Рисунки
Рисовал несколько лет назад, карандашом, потом так через фильтры пропустил
Рисовал несколько лет назад, карандашом, потом так через фильтры пропустил
Андерсон Торстен, почётный профессор факультета скандинавских языков, специалист по
изучению топонимики, Уппсальский университет. «Русь» и «викинг», ANF [Arkiv för nordisk
filologi - Архив скандинавской филологии] 122 (2007), с.с. 5—13.
Аннотация: В ANF 120 (2005) Э. Хейде вносит значительный вклад в изучение этимологии
др.-зап.-сканд. слов м.р. víkingr «викинг» и ж.р. víking «викингский поход». Ссылаясь на статью
Бертиля Даггфельдта [Daggfeldt 1983], он связывает эти два слова с идеей чередования двух
смен гребцов во время гребли. В ANF 121 (2006) он пробует подкрепить данную этимологию
путём сравнения со словом «Русь» — скандинавским названием древнего «русского»
государства, а также со словом «русский». Действительно, термин «Русь», в конце концов,
восходит к др.-швед. слову м.р. roþer «гребля», но эта связь оказывается косвенной — через
посредство др.-швед. топонима Roþrin. В заключении автор данной статьи ссылается на
собственную статью «Викинг. В языковой перспективе» [Wikinger. Sprachlich] (2007, в печати),
в которой подчёркивается особое значение этимологии с «чередованием гребцов» для
будущих этимологических исследований.
Ключевые слова: древнескандинавский, древнешведский, гребля, викинг, Русь, Roþrin.
В номере 120 (2005) данного журнала Эльдар Хейде [Heide 2005] внёс значительный вклад в изучение этимологии существительного «викинг» — др.-зап.-сканд. м.р. víkingr, а также связанного с ним существительного женского рода — др.-зап.-сканд. ж.р. víking «викингский поход». Вслед за Бертилем Даггфельдтом [Daggfeldt 1983] он связывает оба этих слова с деятельностью гребцов на кораблях во времена ранних морских походов, а именно с
«уступанием места», чередованием смен гребцов. Такое объяснение базируется на др.-зап.-сканд. существительном ж.р. vika, которое, как и этимологически идентичное ему немецкое слово Woche, не только по римскому образцу означает «неделя», но и происходит из первоначальной формы др.-зап.-сканд. vika sjóvar (sjávar), др.-швед. vika sio(s), ср.-нидерл. weke sēs, дословно — «морская неделя» [«морская миля» — прим. перев.], которая указывает на продолжительность вахты одной смены гребцов и, таким образом, на соответствующее расстояние в пространстве. С такой этимологией можно было бы предположить и наличие другого значения у др.-зап.-сканд. существительного ж.р. vík, отличного от общепринятого значения «бухта».
В предыдущем номере данного журнала Эльдар Хейде [Heide 2006] попытался подкрепить предложенное им объяснение слов víkingr, víking, ссылаясь на происхождение этнонима «русь». К сожалению, его представление не соответствует новейшему положению дел в исследовании данного вопроса, а наоборот — в основном опирается на более старую литературу. Общеизвестно, что термин «Русь» как название русского государства, насколько вообще правомерно его так называть, — скандинавского происхождения. В соответствии с Несторовой летописью русь (рус. русь — одновременно обозначает народ и государство [Schramm 2003: 609]) принадлежала к числу варягов, живших по другую сторону моря, т. е. Балтийского моря [Nestorchronik: 18, Nestorskrönikan: 27]. В летописи этническая принадлежность руси определена довольно туманно [Nestorchronik: 19]: «Те варяги назывались русью, как другие [варяги] называются шведы, а иные норманны и англы, а еще иные готландцы, - вот так и эти». Поскольку варяги, которые упоминаются в древнерусских источниках, прежде всего, являются свеями [Andersson 2006b: 254], мы, несомненно, можем исходить из того, что русь принадлежала к племени свеев, которые сыграли определяющую роль в основании Древнерусского государства. После чего произошел постепенный сдвиг в значении слова «русь», которое первоначально также обозначало свеев. Термин «русь» превратился в наименование господствующей социальной прослойки, в которую также входили и славяне, и в результате такого реструктурирования значения появился этноним «русь» [Melnikova/Petrukhin 1990-91, Callmer 2000: 46 ff., Schramm 2003: 609 f.].
В основе этнонима «русь», который также засвидетельствован в греческом и арабском языках как ʽΡω̃ς и ar-Rūs соответственно [Thomsen 1919: 348 и далее, Ekbo 1958: 195, Falk 1981: 147 и др.], по всеобщему представлению лежит др.-шв. существительное м.р. roþer «гребля», которое также было в обиходе внутри организации военного ополчения, имевшего др.-шв. название м.р. leþunger. Для данного слова, которое применяется к отрядам вышеназванного военного ополчения, Хейде [Heide 2006] попробовал провести параллель со словом víkingr с приблизительным значением «гребец, работающий посменно, сменяющий другого». Оба слова недвусмысленно подчеркивают роль гребли в древних морских походах, однако взаимосвязь между др.-шв. roþer и рус. «русь», по всей видимости, является не такой прямой, как себе её представляет Хейде.
В связи с этим весьма интересен древнешведский топоним Roþrin, в более древней форме — Roþer (без определённого постпозитивного артикля -in), в котором содержится слово roþer «гребля», и который сегодня продолжает употребляться в форме Roden как историческое название. В средние века этим топонимом обозначалось побережье с примыкающим к нему архипелагом, в частности — побережье провинции Уппланд, но также, видимо, и побережье к северу и к югу от неё. В наши дни этот топоним продолжает жить в названии Roslagen, которое обозначает прибрежный район и острова Уппланда [SOL: 259].
