- Привет, Клюква!
- Здорово, Гриб. Ты подарки принес? Складывай их вон в тот мешок в углу коридора.
Грибов засмеялся.
- Нет, Клюква, ты совсем не меняешься! За что и нужно молиться, так это за то, чтобы такие, как ты, не менялись.
Они зашли в квартиру, где уже была треснута атмосфера обычного вечера. Она чувствовалась, ощущалась, она просто была видна. Разобранный стол. Шампанское и вино – «для девочек», водка – «для мальчиков». Уже была открыта форточка и плавал под потолком дым сигарет, шумно говорили и смеялись.
Они, как и договорились, встретились через десять лет. То есть, когда получали дипломы биохима, так договорились. Назначили год, число. Они тогда не знали, что так крепко подружатся. Что почти никто из них не будет работать по профессии, полученной в институте. Времена поменялись.
Но встречу не отменили. Все-таки, дата. Десять лет. Всем по тридцать, кому и побольше. Пласт времени.
И так уж получилось, что у Клюквы, в миру - Киры Клюквиной, одной из, которая не отринула образование и вела на радио популярную передачу "Мать моя, биология", за эти десять лет появился Антон Никифоров, который дружно влился в их компанию, и в эту «десятилетнюю» встречу у него день рождения. Никифоров – мехматик. Самолеты конструирует. Интересный человек. Поэтому Никифоров появился не только у Киры, а как бы сразу у всех.
Кира зашла в комнату под ручку с Грибовым, которому все дружно зааплодировали. Но не успели смолкнуть аплодисменты, как дверной звонок снова затрещал. Кира пошла открывать дверь.
- Здравствуй, Кирочка.
- Здравствуй, Элечка.
Она провела Элю в комнату и торжественно объявила:
- Новая любовь Никифорова! Элла.
- Эх, Антон – Димедрол! – вздохнул Грибов, всем своим видом показывая, что человек почти женатый и о других женщинах даже не мечтает.
Никифорова так глупо прозвали потому, что как-то у него приключилась аллергия и он пил димедрол, который нашел в аптечке своих родителей.
Целую неделю Антон спал и видел необычные сны, пребывал в прострации, как наркоман. А потом пришла Кира, отобрала лекарство, дала другое, прочитала целую лекцию. Пришла к Антону и осталась.
- Эля – это сокращенное от Эльвиры, - поправила гостья.
- Эля знакома с Антоном два месяца. Ей двадцать пять, у нее свой блог о косметике, - дала краткую справку Кира.
- Миллион подписчиков, - лениво добавила Эля. - Зарабатываю на рекламе.
- Ну, Эля, знакомься, - оборвала ее Кира. - Это Антонина, мы все зовем ее просто Антошей. У нее школа шитья и моделирования одежды. Начинала вести уроки у себя на дому, теперь студию арендует. Хочет еще блог свой вести, куда теперь без этого. Ну, вы еще поговорите об этом.
- Да, а в школе Тошку звали Булкой, - радостно сообщил Грибов. - Она тогда полненькая была.
- А это – Гриб. Дима Грибов.
- Странная какая фамилия, - удивилась Эля, но Кира только руками развела.
- Митька - Антошин почти муж. Они вместе уже десять лет. А это Наташа Журавлева. Работает администратором в крутом ресторане. Там только иностранцы, бизнесмены, актеры и прочие звезды. Натуся теперь английский лучше биологии знает. Она - наша Принцесса. Ее так мальчики назвали. Она ищет своего принца. Это Маруся Гусева. Наша Гусёна. Она пока что нигде не работает.
- Отдыхаю и ищу себя, - весело крикнула Маруся.
- А это – наша поэтесса, Катька – Чебурашка.
- Или просто Ушастенькая, - подытожил Грибов.
- А вот наши мужчины, - продолжала Кира. – Пашка Рыбин, он у нас Карась. Карасик. Илюха Ладыгин, Бобик. Ну, и Дима. Они у нас друзья-менеджеры. Это Влад Любашин, наш Любочка, он у нас бальник. Теперь у него своя школа танцев. Наумчик Назаров, наш подлюга-журналюга, наш Умница. Игорь Паншин, директор мебельного магазина. Гера, кстати, где твоя Стелла?
- Сидит дома с распухшим носом, болеет.
