В рассветных лучах гладь залива казалась безграничным серебряно-золотым полем. Порт вдали был едва виден, подернут туманной утренней дымкой. За портом с его лесом мачт и облаками парусов вставали ряды мощеных улиц, шпили храмового комплекса, конусы и пирамиды крыш самых разных зданий; их почти не было видно за дымкой, но Феликса помнила, как город выглядит при полуденном свете. Сейчас было видно только одно здание - эфемерно тонкая и неправдоподобно высокая астрономическая башня Академии, словно парящая над портом, и пара куполов пристроек: громадной оранжереи с искусственным гротом и комплекса классов для изучения стихийной магии.
Вид был прекрасен, и воздух был прозрачен и чист. В любой другой день рассветный бриз принес бы свежий солоноватый запах, но сейчас все было иначе. Феликса никак не могла понять, откуда так несет тухлятиной. Отцовский кэч чаще всего пустовал - он годился только на прогулки по бухте и немного вверх по течению впадающей в залив реки. Ни Феликса, ни её отец никогда не рыбачили с него. Так откуда бы взялся запах?
Девушка с усилием переложила руль и стала править к причалам на самой окраине порта. Парус расправился с резким хлопком, и лодка резво помчалась в сторону берега. Ближе к причалу Феликса сбросила якорь, закрепила на всякий случай руль и спустилась на нижнюю палубу.
Осмотр показал, что все съестные припасы - скорее страховка, чем необходимость, - были целы. А вот с запасом пресной воды было что-то неладное: на дне обеих бочек копошились мерзкие сероватые червячки. Личинки. От самой воды пахло старым болотом, причём не добрым торфяником и мхами, а безжизненной непроходимой топью. Фель вздрогнула и стала шептать сканирующие заклинания, одно за другим.
Пусто… Снова ничего… и опять никаких признаков опасности. Поиск выматывал: девушка чувствовала, что горло пересохло, глаза щипало, а желудок будто прилип к позвоночнику. Феликса уже начала думать, что зря всполошилась, когда одно из заклинаний получило отклик. Слабый, но явно выраженный некротический отклик. Она стала прощупывать сканирующей магией палубы, небольшой трюм, даже такелаж - отклик шел не оттуда. Но откуда же?
Внезапная догадка пронзила волшебницу, как луч света - толщу воды. Это было так неожиданно и жутко, что она нервно рассмеялась. Если это мертвец - а судя по запаху, это точно не живое существо, - то и дышать ему не надо. А значит, он мог зацепиться за дно лодки. Последнее сканирование показало, что он где-то под кормой.
Феликсе страх как не понравился последний отклик. Похоже, мертвец был не простым восставшим. Она подозревала, что существо засекло ее магию. “Что же он предпримет? - лихорадочно соображала девушка. - Попытается избавиться от меня? Или попробует сбежать?” Пораздумав, она решила, что нужно быть готовой к обоим вариантам. Так что Феликса взяла тонкую, но прочную веревку, свила на ее конце петлю, и стала готовить боевое заклинание против мертвеца. Из всех самых эффективных приемов ей лучше всего давалась магия огня.
“Не спалить бы лодку…” - пронеслась в голове ненужная мысль. Руки тем временем сами собой разминались, готовились к соответствующим жестам. “Просто и эффективно, - напомнила она себе. - Как и любая боевая магия. Надо только сосредоточиться”.
Сосредоточиться было непросто, она слишком много сил потратила на поиск. В висках стало стучать, и она быстро съела кусочек твердого желтого сыра, здоровенную шоколадную конфету с мятной начинкой и горсть засахаренной клюквы из запасов на лодке. Пальцы через несколько минут потеплели, и она смогла начать ритуал создания огненного щита. Она чувствовала, что у нее мало времени, но торопиться было нельзя: одна ошибка, и магия огня обратится против нее. Ей оставалось только зафиксировать спусковой механизм щита, простую активирующую руну. Она начала чертить ее на досках палубы специальным жирным составом...
И в этот момент вода вокруг лодки взорвалась фонтанами брызг. Она скорее почувствовала, чем увидела, как со всех сторон к ней летят склизкие, почерневшие щупальца. Феликса, шипя проклятия и ругательства, пыталась завершить заклинание, но не успела: одно из щупалец обвило ее за обе ноги и резко потянуло к борту. Девушка рухнула на палубу, тут же попыталась зацепиться хоть за что-то, но быстро поняла, что ей все равно не хватит сил, чтобы вырваться из щупальца. “Некроконструкт, - машинально отметила она. - Чертов некроконструкт! Везет же мне!”
