Очень часто слышу мнение и рассказы знакомых, родственников о том что у нас не умеют делать сервис для людей в гос структурах и т.д. Что везде полно бюрократии, невозможно оформить документы, нет обратной связи и все в, этом духе.
А я хочу наоборот сказать что последние несколько месяцев сталкиваюсь с полностью противоположным примером.
Да, не все идеально у нас. Иногда это человеческий фактор, некомпетентность сотрудников и недоработка системы, однако ниже опишу примеры своего опыта, в которых я была честно удивлена работой госорганов.
1. Как и в посте автора, я решила пройти переквалификацию. На сайте "Работа России" мониторила начало запуска программы на 2023 год. Я стала мамой в конце прошлого года и как раз подходила под категорию "в отпуске по уходу за ребёнком". Зарегистрировалась на сайте и как открыли набор, выбрала подходящую мне программу и заполнила все формы.
Рассмотрение на сайте и перевод в отдел занятости был буквально пару дней. Мне практически сразу отзвонились из отдела занятости, объяснили какой комплект документов нужно сделать и продублировали всю информацию на почту. Так же сразу оформили запись на визит к ним. Прислали ссылку на тестирование , так же объяснили как пройти все тесты на сайте.Справки с работы оформить мне было не трудно, а документы по отпуску были на руках. В назначенный день я с 2-х месячным ребёнком на руках приехала в отделение занятости. Без очереди приняли ( ее там и не было), подписали все документы и в этот де день вечером пришло уведомление что все рассмотрели и ожидайте зачисления на курс.
Далее мне отзвонились из учебной организации, прислали все явки и пароли с инструкцией. Проблем в зачислении не было вообще. Единственное что пошло немного не так, за день до начала курса не было сформированного личного плана с лекциями. Позвонила в учебную организацию, у них большой контакт центр и отвечают быстро. Сообщила о проблеме, на следующий день пришло письмо, что да, были технические неполадки, все исправили, вот ваш курс идите учитесь.
Лекции все в аудиоформате с презентацией, удобно. Сам отмечаешь прохождение. По окончанию курса два тестирования на время. Оба прошла на отлично. Курс закончился 20 марта, шел с 20 февраля. Сейчас ожидаю сертификат. Осталась довольна и честно была удивлена, ожидала какой-то неразберихи или путаницы, но ничего такого нет.
2. Случай два. Мы с мужем в этом году подавали 3 ндфл на вычет по недвижимости. Я решила еще и за лечение подать. У супруга как раз был пример некомпетентности сотрудников, которые пропустили приложенные документы и вернули на доработку декларацию, после официального обращения прислали письмо на 2 листа а4 где очень замудренными словами было сказано что "мы слепые, деньги будут". У меня же после подачи декларации на следующий день позвонил сотрудник, сказал что все проверил, за 2 года все ок а вот по третьему году надо уточнить и еще одно заявление приложить. Подробно объяснил как написать и куда отправить. Камеральная проверка была меньше недели. Выплату за все декларации получила меньше чем за 2 недели с момента подачи.
3. Пенсионный фонд. Говоряд что это второй филиал ада после почты. Однако когда в этом году после рождения второго ребёнка возникли вопросы по реализации мат. Капитала я мало того что дозвонилась до них меньше чем за 5 мин, так и проблему решили по телефону! Консультация и общение специалиста на той стороне трубки была максимально проффесиональной.
4. Сбербанк..опять же мат капитал в погашение ипотеки. Вообще к ним не ездили, все в онлайн формате. При оформлении заявки мы неточно указали одну из дат. Вернули нам на исправление, я им позвонила, они сами все исправили, извинились что неточно указали причину возврата и дней через 5 после ответа ПФР зачислили мат капитал в счет ипотеки.
4. Ну и так по мелочи после рождения второго ребёнка оформляла всякие выплаты, пособия и т.д. Контактировала с разными администрациями районов, и в, некоторых действительно еще совсем не налажено все, путаницы, нелогичные действия. Но в большинстве все делают электронно, без визитов а если надо приехать то довольно быстро и без проблем.
С поликлиникой так же все довольно хорошо, несмотря на действительно большую в нашем районе нехватку мед работников, запись к специалистам ждать не дольше недели. К педиатру вообще свободно. Массаж ребёнку ждала неделю. Вся запись онлайн или по телефону при звонке на который жду не более 5 мин.
Старшего ребёнка я родила 7 лет назад, вроде не так давно, но тогда было труднее все оформить, приходилось ездить и стоять в очереди, записываться на прием куда надо за месяц и т.д.
Наверно словлю кучу минусов, потому что у нас не любят хвалить государство, но я хочу сказать, за последние несколько лет у нас налаживается вся эта система, да с косяками но я надеюсь их будет меньше и удобство для людей будет не только в крупных городах .