Вообще-то, Кира подумала, что Стелла просто не захотела приходить и придумала простуду. Она это умеет. Стелла – хорошая Наташина подруга и раньше часто посещала «биохимовы» тусовки. А потом у нее начались шуры-муры с Бобиком. Так, ничего у них, в принципе, не было, в самом деле шуры-муры. Только потом Стеллу «перехватил» Игорь. Словом, ничего серьезного не произошло. Бобик и сам был не прочь избавиться от близких отношений со Стеллой. В ней Бобику нравилась только внешность: хрупкая блондинка. А Игорь увидел в Стелле хорошие организаторские способности, хватку и мужскую логику.
Бобику в Стелле все эти способности как раз и не нравились, даже раздражали. Ему нужна была просто нежная девушка. Может, Стеллу это очень задело, она все поняла своим мужским умом. И вот с тех пор Стелла избегает тусовок. И Гера этому только рад.
Эля кисловато улыбнулась, спросила без интереса:
- А вы до сих пор зовете друг друга по кличкам?
- А мы не стареем. Вот ты у нас будешь Эллочкой-людоедкой, - с какой-то нехорошей радостью сказала Кира. Так, вырвалось. Вообще-то, честно говоря, она любила имя Эля. И Элла. Кто же виноват, что есть еще Эллочка – людоедка?
- Штамп, - равнодушно пожала плечами Эля, словно мысленно соглашаясь с Кирой. - Только я не Элла. Я Эльвира.
- Все равно Эллочка-людоедка, - тихо буркнула Кира.
Никто не обратил на эту маленькую перепалку внимания, вернее, все сделали вид, что ничего не было, а Маруся предложила выйти и покурить.
«Призыв» покурить услышали все девушки, и все дружно отправились на кухню. Кроме Эли. Мужчины остались в комнате, по дружному мужскому молчанию, знаку согласия: мол, не нам вмешиваться в эти непонятные бабские перекуры.
*** *** *** *** ***
На кухне все задумчиво засмолили, кроме Антонины, которая пила давно остывший чай. Антонина не курила, но из женской солидарности присоединилась к кухонной делегации. Только Маруся очень быстро развеселилась, на ее лице снова засияла улыбка.
Марусю иногда называли Бесподобной. Потому что Маруся все делала бесподобно. Любую глупость. У нее был талант все делать бесподобно. Все превращать в шоу. Ее и Машей никто почти никогда не называл. Как-то никто не мог назвать это чудо не иначе, чем Марусей.
Маруся не переносила однообразия. Ее тянуло на риск. Она обожала остроту чувств. Обязательно раз в год меняла любовника. На все вечеринки Маруся всегда ходила одна, чтобы вдруг ненароком не пропустить какого-нибудь быстротечного, но головокружительного романа. Она не была привязана ни к какому городу, ни к какому дому, она обожала жить в разных местах. Собственная квартира редко открывалась. В нее Маруся входила только тогда, когда хотела остаться одной и немного отдохнуть от всего на свете.
- Ну, что ты, Клюковка, разнервничалась? – весело начала разговор Маруся.
- Да сама не знаю… - Кира немного помолчала. – Вот чего я только не ждала от Никифорова, так только не такой дуры, как эта Эллочка-людоедка.
- Она не Элла, она Эвелина, - хихикнула Маруся.
- Странно ты живешь, Кирка, - оторвалась от остывшего чая Антонина. – Жили бы вы с Антоном вдвоем, и все бы у вас было хорошо… Антон такой видный мужчина. Высокий такой…
- При чем тут это? – прыснула Маруся.
- Люблю высоких мужчин.
Марусе тоже нравился Никифоров. Но как только он стал жить с Кирой, а случилось это внезапно и непредсказуемо, Маруся поставила на Антоне большой и жирный крест. Мужчины подруг – это табу. Для Маруси они сразу теряли интерес. Так и Никифоров стал не просто Никифоровым, а Кириным Никифоровым. Вначале Маруся даже путалась и вместо Никифорова звала его Кириным. Еще Маруся ни минуты не сомневалась, что и Наташка с Антошей, и Катька, которым Никифоров тоже понравился, поставили на нем табу. Они дружат по-честному. Они стали как сестры. К тому же, у Антоши свет белый сошелся на Грибове, а Катька к мужчинам вообще всегда спокойно относилась, если они ее не соблазняли. А Никифоров ее не соблазнял. Он вообще никого не соблазнял, поэтому просто нравился. Никифоров и Киру не соблазнял. Просто Кира с ним очень дружила, доверяла все тайны, спрашивала советы. А потом просто пришла к нему и осталась. Почему? Никто не знал. Даже Никифоров. И сама Кира.
