Не уходи смиренно, в сумрак вечной тьмы,
Пусть тлеет бесконечность в яростном закате.
Пылает гнев на то, как гаснет смертный мир,
Пусть мудрецы твердят, что прав лишь тьмы покой.
И не разжечь уж тлеющий костёр.
Не уходи смиренно в сумрак вечной тьмы,
Пылает гнев на то, как гаснет смертный мир.
Не гасни, уходя во мрак ночной.
Пусть вспыхнет ярость заревом заката.
Встань против тьмы, сдавившей свет земной…
Затяжной дождь наконец-то закончился. Тодд немного приоткрыл окно, впуская в теплый салон струю прохладного ночного ноябрьского воздуха. Последние полчаса меня отчаянно тянуло зевнуть, но пока удавалось сдерживаться. Достаточно одного раза и все, потом не остановишься.
Он отвлекся от дороги и покрутил ручку радио в поисках музыки пободрее. Какая-то местная радиостанция решила устроить "Ночь рок-н-рола, детка-а-а! Встречайте короля!". Эфир заполнил голос Элвиса и "Blue Suede Shoes":
Динамики старенькой Тойоты не справились с громкостью и надрывно захрипели. Тодд удовлетворенно кивнул, но сделал чуть тише. Король такого не заслужил.
Он закурил. Я недовольно отодвинулся подальше, не выношу табачный дым. Тодд спохватился, переложил сигарету в левую руку, стараясь держать ее поближе к открытому окну.
– Какие планы? – спросил, прервав наше долгое молчание. – Что будем делать?
– Откуда мне знать? – раздраженно ответил я. – Если бы кто-то, как полный болван, не додумался выбросить ту рубашку в общий мусоропровод...
– О, господи! – Тодд закатил глаза. – Опять ты за свое!
– Да ты даже не завернул ее в пакет! Просто бросил кусок окровавленной тряпки в общий контейнер! И это, когда весь район обсуждает недоумка, который порезал на лоскуты свою семью на той неделе в соседнем доме!
– Я не видел, что на ней кровь, сколько раз можно говорить!
– Да как можно не заметить кровь на белой рубашке!
– Расскажи это мусорщикам, которые нашли твой замечательный предмет одежды и вызвали полицию! Тупая помойная шестерка поняла, что это кровь, но ты думал вино!
– Я был,.. – Тодд запнулся, – не в себе! Я слишком долго терпел! Ты знаешь прекрасно!
Он раскраснелся, на лбу выступили крупные бисеринки пота. Заводился Тодд всегда с полоборота. Зато сна было уже ни в одном глазу.
Схватив из подстаканника пластиковую оранжевую баночку с таблетками, он потряс ей перед моим лицом.
– Не доставай меня, понял?
– Ладно, ладно, – примирительно буркнул я, – проехали. Сколько у нас денег?
– После последней заправки и ночевки, долларов шестьсот наличными, – успокаивался он тоже почти моментально.
– Еще пара тысяч должна быть на карте.
– Надо решить, что с ними делать. Может быть нас еще не ищут, и можно их снять в ближайшем городке. Или оставить на самый крайний случай.
– А ты как думаешь? – он покосился в мою сторону, нервно облизнув губы.
– Я бы сделал это сейчас и рванул дальше. Даже если кредитку отследят, мы будем уже далеко. С наличностью на дно залечь проще. Осядем в каком-нибудь захолустье на зиму, потом видно будет.
Тодд облегченно кивнул, соглашаясь. Принимать решения не его стихия. Вот все испортить, это да. Это пожалуйста, будьте любезны.
– А сколько нужно времени, чтобы снять отпечатки и пробить их по базе?
– Не знаю, – я пожал плечами, – зависит от загруженности лаборатории. Наверное. В сериалах это происходит быстро, но я бы не сильно доверял кино. Мне почему-то кажется, что три-четыре дня. Вообще, сразу надо было в банкомат заехать, я тебе говорил.
