Их было пятеро. «Цеховая аристократия» — так они в шутку сами себя называли. Санкт-Петербург, завод, 40 лет плечом к плечу, а на пенсии — тишина и предсказуемый быт. Пока их бригадир Порфирий не взбунтовался: «Хватит киснуть! Поехали в горы. Посмотрим, на что еще способны».
И вот мы, дети равнин и туманного города, уже висим в стеклянной кабинке над пропастью. Кавказ решил проверить нас на прочность. Только что светило солнце, а теперь — свинцовый ветер, снежная крупа, и наша кабинка закачалась, как скорлупка. Треснул динамик — связь прервана. Остались только вой ветра и скрип металла.
«Весело началось», — хрипло сказал Николай, бывший моряк-североморец. Он сжал поручни руками в старческих пятнах, но взгляд был тот же, что и в молодости, во время шторма.
Страх, холодный и липкий, пополз внутрь. Но перед своими его показывать нельзя.
«На "Северодвинске" бывало и не такое, — Николай будто говорил сам с собой. — Шторм девять баллов, волна через палубу. Думали, конец. А мы в трюме, обнявшись, пели. И ничего, выжили».
Тишина в кабинке стала уже не зловещей, а внимающей.
Тогда заговорила тихая Лида: «А я... первую любовь в эвакуации встретила. В теплушке. Он мне последнюю краюху хлеба отдавал. А потом мы потерялись. И я всю жизнь искала его глаза в толпе...»
Все поняли — эта старая боль оказалась сильнее страха перед падением.
И понеслось. Иван, повредивший ногу на производстве, рассказал, как товарищи сутками дежурили у его палаты. Вспоминали смешное и горькое, о чем в суете жизни забывали.
И странное дело — с каждым воспоминанием страх отступал. Мы снова стали не просто пенсионерами, а крепкой бригадой, где каждый — опора. Порфирий достал термос, поделили чай по глотку, как в былые годы пайку.
Ночь в раскачивающейся кабинке перестала быть пыткой. Это было испытание, которое мы прошли, как и многое в жизни, — вместе.
Нас сняли только утром. Спасатели ждали истерик, а увидели пятерых уставших, но спокойных людей, которые подшучивали друг над другом.
На вопрос врача: «Как вы? Нужна помощь?» — Порфирий посмотрел на нас и улыбнулся:
«Врач не нужен. Это был лучший день нашего отдыха».
Мы все молча кивнули. Потому что за эту ночь, вися над пропастью, мы не просто вспомнили, кем были. Мы снова стали собой. Цехом. Бригадой. Друзьями.
