Генерал-полковник в отставке Волынцев умирал в отдельной палате госпиталя имени Бурденко. Тело, изношенное тремя инфарктами и Афганом, уже не слушалось, но сознание оставалось ясным, как осенний воздух после дождя. На экране телевизора, приглушённо бубнящего в углу, шёл концерт к 9 мая. Пели «Журавлей». Вокал – бархатный, проникновенный, народной артистки Ларисы Вольской.
«Лёгкая у неё жизнь, – подумал Волынцев без злости, с усталой отстранённостью. – Вся война – в патриотических песнях. Выходит, улыбается, принимает цветы. А мы-то… кости на перевалах оставляли».
Он вспомнил полигон в Капустином Яре, рёв двигателей, землю, содрогающуюся под сапогами. Ответственность, которая жгла изнутри сильнее самого крепкого спирта. И в этот момент его сердце, крупное, изношенное, сделало перебой.
В это самое время за кулисами Концертного зала имени Чайковского Лариса Вольская, только что спустившаяся со сцены под гром оваций, стояла, опершись о холодную стену. В глазах плясали тёмные пятна. Врачи шептали что-то про «крайнее истощение». Она махнула на них рукой в драгоценном перстне. Нужно было готовиться к «Смуглянке».
Ей вдруг, с невероятной ясностью, вспомнился тот вечер в далёком 63-м. Выпускной в консерватории. И два предложения: от худрука филармонии и от красавца-лейтенанта Виктора, звавшего замуж и в гарнизон. Она выбрала сцену. Он стал генералом. Слышала, что жив, болеет. И сейчас, чувствуя, как подводит её когда-то неутомимое горло и ноет сердце, она подумала о его жизни. О жизни, в которой всё чётко: приказ, выполнение, враг, друг. Твёрдая, как камень, прямая, как штык. Неужели она когда-то посчитала её скучной?
«Он защищал что-то реальное, – прошептала она, глядя на своё отражение в потускневшем зеркале гримёрки. – А я? Я защищала призраков. Настроение. Память, которую сама же и создавала из нот».
В палате госпиталя экран мерцал. Волынцев видел крупным планом лицо Вольской. Удивительное лицо. На нём была не улыбка, а лёгкая, почти неуловимая гримаса боли. И в этой боли было что-то до глубины души знакомое. Боль человека, который тоже отдавал приказы. Себе. Выйти на сцену. Спеть. Улыбнуться. Когда внутри – пустота и тихий ужас.
«Да мы с тобой, сестра, из одного полка, – едва оформилась мысль в его сознании. – Только ты без оружия в атаку ходила».
Его взгляд затуманился. Звуки госпиталя отдалились. На экране Лариса Вольская брала высокую, чистую ноту в финале песни.
За кулисами, положив руку на грудь, чтобы унять колотьё, артистка вдруг почувствовала не пронзительный страх, а странное, всезаполняющее спокойствие. Будто слышала отголосок далёкого, мощного залпа, эхо которого настигло её только сейчас.
В госпитальной палате прямая линия на мониторе издала протяжный писк. За кулисами Лариса Вольская тихо, по-девичьи, вздохнула и опустилась на скрипучий стул гримёрки, будто только что закончив свой самый сложный концерт.
Они ушли почти одновременно. Генерал, так и не решив, чья жизнь была правильней. Артистка – так и не поняв, кто из них нёс более тяжёлую ношу.
Где уже не было ни оваций, ни приказов. Только тишина, в которой наконец отзвучали и шёпот за кулисами, и грохот на полигоне.
В 2002 учился еще в 9 классе и училка по русскому заставила читать этого "писаку" на год раньше программы и писать сочинение. Я решил высказать свое мнение что "архипелаг гулаг" полное говно, так был крик на всю школу. Спасибо Эйдельман Софья Захаровна. благодаря вам я знаю кто такие писатели диссиденты.
Уверен, что 99% совков, которые сейчас Солженицына грязью поливают, ни одного его произведения не читали. Могу сказать, что литература оценивается не только с точки зрения художественных достоинств (здесь Солженицын действительно довольно слабый писатель), но и с точки зрения исторического и общественного влияния (а вот здесь его творчество просто огромное значение сыграло). В частности, на Западе в то время интеллектуальная элита (которая почти вся была левая) зачастую боготворила СССР. Так вот, как только там вышел "Архипелаг ГУЛАГ", все это мгновенно прошло, люди протрезвели, осознав, что за красивыми лозунгами тут просто обычные людоеды. Позже, когда его произведения стали распространяться самиздатом по Союзу, аналогичное понимание пришло и к советским людям. Именно в этом ценность творчества Солженицына, а не в каких-то несуществующих литературных достоинствах.