Феликса напрягла обе ноги, чтобы хоть немного ослабить хватку, и с яростным криком выдернула одну ногу из захвата. Стопа отозвалась на движение резкой болью. Девушка закусила губу, но подтянула ногу и выхватила из-за голенища хороший боевой нож. Сердце колотилось в груди, как раненая птица, дыхание сбивалось; с новым предельным напряжением ей удалось воткнуть нож между досками палубы. До бортика, проломленного гигантским мертвым осьминогом, оставались считанные сантиметры.
Волшебница понимала, что долго так не продержится. Чудище постепенно убирало щупальца с обломков такелажа, готовясь нырнуть обратно на глубину. Сколько времени оно ждало приказа некроманта, прячась под носом у рейдовых кораблей, портовой стражи и магов? Неделю, месяц - а может, весь год? “Огненный щит почти завершен, - злилась Феликса, - а я помру, как утопленница. Потому что не сумела экономно расходовать энергию. Проклятье!”
Досада на собственную расточительность мешала соображать. Проще всего было избавиться от щупальца, ткнув в него чем-то горящим, факелом, раскаленной кочергой, да хоть просто углем, но где взять их на корабле?
Внезапно она увидела рядом с воткнутым ножом маленький круглый предмет: баночку с составом для начертания рун. Она сняла одну руку с рукояти ножа - вторая тут же отнялась по самое плечо от напряжения - и сняла с ноги сапог. Потом окунула палец в баночку, кое-как нарисовала на подошве простенькую руну огня и бросила сапог в щупальце. Правую ногу обдало жаром, но хватка ослабла, и Феликса, рыча от боли, сжав в руке спасительную баночку, подползла к месту, где осталась руна для активации щита.
Она едва успела. Вокруг нее возник тонкий слой раскаленного воздуха, и Феликса увидела, как созданный барьер отрубил одно из щупалец, метнувшихся к ней с новой силой.
Несколько секунд щупальца отчаянно обвивали сияющую огненную скорлупу, пока не вспыхнули. Некроплоти нужно немало времени, чтобы загореться, но если уж она вспыхнула, то горит на славу. Обугленные осминожьи щупальца отваливались от барьера, как сухая грязь. Некромант использовал огромного старого осьминога, матерого, сильного и чертовски массивного. Феликса с подспудным ужасом разглядывала обугленные останки. “Из каких глубин можно было вытащить такого монстра?” - подумалось ей.
Расслабляться было рано. Осьминога некромант наверняка придерживал на случай, если его найдут воины. Что же он припас для магов?
Феликсе пришлось опереться на правую ногу - левая потеряла чувствительность, но немилосердно вспыхивала болью при любом напряжении ступни. Феликса не знала, чего ждать дальше, но на всякий случай сжала в ладони тонкую сердоликовую пластину - амулет Триединой, последний подарок подруги, готовившейся стать жрицей. Амулет укреплял сознание и помогал сохранять ясность ума.
Ясность мышления! “Что, если он попытается воздействовать на разум? - ужаснулась девушка. - Говорят, он заставил утопиться троих солдат и одного мага из присланного за ним отряда…” Она пообещала себе, что не двинется с места, пока не будет уверена, что ее разум все еще принадлежит ей. “Боль, - вспомнила она слова Наставницы, - боль приводит людей в чувство. Когда болит свое, до чужого нет дела”. Она оторвала от рукава курточки прочный кожаный ремешок и вложила его себе между зубами. А потом перенесла вес на левую ногу.
Перед глазами тут же вспыхнули цветные круги и она зажмурилась. И только благодаря этому услышала стрекот. Она резко распахнула глаза и не закричала лишь из-за ремешка во рту.
Из бочек вырвались личинки, осадив ее несколькими черными потоками. Они облепили ее сплошным комом, ползали по рукам, груди, щекам, но Феликса не шевелилась. Боль все еще держала ее в сознании, хотя слезы катились из глаз, обжигая щеки. “Это должна быть иллюзия, - повторяла она себе, - должна быть. До безобразия реальная, мерзкая, липкая на вкус иллюзия, которая должна напугать меня и скрыть тебя. Я не вижу тебя, но знаю, что ты где-то здесь, тварь, - холодно подумала она. - Плевать на личинок. Я знаю, что их нет. Поэтому я почувствую, когда ты будешь рядом”.