По широко распространенному мнению топоним Roþrin лежит в основе финского названия Ruotsi «Швеция», ранее также используемого для обозначения шведского народа. Представление о взаимосвязи между Roþer и Ruotsi выражено в энциклопедической статье Оке Гранлунда [Granlund 1969], на которую ссылается Эльдар Хейде [Heide 2006: 76], следующим образом: Roslagen (Roden) — это шведская материковая территория, с которой в древние времена финны контактировали в первую очередь, что отражено в названии Ruotsi [см. Рис. 1 в Andersson 2002: 97]. В свете такого объяснения Ruotsi — это один из примеров хорошо известного явления, когда отдаленные земли получают название близлежащих соседних территорий. Примерами такого явления также могут быть французское и финское названия Германии — Allemagne и Saksa, соответственно по названию соседствующего с Францией племени алеманов и в честь ближайшей к Финляндии территории проживания одного из немецких племён — саксов. Всё это примеры реализации основополагающего принципа в исследовании топонимов: изначальное значение того или иного названия может быть в значительной степени расширено. Например, название «Скандинавия», которое этимологически идентично топониму Skåne «Сконе, Скания», изначально происходит именно из названия провинции Сконе, которое в свою очередь происходит из наименования югозападного побережья данного района, где за опасным рифом расположен известный город Сканёр [Nyman 2005, также — в печати].
Само собой разумеется, что с исторической точки зрения изначально название Ruotsi относилось не ко всей Швеции и её жителям, а только к свеям и занимаемому ими району в центральной Швеции [см. Andersson 2005]. Очень важен тот факт, что то, как на финской стороне Балтийского моря называли соседей с его противоположной стороны, имеет связь с топонимом Roþrin, поскольку те занимали именно этот прибрежный район в то время, к которому относится вышеуказанное заимствование [см. указанные места в Schramm и Ekbo Приложение 2].
Существует научный консенсус по поводу того, что район Roþrin связан с организацией
древнего морского военного ополчения, а в частности — со свеями. Если мы ограничимся
территорией провинции Уппланд, с которой район Roþrin связан прежде всего, мы можем
установить, что и округи-hundare внутри этой территории, и побережье района Roþrin,
которое было поделено на округи, поставляющие корабли (др.-шв. skiplagh), были
интегрированы в организацию военного ополчения leþunger [Andersson 2000, 2006a: 270].
Береговая линия Roþrin была выходным или, в крайнем случае, проходным районом для морских военных отрядов. Таким образом, этот район, где активно занимались «греблей» [Rudern — прим. перев.], представлял собой важнейшую часть данной территории, однако не представляется возможным более подробно определить обстоятельства, при которых было дано такое название, и которые в конечном итоге могли бы быть связаны с «двойным» делением - на округи-hundare и округи-skiplagh [см. Hafström 1956, Ekbo 1958: 195, 2000b, Andersson 1999, 2001, Nyman 2003:345, Strauch 2003: 346]. В любом случае, твердо установлено важное значение расположения района Roþrin, с которым с финской стороны Балтийского моря контакт был установлен в первую очередь.
Фин. Ruotsi восходит к прибалт.-фин. форме *rōtsi. Объяснение её исторической связи с др.-шв. roþer длительное время представляло большие, практически непреодолимые трудности. Чтобы объяснить наличие s в финском названии, обычно прибегали к др.-шв. форме родительного падежа Rodhs-, которая обнаруживается в сложносоставных наименованиях лиц, таких как rodhskarlar [также Granlund 1969, Heide 2006: 76]. Однако такое объяснение разбивается о морфологию. Существительное roþer, которое принадлежит к склонению с основой на u, изначально в родительном падеже имело окончание -ar, в то время как rodhs- — это поздняя форма, впервые встречающаяся в позднем средневековье. И объяснение, основанное на форме rodhs-, также уже давно устарело. Заслуга в решении этой проблемы принадлежит Свену Экбо [Ekbo 1958] и Юлиусу Мэгисте [Mägiste 1958]. Они показали, что прибалт.-фин. форму *rōtsi, для которой не обнаруживается никакой вразумительной родной этимологии, возможно объяснить через форму roþer, а точнее — через усечённую форму *rōðʀ и т. п. [с так называемым палатальным ʀ, возникшим из звонкого s [z — прим. перев.]; Ekbo 1958: 197], которая восходит к пр.-сканд. *rōþuz или *rōðuz. С формальной точки зрения эта этимология, которую Экбо [Ekbo 1981, 1986, 1992, 2000a, 2000b] затем неоднократно повторял и отстаивал, получила практически всеобщее признание [см. последние работы Andersson 2001, Nyman 2003: 345].
Если мы будем исходить из того, что название Roþrin основано на форме *rōðʀ, это позволит нам предложить безупречное объяснение прибалт.-фин. формы *rōtsi с исторической точки зрения [Mägiste 1958, Falk 1981]. При таких обстоятельствах кажется практически неизбежным выведение этнонима *rōtsi, который невозможно объяснить на финно-угорской основе, из названия «шведского» региона. На удивление, Свен Экбо названию Roþrin не придаёт большого значения. Он предпочитает исходить непосредственно из лежащего в его основе существительного roþer. Как было сказано ранее, это слово встречается в древнешведском языке в связи с морским военным ополчением. По всей видимости, оно засвидетельствовано в данном значении еще в рунических надписях [см. Ekbo 1958: 194, Peterson 1994: 45 rōðr, 2002: 297 Rōðr [?], SOL: 259 Roslagen]. Его новошведский эквивалент rodd с семантической точки зрения также может указывать на экипаж корабля [Ekbo 1986: 355, 1992: 94, 2000a: 67; см. Ekbo 1958: 197]. Экбо представляет себе это таким образом: прибалт.-фин. слово *rōtsi на востоке было распространено именно в значении «морской военный отряд (и его команда), команда гребцов», и после основания Древнерусского государства всё еще было в обиходе [см. последнюю работу Ekbo 2000b; также Andersson 1999, 2001]. Схожее видение проблемы имеет и Эльдар Хейде [Heide 2006] безотносительно точки зрения Экбо.