– А если бы они закрыли город? План-перехват или как это там у них называется? Время играло против нас.
Теперь пришла моя очередь закатывать глаза. План-перехват из-за рубашки, испачканной чем-то красным. Нет, конечно, паранойя вещь полезная, но у него она иногда зашкаливала. Где она была, когда он выбрасывал улику в мусор? А еще эти фразочки: "Время играло против нас", как ребенок, ей богу.
– Учитывая, что мы уже два дня в дороге, – подытожил Тодд, – самое время искать банкомат.
– Почти три года спокойной жизни псу под хвост! Тодд, три года!
На этот раз он промолчал, зло уставившись на дорогу.
Какое-то время мы так и ехали. Он смотрел вперед, а я в свое окно, любуясь безликим ночным пейзажем. Пока на дороге не появилась одинокая фигура, вытянувшая руку в общеизвестном знаке автостопщиков. Белая толстовка ярко светилась в лучах фар. Когда мы подъехали ближе и стало понятно, что это девушка, мой приятель начал снижать скорость.
Я резко выпрямился на сиденье.
– Ты серьезно хочешь посадить к нам попутчицу, учитывая наши проблемы?
– Но ведь уже далеко за полночь, она тут одна...
Машина почти остановилась. Я внимательно посмотрел на Тодда. Глаза моего соседа лихорадочно заблестели. И трех дней не прошло, как он выпотрошил свою последнюю жертву, а уже засматривается на новую. Это никуда не годилось.
– Тодд, мы едем дальше, слышишь?
– Я знаю, что ты хотел, Тодд! Мы проезжаем мимо или потом ты сам по себе. Клянусь.
Он что-то проворчал, резко дал газу, и тут эта идиотка буквально бросилась нам под колеса! Тодд крутанул руль в одну сторону, затем в другую, ударил по тормозам. Машину занесло на скользкой дороге, колеса протестующе завизжали, запахло жженой резиной. Мы проехали боком несколько метров и остановились, едва не нырнув в кювет.
Несколько секунд Тодд переводил ошалевший взгляд с меня на черную яму канавы прямо перед нами и разразился нескончаемым потоком ругательств. Не планируя замолкать, он выскочил из автомобиля, направился к стоявшей посередине дороги девушке.
Вы бы слышали, как он орал! А какие эпитеты использовал!
"Слепая энцефалитная курица!"
"Безмозглое отродье пьяной макаки!"
И это только малая часть. Каждый раз поражаюсь, откуда столько экспрессии в таком тщедушном теле. Хотя, лучше пусть орет, спустит пар. Не хватало, чтобы он ее начал прямо посередине дороги запихивать в багажник.
Но девушка удивила еще больше. Ничуть не смутившись, она дождалась, пока он выдохнется, и с милой улыбкой сказала:
– Спасибо, что остановились.
Я наблюдал за всей картиной со своего сиденья. Тодд растерянно открыл рот, закрыл, обернулся ко мне в поисках поддержки. Но я лишь пожал плечами и махнул с досады рукой. У нас стало еще одной проблемой больше. Восхитительно. Но, должен признать, что у девчонки действительно были стальные яйца.
– Я иду уже по этой чертовой дороге битый час, – продолжила она. – И хоть бы одна скотина остановилась! Можете себе представить?
Тодд, вдруг растерявший весь свой боевой запал, автоматически кивнул.
– Сьюзан, – девушка поправила небольшой рюкзак на плече и протянула руку. – Вы же подвезете меня до города? Тут совсем рядом.
Естественно, к машине они возвращались уже вдвоем.
Девушка открыла дверь, кинула рюкзак, уселась позади Тодда. Он вырулил на дорогу, и мы поехали дальше.
– Господи, как же я устала и замерзла! У вас не найдется чего-нибудь попить?