Антонина вздохнула.
- Все равно, Кирка… Устроили тут непонятно что… Тебе нравится вот так?
- Нравилось, пока эта дура Эля не появилась. Мне все девушки Никифорова нравились, я со всеми дружила, и сейчас с ними дружу, но эта! – Кира снова непроизвольно рассердилась. – Мы с Антоном просто друзья. Просто вдвоем легче. И не скучно. Мы живем в этой двухкомнатной квартире вдвоем, у каждого своя комната.
- Ой, Клюква, нарочно Антон эту Элечку привел, нарочно. Тебя позлить. Хочет, чтобы ты его ревновала, - протянула с улыбкой Маруся.
- Вот где ты еще такого мужчину найдешь, Кирюшка! – тут же вмешалась Антонина. – Такой хороший мужчина! И любит тебя.
Антонина была домашней кошечкой. В ней было все, что есть в хорошей домохозяйке. Антонина умела готовить, шить, держать порядок в доме. Читала только женские романы и всякие там книги про то, как хорошо и молодо выглядеть, как заниматься любовью, чтобы это не надоело и не стало однообразием. Мечтала Антонина о семье. О муже и детях. Но у нее Грибов был как ребенок. И соперничества в детях он не терпел. Зато терпела Антонина. Ждала семьи и детей.
- Отстаньте вы! – Раздраженно сказала Кира. – Надоели вы все! И ты, Антошка, больше всех! Вот живешь ты со своим Митей, и на здоровье! Что за дурость такая, всем советовать жить, как ты! Сводница. Не нужно меня ни с кем сводить, не нужно! Не хочу я жить так, как ты! Гриб твой сидит сейчас и заигрывает с этой дурой Эллой. Волочится за каждой юбкой!
- Он хозяйство ведет! – вступилась за Грибова Антонина.
- А зачем мне нужен мужчина-домохозяйка?
- Он не домохозяйка, - обиделась Антонина.
- Какая разница! Вот живешь ты и мечтаешь, что перекрасишь стены в кухне и купишь новый диван, а оно мне надо?
- А ты не говори, если не знаешь! – опять обиделась Антоша. – Я люблю свою жизнь!
- И люби. А я люблю свою жизнь.
Маруся прыснула.
- Мы с Клюквой так похожи! Я тоже не смогла бы жить так. Вот на черта мне нужен новый диван? Мне нравится мой старый.
- А при чем тут твой старый диван? – Рассердилась Антонина. – Можно подумать, ты часто на нем спишь!
- Ну, знаешь, Булка, - без обиды протянула Маруся, - когда-то я спала на своем старом диване очень долгое время. И сейчас иногда сплю. И другой диван мне не нужен. Я этот люблю, старый. Буду любить его, пока он не развалится.
- Лучше бы ты так полюбила одного мужчину, как свой старый диван, – бросила Антонина.
- А что я буду делать потом, когда этот мужчина развалится, как мой старый диван? – хохотнула Маруся. – Я к тому времени тоже буду не так молода и хороша и, может быть, упущу кого-нибудь в свой жизни.
- Хватит, - громко сказала Катька. – Вот дуры, давайте еще, поссорьтесь! Каждый живет так, как хочет.
- Вот именно. – Веско сказала Кира.
На какое-то время все замолчали.
Антонина думала о Грибове. О том, что он слишком любит себя, слишком себя возносит, и о том, что Грибова почему-то так любят девушки и женщины, от млада до велика. И Грибов купался в любви. Изменял иногда Антонине. И, хотя скрывал это, Антонина знала. ВернееЮ просекала. Но молчала. Потому что знала, что Грибов без нее не может, он ее любит, он ее не бросит. И Грибов тоже это знал. Чтобы утихомирить свою совесть, он помогал Антонине по хозяйству. Стирал, убирал, готовил, ластился к Антонине, как кот. Антонина только терпела и ждала. Ждала, что Грибов образумится, повзрослеет и перестанет вести себя как подросток, родители которого уехали в отпуск на месяц.