Однако такое представление о прибалт.-фин. *rōtsi, по всей видимости, не соответствует действительности и является устаревшим. Этноним *rōtsi следует понимать как обозначение чужеземцев — «людей с побережья Roþrin», в то время как его родной скандинавский эквивалент не засвидетельствован [см. Thomsen 1919: 340]. Под этим словом подразумеваются свеи (а позднее — и вся Швеция, см. выше и ниже). Прибалт.-фин. *rōtsi понимается как древнее, употреблявшееся во всей прибалтийско-финской языковой области этническое наименование [Mägiste 1958: 201, Falk 1981: 153]. В этом значении (а также в качестве названия страны) слово *rōtsi было широко распространено на востоке [Mägiste 1958, Granlund 1969, Falk 1981]. Там оно трансформировалось в вост.-слав./др.-рус. форму Rusĭ, из которой развилось рус. «Русь» [Falk 1981, Schramm 1982: 17 и далее].
Прибалт.-фин. *rōtsi распространилось не только в финно-угорских, но и в других языках Европы и Азии. И позже семантический сдвиг в сторону «русский», который мы можем установить для слова «Русь», проявляется вполне отчётливо. Географическое распределение слова *rōtsi очень информативно. В западной части области его распространения это слово демонстрирует лишь «скандинавское» значение, т. е. «шведы», «Швеция», частично также «финны», «Финляндия» (поскольку Финляндия принадлежала шведскому королевству). С другой стороны, далее на восток оно обнаруживает вторичное, «славянское» значение — «русский», «русские», а в греческом и арабском языках можно также установить переход от «скандинавского» к «славянскому» значению, как это произошло и в Древнерусском государстве [Mägiste 1958, Falk 1981, Melnikova/Petrukhin 1990-91; 207]. Семантическое различие между употреблением этого слова на западе и на востоке очень информативно представлено на карте [Falk: 154].
Прибалт.-фин. *rōtsi и его рефлексы вначале употребляются лишь как обозначение этнической и языковой принадлежности. Нет вообще никаких признаков того, что слово *rōtsi могло быть заимствовано из прибалтийско-финских языков в качестве наименования лиц в каком-либо ином значении. По всей вероятности, рус. «русь» было заимствовано из языка соседей, т. е. прибалтийско-финских, именно как наименование северогерманского народа, причём собственно происхождение слова *rōtsi здесь не играло никакой роли.
Из Несторовой летописи значение слова *rōtsi на востоке следует совершенно явственно.
В соответствии с ней, как уже было сказано, русь происходит из страны свеев, и позже такое
же происхождение засвидетельствовано в каролингских анналах — в записи о греческой
посольской делегации при дворе императора Людовика I Благочестивого за 839 год. В эту
делегацию входили мужчины из gens [рода - прим. перев.] Rhos (= греч. ʽΡω̃ς), которые, как
выяснил император, принадлежали к «народу свеонов» ["comperit, eos gentis esse Sueonum";
Annales Bertiniani: 44 - 45].
В таком свете все детали объяснения прекрасно сходятся и дополняют общую картину:
прибалт.-фин. слово *rōtsi, которое изначально обозначало побережье Roþrin, дало на востоке
термин «русь», и народ, названный этим словом, сыграл решающую роль в образовании
Древнерусского государства. С точки зрения языка проблема «руси» могла бы считаться
решенной.
Исходя из представленного здесь объяснения, если мы вслед за Эльдаром Хейде захотим
связать слово «русь» с греблей на судне, для него не получится провести параллель со словом
víkingr. Тем не менее, как уже однажды было сказано, название Roþrin в данном отношении
даёт дополнительное основание, поскольку Хейде экстраполирует значение «гребля» вообще
на мореплавание в древние времена, и такое основание не лишено смысла.
Дискуссия об этимологии слов м.р. víkingr и ж.р. víking длится уже больше, чем полтора
столетия, однако никакого консенсуса так и не было достигнуто. В обзоре и анализе данной
дискуссии для энциклопедии Reallexikon der Germanischen Altertumskunde [Andersson 2007] мы
с соавторами пришли к таким выводам: эти лексемы следует рассматривать как слова северозападногерманского, а именно — скандинавского и западногерманского или, возможно, даже скандинавского и северноморско-германского происхождения. Общее значение «морской
разбойник» у слова мужского рода, достаточно рано засвидетельствованное в
древнеанглийском языке, является более древним, чем скандинавское специализированное
значение «викинг». Оба этих слова, несомненно, связаны с др.-зап.-сканд. глаголом vík(j)a
«отклоняться, смещаться в сторону», и таким образом смена команд гребцов даёт вполне
правдоподобное объяснение. Однако соответствующему значению вышеназванного глагола
до сих пор не было найдено каких-либо подтверждений. В своей статье я смог заполнить этот
пробел примером, относящимся к новошведскому периоду [SAOS см. veckosjö]. В одном из
текстов 19 века говорится, что гребцы во время чередования смен «отклоняются, смещаются» со своих мест и освобождают банки на гребном судне для новой смены [шв.: "veko från sin plats och lemnade roddbänkarne åt en ny afdelning"; Sylvander 1865: 82; цитируется по Falkman 1884: 109].
В заключении своей статьи в RGA, на которую я ссылаюсь выше, я рекомендую в
дальнейших исследованиях происхождения слов м.р. víkingr «викинг» и ж.р. víking «викингский
поход», прежде всего, рассматривать предложенную Бертилем Даггфельдтом и Эльдаром
Хейде этимологию, связанную с чередованием гребцов.
ЛИТЕРАТУРА
= Andersson, Th. 1999: „Ryssland och Roslagen“. Ortnamnssällskapet i Uppsala. Namnspalten i UNT
17, S. 11.
= Andersson, Th. 2000: „Hundare“. RGA 15, S. 233-238.
