Морская слава России (1-5)
Серия: Морская слава России
Главы 01 - 05
Энциклопедия подвигов русских моряков
Коллекция медалей Отечества
PDF | 33 стр. | Цветные иллюстрации
![](https://cs15.pikabu.ru/post_img/2024/06/10/11/1718045350171025984.jpg)
![](https://cs13.pikabu.ru/post_img/2024/06/10/11/1718045351169442238.jpg)
![](https://cs15.pikabu.ru/post_img/2024/06/10/11/1718045351139822423.jpg)
![](https://cs15.pikabu.ru/post_img/2024/06/10/11/1718045352169730152.jpg)
![](https://cs13.pikabu.ru/post_img/2024/06/10/11/171804535312632002.jpg)
Смотреть и скачать в PDF:
Серия: Морская слава России
Главы 01 - 05
Энциклопедия подвигов русских моряков
Коллекция медалей Отечества
PDF | 33 стр. | Цветные иллюстрации
Смотреть и скачать в PDF:
В сентябре 1837 г. император Николай Павлович вместе с императрицей и цесаревичем прибыли в Севастополь, намереваясь ознакомиться с состоянием дел на Кавказе, Закавказье, а заодно и в Крыму. К этому времени в Петербурге уже была подготовлена реформа управления и нового устройства обширных южных районов Российской империи. Однако, нововведения встретили неожиданное противодействие со стороны должностных лиц на местах.
Так, командир Отдельного Кавказского корпуса и главноуправляющий гражданской частью и пограничными делами Грузии, Армянской области, Астраханской губернии и Кавказской области генерал от инфантерии Григорий Владимирович Розен всячески противился продавливаемой сверху реформе, считая, что планы грандиозных преобразований подготовлены без учёта местных реалий и требуют серьёзного пересмотра. При этом, сам того не ведая, генерал Розен разворошил осиное гнездо – предваряющий реформу титанический труд большого количества сановников получил высочайшее одобрение, а денежные премии, звания, титулы и ордена уже были вручены. Действия Розена были расценены многими как чистое вредительство, поэтому в заоблачных кулуарах появилось мнение, что неплохо бы избавиться неуживчивого генерала.
На Кавказ была послана инспекция во главе с отцом реформы сенатором Павлом Ганом и генерал-лейтенантом Илларионом Васильчиковым, по всей видимости, имевшая главной целью вскрыть злоупотребления и дискредитировать барона Розена.
Герой Отечественной войны 1812 г. генерал от инфантерии Г.В.Розен. Государственный эрмитаж. Мастерская Дж.Доу. Изображение из открытых источников.
Одновременно, флигель-адъютант Пётр Катенин положил на стол Николаю Павловичу рапорт своего брата полковника Павла Катенина, служившего ранее в Эриванском полку под началом князя Дадианова (зятя генерала Розена). Причиной отправки жалобы послужил личный конфликт между Павлом Катениным (тоже далеко не подарком) и Дадиановым. Причём последний, пожаловался на «дурное поведение» подчинённого своему тестю барону Розену, а тот сослал Катенина служить в Кизляр. В поданных на имя императора документах описывались многочисленные хозяйственные злоупотребления полкового командира. Николай Павлович, сторонник насаждения жёсткой армейской дисциплины, читал и только хватался за голову.
В качестве небольшого отступления здесь будет уместно сказать несколько слов о командире Эриванского полка полковнике Александре Леоновиче Дадианове. Он был выходцем из симбирской ветви грузинского княжеского рода Дадиановых. В 16 лет князь начал службу подпрапорщиком лейб-гвардии Преображенского полка. В 1821 г. был назначен адъютантом к генералу Паскевичу, с которым участвовал в войнах против Персии и Турции на Кавказе.
За время службы Дадианов зарекомендовал себя как блестящий офицер и бесстрашный солдат. Князь был награждён за боевые отличия при осаде Сардар-Абада золотой шпагой, при взятии Эривани – орденом святой Анны 3-й степени, при взятии Карса – орденом святой Анны 2-й степени. Алмазные знаки к ордену Дадианов заработал уже за взятие Ахалциха.
