Однажды с Дмитрием, моим руководителем, сидели мы вечером в его кабинете.

- Ты же понимаешь, - не успокаивался он, - что это никогда не закончится? На что ты надеешься? Что наступит тот день, когда компания вдруг поймет свою ошибку и сделает вид, будто бы ничего и не было? Что тебе дадут спокойно работать? Да не было таких случаев в истории, ну как ты не понимаешь!

Нечего было ему ответить. Весь этот прессинг сильно угнетал и вытягивал из меня все силы. Было только обидно и непонятно, как меня, с самыми сильными результатами по KPI, еще вчера участника пула талантов, - сейчас назначили изгоем и так усиленно сообща сливают. И я уперся намертво.

Нельзя сказать, чтобы в такой огромной международной компании не было инструментов противодействия такому беспределу. Такие инструменты, конечно же, были. Любой сотрудник мог позвонить по выделенному номеру и рассказать независимому отделу о прессинге и издевательствах. В таких случаях на фабрику немедленно десантировались специалисты из Швейцарии и проводили тщательное расследование по каждому заявленному случаю. Любого серого кардинала и всех его опричников, вплоть до директора сносили одним днем, не взирая ни на какие медали и ордена. Но в случае российского филиала Табачной фабрики этим инструментом никто не пользовался.

В нашем менталитете это было как-то не принято, жаловаться и стучать. Это вызывало всеобщее неодобрение и можно было навеки лишиться лояльности коллег. Поэтому все эти «локальные практики прессинга» с каждым днем только набирали обороты.

Да простит меня читатель, за страшный пример, Сергея Головкина. Матерый маньяк перед началом экзекуции всегда говорил мальчишкам: «Ты же мужчина, ты должен терпеть» и мальчишки терпели. Из подвала его гаража практически не доносилось звуков в продолжение ночи, и потом уже, когда было сильно поздно, - оперативники находили останки с абсолютно седыми волосами на головах совсем еще маленьких мальчиков…

А между тем, следующим ходом кардинала было лишить меня поддержки моих подчиненных. Делалось это несложно. Моим ребятам просто перестали платить премии и перестали приглашать на корпоративы. Они по-прежнему лидировали кросс-функциональные проекты и достигали результатов, но отмечали только сотрудников других руководителей. Вся смена в полном составе не допускалась теперь на корпоративы и праздники. И это должно было иметь эффект, но не имело. Все потому, что за моей спиной стоял надежный Анзор, - и жестко держал весь коллектив в кулаке. Поэтому, конечно, настрой команды сильно снизился, но бунтов и протестов не было.

Но все меняется, и, как известно, самый темный час – он перед рассветом. И вот, в один из дней я совершенно случайно встретил своего хорошего знакомого. Мы познакомились с ним в Польше, где он, как руководитель по бережливому производству всей Табачной компании, по-настоящему большой босс, с локацией в Швейцарской штаб-квартире, тоже участвовал в конференции. Мы небольшой группой русскоязычных тогда сильно сдружились и вместе вечерами проводили время в пабах Кракова.

Он случайно встретил меня, спускающегося по лестнице, и с искренней радостью поприветствовал: «Илюха, старина! Как дела, дружище? Сто лет тебя не видел! А ты знаешь, что я назначен директором по производству на фабрике, прикинь? Теперь вместе работать будем!»

Тогда я сильно расстроился, помню… Вот Паша, - думал я, - сейчас ты рад меня увидеть, но завтра тебе расскажут, что я отверженный. И ты вместе со всеми станешь кидать в меня камни…