Путин назвал Солженицына истинным патриотом России
МОСКВА, 11 дек - РИА Новости. Сердце, душа, раздумья писателя Александра Солженицына были наполнены одновременно и болью за Отечество, и безграничной любовью к нему, он противостоял любым проявлениям русофобии; его литературное и общественное наследие продолжает оставаться современным и для России, и для всего мира, заявил президент РФ Владимир Путин на открытии памятника писателю.
В день столетия со дня рождения писателя памятник Солженицыну открывается на названной в его честь улице в сквере между домами 11 и 13 в Таганском районе Москвы.
"Хорошо помню все наши встречи с Александром Исаевичем, и его мудрость, взвешенность, глубокое понимание истории. Его сердце, душа, раздумья были наполнены одновременно и болью за Отечество, и безграничной любовью к нему. Эти чувства двигали все его творчество. Он четко разделял подлинную, настоящую, народную Россию и особенности тоталитарной системы, которая принесла страдания и тяжелые испытания для миллионов людей", - сказал Путин во вторник на церемонии открытия памятника.
"И будучи в изгнании, Александр Исаевич никому не позволял пренебрежительно, зло говорить о своей Родине, противостоял любым проявлениям русофобии", - отметил президент.
Он подчеркнул, что "цельный, исключительно принципиальный" Солженицын никогда и никому не стремился быть удобным. В своих литературных и публицистических трудах, в своей общественной деятельности писатель "открыто и последовательно отстаивал свои взгляды и убеждения, доказывал безусловную ценность нравственных законов, на которых зиждется здоровье любого общества", продолжил Путин.
Российский лидер назвал Солженицына выдающимся соотечественником, писателем и мыслителем, истинным, настоящим патриотом России. Он напомнил, что 11 декабря исполняется 100 лет со дня рождения писателя.
"Для нас эта дата - не только день памяти и уважения, но, прежде всего, повод вновь обратить свое внимание к его литературному, общественному и философскому наследию, которое вплетено в саму ткань XX века и продолжает оставаться современным и для нас - для России, да и для всего мира", - добавил Путин.
К концу лета 1917 года обстановка на Чёрном море стала складываться в пользу Османской империи. В России после Февральской революции началась эпоха дестабилизации и развала некогда боеспособных армии и флота. Для Императорского Черноморского флота тяжёлым ударом стала отставка вице-адмирала Колчака в начале лета 1917 года, что привело к усилению революционной агитации и к повальным отказам матросов исполнять свой долг. Успешный же рейд «Бреслау» к острову Фидониси в конце июня и вовсе показал, что Черноморский флот уже не столь грозный противник.
Эти обстоятельства были на руку адмиралу Сушону, форсировавшему расчистку минных полей у Босфора. Так что вскоре в Константинополь вновь хлынули корабли снабжения, которые должны были пополнить топливом «Гёбен» и «Бреслау». Неуловимые рейдеры были готовы вернуться на оперативный простор к началу осени. Однако общая обстановка на фронтах вынудила генштаб Германской империи скорректировать свои действия, сделав ряд кадровых перестановок и изменений, которые коснулись и адмирала Сушона, и рейдеров.
«Гёбен» в порту Константинополя, 1915 год
Холодное лето 17-ого года
Случившаяся Февральская революция в Российской империи стала для германской армии поворотным моментом. Если ещё в конце 1916 года русская императорская армия была грозной и боеспособной силой, которой удалось одержать недавно крупную победу во время Четвёртой Галицкой битвы (Брусиловский прорыв), то спустя несколько месяцев от былого величия не осталось и следа. Солдаты массово отказывались ходить в атаки, оставляли окопы при малейшей угрозе, а дезертирство росло с каждым днём. Лишь немногие подразделения сохранили боеспособность, но их было явно недостаточно, чтобы закрыть зияющие бреши на Восточном фронте — от Балтийского до Чёрного моря.