В 1829 г. Дадианов был отправлен в Петербург с донесением о взятии Эрзурума и разгроме турецкой армии. В столице к князю отнеслись весьма благосклонно, он был произведён в полковники, пожалован флигель-адъютантом к императору и, в неполные 29 лет, получил под начало Эриванский полк.
Столь быстрая карьера, по всей видимости, вскружила голову Дадианову. Прибыв на новое место службы, князь был буквально ослеплён возможностями, которые открыла перед ним полновластная должность на окраине империи, далеко от столичного надзора и строгостей гвардейских частей российской армии. Как впоследствии установила комиссия 1837 г., Дадианов направил все ресурсы полка на личное обогащение. Конечно, корни злоупотреблений уходили во времена прежнего командира, но именно Дадианов поставил незаконную хозяйственную деятельность на широкую ногу.
По приказу командира полка солдаты и рекруты выгонялись рубить лес и косить траву, а добытые таким образом дрова и сено сбывались на рынках Тифлиса. Вместо постройки казармы князь на казённые деньги оборудовал мельницу и отписал её в своё владение. Две сотни рекрутов без обуви и обмундирования вовсе не обучались военному делу, а пасли стада овец, волов и верблюдов принадлежащих князю Дадианову. Солдатские жёны также были определены на работы, а при малейшей провинности женщин нещадно секли розгами.
«…занимаясь поставкою провианта и постройкою разных в казну строений, от всех хозяйственных оборотов [Дадианов] имел важные денежные выгоды, никогда не употребляя наемных рабочих, а одних нижних чинов вверенного ему полка, не производя им часто никакой платы, или плату не согласную с утвержденными сметами. Таковое незаконное употребление нижних чинов, сопряженное с большим для них трудом, лишило полковника Дадианова заняться нравственным и фронтовым образованием полка, который в сих отношениях находится в весьма слабом состоянии…»
Как ни странно, все эти вопиющие подробности были не известны командованию в Тифлисе. Да и кто бы дерзнул доложить наверх о злоупотреблениях – удачная женитьба в 1836 г. на дочери генерала Розена возводила князя в ранг неприкасаемых. Однако, вечно такое продолжаться не могло и информация о безобразиях в полку попала на стол к Николаю Павловичу.
Судя по всему, император прибыл на Кавказ с уже готовым планом мер по отношению к барону Розену и князю Дадианову. Как писал впоследствии Николай Павлович:
«…Розен исполнен благих намерений; но его непомерная слабость причина большей части зол; ибо хорошо делают те только, кои из собственного подвига что-то делают, взыскивать же он не умеет. Однако надо ему отдать справедливость, что на него лично никто не жалуется, но все говорят про его слабость…»
Дадианов здесь сыграл роль инструмента, с помощью которого отстранили от дел неуживчивого генерала.
Всё шло своим чередом и ничего не предвещало грозы, когда император изъявил желание провести смотр Эриванского полка. Смотр, так смотр, и ничего не подозревающий командир прибыл с полком в Тифлис.
11 октября 1837 г. Эриванский полк был выстроен на Мадатовской площади в ожидании Его Высочества. После проведения смотра, падкий на позёрство Николай Павлович, подозвал к себе Розена и Дадианова. Император хмуро посмотрел в глаза князю, после чего публично, громко и с расстановкой стал выговаривать ему своё крайнее неудовольствие.
Обернувшись к генерал-губернатору Тифлиса Михаилу Брайко, император распорядился снять с Дадианова эполеты полковника, флигель-адъютантские аксельбанты и ордена. Однако Брайко, находясь в страшном волнении, слишком долго и церемонно отстёгивал знаки отличия. Тогда, раздражённый Николай Павлович, приказал сорвать регалии, что было выполнено генерал-адъютантом Алексеем Орловым, который «всегда готовый в таких случаях сыграть роль палача, подбежал и начал рвать так, что клочья полетели в разные стороны». К месту экзекуции подлетела фельдъегерская тройка, куда быстро затолкали поникшего, оборванного и обесчещенного князя Дадианова. После чего арестант под конвоем был препровождён в Бобруйскую крепость.