Она снова закрыла глаза - все равно из-за личинок ничего не было видно - и стала считать про себя. Когда чмоканье и чавканье ползущих личинок стало невыносимым, что-то будто толкнуло ее вперед. Щупальце, теперь уже больше похожее на кальмара, только слегка махнуло по ее шее, заставив кожу заледенеть и покрыться мурашками. В панике она снова потянулась к пустой руне и застонала от облегчения: в ней еще теплились искры энергии, а совсем рядом валялся свитый ей аркан.
Девушка перенесла силу из руны в веревку, и петля вспыхнула. Феликса развернулась и метнула ее, повинуясь скорее чутью, чем зрению. Тут же нащупала на поясе кортик; но он уже не понадобился.
Послышался инфернальный рев, и Феликса смогла разглядеть остатки лодки. Личинок не было. Вода из разбитых бочек растеклась по палубе; на досках виднелись маленькие серые червячки. Она взглянула направо и увидела живой факел; некромант продолжать кричать, но она, похоже, начинала глохнуть от неистового рева. Из пламени проступали фрагменты его тела: когтистые руки, покрытые черной слизью, часть ступни, искривленной так, чтобы цепляться за поверхности, подобно хищным птицам, длинные тонкие щупальца, объятые пламенем, и лицо. Лицо она не забудет никогда. Череп с ошметками омертвевшей кожи, оскал стремительно чернеющих зубов и глаза. Пылающие отчаянием и гневом глаза, единственное в его облике, в чем еще теплились остатки жизни.
Похоже, в руне оставалось больше энергии, чем ей казалось.
Феликса не могла отвести от горящего некроманта взгляд. Поэтому поняла, что на лодке пожар, только когда огонь стал подступать к ней. На то, чтобы потушить лодку, уже не было сил, так что она просто высмотрела просвет в огне и спрыгнула в воду.
Вынырнув, она снова услышала чудовищный рев и треск падающей мачты.
***
- Отец, прости меня. Я сожгла твою лодку.
Драган Ферран уже слышал про пожар в заливе возле порта.
- Наслышан, дорогая, - сухо ответил он. - Ну и на кой тебе понадобился наш кэч, скажи мне?
Феликса пожала плечами.
- Захотела поплавать, развеяться.
- А может, ты хотела выследить некроманта, которого уже неделю никто не может поймать?
Феликса украдкой вздохнула. Врать отцу было бесполезно.
- Я плавала ночью за мыс. Думала, он прячется в одной из пещер вдоль берега. Патрульные корабли всегда их пропускают, потому что они слишком близко от города.
- Ты, - поперхнулся отец, - отправилась искать некроманта. Ночью. Одна. Туда, куда не ходят патрули. Выпила бы уж сразу яду!
Волшебница закатила глаза и неразборчиво проворчала себе что-то под нос.
- Я просил тебя не ввязываться в авантюры, - устало напомнил отец. - Сумасбродство не поможет тебе попасть во флот.
Феликса вскинула голову и поджала губы. Драган Ферран невозмутимо смотрел на нее.
- Ты меня не слушаешь. Поэтому тебя не хотят брать в морские рейды.
Феликса фыркнула.
- Я думала, это из-за того, что я женщина.
- Формально - да. Фактически - ты неуправляема, гневлива, спесива...
- Ты мог бы подать за меня прошение.
- И каждый день гадать, увижу ли тебя живой? - Драган повысил голос. - Что тебе неймется? Зачем ты лезешь каждый раз на рожон?
Феликса промолчала. Отец и так знал, как она ненавидит дворянские интриги, балы, приемы и застолья, дурацкую соколиную охоту, платья, дамские седла и другие типичные для дворянок вещи. Ненавидит так сильно, что готова лезть к черту в пекло, лишь бы избежать всего этого.
- Ладно, - смягчился отец. - Нет худа без добра. Проигнорировать твое участие в уничтожении опасного преступника адмиралтейство не решилось.
- Участие?! - задохнулась Феликса, но тут же умолкла под взглядом отца.
- Участие, - повторил тот. - Ты была для него как приманка! Как червяк на крючке - вот только рыбак узнал об этом слишком поздно! Одинокая лодка в заливе… Неважно. Мое мнение - ты все еще не готова к серьезным заданиям. Но на пробный рейд тебя возьмут. Береговое патрулирование южных провинций.