= Andersson, Th. 2001: „Roden - Ruotsi“. Namn och bygd 89, S. 153 f.
= Andersson, Th. 2002: „Nordische Ortsnamen aus germanischer Perspektive“. Onoma 37, S. 95-120.
= Andersson, Th. 2005: „Från Svethiudh till Svearike ur språklig synvinkel“. S. Nyström (Hrsg.), Namnens dynamik. Utvecklingstendenser och drivkrafter inom nordiskt namnskick. Handlingar från den trettonde nordiska namn- forskarkongressen i Tällberg 15-18 augusti 2003. NORNA-rapporter 80. NORNA-förlaget, Uppsala, S. 53-76.
= Andersson, Th. 2006a: „Verwaltungsbezirke im Norden. Sprachlich“. RGA 32, S. 268-273.
= Andersson, Th. 2006b: „Waräger. Sprachlich“. RGA 33, S. 252-256.
= Andersson, Th. 2007: „Wikinger. Sprachlich“. RGA 35 (im Druck). Annales Bertiniani/Jahrbücher von St. Bertin. R. Rau (Hrsg.), Quellen zur karolingischen Reichsgeschichte 2. Jahrbücher von St. Bertin, Jahrbücher von St. Vaast, Xantener Jahrbücher. Unter Benutzung der Übersetzungen von J. v. Jasmund und C. Rehdantz neu bearbeitet von R. Rau. Ausgewählte Quellen zur deutschen Geschichte des Mittelalters. Freiherr vom Stein-Gedächtnisausgabe 6. Wissenschaftliche Buchgesellschaft, Darmstadt
1958, S. 11-287.
= Callmer, J. 2000: „The archaeology of the early Rus’ c. A.D. 500-900“. Medi- aeval Scandinavia 13,
S. 7-63.
= Daggfeldt, B. 1983: „Vikingen - roddaren“. Fornvännen 78, S. 92-94.
= Ekbo, S. 1958: „Om ortnamnet Roden och därmed sammanhängande problem. En översikt från
nordisk synpunkt“. ANF 73, S. 187-209.
= Ekbo, S. 1981: „The etymology of Finnish Ruotsi ’Sweden’“. R. Zeitler (Hrsg.), Les pays du Nord et
Byzance (Scandinavië et Byzance). Actes du colloque nordique et international de byzantinologie tenu á Upsal 20-22 avril 1979. Acta Universitatis Upsaliensis. Figura NS 19. Uppsala universitet, Uppsala, S. 143-145.
= Ekbo, S. 1986: „Die Etymologie des finnischen Ruotsi,Schweden“'. Jahrbücher für Geschichte Osteuropas NF 34, S. 354-356.
= Ekbo, S. 1992: „L’étymologie du mot finnois Ruotsi ‘Suède’“. Acta Baltico-Sla- vica 21, S. 93-96.
= Ekbo, S. 2000a: „Finnish Ruotsi and Swedish Roslagen - what sort of Connection?“ Mediaeval
Scandinavia 13, S. 64-69.
= Ekbo, S. 2000b: „Rusernas namn“. Namn och bygd 88, S. 165 f.
= Falk, K.-O. 1981: „Einige Bemerkungen zum Namen Rus!“. R. Zeitler (Hrsg.), Les pays du Nord et Byzance (Scandinavië et Byzance). Actes du colloque nordique et international de byzantinologie tenu å Upsal 20-22 avril 1979. Acta Universitatis Upsaliensis. Figura NS 19. Uppsala universitet, Uppsala, S. 147-159.
= Falkman, L. B. 1884: Om mått och vigt i Sverige. Historisk framställning 1. Den äldsta tiden till och
med år 1605. Författarens förlag, Stockholm.
= Granlund, Å. 1969: „Roden. Finland“. Kulturhistoriskt lexikon för nordisk medeltid från vikingatid
till reformationstid 14, Sp. 356.
Различные простые и незамысловатые рисунки и иллюстрации, созданные мной в разное время на скандинавскую, славянскую, кельтскую тематику
Знакомый прислал, ребята проплывали мимо нашей городской пристани,
держут путь из Тольятти.
Восхищаемся! Красавцы!
ВОИНЫ СЕВЕРА
Леденящий ветер ласкает их лица, суровые и благородные. Белое безмолвие Севера – их родной дом, который всегда защищали до последнего вздоха. Словно древние могучие исполины, они стоят на страже своей земли, а слава о них гремит по всему миру. Когда меч и жизнь – едины: враг всегда будет разбит, ибо мертвые сраму не имут, а отступать - удел трусов!
Воины Севера - отзывается диким криком, при виде приближающихся драккаров.
Воины Севера - несется по степи за многие сотни верст, когда в Киеве Святослав Храбрый всего лишь успевает сесть в седло и громогласно воскликнуть: «Иду на Вы!»
Воины Севера - дрожат обрюзгшие животы византийских сановников, а Руское море вскипает от жара кликов воинственного «Ра!!!»
Воины Севера - сквозь века и столетия разносится во все стороны, хоть и сменяют удалых уланов новенькие тридцатьчетверки.
Прямой эфир! Видео будет доступно в течении нескольких дней, после удалено и перезалито после монтажа.
Гнездово – археологический памятник эпохи образования Древнерусского государства (9-начало 11 вв.), ключевой пункт в системе инфраструктуры пути «из Варяг в Греки», соединявшем варварскую периферию Европы с центром цивилизации раннего Средневековья – Византийской Империей. Город с полиэтничным населением, основу которого составляли славяне и выходцы с территории Скандинавии, был крупнейшим центром ремесла и торговли на территории верхнего Поднепровья. Памятник исследуется уже около полутора веков, однако каждый полевой сезон приносит новые открытия.
🗿Лектор – Мурашева Вероника Владиславовна, кандидат исторических наук, заведующая сектором средневековой археологии отдела археологических памятников Государственного Исторического музея.