Интересно, что вся эта история развернулась на глазах супруги Дадианова и её матери, Елизаветы Дмитриевны Розен, приглашённых на смотр в качестве почётных гостей. Обе дамы были настолько впечатлены развернувшимся действом, что попадали в обморок. Сам барон Розен «почернел и изменился до неузнаваемости». Тем не менее, Николай Павлович решил подсластить горькую пилюлю, пожаловав флигель-адъютантское звание старшему сыну генерала – поручику Александру Розену. Хотя всем было понятно, что после такого публичного унижения отставка командующего Отдельным Кавказским корпусом не за горами. Барон Розен был уволен с должности по собственному прошению 30 ноября 1837 г.
Обозлённый император сразу же отписался светлейшему князю генерал-адъютанту Ивану Фёдоровичу Паскевичу:
«Общая зараза своекорыстия, что всего страшнее, достигла и военную часть до невероятной степени, даже до того, что я вынужден был сделать неслыханный пример на собственном моём флигель-адъютанте. Мерзавец сей, командир Эриванского полка кн. Дадиан, обратил полк себе в аренду, и столь нагло, что публично держал стада верблюдов, свиней, пчельни, винокуренный завод, на 60 т. пуд сена захваченный у жителей сенокос, употребляя на всё солдат; в полку при внезапном осмотре найдено 534 рекрута, с прибытия в полк неодетых, необутых, частью босых, которые все были у него на работе, то есть ужас! За то я показал, как за неслыханные мерзости неслыханно и взыскиваю…»
Следственное дело по злоупотреблениям Дадианова продолжалось до 1840 г. Решением военного суда полковника приговорили к лишению чинов, орденов, княжеского и дворянского достоинств и отданию в рядовые. Император, ознакомившись с приговором, смягчил наказание, определив князю в качестве места пребывания город Вятку. По ходатайству генерала Розена вскоре ему было дозволено воссоединиться с семьёй и безотлучно жить в Москве. В 1856 г. император Александр II, по случаю коронации, возвратил Дадианову чин полковника в отставке, ордена, дворянство и княжеский титул.
P.S. Остался последний вопрос: Что же стало с реформой Закавказья? Как и предсказывал барон Розен, она полностью провалилась. Отец преобразований сенатор Павел Васильевич Ган был отправлен в отставку. Как впоследствии говорил Николай Павлович: «вижу, что Ган всегда меня обманывал; я всегда убеждён был в одном: что он человек с отличнейшими дарованиями, но заносчивый хитрец, недостойный доверия…»
Знакомясь с документами прошлого, из быта царской армии, лучше всего понимаешь, почему произошла революция. Далее - про питание в русской армии.
...Была созвана особая комиссия, под председательством профессора Данилевского, для выработки правил, как улучшить солдатскую пищу. Почтенный ученый, стоящий, однако, далеко от войск, выработал целый ряд раскладок и объемистую пояснительную записку, коей проектировалось кормить нашего солдата, комплектуемого преимущественно из крестьян, котлетами, рагу, студнем и т.п.
По испытании в войсках проекта профессора Данилевского он был отвергнут по двум причинам. Прежде всего он вызывал бы новый и совершенно непосильный уже расход для казны, так как очевидно нельзя же было за даже недавно увеличенный приварочный оклад кормить солдат котлетами и рагу. Сверх того, военное начальство признало, что если простолюдина в течение трех лет службы приучать к подобным яствам, доступным даже не всем относительно зажиточным горожанам, то служба вместо воспитательного значения для крестьянской молодежи развратит ее, ибо кто же после казенных рагу, котлет и студня захочет вернуться в деревню, где часто, за недостатком средств, едят хлеб с мякиной, а мясо видят не более двух раз в году.
Правда, солдаты получили чай, который они пьют очень охотно и который позволяет им согреть желудок перед утренними занятиями. Но обед, главная еда солдата, совершенно не изменился; ужин же стал несколько лучше, так как ныне его варят с мясом, для чего в котел, обыкновенно в крошку, кладут 1/4 фунта мяса на человека. Иногда эти 1/4 фунта мяса заменяют 1/2 фунта сбоя, который, однако, не прибавляет питательности пище и не улучшает ее вкусовых качеств.
...