Антонина грустно произнесла:
- Десять лет прошло, а все по-старому. Один Наумчик молодец. Женился, сына растит. А наши…
- Кстати, почему его супруга не пришла? Егор заболел? – вскользь поинтересовалась Кира.
- Нет, Ритка в командировке, передачу новую готовит, путешественница наша, - так же вскользь ответила Антоша.
Кира пожала плечами. Она ничего не могла сказать о Ритке. Та никогда ни с кем не откровенничала. Казалось, что Назаров у нее есть как само собой разумеющееся, как квартира. Или как диван. А Ритка все спешила свернуть горы, моталась по командировкам, писала какую-то книгу, о чем – не понятно, наверное, о своих командировках. Назаров тоже молчал, не распространялся о семейной жизни. Но когда чета Назаровых прибывала вместе, всем становилось понятно: не говорят ничего потому, что нечего сказать. И зачем зря говорить? Это была крепкая семья. Оба были довольны. Ритка – данностью Назарова как квартиры или дивана, а сам Назаров – сыном Егором. Жили дружно, сор из избы не выносили, не затевали ссор, всегда находили компромисс, понимали друг друга с одного взгляда, все обязанности разделили поровну. Прямо позавидовать можно. Если бы только у них была любовь. Может, и была. По крайней мере, у Назарова. Почему у них сейчас нет любви – не ясно. Кира однажды подумала, что, наверное, из-за Риткиных командировок.
Кира наткнулась глазами на грустную Катьку. Может, Катька тоже сейчас думала о Назаровых. А Кира подумала о Катьке. О том, что Катька одновременно маленькая, взрослая и старая. О том, что Катька очень часто всех шокирует. О том, что ее дочь Дуська гораздо старше Катьки - морально - и смотрит за мамой.
- Ну, расскажи что-нибудь, Чебурашка, - прервала молчание Кира. – Ты у нас одна такая взрослая. Твоей Дуське уже двенадцать.
- А что тут рассказывать? – Катька потянулась за новой сигаретой. – Каждый живет так, как хочет. Если ему не помешают… Не хотела я рожать. Из интереса, можно сказать, родила.
- Ни черта себе, интерес! – воскликнула Маруся. – Я из интереса даже с мальчиками не целовалась в пятнадцать!
- Это, конечно, круто! – вставила все еще обиженная Антонина.
- Я ведь нарочно ее Дуськой назвала, - продолжала Катька, никого не слыша. – Так, пошутила, что ли… А ей нравится… Она считает это редким именем… Авдотья. Мне тоже нравится стало.
- И ты ее совсем не любишь? – снова воскликнула Маруся.
- Не так, как нужно. Вожу ее в школу, кормлю, волнуюсь за нее, но все не так, как нужно. Просто виноватой себя чувствую. Тем более, я же знаю, что Дуська тоже все знает и понимает…
- Я тебя, Чебурашка, люблю, но вот никак не могу понять, почему ты, ты подчинилась тому, чего не хотела? Зачем тебе нужно было выйти замуж за человека, которого ты не любила и рожать ему ребенка? А что в итоге? С мужем развелась, день свадьбы для тебя – самый ужасный день в жизни, и дочь свою ты не любишь так, как нужно свою дочь любить. – Снова удивилась Маруся.
- А сама не знаю, - просто ответила Катька, не обидевшись не на одно слово.
- Ой, и дуры мы, бабы! – подхватила Антонина. - И ты Катя, самая дурная. Не так она Дуську любит! Как любишь, так и любви, еще раз заведешь эту тему, я тебя тресну. Обещаю.
- В самом деле, Кать, - вдруг согласилась Кира. - Чтобы писать красивые стихи, не обязательно страдать по - настоящему.
- Вы ничего, ничего не понимаете, - улыбнулась Катя.
- И это - замечательно! - кивнула Маруся. - Ты, Катька, придумала себе любовь всей жизни, холишь ее, лелеешь, это же просто миф! На самом деле - ты обычная баба. Тебя бросил мужик, которого ты любила и ребенка от него ты родить не смогла. Поэтому на Дуську свою давишь. Дуська-то сама по себе родилась, да? А я не хочу быть бабой, и не баба. Это пусть настоящие мужчины рядом со мной превращаются в обычных мужиков. Я любовников меняю, когда страсть у нас заканчивается и начинает пахнуть либо разводом, либо семейным уютом.