«Повесть временных лет» и все последующие историки до сих пор связывали появление варягов на Руси с призванием Рюрика в Новгород в 862 году: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет; приходите и владейте». Новые археологические находки и современные методы исследования могут скорректировать устоявшееся мнение.
Раскопки старинного поселения на Смоленщине вносят коррективы в устоявшиеся взгляды на формирование древнерусской народности и государства.
Раскопки в Гнёздово ведутся с 1867 года. Это крупнейший в России и хорошо изученный памятник эпохи викингов. Традиционно время существования древнего поселения историки относили к X — началу XI веков.
За последние годы в Гнёздове путем радиоуглеродного датирования ископаемых костей и деревянных предметов уже были получены данные, позволяющие ставить вопрос о его более раннем существовании. Теперь возникло новое сильное доказательство.
На территории Центрального поселения археологического комплекса «Гнёздово» в верховьях Днепра в 12 километрах западнее Смоленска ученые обнаружили два женских черепа. Так, по крайней мере, один из двух черепов примерно на 100 лет старше, чем датировалось поселение.
Данные анализа соотношения изотопов стронция 87Sr и 86Sr в костной ткани с высокой вероятностью указывают, что женщина скончалась между 807 и 894 годами, а родом была из Средней Швеции, возможно, из Бирка — важного центра эпохи викингов.
Современные технологии позволяют достаточно точно определить время жизни и место рождения людей, умерших тысячелетия назад. Изотопный анализ — мощный инструмент для исследования степени мобильности древних людей. Данные, полученные в результате изучения эмали зубов, говорят о местности, где прошло раннее детство индивида. Если впоследствии он переместился и был похоронен в местности с другим геологическим контекстом, показатели будут отличаться от локальных, и, таким образом, выдавать иноземное происхождение.
Кем же она была? Вероятно, постоянной жительницей Гнёздова из первой волны скандинавских поселенцев. Выходит, те появились не только на северо-западе Руси, но и южнее существенно раньше, чем мы думали.
«Это очень интересный и важный результат. Данные летописей, составленных столетия спустя, не всегда достоверны. Исследование археологических материалов естественно-научными методами — единственный путь, позволяющий выстраивать корректную хронологию как для отдельного памятника, так и для всей эпохи образования древнерусского государства и освоения трансконтинентального торгового пути «из варяг в греки» - считает Василий Новиков, кандидат исторических наук, руководитель археологического отряда музея-заповедника «Гнёздово»
Особое значение имеет принадлежность черепа женщине, которая в те времена не могла быть воином, торговцем или случайным путешественником.
В свете новых данных призвание варягов в Новгород предстает не революционной переменой, а одним из эпизодов формирования древнерусской народности и государства.
«Это не одномоментное завоевание или переселение, а длительный процесс освоения ключевых пунктов для контроля над торговлей. В IX веке еще не было государственности, а были обособленные поселения, управлявшиеся группами людей, чаще всего выходцами из Скандинавии, на основе, вероятно, некоего договора с местным славянским населением. Так, должно быть, возникло и Гнёздово. Важно понимать, что скандинавы не приходили на пустое место, а вступали во взаимоотношения с местными племенами, а затем формировали уже и элиты», — указывает исследователь Василий Новиков.
Происходящее походило на образование кристаллов в насыщенном растворе, а катализатором послужил путь «из варяг в греки», вокруг которого было удобно и государство собирать, и обогащаться.
«Слово “русь” в конце IX — начале X века обозначало команду гребцов на корабле, пришедшем с севера, а затем постепенно трансформировалось в термин, который стал обозначать местную вооруженную элиту, в которую входили как скандинавы, так и славяне. Затем термин распространился на весь народ. Еще в XI веке торговцы из Великого Новгорода, когда ехали в Смоленск, Киев, Чернигов, то говорили, что едут “на Русь”. В X веке, при Игоре и Ольге, произошло укрепление княжеской власти под единым центром», — говорит ученый.
Наиболее распространенная ныне гипотеза происхождения слова «рус» связывает его с финским ruotsi — гребцы. Русские, в буквальном переводе, «народ гребцов».
Помимо Рюрика и его потомков в формировании древнерусского государства участвовали и другие выходцы из Скандинавии — например, Аскольд и Дир, которые обосновались в Киеве и вели самостоятельную политику, пока не были свергнуты и убиты преемником Рюрика Олегом. Можно сказать, что Рюриковичам, в конце концов, просто повезло подвинуть остальных соперников и основать династию.
Кстати, ряд авторов считают двоевластие маловероятным и предполагают, что в Киеве правил один человек по имени Аскольд, а «Дир» — его прозвище от древнескандинавского «дюр» — «зверь». Но доказательств этому нет, и вряд ли они когда-то будут получены.
То же относится и к основателю древнерусского государства. Мы не знаем ни происхождения Рюрика, на даты его рождения, ни того, существовали ли его таинственные братья Синеус и Трувор, или путаница возникла из-за древнескандинавской фразы Rurik sine hus tru vor, означавшей «Рюрик и его верные люди».
Авторы многочисленных публикаций на основании косвенных данных отождествляют Рюрика с разными скандинавскими конунгами той эпохи, но это версии и догадки.
«Рюрик — историко-героический персонаж, окруженный мифами. “Повесть временных лет” не дает указаний, кто это конкретно был. Дополнительные научные данные будут получены, только если удастся найти его погребение, и эксперты смогут поработать с костным материалом. Но вряд ли это случится, поскольку тело Рюрика, вероятнее всего, сожгли по языческому обряду. Любые построения на этот счет всегда будут дискуссионные», — говорит Василий Новиков.
В СССР роль пришлого элемента в становлении Древней Руси в массовых учебниках истории не отражалась, а при Сталине по подозрению в «норманизме» отправляли в ГУЛАГ.
Сейчас портретная галерея правителей России в резиденции президента в Кремле открывается изображением Рюрика.