Рассказывают, что писатель Владимир Набоков, годами читая лекции в Корнельском университете юным американским славистам, бился в попытках объяснить им «своими словами» суть непереводимых русских понятий — «интеллигенция», «пошлость», «мещанство» и «хамство». Говорят, с «интеллигенцией», «пошлостью» и «мещанством» он в конце концов справился, а вот растолковать, что означает слово «хамство», так и не смог.

Обращение к синонимам ему не помогло, потому что синонимы — это слова с одинаковым значением, а слова «наглость», «грубость» и «нахальство», которыми пытался воспользоваться Набоков, решительным образом от «хамства» по своему значению отличаются.

Наглость — это в общем-то способ действия, то есть напор без моральных и законных на то оснований, нахальство — это та же наглость плюс отсутствие стыда, что же касается грубости, то это скорее — форма поведения, нечто внешнее, не затрагивающее основ, грубо можно даже в любви объясняться, и вообще действовать с самыми лучшими намерениями, но грубо, грубо по форме — резко, крикливо и претенциозно.

Как легко заметить, грубость, наглость и нахальство, не украшая никого и даже заслуживая всяческого осуждения, при этом все-таки не убивают наповал, не опрокидывают навзничь и не побуждают лишний раз задуматься о безнадежно плачевном состоянии человечества в целом. Грубость, наглость и нахальство травмируют окружающих, но все же оставляют им какой-то шанс, какую-то надежду справиться с этим злом и что-то ему противопоставить.

Помню, еду я в ленинградском трамвае, и напротив меня сидит пожилой человек, и заходит какая-то шпана на остановке, и начинают они этого старика грубо, нагло и нахально задевать, и тот им что-то возражает, и кто-то из этих наглецов говорит: «Тебе, дед, в могилу давно пора!» А старик отвечает: «Боюсь, что ты с твоей наглостью и туда раньше меня успеешь!» Тут раздался общий смех, и хулиганы как-то стушевались. То есть — имела место грубость, наглость, но старик оказался острый на язык и что-то противопоставил этой наглости.

С хамством же все иначе. Хамство тем и отличается от грубости, наглости и нахальства, что оно непобедимо, что с ним невозможно бороться, что перед ним можно только отступить. И вот я долго думал над всем этим и, в отличие от Набокова, сформулировал, что такое хамство, а именно: хамство есть не что иное, как грубость, наглость, нахальство, вместе взятые, но при этом — умноженные на безнаказанность. Именно в безнаказанности все дело, в заведомом ощущении ненаказуемости, неподсудности деяний, в том чувстве полнейшей беспомощности, которое охватывает жертву. Именно безнаказанностью своей хамство и убивает вас наповал, вам нечего ему противопоставить, кроме собственного унижения, потому что хамство — это всегда «сверху вниз», это всегда «от сильного — слабому», потому что хамство — это беспомощность одного и безнаказанность другого, потому что хамство — это неравенство.