Тодд, не глядя, взял из подстаканника початую бутылочку воды и протянул ей назад. Я смотрел, как она взяла воду, отвинтила крышку и сделала несколько маленьких глотков. Милое курносое личико, беспорядочная шапка каштановых волос, вроде обычная девушка лет двадцати, но… Что-то не давало мне покоя. Сьюзан закрыла бутылку, потянулась и поставила ее на место.
Бутылку с водой. Ну конечно!
– Тодд, – проговорил я вполголоса, – она сухая.
– Не понял, – ответил он также, бросив быстрый взгляд в зеркало заднего вида.
– Девушка. Она сказала, что идет по дороге уже битый час, а дождь закончился совсем недавно. Она должна была промокнуть до нитки.
– Простите, что вы не поняли? – вклинилась Сьюзан в наш разговор.
– Может быть спряталась где-то? – Тодд нахмурился и сбавил скорость, изучая нашу попутчицу.
– Где? Под деревом? Одежда все равно должна была хотя-бы немного промокнуть.
– Кто спрятался? – Сьюзан удивленно смотрела на Тодда. – Вы о ком?
– Я говорю, – уже громче сказал Тодд, – вы, наверное, где-то от дождя прятались. Поливало то прилично, а по вам не скажешь.
– Ах, это! – она беззаботно рассмеялась. – Пришлось ненадолго укрыться в лесу.
Я перегнулся назад, чтобы изучить нашу гостью повнимательней. И хотя в машине было достаточно темно, вполне очевидно, что стихия обошла ее стороной. Лишь высокие белые кроссовки, заляпанные грязью чуть-ли не по щиколотку, выдавали недавнюю прогулку. Только на дороге грязи не было, а чтобы так перепачкаться нужно не просто забежать в лес под первое же дерево.
– Тодд, – сказал я, – она мне не нравится, ее нужно высадить. С ней что-то не так.
– С чего ты взял? Меня еще параноиком обзывал, – фыркнул он в полголоса. – Что она нам сделает?
Тодд снова стрельнул глазами в зеркало на милую курносую мордашку сзади.
– Понятия не имею, и не хочу проверять, считай интуиция, – я продолжил – В конце-концов, напомни, зачем я здесь?
– Чтобы я снова не влип во что-нибудь, – пробурчал мой напарник.
– Тогда не спорь со мной и….
– Прости, – перебила Сьюзан, чуть наклонившись вперед, – ты все время что-то говоришь, но я тебя не слышу из-за музыки. И вообще, может скажешь уже, как тебя зовут?
– Не важно, – тяжело вздохнул Тодд нехотя останавливая машину у обочины. – Вылезай, дальше ты не поедешь.
– Почему? – маленькое личико вытянулось от удивления.
– Потому, – обрубил Тодд. – Вылезай!
– Господи, мужчины, – Сьюзан закатила глаза. – Ну почему с вами всегда так сложно? Одну секунду, я кое-что покажу, и ты передумаешь, я уверена. Одну секунду!
Сьюзан положила рюкзак на колени, расстегнула молнию и начала в нем рыться.
– Да где-же он, – бормотала она с явной досадой. – Я помню, как положила его… А, вот же! – радостно воскликнула и вытащила небольшой “дамский” серебристый револьвер. Снизу рукоятки болтался брелок в виде маленькой плюшевой акулы. – Я зову его "Майки". Он всегда со мной! Да, Майки?
Она нежно улыбнулась оружию.
– Майки, давай скажем дяде, куда нас отвезти, а?
Тодд, сидевший все это время вполоборота к ней, рванулся, пытаясь выхватить опасную игрушку. Раздался оглушительный хлопок, в салоне повис резкий запах пороховых газов, а в лобовом стекле появилось аккуратное маленькое отверстие.
– Большой глупый дядя, – покачала Сьюзан головой, – еще раз дернется, и следующую дырочку мы сделаем в нем, да Майки?
Отлично, просто великолепно. У нас новый псих. По-моему, их количество на один старенький автомобиль стало зашкаливать.