- Это ты сейчас такая боевая, вот подожди, посмотрим, послушаем, что ты будешь говорить, когда найдешь свою настоящую половинку, - сказала Антоша, уводя разговор от Катьки. Жалко вдруг ее стало. Правда, юродивая какая-то. Интересно, повзрослеет, "перерастет"?
- Тогда и послушаем, - легко согласилась Маруся. – Только вряд ли. Нет таких мужчин, это мечта.
- Давай хоть послушаем, - тоже легко согласилась Антоша. - Интересно, о ком ты мечтаешь, Маруся Макаровна.
- Ну, - с удовольствием протянула Маруся. – Мой мужчина не будет пить. Ненавижу пьяниц. Мой мужчина будет меня любить. Но ненавязчиво любить, не душить своей любовью. Он будет заботиться обо мне, тоже ненавязчиво, но заметно. Он будет умный, способный, талантливый. Чтобы с ним не бедствовать. Не ждать. Не надеяться. Мой мужчина будет мне верным. Спокойным и рассудительным. Хочу... Хочу любить его любить... Понимаете?
- Ничего особенного, - пожала плечами Наташа Журавлева. - Обычный достойный мужчина. Оглядись лучше.
- А ты еще принца себе не нашла? - хмыкнула Маруся.
Наташа пожала плечами и улыбнулась.
- Я присматриваюсь.
- Неужели за столько времени не нашла себе принца в своем крутом ресторане? - не унималась Маруся. - Там что, достойных нет?
Наташа опять пожала плечами.
- Они там все... особенные, что ли. Ну, статусные.
- Звезды, короче, - кивнула Маруся. - Понты гнут?
- Типа того, - хохотнула Наташа.
- А иностранцы? - поинтересовалась Тоша.
- У нас менталитет другой. Я их не понимаю, они - меня.
- Даа, просчиталась ты, мать, - подытожила Маруся, а Наташа только тихо рассмеялась.
- Мне моя работа нравится.
Кира вышла из кухни, подошла к комнате, где сидели мужчины и Эля. Встала у двери. Просто подслушивала.
- Почему вы Илью зовете Бобиком? – спрашивала Эля.
- Бобик у нас очень уж любил Роберта Де Ниро, - говорил Грибов. – Мечтал, чтобы его Лапшой звали, помнишь фильм такой? А Лапшой никто его не звал. Все его сначала звали Робертом, потом Бобом, а потом и просто – Бобиком. На русский манер.
Черт возьми, - подумала Кира, - как мы все не изменились за столько времени! Гриб все дурачится, Назаров – пишет, Игорь – мечтает стать бизнесменом, Любашин танцует и соблазняет симпатичных дам, а Бобик ищет свою невинную Мерилин Монро. А мы с девчонками? И мы тоже рядом топчемся.
- А почему вы Пашу Рыбина зовете Карасем? А не Рыбой? – спросила Эля.
- А кто его знает, - сказал Грибов. – Карась как-то прижилось. Тоже, между прочим, рыба. У нас только Наташка Карася часто зовет Рыбой. Издевается.
- Почему?
- А ты у Наташки спроси. Почему с дамами на кухню не пошла?
- Я не курю.
- Булка тоже не курит. Она чай пьет.
- А я чай не пью.
- Только водку?
- И водку – тоже.
- А как же ты с Димедролычем общий язык находишь? – захохотал Грибов со всей компанией вместе.
Кире это не понравилось. Дурацкая шутка. В ней нет и доли шутки, просто фраза веселая, но при чем тут Антон? Он вообще не пьет. Только по праздникам, или по случаям, что случается еще реже, чем праздники. Никогда не напивается. Всегда держит марку.
Кире не нравилось, что Никифорова так глупо зовут. Ладно бы, просто Димедролом. Так нет же, еще и отчество приплели, додумались.
*** *** *** *** ***
Кира зашла в комнату.
- Веселитесь?
- Как и вы. Недавно хохотали, - сказал Назаров. – Мы сначала к вам хотели подключиться, да побоялись.
- Почему же?
- Так над нами же смеялись, - заметил Карась.