Феликса скисла. В такие патрули брали даже самых бестолковых курсантов Академии.
- Но прежде поможешь мне, - обрадовал ее отец. - Надеюсь, эта поездка научит тебя хоть какой-то дисциплине. Дипломатическая миссия в объединенный Кессах. Северо-запад Сарданафара. Отплываем послезавтра.
***
Кессах дышал жаром. Феликсу потряс порт - неимоверных размеров, яркий и аляповатый, шумный, навязчивый, ароматный и разномастный. Казалось, все народы мира собрались, чтобы отпраздновать объединение воинственных народов Кессаха. И каждому представителю дипломатических миссий дали по просторной комнате в странном, причудливо изукрашенном дворце.
- Мы здесь не задержимся, - сказал ей отец. - Нас пригласило племя Серебристых Форелей. Их дочь недавно вышла замуж за нынешнего правителя Кессаха. Это очень почетное приглашение.
Феликса только пожала плечами и кивнула. Она беспрекословно выполняла все приказы отца, памятуя, что от этой поездки может зависеть ее карьера во флоте.
Наутро после приветственного пира они двинулись вглубь континента. Феликса полной грудью вдыхала запахи непривычного леса, тяжелые, полные влаги, пряных и цветочных ароматов и запаха близкой холодной воды. Вот оно, долгожданное важное задание! Настоящая дипломатическая миссия. Никакой учебы, Академии, никаких дворянских сыновей и дочерей, косящихся на нее исподлобья. Никаких насмешек офицеров флота, куда ее так упорно не брали.
Уклад жизни племени Серебристых Форелей понравился ей сразу: жизнь немаленького племени была вписана в природу так, что являлась ее продолжением. Дома были выращены из тропических деревьев и лиан. Железом пользовались только для войны против людей и никогда - против леса.
В доме старейшины - невероятных размеров шаре из сросшихся в несколько слоев деревьев, лиан и трав - состоялся торжественный обед. Феликсу по-настоящему потрясло тонкое искусство северо-западных сарданов: вся посуда была из тончайшей полупрозрачной белесой глины. “Глины ли?” - завороженно подумала чародейка.
- Джораакинли любит своих детей, - шепнула ей Мать племени, словно угадав ее мысли, - и дарует им свой жар. Мы кладем нашу белую глину в печи Джораакинли, а достаем лучшую в мире посуду!
Феликса занимала очень почетное место между Матерью племени и старшей дочерью вождя. Сперва она было поморщилась - про себя, конечно, - но потом поняла, что здесь к женщинам относились едва ли не с большим почтением, чем на их родине, в Арделорее. Им первым приносили еду и напитки; Мать племени одним взглядом могла заставить любого из мужчин замолчать.
- А бывает ли, что Джораакинли гневается? - так же тихо спросила ее Феликса и тут же испугалась, не обидела ли она Мать своим вопросом. Джораакинли был священной для Серебристых Форелей горой, но помимо этого - еще и вулканом. Однако отец одобрительно кивнул ей с другого края стола. Обиды здесь не было.
- Случается, конечно, - призналась ей собеседница. - Но в этом году не станет. Мы вырастили много достойных ее детей, и посвятим их в воины. Можете посмотреть с Отцом Воинов на посвящение.
Посвящение, однако, проходили только мальчики. Девушки и девочки, хотя и крепкие и сильные, оберегались, как зеница ока. Из уважения.
- Это честь для нас, - сдержанно ответила Феликса. - Особенно для меня.
Мать племени понимающе хмыкнула. Сама она на пойдет смотреть на посвящение, ей уже не интересно. Но ее старшая дочь когда-то настояла на том, чтобы посмотреть на посвящение своего сына.
Утром сарданы разбудили их вместе с юными воинами, но, в отличие от своих детей, завязали им глаза. Феликсе это не понравилось, но она промолчала. Ей почему-то были очень симпатичны сарданы из племени Серебристой Форели.
Их очень аккуратно вели через джунгли тайной тропой, в полном молчании. Феликса чувствовала какое-то смутное беспокойство, назойливое, но совершенно непонятное. Так человеку хочется зимой поскорее покинуть лед над рекой, прежде чем тяжелая, набрякшая водой пластина откроится от пласта, поплывет и опрокинется.