Основатель Французского королевства Хлодвиг был не галлом, а вождем германского племени салических франков. Английский престол в 1066 году захватил Вильгельм Завоеватель — такой же норманн, как Рюрик, только предварительно офранцузившийся. И это не мешает французам и британцам гордиться своей историей.
Варяги превосходили славян воинственностью и организованностью, но не культурой, и быстро ассимилировались.
«Скандинавы принимали важное участие, но не играли первую скрипку. На пустом неподготовленном месте ничего не возникает. Это были совместные усилия пришлой элиты и местного населения», — считает Василий Новиков.
Пираты довольно популярная тема, однако, раскрученные пираты Карибского моря и викинги по сравнению с киликийскими пиратами времён Рима, азиатскими пиратами всех времён, виталийскими братьями довольно бледно смотрятся. Ушкуйники же резали, грабили и жгли неоднократно самих викингов… Ушкуйники - эти яростные и неукротимые лихие люди достойны отдельной главы не только в истории пиратства, но в истории Руси и европейских стран. Это не герои, они совершали набеги и грабежи, но как сэра Дрейка, кто упрекнёт их в трусости и неумении драться в самых отчаянных ситуациях и так побеждать? Ушкуйники, могли быть пиратами в полном смысле слова, то есть грабить разбойным образом, но могли выступать в роли корсаров или приватиров, если угодно, в пользу государства, как это делали английские пираты. Они были, в том числе одним из противовесов политики Руси: не будете делать как сказано, вскоре вас посетят весьма радикально настроенные активисты, которые без твиттера и оранжевых палаток устроят вам такую революцию роз, одним клинковым оружием, что следующую резолюцию новгородского ООН будут выполнять с известным воодушевлением, иначе, ну вы поняли, придут миротворцы-ушкуйники не в голубых касках, а в блестящих шеломах.
«А если хочешь добраться спокойно к нам по реке и свой товар сберечь, прежде договорись с ушкуйниками, иначе весь груз потеряешь, а с ним и живот свой» - не правда ли, очень похоже на «избавь нас господи от ярости норманнов и стрелы мадьярской». Славяне успели «послужить» викингами, будучи не самыми убогими из них, вполне под стать полностью отмороженным по колено норвежцам и дело лихих людей морем промышляющих не забыли. У ушкуйников были и свои герои, все слышали о былинном Василии Буслаеве, но мало кто помнит, что прославился этот персонаж драками и бесчинствами, попранием законов, именно таковы были новгородские богатыри, запросто собирающие дружины из таких же, помягче выразиться лиходеев. Появление их относят к XI в., когда состоялся поход новгородских ушкуйников на Югру в 1032 г., далее они совершают многочисленные походы. В 1088 г. булгары камские, как сообщает летопись, взяли Муром, булгары мстили русским за разбои по Оке и Волге, вредившие булгарской торговле. В других регионах Руси ушкуйничество не достигало таких размеров, как в Новгороде, где появилось и самое название ушкуйники. Большие вольности, меньшие сдерживающие элементы демократической новгородской власти, постоянная борьба партий — всё это порождало в Новгороде особый класс, который не приписывался к какой-либо общине (как этого требовали новгородские установления для гражданской полноправности). Власти стремились освободиться от подобных буйных элементов населения и указывали им дело — расширять пределы Новгорода; землевладельцы и промышленники пользовались ими как защитниками своих интересов от иностранной экспансии; но чаще всего, ушкуйники совершали свои походы на свой страх и риск.
По рекам и морям новгородские пиратские дружины передвигались на судах - ушкуях, за что и получили прозвище - ушкуйники. Вполне вероятно, что суда были названы по имени полярного медведя - ошкуя, чья голова украшала нос (кому режет глаз - бак) судна. Новгородцы строили морские и речные ушкуи, речной, в отличие от морского, не имел палубы. На внутреннюю обшивку ушкуя опирались 6 или 8 банок для гребцов. Благодаря малой осадке (около 0,5 м) и большого соотношения длины и ширины (5:1), ушкуй обладал сравнительно большой скоростью. Как морские, так и речные ушкуи несли единственную съёмную мачту в центральной части судна. На мачте был один косой или прямой парус, навесных рулей ушкуи не имели, их заменяли кормовые рулевые весла. Ушкуи использовались как военные и торговые суда, но в историю они вошли именно как военные корабли новгородской вольницы - ушкуйников.
Надо отметить, что ушкуйники, имели первоклассное вооружение, и не стоит их представлять толпой крестьян в зипунах с топорами да рогатинами. Это были профессиональные бойцы, умело действовавшие как в пешем, так и в конном строю, поскольку часто ватагу составляли младшие сыновья бояр и князей, не рассчитывающие на наследство. Ушкуйники имели кольчуги или пластинчатые доспехи и шлемы – признаки состоятельного бойца, им противостояли отборные ханские отряды и полноценные рыцари, в тяжёлом защитном вооружении. Ушкуйники имели также и традиционный набор наступательного вооружения: копья, мечи, сабли, причём саблям они отдавали предпочтение. Из метательного оружия были луки и арбалеты как носимые, так и стационарные, стрелявшие тяжёлыми стальными стрелами — болтами.
Сигтуна это первая столица Швеции, разрушенная ушкуйниками в 1187 году. Зафиксировано предание о снятии русскими в 1187 году из Сигтуны ворот, установленных впоследствии в Софийском соборе. Это же предание зафиксировано и в Новгороде, впрочем, там установлены ворота, являющиеся вполне зримым доказательством взятия новгородцами Сигтуны и её последующего разрушения. Сигтуна в описываемую эпоху была крупнейшим торговым городом Швеции, долгое время она была религиозным и политическим центром государства. Сигтуна находилась на берегу озера Меларен, в 60 километрах от берега Балтийского моря. Озеро было связано с морем проливом, город был хорошо укреплён природой и человеком, путь к нему лежал через шхеры и мелкие извилистые проливы. Несмотря на это нападавшие, предположительно вышедшие в море из западного устья Вуоксы (где впоследствии был поставлен Выборг) сумели незаметно пересечь море, пройти протоками и 12 августа 1187 года внезапно захватить город. Был убит архиепископ Упсальский Иоанн, Сигтуна была разрушена до основания, больше она никогда уже не была восстановлена. В XIII веке ярл Биргер, построил у пролива, ведущего в озеро Меларен, замок Стокгольм, чтобы не допустить повторения подобных набегов.