- Ну, кроме вас есть кое что и другое в жизни.
- Другие мужчины, - заключил Игорь.
В комнату зашли девушки.
- О, духом нерусским пахнет, - воскликнул Грибов. – Накурились, дамы?
- Ну, почему нерусским? – хохотнула Маруся. – Самым что ни на есть - русским.
- Вы что, водку пили? – спросил Любашин.
- Нет, с вами выпить охота, - весело сказала Маруся. – Наливайте. Налей мне, Любочка. Я хочу с тобой выпить.
- А как же наш сегодняшний именинник? – спросил Любашин. – Мы его ждать не будем?
- Дождешься его! – мрачно заметила Кира.
- От рук, что ли, отбился? – спросил Грибов. – Распустила ты его, Клюква.
- А почему вы Киру Клюквой зовете? - подала голос немного обиженная Эля. Ее задело, что никто из всей компании не относится к ней серьезно.
- Почему, почему! – разозлилась Кира. – А ты не знаешь, что фамилия у меня – Клюквина?
- А у меня вот фамилия – Горшкова, - быстро отозвалась Антонина веселым голосом. – Так и останусь я горшком! Димка замуж-то не зовет.
- Выпьем, - вмешалась Маруся.
- Обязательно, кружечки подставляйте, - быстро отозвался Бобик.
- Я пью с тобой, Юбочка, - подмигнула Маруся Любашину.
Эля встала. Подошла к столу. Видно было, как она злится. И сразу стало понятно, что она встала не выпить, а еще раз позлить Киру.
- А почему – Юбочка? – Громко сказала Эля, вызывающе глядя на Киру.
- Потому что – Любочка – синенькая юбочка, ленточка в косе… - упавшим голосом ответила Маруся.
- А пошла-ка ты вон, - вдруг резко сказала Кира.
- Что? - опешила Эля.
- Что слышала.
- Сама иди! - зашипела она. - Ты тут не хозяйка.
- Но я тут живу. И я решаю, кого хочу тут видеть, а кого - нет.
- Меня пригласил Антон.
- Можешь подождать его за дверью.
- Да катитесь вы все! - Эля начала яростно собираться. - Психи. Идиоты. Клички у них! Собаки сутулые. А вас, - Эля вперила тяжелый взгляд в Грибова и его друзей - менеджеров, - я вообще ненавижу!
- Что? Дамочка, мы тут при каких делах? - возмутился Грибов.
- Ненавижу эффективных менеджеров! - выплюнула Эля. - Я начинала работать продавцом косметики. Магазин в торговом центре. Никаких условий. Общий туалет для персонала и покупателей. Никакой кухни. Холодильника нет. Да и хрен бы с этим, как - нибудь. Лапшу заваривали. Но менеджеры, откуда вы, твари, беретесь? Сразу из управленцев? А вас надо брать и заставлять работать продавцами в тех условиях, которые вы предлагаете. Стоять 12 часов подряд, как вам? Даже за кассой надо стоять. Нельзя сидеть. У администратора, само собой, нет кабинета. Он тоже стоит в магазине за компьютером. Стоит. А это торговый центр. Это стильно же, да? Нужен каблук. 12 часов на каблуке. Твари. А музыка? Штук десять музыкальных композиций, повторяющихся по кругу? 12 часов подряд? Как вам? И музыка меняется только раз в полгода. А когда новогодние праздники... Я до сих пор ненавижу Новый год! Эти рождественские завывания ненавижу! Джингл белс, мать вашу! Я еду домой, а у меня в голове ваш джингл белс звучит. По кругу. Бесконечно. Думала, с ума сойду. Уроды. Прощайте!
Эля вышла, громко хлопнув дверью. Некоторое время все ошарашено молчали. Первым пришел в себя Грибов.
- А она ничего, - удивленно изрек он. - Сначала думал, что дура. А она ничего. Не дура. И с характером. И все по делу сказала.
- Но вы все равно ничего менять не будете, - хмыкнула Маруся. - Продолжите заставлять работать людей в невыносимых условиях.
- Это западноевропейские стандарты, деточка, не мы их придумали. И кто-то работает и не напрягается. Мы-то не из управленцев. Я музыку эту вообще не замечал, когда пришел в магазин работать. Так, белый шум какой-то.