Восточный (Русский) фронт в начале весны 1917 года
Германский генштаб незамедлительно воспользовался столь благоприятно сложившейся обстановкой. Весной-летом 1917 года Германия и Австро-Венгрия подтягивали крупные резервы на Восточный фронт, намереваясь прорвать его и принудить Россию к капитуляции, осуществив таким образом план Шлиффена, но в ином порядке — сначала покончить с Россией, а затем с Францией. Кроме того, горячее желание Германии в кратчайшие сроки расправиться с неприятелем на Восточном фронте подогревалось еще и вступлением в апреле 1917 года в войну США на стороне стран Антанты. Огромная экономическая мощь и колоссальный мобилизационный ресурс американского государства могли стать гвоздями в крышку гроба Германской империи. Поэтому ставка была сделана на вывод России из войны, чтобы освободившимися войсками с Восточного фронта прорвать Западный фронт до прибытия американских экспедиционных войск.
Основной удар планировалось нанести по Риге — главному узлу снабжения русского Северо-Западного фронта, через которую также открывался кратчайший путь на Петроград. Помимо крупного наступления сухопутных частей на этом направлении, Германский генштаб стал разрабатывать план крупномасштабной десантной операции на острова в Моонзундском проливе, расположенные севернее Риги. И операция эта получила кодовое название «Альбион». В случае успеха и на суше, и на море в руки Германской империи могли попасть значительные силы русского Балтийского флота, находившиеся в Рижском заливе. Это облегчило бы прорыв германского флота в Финский залив, определив тем самым судьбу Петрограда. Для реализации такого рискованного замысла Германский генштаб стал привлекать лучших морских и пехотных командиров на руководящие посты, дабы увеличить шансы на успех.
Адмирал Вильгельм Сушон
В конце лета 1917 года адмирал Сушон был срочно вызван в Берлин. В столице он узнал, что генштаб снял его с должности главнокомандующего Османским флотом и перевёл на пост командующего Четвертой эскадрой линкоров Флота Открытого моря. Этому боевому соединению предстояло в ближайшее время сыграть ключевую роль в прорыве русской обороны на островах, прикрывающих Рижский пролив. Сушон был одним из немногих германских адмиралов, имеющих за плечами большой боевой опыт, накопившийся с первых дней войны. Поэтому неудивительно, что опытного офицера привлекли к столь значимой операции. А вместо Сушона на пост главнокомандующего Османским флотом и Средиземноморской дивизией был назначен вице-адмирал Хуберт фон Ребёр-Пашвиц, бывший военно-морской атташе Германии в США. Новый командующий прибыл в Константинополь 4 сентября 1917 года, получил предписание не проводить самостоятельные операции и ждать инструкций из военно-морского штаба.
Групповой портрет офицеров «Гёбена» в Константинополе
Последние отголоски сопротивления
Ознакомившись с обстановкой на Чёрном море, вице-адмирал Рёбер-Пашвиц начал энергично действовать, намереваясь полностью очистить Босфорский пролив от русских минных заграждений. К тому времени дисциплина в рядах русского Черноморского флота упала до минимума — матросы отказывались выходить в море и устанавливать новые минные поля, что, естественно, было только на руку османскому флоту. Уже к концу октября удалось окончательно расчистить подходы к Босфору, после чего османские тральщики направились к берегам болгарских и румынских портов, дабы очистить подходы и к Одессе. Отсутствие сопротивления со стороны русского флота вселило в осман уверенность, и зачастую тральщики выходили на задания без должного прикрытия, о чём, впрочем, вскоре пожалели.
В конце октября 1917 года командованию Черноморского флота удалось направить на дежурное крейсерство к берегам Румынии и Болгарии два эскадренных миноносца — «Пылкого» и «Быстрого». Первого ноября, подойдя к бухте Инада, русские корабли обнаружили османский миноносец «Гамид-Абад», несколько пароходов и тральщиков. Не мешкая, «Пылкий» и «Быстрый» открыли беглый огонь по противнику и спустя несколько минут пустили на дно вражеский миноносец и два парохода, после чего успешно избежали преследования. Эта победа стала последней для русского Черноморского флота в Первой мировой войне.
Эскадренный миноносец «Быстрый»
Потеря миноносца не стала для османского флота в какой-то мере ощутимой, однако стало очевидно, что списывать со счетов русский флот в Чёрном море преждевременно. Рёбер-Пашвиц начал усиливать соединения тральщиков миноносцами и эсминцами. Возможно, он хотел к тому же вывести «Гёбен» и «Бреслау» в Чёрное море, однако, не имея дозволения из Берлина, вице-адмирал не решался на подобное. А спустя неделю после битвы в бухте Инада, весь мир облетела срочная новость — в России произошла новая революция.