- Отец! Берегись! - завопила она, отпрыгивая назад и утягивая за собой одного из сопровождающих.
Ее последний тренер, не называвший людям своего имени, только прозвище - Мангуст, научил Феликсу не верить ни глазам, ни ушам. Только чутью.
Чутье показало ей огромную лохматую тушу, полную злобной, чужеродной магии, прыгнувшую туда, где они только что стояли.
- Не вздумай снять повязку! - услышала она отца. Феликса удивилась, но не посмела ослушаться.
Она чувствовала зловонное дыхание зверя, слышала его рык - неестественный, вибрирующий. Феликса без всякого сканирования поняла, что магией его бить бесполезно, слишком много чужеродной энергии бурлило в мутированном теле. При ней не было никакого оружия, как у любого чужеземца, кому доверили идти тайными тропами сардан.
Фель услышала крики сопровождающих воинов и сжала зубы. Нельзя было просто стоять и слушать, как чудище калечит их! Она стала шарить руками по земле, но тут же поняла, как это глупо.
“Стоп, - одернула она себя. - Магию не получится использовать против чудовища. Но можно попробовать соорудить с ее помощью оружие”. Феликса шепнула несколько слов, и на формулу откликнулось тонкое дерево у края тропы. Фель подбежала к нему, положила обе руки на теплый ствол, жадно впитывающий ее магию. Через пару мгновений он истончился у кроны и края корней, и в руках у нее осталось деревянное копье с остриями с обеих сторон.
“Всего лишь кол, - подумала она. - Нужно лезвие. Но металла здесь ни у кого нет, даже на копьях сардан, ведь они ритуальные…” Она услышала вибрирующее дыхание у себя за спиной и упала на землю ничком, не выпуская деревянный кол. Химера пролетела над ней по инерции, а в волосах запуталось что-то тяжелое и колкое. Она машинально нащупала пальцами предмет и с удивлением поняла, что это было перо. Плотное, остро заточенное перо, сделанное словно из меди или бронзы, похожее на перо гарпии.
Феликса перевернулась на живот, поплевала себе на руки - для алхимической трансформации нужно было хотя бы два элемента. Вода и земля вполне годились. Она приложила перо к колу и прошептала две формулы, трансформации и связывания. Перо приросло к древку. Она проверила край пальцем и почувствовала слабую боль от укола. Получилось.
- Справа! - раздался крик Отца Воинов.
- Давай, девочка, он летит прямо на тебя... - крикнул ей Драган.
Она уперла копье древком в землю и отскочила, как только оно дрогнула в ее руках. Туша, уже изрядно израненая копьями сардан, с разлету напоролась на наконечник из пера и вогнала копье в себя почти целиком, чудом не зацепив Феликсу.
Феликса протянула руку в сторону, откуда слышала хриплое дыхание одного из раненых сардан, и шепнула еще несколько слов. Целительная магия давалась ей очень плохо, но, похоже, ей удалось остановить кровь. Фель тут же почувствовала, как похолодели пальцы и кончик носа - магия опять вытянула из нее слишком много сил. “Вот почему нельзя сражаться одной, - вдруг подумала она. - Вот поэтому”.
- Он еще жив, - прохрипела она. - Прошу вас, кто-нибудь, дайте мне копье. Дерево удержит скверну, но он может вырваться.
Кто-то передал ей копье, тяжелое, скользкое от пота и крови. Фель взяла его, но тут же была вынуждена отскочить и зашипеть от боли: бьющийся в агонии зверь дотянулся до нее огромной лапой, оставив на боку несколько рваных неглубоких царапин. Она все еще не могла видеть, но ощутила поток воздуха и вонь старой шерсти у самого лица. Феликса использовала самое простое магическое умение, чтобы почувствовать, где у чудовища голова, и направила туда свой удар. Длинный листовидный наконечник из неизвестного материала - похоже, какого-то камня, - вошел под подбородок, и девушка почувствовала, как древко рвется из рук.
- Помогите! - завопила она. - Держите древко!
Несколько пар рук схватились за древко, не слишком сильно, но уверенно. “Триединая, - поразилась она. - Они же совсем еще дети! Лет на пять младше меня!” Но их совместных усилий хватило. Ревущий мутант стал затихать и в конце концов замер, заклокотав, как птица.
Она не могла видеть, как мокрую от собственной крови шерсть охватило синеватое свечение, как туша съеживается и опадает, как копье проступает со спины чудовища. Как отец вместе со старшим из сарданов рубит химере голову. Не могла видеть, но видела, почти как наяву. В воздухе повис резкий железистый запах.