Развалины Сигтуны
В 1320 году Новгородская республика оказалась в критическом положении. С юго-запада на неё напали литовцы, с запада - немецкие рыцари. За Карельский перешеек - древнюю отчину Господина Великого Новгорода - шла длительная война со шведами, и вдобавок в северные владения республики вторглись норвежцы. Тогда ушкуйники нанесли ответные удары по Норвегии. В 1320 году новгородец Лука разорил область Финмарнен, расположенную от южного берега Варангер-Фьорда до города Тромсе. А в 1323 году ушкуйники уже громили область Халогаланд юго-западнее Тромсе. Норвежцы, не сумев противостоять новгородским удальцам, даже обратились в 1325 году за помощью к папскому престолу для организации крестового похода против русских и карел. Надо полагать, что набеги ушкуйников произвели должное действие и на прочих недругов Великого Новгорода. В 1323 году Швеция заключила с ним компромиссный Ореховецкий мир.
В 1348 г. шведы в очередной раз напали на Новгородскую республику и взяли крепость Орешек. Последовал морской поход ушкуйников на провинцию Халогаланд, в ходе которого был взят сильно укреплённый замок Бьяркёй (норв. Bjarkøy — Берёзовый остров). Ответный морской поход ушкуйников в 1349 г. настолько крепко запомнился шведскому королю Магнусу, что в своём завещании потомкам, написанном в 1352 г., он взывал: «Приказываю своим детям, своим братьям, и всей земле Шведской: не нападайте на Русь, если крест в этом целовали; нет нам в этом удачи…». После этого целых сто лет было тихо и мирно на наших шведских рубежах…
Естественно, не забывали ушкуйники и об ордынцах в 1360 году ушкуйники, совершили свои первые набеги на ордынский город Жукотин на р. Каме и перебили татар. В 1363 г. ушкуйники во главе с воеводами Александром Абакуновичем и Степаном Лепой вышли к реке Оби. Здесь их рать разделилась - одна часть пошла воевать вниз по Оби до самого Ледовитого океана (Студёного моря), а другая пошла гулять по верховьям Оби на стыке границ Золотой Орды, Чагатайского Улуса и Китая (примерно Иран-Казахстан-Пакистан). По масштабам их путешествия не уступали странствиям Афанасия Никитина.
Сигтунские ворота в Новгороде
Вернувшись с добычей, ушкуйники не угомонились. В 1366 г. они с тем же воеводой Александром Абакуновичем уже орудуют на среднем течении Волги. На жалобы и негодования хана и московского князя, новгородцы отвечают, как водится на Руси, отпиской: «Ходили люди молодые на Волгу без нашего слова, но гостей (купцов) твоих не грабили, били только басурман». По мнению новгородцев, бить басурман - дело житейское, а вот насчёт своей непричастности бояре слукавили. Действительно, основную массу ушкуйников составляла новгородская голытьба и пришельцы «с низу» (Смоленск, Москва, Тверь), но в большинстве случаев ими руководили опытные новгородские воеводы Осип Варфоломеевич, Василий Фёдорович, тот же Александр Абакунович и многие другие. Оружием и деньгами ушкуйников снабжали богатые новгородские купцы, причём, не безвозмездно - вернувшись, ушкуйники щедро делились добычей. В 1368 году в Москве посла Золотой Орды принимает юный только что взошедший на московский престол Дмитрий Донской. Посол кричит на Дмитрия, угрожает страшными карами, князю дают несколько месяцев, чтобы найти виновных в разграблении ордынцев, считавших, что грабить могут лишь они!
До приснопамятной битвы на Куликовом поле, во многом состоявшейся из-за того, что Дмитрий видел, как бьют орду ушкуйники, крупные волжско-камские грабительские походы по золотоордынским владениям новгородцы совершали регулярно в 1360, 1366, 1369, 1370, 1371, 1374, 1375, 1379 годах. Заодно в 1369—1370 г.г. ушкуйники взяли Кострому и Ярославль, из-за разногласий с тверским князем, осуществлялись разбойничьи рейды по Вятке и по Оби. Первые набеги на Золотую Орду оказались столь чувствительными, что местные ханы в дальнейшем стремились откупаться данью от новгородских лиходеев. В результате грабежей, было добыто огромное количество сокровищ, основная часть которых была потрачена на покупку оружия и строительство новых судов. Татарские купцы стали их боятся и начали платить дань. Можно ли представить, что добры молодцы-ушкуйники повезли бы свою добычу в виде дани в Орду, наперегонки поползли бы к ханскому трону с доносами друг на друга, как это делали те же нижегородские, московские, рязанские и другие князья? В жилах новгородцев текла кровь русских варягов, которым при Игоре и Олеге платил дань Византийский император, а при Святославе покорилась вся Волга и Каспий. И ушкуйники решили впредь не мелочиться с нищими норвежцами, а заставить платить дань... Золотую Орду. Логика проста: раз Орда такая большая - от Днепра до Енисея, да ещё и Золотой зовётся, значит, у них должны быть деньги, и, видимо, немалые.