Сьюзан наставила слегка дымящийся ствол на Тодда.
– Поехали, красавчик. И не гони, а то мы проедем нужный поворот.
Тодд испуганно покосился на меня, но я только развел руками. В конце концов, он так хотел, чтобы она села к нам в машину. Захотел – получил. Пусть теперь расхлебывает. Хотя по правде говоря, мне было очень интересно, куда же она нас отвезет. Уехав из Нью-Йорка мы закрыли одну дверь, возможно сейчас перед нами открывается вторая, кто знает?
Минут через пять неторопливой езды, в свете фар показался еле заметный съезд с дороги.
– Сворачивай, – приказала девушка, – там дорога не очень, не хотелось бы случайно выстрелить на кочке.
Автомобиль нырнул в темный лес, фары осветили уходящую вперед узкую просеку с колеей. Понятно, где она так испачкала кроссовки.
– И куда мы едем? – наконец-то выдавил из себя Тодд.
– На ферму, к моим братьям, – она словно ждала этого вопроса. – Мы нашли ее всего пару недель назад и решили пока остановиться там. Знаешь, одна из жертв "ипотечного кризиса", как говорят. Окна заколочены, у ворот табличка "Собственность банка". До сих пор не понимаю, зачем строить дом в такой глуши? Обычно мы путешествуем, колесим из штата в штат, развлекаемся на всю катушку! Но это весной или летом, ну может еще немного осенью. А зимой холодно, в машине не поспишь. Приходиться перебираться южнее или, если денег не так много, искать что-нибудь на время. А тебе нравится путешествовать?
– Очень, – пробормотал Тодд, осторожно объезжая очередной ухаб. – И что вам нужно?
– Ой, это не ко мне, я только привожу лохов, – Сьюзан тараторила без остановки. – Мы это называем "Охота на дураков", не в обиду. Стэнли так называет. Сейчас вы с ним познакомитесь, кстати. Он меня ждет. А вообще, знаешь, ты первый, кто хоть немного притормозил за последнюю неделю. Это так мило! Народ в этих краях недоверчивый, ужас просто!
Я поражался, как менялось ее лицо в процессе разговора. От наигранной детской невинности в самом начале, до хищного оскала, когда речь зашла об “охоте”.
У девчонки абсолютно точно были не все дома.
Мы еще раз повернули и выехали на широкую поляну, окруженную густым подлеском. По центру стоял большой трехэтажный дом, огороженный невысоким забором. Сквозь заколоченные окна на первом этаже пробивался свет. Недалеко от дома притулился сарай. Рядом с ним пустовал загон для скота. Миновав покосившуюся табличку с надписью "Собственность Банка", Тодд проехал распахнутые ворота и остановился возле обшарпанного синего минивэна.
Наша попутчица выскочила из машины, не сводя оружия с Тодда.
На крыльце распахнулась дверь, и в светлом проеме показалась плечистая фигура в халате, с ружьем на перевес.
– Сьюзан, детка! Неужели сегодня нам улыбнулась удача?
– Кто умница? – радостно отозвалась Сьюзан.
– Я даже и не сомневался!
Здоровяк махнул стволом в сторону открытой двери.
– Заводи свою добычу, посмотрим, что там бог послал.
И без того немаленький снаружи дом, внутри оказался просто огромным. Хотя, возможно, сказывалось почти полное отсутствие мебели. Мы прошли по широкому коридору до просторной кухни с массивной чугунной печью. По стенам висели многочисленные пучки сушеных трав. Они источали тонкий аромат, который вкупе с теплом идущим от печки, создавал приятную атмосферу сельского уюта. Вот только происходящее никак не вязалось с таким милым фоном.
Мужчина велел Сьюзан не спускать с Тодда глаз, а сам положил ружье на каменную кухонную столешницу протянувшуюся вдоль всей стены. Встал на цыпочки и снял с одной из полок жестяную коробку с крышкой, размером чуть больше обувной. Поставил ее на стол, оценивающе посмотрел на Тодда.