- Снимите повязки, - хрипло выдохнул Отец Воинов. - Вы чтили наши традиции, несмотря на опасность для жизни. Мы чтим вашу верность. Вы больше не чужаки.
Феликса стянула с глаз мокрую повязку. У нее самой воздух вырывался из легких с шумом, бока ходили ходуном. Туша чудовища продолжала съеживаться, из нее лезли медные перья и шерсть, уменьшилась отрубленная голова, втягивались когти. Из тела торчало копье из молодого ореха, и наконечник из пера гарпии отливал уже не медью - сталью.
Чудовище некогда было человеком. Очень неразумным, гневливым и мстительным. И, похоже, очень талантливым - Феликса успела разглядеть в теле химеры гарпию, льва, скорпиона и какую-то разновидность бронированной сколопендры. Не каждому под силу объединить в одном теле столько существ.
- Колдун, - плюнул Отец Воинов. - Злой шаман. Впустил в себя злобного духа и стал зверем. Мы считали, ему не известна наша тайная тропа, ведь когда-то мы отказали ему в посвящении. - Он повернулся к Феликсе и пристально посмотрел на нее. - Ты, дева, не зря носишь мужскую одежду. Серебристые Форели благодарны тебе. Джораакинли не забудет, как ты спасла ее детей. В качестве благодарности я прошу тебя пройти посвящение в воины вместе с ее детьми.
Темнокожие мальчуганы, покрытые свежими белыми татуировками, как по команде опустились на одно колено.
- Стальная Гарпия! - крикнул один из них, глядя на наконечник ее волшебного копья.
- Стальная Гарпия! - повторили с улыбкой раненые воины. И ее отец, князь Драган Ферран.
Феликса, которая никак не могла отдышаться, тоже опустилась перед ними на колено.
- Вы - герои, - выдохнула она тихо-тихо. Голос не слушался. - Для меня было честью сражаться вместе с вами.
Они перевязали свои раны, помогая друг другу. Феликса смогла остановить кровь почти у всех воинов, но потом виновато покачала головой - еще немного, и она потеряла бы сознание от усилий. К счастью, идти оставалось недолго, и все смогли продолжить путь. Еще пара минут, и Отец Воинов отодвинул лианы здоровой рукой, приглашая их на берег священной реки Серебристых Форелей.
Феликса снова едва не задохнулась от красоты этих земель. Они стояли на вершине скалы, с которой с ревом рвалась вниз чудовищная водяная лавина. Водопад был окутан мириадами брызг, расцветавших розовыми, золотыми и зелеными бликами в лучах рассвета. Под скалой был котлован, полный ослепительно-белой пены. Дальше река несла свои воды размеренно, почти лениво, ее волны с достоинством кланялись изумрудно-зеленым берегам.
Отец Воинов нанес ей на лоб знак белой глиной, затем юным Форелям.
- Доверяй Джораакинли и ее дочери, Стальная Гарпия, - гулко произнес он. - Доверь свое тело воде.
Мальчишки встали рядком вдоль обрыва. Скальная стена была удивительно гладкой, так что допрыгнуть до воды было легко. Пугала только головокружительная, в десяток человеческих ростов, высота. Будущие воины готовились к прыжку, слегка косясь на Феликсу. Та вдруг поняла, что они боятся вовсе не высоты. Их пугала бурлящая пена внизу.
- Посмотри, как течет дальше вода, - шепнула она стоящему рядом мальчику, стараясь не обращать внимания на саднящий бок. - Дочь Джораакинли очень, очень глубока. Почти как море!
Мальчик недоверчиво посмотрел на нее.
- Как тебя зовут? - серьезно спросил он.
- Феликса. А тебя?
- Я Джареки, сын Джорамана.
- Ты только что держал копье, которым мы пронзили химеру, опасного колдуна. Разве мы не победили сам страх сегодня?
- Давай вместе, - вдруг предложил он. - Как с колдуном.
Феликса улыбнулась и кивнула. Она повернула голову и увидела отца. Тот показывал большой палец, выставленный вверх. Это значило, что ее допустят к настоящей службе на флоте.
С диким улюлюканьем они бросились в ревущий поток. Вынырнув, Феликса подумала, что в жизни лучше не развлекалась, и счастливо рассмеялась.