- Или вот каблук, - легко согласилась Маруся. - Некоторые девушки на них не просто стоят, а стрип-дэнс танцуют. А там каблук - мама не горюй. С такого можно упасть и убиться.
- Вы про балетки забыли, - сухо сказала Кира. - Балеринам тоже не сладко. А Эля эта - просто фифа.
- Не скажи. Какой у нее блог? Я подпишусь. Интересно. - Грибов полез в карман за телефоном.
Антонина медленно встала. Сначала покраснела. Потом побледнела. И тихо сказала:
- Грибов, дело твое. Либо блог Эли, либо я. Думаешь, я про все твои шашни не знаю? У тебя совесть есть? Я не молодею. Или мы вместе, по - честному, либо прощай. До завтра можешь подумать.
Антонина снова ушла на кухню. Девушки - за ней следом, напоследок посмотрев на Грибова с укором.
*** *** *** ***
На кухне Кира достала из морозилки бутылку водки.
- Ого! – Воскликнула Маруся.
- Вот тебе и ого! Выпьем, по- бабски.
- Сегодня у нас как-то вообще по- бабски, - сказала Маруся.
- Да, раньше такого не было. – Кира закурила. – И все – из-за меня. Настроение всем испортила, даже противно!
- Зато мозги расшевелила, - сказала Тоша.
- Ты серьезно ультиматум Грибову поставила? - уточнила Маруся. - Чтобы потом не ныла и не страдала.
- Точно. Хватит. Даже если страдать буду - перетерплю. И ты Маруся, подумай.
- О чем? - удивилась та.
- О жизни своей пустой, - припечатала Антоша. - Как стрекоза из басни, только никак муравья найти не можешь, который сможет терпеть и обеспечивать твои выходки в полной мере, все из папы денежки тянешь, когда мужики заканчиваются, не стыдно? Шлындает где-то, мужиков меняет, ты в зеркало давно смотрела? А ты посмотри. Тебе уже не 20 лет. Тебе уже на хвост новые юные стрекозы наступают. Ты в тираж выходишь, милочка. Сколько угодно можешь молодо и хорошо выглядеть, но молодость лучше всего на свете, тебе это каждый мужик нашего возраста скажет. Может, жить-то удобно со взрослыми и умными, а закаты, рассветы, вздохи, крылья за спиной - это все только с молодыми. Твой поезд давно уехал, Маруся. Пора подумать о том, что ты будешь делать, когда станешь никому не нужна, а папы уже не будет. Хоть работенку себе какую найди. Мы все при деле и тебя куда-нибудь пристроим. Хлеб научишься себе покупать. Выбирай, чем хочешь заняться. Только в школу, учителем биологии, не ходи. Не порти детей.
Антонина выдохнула и махнула стопку водки.
- Закусочки бы.
Кира заворожено передала ей банку маринованных грибов.
- Надо же, грибы, - засмеялась Антонина. - Это такой стёб? Грибов предложил? А вкусные. Где взяла?
Кира молчала. Это были ее грибы. Никифоров собирал, а она закатывала банки. Этот процесс обоим доставлял удовольствие. И Кира иногда удивлялась: почему? Какое она в этом находит удовольствие? И почему его испытывает Никифоров? Но ведь есть это удовольствие! Еще какое! Они просто обожают с Никифоровым собирать грибы. Кира обожает закатывать банки. Она сама этого раньше не знала. А вот поди ж ты…
- Это мои грибы. Я сама делала. Никифоров собирает, я мариную. Нам нравится, - пролепетала Кира.
- А мне не нравится, что вы делаете с Никифоровым. Может, вы извращенцы, а? Или живите нормально, или расходитесь, жизнь-то проходит, а они херней страдают, смотреть противно.
- Антоша, может, тебя домой отвезти? - осторожно предложила Наташа.
- Пусть еще накатит, - сказала Маруся. - У нее стресс. И у меня стресс. И у Кирюхи стресс. Потому что Антоха права. И ты, Катька, дура. Хочешь, психолога тебе посоветую, пока не поздно? Отдай Дуську отцу, не губи девчонку. И пиши себе в журнальчики свои стишата. Про этого своего, который тебя стопицот лет назад бросил, а ты до сих пор об этом думаешь. Убогая.
- Хватит, - резко сказала Наташа. - Заткнитесь все. Просто выпьем и помолчим.