таки завести нормальное ружжо,  и мы весьма легко прихватили всю ошарашенную толпу.

Дальше было просто, хотя и долго. Мы отделили главарей от простых рабочих, вдвоём с Пашей  по одному выдергивали работяг, заставляя показывать, где и что они рубили. Я снимал на камеру. Виталик привёл Арсения, встреченного унылыми взглядами, позвонил Алексеичу, обеспечившему СОГ, совмещая всё это с охраной задержанных. СОГ приехал не скоро. Пару раз они звонили нам, мы подсказывали им куда ехать. Один раз возникла проблема, это когда они объезжали замороженную на перекрёстке фишку и милицейский «бухантер» застрял. В процессе ожидания весь жар, заработанный при переходе исчез, стало очень холодно. Что неожиданно для меня и закономерно в целом особенно мёрзли ноги в валенках. Пока шарились по дороге, сугробам и по вырубке, под калоши попал снег, в процессе ходьбы он растаял и войлочные изделия проморкли снаружи. Изнутри же ощутимо промокли носки от пота. Сейчас всё остыло и стало не по-детски мёрзнуть. Что бы немного расходится я взял одну из бензопил и под видео сделал с десяток контрольных спилов с поваленных сосен.

СОГ приехал на делянку уже в сумерках.

После процедур по составлению протокола осмотра места происшествия (надо сказать, что приехавшая следачка и эксперт сделали всё максимально быстро), нарисовалась ещё одна проблема. В буханку все не влезали. Максимум туда грузилось, помимо водителя, эксперта и следователя десять человек. Ну, одиннадцать, если совсем как шпроты в банке. Так и поехали. Забили в универсальнейший и многострадальнейший из всех автомобилей  в мире десять человек, дав каждому в руки по спилу сосны. Одинадцатым, на пол, под ноги задержанных, посадив на колени пятидесятилетнюю следователя, втиснулся Паша. Напоследок, прямо в его жалобное лицо мы окрестили его Киркоровым.

Вчетвером, я, Виталик, трагически скукожившийся Арсений и самый молодой из рубщиков, девятнадцатилетний Эдик, остались ждать второго рейса. Разожгли посильнее костёр, я попробовал посушить валенки, сделав только хуже. Пар от них шёл, но ноги мёрзли адски. То же самое ощущал Виталик, только спиной, под когда-то теплющим бабушкиным свитером.

Арсений ныл что мы его удерживаем насильно. Эдик тупо смотрел на огонь. Судя по всему малолетка был не сильно склонен к интеллектуальной деятельности.

В девятом часу, когда все возможные способы вернуть ногам тепло были использованы, остатки кофе в термосе давно закончились (пришлось предложить тёплый кофе замерзшему Сене, который принял его даже не сказав спасибо) а холодать стало снова, и быстро,  позвонил Алексеич.  Новости были так себе: роведэшная буханка  пошла по пизде, что-то там сломалось, и Сырников, оставив Курлыгу и Джамалова в помощь Паше едет за нами на «Соболе». Только  вокруг лесовоза он не объедет, будет ждать нас на том перекрёстке.

Больше десятки километров, морозной ночью, по лесовозной дороге? С двумя задержанными? Сожрав за день бутер и кофе утром?  Охуенно, чё.

Мы потушили костёр и пошли.

Это было незабываемо. Днём немного подкисшая в тёплом дорога к ночи стала ледяной. Чёртовы валенки, мало того что промокшие внутри, снаружи заледенели а резина калош стала скользить. Каждый шаг, как на морфлоте, считался за два: заледеневшие пятки скользили как на дороге, так и внутри. Я шёл в арьергарде, светя фонариком на впереди идущих Эдика и Арсения и люто завидуя Виталику, идущему впереди. В его термосапогах, на подошвах, были шипы, и лёд на дороге не составлял для него каких-то трудностей.

Так и шли в темноте, без ориентиров, по двум узким ниточкам лесовозной колеи. Часа через полтора я полностью утратил способность ориентироваться без них.  Идущий впереди, что-то бубнящий Сеня начал тупо подвывать. Эдик механически переставлял ноги.

Мне было одновременно и жарко, и холодно.  По голове, под шапкой, тёк пот, а ног я почти не чувствовал. И потихоньку отставал. Последние километры я готов был бросить всё и тоже завыть как Арсений. Спасала только злоба и мысли о том, как я выскажу всё сидящему в тепле микроавтобуса Алексеичу.

Честно, этот поход меня не сломал за малым. Я вышел к освещённому внутри «Соболю» последним, на десять минут позже пришедших вторыми задержанных. Высказывать я ничего никому не стал, просто молча залез в машину и наслаждался теплом нагретого салона с ногами расположившись на заднем ряду сидений, и сброшенными трёхблядскими, проклятыми мной навсегда, валенками.

По итогам  «палка» срослась. Фигурантов было много, так что малолетнего Эдика просто довезли до его деревни и выпнули домой с напутствием не попадаться больше. Лесовоз забрали из леса наутро, еле завели и отправили на штрафстоянку.

Я за лесовозом не ездил, меня с утра свалило в гостинице с температурой и до обеда я провалялся там с книжкой, таблетками и  плоской бутылкой перцовки. По приезду домой я пошёл и купил себе охренительные зимние сапоги с термовставками и шипованной подошвой, затягивающиеся сверху, которые ни разу меня не подвели до сих пор.

И это был ещё не конец той истории.