– Не густо, – разочарованно протянул он. – Помнишь, Сью, у тебя в классе был похожий чудик? Как вы его звали? Мистер Хлюпик?
– Ага, – хихикнула девушка, пока здоровяк деловито начал обыскивать Тодда. – А где Джейк и Пит?
– Спят наверху, у Джейка температура поднялась, простыл наверное. Пит пошел его укладывать, так вместе и заснули.
"Ну прям семейная идиллия," – подумал я озираясь по сторонам, чуть наклонился, заглянул в соседнюю гостиную.
– Слушай, а хороший дом, – сказал я приятелю вполголоса, – как думаешь?
– Неплохой, – согласился он.
– Ну-ка тихо, – рыкнул, очевидно Стэнли.
Он вытащил из заднего кармана Тодда кошелек, открыл коробку полную смятых купюр и кинул туда.
– Смотри, – я кивнул на коробку, – и с наличностью у них неплохо. По крайней мере нам с тобой точно хватит.
– Угу, – снова кивнул мой приятель.
Здоровяк повернулся к Тодду, коротко врезал ему под дых. Он охнул и осел на пол, держась за живот.
– Сказал же, рот закрой! – повторил Стенли, оценивающе осматривая лежащего Тодда. – Эх жаль, щупловатый конечно. Надолго его не хватит, а я по нормальному мясу соскучился. Хотя Джейку полезно будет для здоровья. Не жирное. Ну да ладно.
Он открыл какой-то ящик, достал широкий тесак.
– Потащили его в подвал, там разделаем.
– Ну что, дружище, по-ходу мы в гостях у людоедов. Думаю, пора уже нам поменяться. Не против?
Он что-то промычал и позволил мне “войти”.
Стэнли был прав, Тодд действительно не отличался спортивной комплекцией. Худосочный, если не сказать тощий, еще в детстве доведенный истеричной матерью практически до клинического психоза. Когда ему исполнилось двенадцать, к воспитанию подключился отец, решивший, что пора сынишке узнать, что такое половая жизнь. Толстый, вонючий ублюдок, от которого вечно несло перегаром, начал захаживать по вечерам к нему в комнату. А мать делала вид, что ничего не происходит. Тогда сознание Тодда расщепилось, и появился я. Воплощение его любимой игрушки, солдата американского спецназа. Я прошел Афганистан, Ирак, Ливию и бог знает что еще. Сначала мы просто общались, и это помогало мальчику окончательно не скатиться в темное безумие. А в пятнадцать он научился "открывать дверь". Грубо говоря, мы менялись с ним местами. Его разум полностью уходил в тень, уступая контроль над телом. Если вы где-то слышали, что субличность может кардинально влиять на своего носителя, то это так. Нет, он не становился каким-то супергероем, но мышцы крепли, плечи становились шире, осанка по военному прямой. Тщедушный подросток, на какое-то время, становился тренированной боевой единицей, способной неприятно удивить своих врагов. И первое, что я действительно сделал тогда, это прокрался ночью в спальню к родителям. Я вогнал спящему папаше в ухо карандаш на всю длину, потом разбудил мать и говорил с ней до утра.
На суде она плакала, каялась и рассказывала, что отец вытворял с мальчиком. Поэтому Тодду дали всего пять лет пребывания в психиатрической лечебнице усиленного режима. Когда прошел первый курс тяжелых психотропных препаратов, я вернулся и помог ему выбраться оттуда. Научил, как общаться с врачами. Как себя вести, что говорить, чтобы пять лет не превратились в десять.
Помогли ему там? Нет. Но он понял, кто во всем виноват. Кто позволил этому произойти и делал вид, что все хорошо.
С тех пор я всегда был с ним рядом, а когда он убивал очередную женщину – помогал оставаться безнаказанным.