В 1374 г. ушкуйники в третий раз взяли город Болгар (недалеко от Казани), затем пошли вниз и взяли сам Сарай - столицу Великого хана. В 1375 г. новгородцы на семидесяти ушкуях под началом воевод Прокопа и Смолянина объявились под Костромой, московский воевода Александр Плещеев с 5-тысячной ратью вышел им навстречу. У Прокопа было всего 1,5 тыс. ушкуйников, но он их разделил на две части: с одной вступил в бой с московской ратью, а другую отправил тайно в лес в засаду. Удар этой засады в тыл Плещееву и решил исход сражения: москвичи разбежались, а ушкуйники в очередной раз взяли Кострому. Отдохнув пару недель в Костроме, ушкуйники двинулись вниз по Волге, уже по традиции они нанесли «визит» в города Болгар и Сарай. Причём правители Болгара, наученные горьким опытом, откупились большой данью, зато ханская столица Сарай была взята штурмом и разграблена.
Город Сарай находится в 170 км от Астрахани вверх по течению Волги, но, ни на одной из современных карт его не найти. В те времена, в городе проживало одновременно от 70 до 100 тыс. человек, Сарай считался крупнейшим городом Европы и даже Азиатского Востока, сравнимый с Багдадом, Каиром, Константинополем и Римом того времени, Сарай-Бату был самым богатым городом Золотой Орды.
Сарай был построен не на берегу Волги, а на ее рукаве – на берегу реки Ахтубе. Она была слишком мелководной для тяжёлых военных судов, но только не для ушкуйников и их лёгких маневренных кораблей. Скорее всего, ушкуйники подошли к Сараю рано утром, на рассвете, они быстро перебили охрану и начали грабить, но грабить слишком долго ушкуйники не могли. Татарская армия могла подойти в любой момент, и против них было не устоять, ушкуйники освободили тысячи русских рабов, нагрузили свои лодки самым ценным: золотом, драгоценностями, дорогими тканями, оружием и отплыли также быстро, как и появились. Чтобы за ними не соорудили погоню, грабители подожгли город с разных концов, степной город вспыхнул мгновенно.
Сказочная добыча вскружила головы ушкуйникам, и, как упоминается в арабских летописях, они направились ещё дальше, к Каспию. Близ устья Волги их встретил хан Салгей, правивший Хазтороканью (Астраханью), и немедленно заплатил дань, затребованную Прокопом, мало того, в честь непрошеных гостей с далекого Ильмень-озера хан устроил грандиозный пир. Но когда захмелевшие новгородцы совсем потеряли бдительность, в разгар пира на них бросилась толпа вооружённых татар, погибли Прокоп, Смолянин и почти все удальцы, немногим посчастливилось вернуться на Русь.
Так как же, скажет читатель, символ веры отечественных историков — «Куликовская битва переломила хребет Золотой Орде»- неверен? Выходит, что хребет Орде переломили ушкуйники? Увы, реальная история не терпит никаких догм: за два десятилетия ушкуйники убили больше татар, чем войско князя Димитрия на Куликовом поле, но в условиях полигамии в Орде за 1380 г. родилось на два порядка больше мальчиков, чем было убито в боях с русскими в период с 1360 по 1380 гг. Так что, ни Димитрий, ни Прокоп физически не могли сломить хребет Золотой Орде.
А ушкуйники, не признаваемые Новгородом, ненавидимые всеми русскими князьями, продолжали ходить на Волгу. Бить татар у них стало не подвигом, а промыслом, в 1392 г. ушкуйники опять взяли Жукотин и Казань, в 1409 г. воевода Анфал повёл 250 ушкуев на Волгу и Каму, состоялся очередной удачный поход вятчан с воеводой Костей Юрьевым в 1471 году на столицу Золотой Орды Сарай. Подобные лихие экспедиции организовывались вплоть до семидесятых годов XV столетия, когда Великий Новгород попал под власть великого московского князя Ивана III. Любопытно, что в ряде случаев московские князья заключали с ними временные соглашения для синхронизации ударов по Казанскому ханству. Из-за давления Москвы ушкуйникам в первой половине XV в. пришлось сменить главную базу: они перебрались из Великого Новгорода в Хлынов (город Вятка), который сами же и основали в 1374 году и чаще всего московские дипломаты именовали ушкуйников XV в. не иначе как «хлыновскими ворами». Из Хлынова по реке Вятке ушкуйники выходили в Каму и Волгу.
В 1489 году против ушкуйников поднялась Москва и соседние княжества, теперь они считались обычными бандитами с большой дороги. Московский царь Иван III отправил на ушкуйников огромное войско, которое захватывает Хлынов, значительной части ушкуйников удалось бежать, казнили только убийц и атаманов и ушкуйники исчезают из российской истории навсегда. «Хлыновские воры» частично были насильственно переселены в подмосковные деревни, современная деревня Хлыново в Раменском районе - свидетельство об этой «депортации». После разгрома значительная же часть хлыновцев бежали в южные неосвоенные степи - вниз на Волгу (в районе современного Камышина), где промышляла разбойными нападениями на торговые караваны, сбывая награбленное в пограничных рязанских городах. Затем хлыновские потомки новгородцев переместились в низовья Дона, где они и стали одними из прародителей донских казаков. Из новгородского наследия донскому казачеству досталось вечевое управление Войска Донского, слова «атаман» (от первоначального «ватаман», которое, в свою очередь, восходит к слову «ватага»), «стан» и многое другое.
Такими были ушкуйники, забытые пираты и лихие люди, на реках и морях промышляющие, не удостоившиеся славы сэра Уолтера Рейли или Генри Моргана, но в ярости не уступающие любому берсерку из хирда Эрика Кровавой Секиры. Они сыграли большую роль в деле ослабления Орды, расширении влияния Новгорода на Балтике и Москвы в ордынских землях, как английские пираты в своё время сделали это для Англии, за счёт них вышедшей с задворков Европы на первый план. Ушкуйникам не поставят памятник как Сюркуфу, не снимут блокбастер с Джонни Деппом, но эти ребята своей яростью и натиском собственными клинками вписали себя на страницы истории хотелось это кому-то или не хотелось.