Десять лет я живу в Америке, причем не просто в Америке, а в безумном, дивном, ужасающем Нью-Йорке, и все поражаюсь отсутствию хамства. Все, что угодно, может произойти здесь с вами, а хамства все-таки нет. Не скажу, что я соскучился по нему, но все же задумываюсь — почему это так: грубые люди при всем американском национальном, я бы сказал, добродушии попадаются, наглые и нахальные — тоже, особенно, извините, в русских районах, но хамства, вот такого настоящего, самоупоенного, заведомо безнаказанного, — в Нью-Йорке практически нет. Здесь вас могут ограбить, но дверью перед вашей физиономией не хлопнут, а это немаловажно.

И тогда я стал думать, припоминать: при каких обстоятельствах мне хамили дома. Как это получалось, как выходило, что вот иду я по улице — тучный, взрослый и даже временами в свою очередь нахальный мужчина, во всяком случае явно не из робких, бывший, между прочим, военнослужащий охраны в лагерях особого режима, закончивший службу в Советской Армии с чем-то вроде медали — «За отвагу, проявленную в конвойных войсках», — и вот иду я по мирной и родной своей улице Рубинштейна в Ленинграде, захожу в гастроном, дожидаюсь своей очереди, и тут со мной происходит что-то странное: я начинаю как-то жалобно закатывать глаза, изгибать широкую поясницу, делать какие-то роющие движения правой ногой, и в голосе моем появляется что-то родственное фальцету малолетнего попрошайки из кинофильма «Путевка в жизнь». Я говорю продавщице, женщине лет шестидесяти: «Девушка, миленькая, будьте добречки, свесьте мне маслица граммчиков сто и колбаски такой, знаете, нежирненькой, граммчиков двести...» И я произношу эти уменьшительные суффиксы, изо всех сил стараясь понравиться этой тетке, которая, между прочим, только что прикрепила к своему бидону записку для своей сменщицы, что-то вроде: «Зина, сметану не разбавляй, я уже разбавила...», и вот я изгибаюсь перед ней в ожидании хамства, потому что у нее есть колбаса, а у меня еще нет, потому что меня — много, а ее — одна, потому что я, в общем-то, с известными оговорками, — интеллигент, а она торгует разбавленной сметаной...

И так же угодливо я всю жизнь разговаривал с официантами, швейцарами, водителями такси, канцелярскими служащими, инспекторами домоуправления — со всеми, кого мы называем «сферой обслуживания». Среди них попадались, конечно, милые и вежливые люди, но на всякий случай изначально я мобилизовывал все уменьшительные суффиксы, потому что эти люди могли сделать мне что-то большое, хорошее, важное, вроде двухсот граммов колбасы, а могли — наоборот — не сделать, и это было бы совершенно естественно, нормально и безнаказанно.

И вот так я прожил 36 лет, и переехал в Америку, и одиннадцатый год живу в Нью-Йорке, и сфера обслуживания здесь — не то пажеский корпус, не то институт благородных девиц, и все вам улыбаются настолько, что первые два года в Америке один мой знакомый писатель из Ленинграда то и дело попадал в неловкое положение, ему казалось, что все продавщицы в него с первого взгляда влюбляются и хотят с ним уединиться, но потом он к этому привык.

И все было бы замечательно, если бы какие-то виды обслуживания — почта, например, или часть общественного транспорта — не находились и здесь в руках государства, что приближает их по типу к социалистическим предприятиям, и хотя до настоящего хамства здешняя почта еще не дошла, но именно здесь я видел молодую женщину за конторкой, с наушниками и с магнитофоном на поясе, которая, глядя на вас, как на целлофановый мешок, слушала одновременно рок-песенки и даже как-то слегка агонизировала в такт. С тех пор я чаще всего пользуюсь услугами частной почтовой компании «Юпиэс», и здесь мне девушки улыбаются так, что поневоле ждешь — вот она назначит тебе в конце разговора свидание, но даже после того, как этого, увы, не происходит, ты все равно оказываешься на улице более или менее довольный собой.

Довлатов Сергей Донатович. Эссе "Это непереводимое слово "хамство". 1988 г.

Ко Дню Рождения писателя - 3 сентября. А то в субботу наверняка здесь за Шуфутинским света белого будет не видно.