Жажда действий
7 ноября 1917 года в Петрограде произошёл государственный переворот, в результате чего Временное правительство было низложено. Власть перешла в руки Советов народных комиссаров РСФСР под председательством Владимира Ленина. На следующий день был опубликован знаменитый ленинский «Декрет о мире», в котором советское правительство предложило прекратить боевые действия всем вовлечённым сторонам и установить справедливый мир без аннексий и контрибуций.
Страны Антанты категорически отвергли декрет, а Германская империя и её союзники увидели здесь возможность — наконец ликвидировать Восточный фронт и перебросить высвободившиеся силы на Францию. Однако заключать «справедливый» мир Германская империя была не намерена, считая себя победителем. И с этим было сложно не согласиться, так как к концу октября германским войскам удалось захватить Ригу и успешно провести операцию «Альбион», тем самым открыв себе прямую дорогу на Петроград.
В русской армии озвученный «Декрет о мире» привел к полному уничтожению линии фронта — солдаты массово покидали свои подразделения, не желая воевать и открывая перед силами Германской империи оперативный простор для захвата России. Единственное, что сдерживало амбиции германского генштаба — острая нехватка людских ресурсов для оккупации обширных территорий, а также критическое положение на Западном фронте. И поэтому мир, но на своих условиях был куда предпочтительнее. Вскоре, 3 декабря 1917 года, в Брест-Литовске начался первый раунд переговоров между представителями Советской России и государствами Тройственного союза, по результатам которого с 17 декабря было объявлено перемирие между странами, что привело к окончанию боевый действий, в том числе и на Чёрном море.
Прибытие советской делегации на переговоры со странами Тройственного союза в Брест-Литовск. 3 декабря 1917 года.
Известие о перемирии с Советской Россией стало для Османской империи настоящим подарком судьбы. В скором времени русские войска должны были быть выведены с османских территорий, а политики и дипломаты стали составлять свои условия мира для России. В Чёрном море боевые действия полностью прекратились, и османский флот, теперь уже без опаски, расчищал последние минные заграждения, восстанавливая маршруты для кораблей снабжения.
Вице-адмирал Хуберт фон Рёбер-Пашвиц (1863-1933). Главнокомандующий Османским флотом с 4 сентября 1917 г. по 12 февраля 1919 г.
Для вице-адмирала Рёбер-Пашвица заключение перемирия с Россией также стало знаменательным событием, однако до полной победы было ещё далеко. Несмотря на то, что в Чёрном море соблюдался режим перемирия, на другом морском ТВД — Средиземном, положение Германии и её союзников было удручающим. Британские, итальянские и французские линкоры, имея полное превосходство в регионе, заперли корабли австро-венгерского флота в портах. Кроме того, в конце 1917 года Османская империя потерпела сокрушительное поражение в битве за Иерусалим, открыв странам Антанты дорогу на Сирию и Анатолию.
Для того, чтобы в полную силу развить наступательный потенциал, командующие стран Антанты стали перебрасывать дивизии со второстепенных фронтов, в частности с Салоникского, проходящего между Грецией и Болгарией. Прибытие свежих сил неприятеля могло бы быстро поставить точку в катастрофическом положении Османской империи. Поэтому, получив известие о перемирии с Советской Россией, османское правительство обратилось к Рёбер-Пашвицу с просьбой рассмотреть возможность перевода «Гёбена» и «Бреслау» в Эгейское море для уничтожения транспортных кораблей Антанты с солдатами на борту.
Вице-адмирал, может быть, и был согласен, однако ему требовалось разрешение из Берлина. И там эту идею не поддержали, ибо враг имел подавляющие превосходство в регионе. Однако Рёбер-Пашвиц продолжал настаивать, указывая на данные воздушной разведки, которые не выявили наличие крупных кораблей в Эгейской море. Также вице-адмирал предлагал провести комбинированную атаку силами «Гёбена», «Бреслау», подводных лодок и авиации, что, по его мнению, увеличивало шансы на успех. После некоторого колебания Берлин одобрил предложенное, и Рёбер-Пашвиц стал готовить в январе 1918 года поход в Эгейское море. Эта операция станет для одного из неуловимых рейдеров последней…
Материал подготовлен волонтёрской редакцией «Мира Кораблей»
Матренин двор - шедевр. Потому что первый. Всякие астафьевы - эпигонство. Остальное у Солженицына - эпигонство. После Бунина и прочих. У всякого писателя есть один-единственный шедевр. Даже у самых плодовитых.