1) В некоторых частях заведены простейшего типа дробилки для костей. Когда мясо вынуто из котла, чтобы нарезать его на порции, и с этой целью снято с костей, их при помощи названного аппарата дробят на более или менее мелкие части и опять кладут в котел. Раздробленные кости и свободно выделяемый ими костяной жир дают щам хороший вкус и навар.
2) Из опасения, что мясо разварится в лохмотья и из него нельзя будет нарезать порции, его редко доваривают как следует. Через это мясные порции по большей части очень тверды, да сверх того для щей пропадает и часть мясных соков, которые не успели из мяса выделиться.
Чтобы этому горю помочь и вместе с тем людям раздать не холодные малоаппетитные осклизлые, а теплые мясные порции, их после нарезки кладут в особые проволочные сетки, которые и навешивают в котел со щами так, чтобы они не прикасались к самой жидкости. Все это герметически закрывается крышкою котла. Порции, находясь все время в котле под влиянием пара, постепенно доходят, делаются мягкими; ранее недоварившиеся мясные соки, под влиянием того же пара, капают в котел, увеличивая питательность щей, а людям раздаются горячие, еще дымящиеся порции, ничуть не утратившие свои хорошие вкусовые свойства.
3) В некоторых частях 20-го арм. корпуса, по системе покойного ген. Мевеса, каша варится особым паровым способом. Для этого в кашный котел вставляется второе, внутреннее дно, местами нарешеченное, с приделанной к нему трубою. Между обоими днами наливается вода, а поверх внутреннего дна кладется крупа. При нагревании вода постепенно выпаривается, и под влиянием пара получается роскошная красная рассыпчатая каша.
4) Кашевары охотно льют в котел лишнюю воду, чтобы оставалось больше помой, которые они затем продают в свою пользу. Чтобы избежать этого зла, сильно отражающегося на качестве пищи, ротному командиру один раз необходимо в своем присутствии положить в котел продукты и влить туда же положенное число ведер воды. После этого нужно глубину котла измерить палкой, на которой и сделать соответствующую метку. Затем, заперев котел на ключ (который взять с собой), приказать варить пищу. Когда щи будут готовы и часть влаги выкипит, вторично сделать промер котла, который вновь отметить на палке. При запертом на ключ котле эти две метки на палке отобьют у кашевара охоту заботиться о помоях.
5) Кашу кашевар накладывает особым совком на глаз. При этом одним попадает больше, другим меньше. Фельдфебелю (особенно живущему в казармах с семьей и довольствующемуся из котла) и прочему начальству - всегда попадает больше.
Чтобы этого избежать, нужно совершенно отдельно сварить 32 золотника крупы (это ротный командир может сделать и у себя дома), а затем точно по объему готовой каши заказать особую кружку, которая и должна служить меркой при раздаче каши. Пришли получать кашу на 5 человек, кашевар должен насыпать 5 таких полных кружек, на 3 человека - 3 кружки, и т. д.
6) Необходимо безусловно воспретить семейным нижним чинам, живущим в казармах и даже вблизи их, а также живущим в лагерях с семьями, держать коров, свиней, уток, кур и т.п., так как все это несомненно кормится за счет артельного котла. Опыт показал, что солдатская пища много хуже там, гдке это не преследуется с неумолимой строгостью.
Далее идет еще много интересных бытовых подробностей, например:
И тут сионистский заговор!)
В пост нижние чины пробавляются воблой и подобной дрянью, нарочно для сего Бог где подбираемой евреями, а в остальное время наши люди никогда не получают рыбы. В качестве перемены она была бы вкусна и очень полезна. А ведь нередко читать, что мы обладаем громадными рыбными богатствами. И к этому делу строевому начальству, а лучше интендантству, следовало бы приложить руки; наверное, дело бы наладилось. Чуть ли не в каждом номере "Инвалида" читаем объявления, что войскам предлагается выписывать кету - сибирскую семгу.
В общем, как-то так. Далее автор изначальной статьи бухтит на матросов, которых кормят гораздо лучше, чем пехотных солдат, и требует солдат с матросами уравнять в пайках.
Правда, остается неясным, за счет увеличения солдатских или уменьшения матросских. Подозреваю, что скорее второе...
Источник - журнал "Разведчик", № 1018, 1910 год.
