Эта странная тишина стояла уже второй месяц. Каменные залы, некогда полные народу, пустовали. Ощущение безнадёжности будто витало в воздухе. Лишь треск догорающих в камине дров, вой ветра, пробивающегося сквозь щели в заколоченных окнах, и мерный стук чёток отца Люция нарушали мрачное спокойствие. За столь долгое время я так и не смог привыкнуть к тишине. Каждый день, каждый час я думал о том, что является её причиной. Чёрная смерть, зародившееся на востоке проклятье человечества, неумолимым маршем шагала по землям Европы и в этом году дошла до нас. Решение изолироваться от своего народа было тяжёлым, однако иначе болезнь забрала бы и мою душу. Отряд стражи отгонял всех от замка, но сейчас я не уверен в том, сколько их осталось. Солдат пришлось оставить снаружи, ведь им часто приходилось встречаться с крестьянами. Я сидел неподвижно и смотрел на камин. Пламя медленно пожирало ветки. Подобно чуме, пожирающей местных жителей. Мои раздумья прервал уставший голос Люция:” Я знаю, о чём вы думаете, граф. Мы уже ничем не можем им помочь. Открыв ворота, вы ничего не добьётесь, а лишь погубите себя. Остаётся только молиться.”
Вздохнув, я встал с кресла и направился к своим покоям. Исходящий от каменного пола холод, ощущающийся даже через ботинки, напоминал о приближающейся зиме. Как только я подошёл к тяжёлой деревянной двери, меня окликнули. Это был Освин, начальник стражи, по случайности оказавшийся внутри замка в момент закрытия ворот. Лицо этого человека было исполосовано шрамами, а часть носа вообще отсутствовала. Это отражало военный образ жизни. Точно так же, как и седина на его лысеющей голове. Будучи моложе меня на восемь лет, он казался явно старше своих сорока четырёх. Я остановился. Освин подошёл ко мне и произнёс:” Я не в силах терпеть это бездействие с вашей стороны, милорд.” – он сжал рукоять висящего на поясе клинка - “Вы закрыли ворота сразу же после появления новостей о чуме и не предприняли ничего, чтобы спасти своих людей. Под тяжестью лет вы всё крепче держитесь за свою угасающую жизнь и бесполезное имущество. Клянусь, граф, раньше вы были другим. Каждый раз, когда я гляжу на вас, мне приходится задумываться о том, стоило ли мне служить такому человеку, как вы. Знайте: если я переживу чёрную смерть, я уйду в королевскую гвардию.” Он ушёл до того, как я успел что-то ответить.
Войдя в покои, я упал на старую скрипучую кровать и вновь погрузился в раздумья. Я думал о том, чтобы изгнать Освина за пределы своих владений в качестве наказания за подобные речи, но осознал: как это не прискорбно, он прав. Замок полон предметов роскоши, фамильных артефактов и золотых монет. Быть может, я мог бы пожертвовать это куда-нибудь, однако, раздав семейные ценности, я лишу свою династию имени. К тому же, что обо мне подумает дочь, являющаяся единственной наследницей всего моего добра? Мне не спалось. Я встал и по старой привычке начал расхаживать по комнате, смотря то на портреты родителей, то на лежащие на столе бумаги. Подойдя к окну, увидел свои земли, покрытые опустившейся на землю темнотой. На небе не было ни одной звезды. Округу освещало лишь пламя, охватившее дома в одной из близлежащих деревень. Пожары стали распространённым явлением с пришествием болезни, ведь из-за неё многие лишились работы и были вынуждены зарабатывать на жизнь грабежом, убийствами и поджогами. Глядя на это, я вновь задумался о ценности человеческой жизни и вновь вспомнил слова Освина.
Я решил, что должен попытаться помочь своим людям, ведь король не просто так пожаловал моему отцу титул графа. Быть может, отец не гордился бы мной, узнав о том, что я продал нажитое им имущество, однако ни ему, ни мне оно уже не нужно. С этой мыслью я вышел в зал и начал загребать в мешок всё, что выглядело ценным: серебряная посуда, трофейное оружие. Я вскрыл все тайники, о каких смог вспомнить, после чего разбудил слугу и потребовал запрячь лошадь. Он подумал, что я лишился рассудка, но я намекнул, что, если ворота не будут открыты и телега не будет загружена, он в сей же миг окажется на улице. Накрыв телегу каким-то полотном и надев старый плащ, я сел за вожжи и на всех парах погнал к городу.
По счастливой случайности дорога оказалась спокойной. Уже утром я оказался у особняка местного мэра. Поначалу он не хотел открывать, ссылаясь на чуму, но, когда дворецкий рассказал о содержимом повозки, тот сразу пригласил меня к себе. Я приказал продать всё, что находилось в повозке, а на вырученные деньги построить госпиталь и пригласить докторов. Похоже, он был удивлён подобным актом милосердия с моей стороны, однако старался не подавать виду.
***
Прошло почти две недели с тех пор, как я приказал построить госпиталь. Придворные были шокированы, кто-то даже решил, что я лишился рассудка. Из-за меня замок казался совсем мёртвым, ведь в нём почти не осталось вещей, которые придавали ему былое величие. Я был горд своим поступком, однако это продлилось недолго: через несколько дней я начал чувствовать жар и головную боль. Мне самому было мерзко видеть то, что происходило с моим телом сейчас. Из всех придворных не оставил меня лишь отец Люций. Он сидел над моей кроватью, всё твердя, что я должен был послушать его. Иногда я и сам жалел о том, что пренебрёг им, однако вера в то, что я спас десятки, а может и сотни жизней, не покидала моё сердце. Впрочем, было слишком поздно. Я попросил Люция выйти: мне нужен был сон.