Для всех поклонников футбола Hisense подготовил крутой конкурс в соцсетях. Попытайте удачу, чтобы получить классный мерч и технику от глобального партнера чемпионата.
А если не любите полагаться на случай и сразу отправляетесь за техникой Hisense, не прячьте далеко чек. Загрузите на сайт и получите подписку на Wink на 3 месяца в подарок.
Реклама ООО «Горенье БТ», ИНН: 7704722037
На мой взгляд, главная ошибка - неправильный выбор жанра. Делать "убийцу Ведьмака" изначально было провальной затеей. Для этого не было ни достаточных денег, ни опыта, ни времени. В итоге закономерно получилось глючное неиграбельное безобразие. И даже если бы вышло лучше, я не уверен, что народу так уж нужна копия Ведьмака с боярами и гейскими шутками.
С учётом ограниченных возможностей, работоспособная патриотическая игра про Смутное время могла быть - таково мое мнение - только стратегией. У стратегий куда меньшие требования к графике (чтобы игроки возмутились, нужно сделать какое-то выдающееся уродство типа "Милленнии"), не нужно рисовать аутентичные терема и доспехи, даже озвучку можно заменить текстовыми сообщениями.
При этом сеттинг для стратегии так и просится. Можно начать как Пол Атрейдес, с одним городком, тысячей рублей и ватагой ополченцев, и постепенно освободить всю страну с помощью умелой тактики, экономического планирования, политических интриг и разжигания религиозного фанатизма. Для пущего историзма и познавательности запилить систему исторических персонажей как в Крусейдер Кингз или Олд Ворлд.
Причем если получится хорошая основа, можно потом продавать DLC про другие страны и эпохи. Ну и корованы грабить, джва года.
В истории русской армии оклады своим солдатам впервые стал платить Петр Первый. Тарифная сетка была введена в 1711 году. Примечательно, что оклады офицерам были дифференцированы по национальному признаку — русские офицеры получали примерно в полтора-два раза меньше, чем иноземные. Так, например, русский прапорщик петровской армии зарабатывал 50 целковых, иноземный — 84; майор — 140 и 360, соответственно, полковник — 300 и 600 рублей. А вот оклады генералов были примерно сопоставимы — 1800 рублей получал русский генерал и 2160 — иноземный. И только генерал-фельдмаршалы получали 7000 рублей независимо от происхождения. Денежное довольствие солдат для того времени было сравнительно высоким.
Так, например, рядовой «полевой пехоты» получал почти 11 рублей в месяц, а оклад «гарнизонного рядового» составлял от 4 до 6,5 рубля в зависимости от разряда. Очень неплохо зарабатывали штабные. Так, денщик генерал-кригс-комиссара за чистку хозяйских сапог получал 10 рублей жалованья — почти столько же, сколько пехотинец в окопах. Извозчик генерала получал уже 12 рублей, писарь — 40, а канцелярист — целых 70, в полтора раза больше прапорщика.
Обеспечение столь дорогостоящей армии оказалось для петровской казны непосильной ношей. По документам, в 1701 году «государева казна была крайне малонадежна», поскольку доход России составил в этом году 3 миллиона рублей, а расход — два с половиной, 78 % из которых ушло на содержание армии. Учитывая «дефицит бюджета», Петр Первый нашел великолепный выход — флот и все полки были приписаны к губерниям, которым было велено содержать армию за счет местных средств.
Попросту говоря, солдат в петровской армии кормили крестьяне. Для содержания одного солдата пехотного полка требовалось собрать подушную подать с 35 душ, а для содержания кавалериста — с 50 душ. Численность русской армии в то время составляла 126 тысяч человек. 59 процентов из них приходилось на пехоту. Таким образом, на содержание армии уходила подушная подать, собранная с пяти миллионов крестьян.
Обеспечением войск заведовали кригс-комиссариаты. Провиантским приказом и регламентом кригс-комиссариату от 10 декабря 1711 года поручалось: “наблюдать, чтобы все отпущенное из казны в полки находилось в полной исправности, для проверки комиссары имеют право устраивать смотры частям; контролировать все действия состоящих при губерниях войск; свидетельствовать годность вещей, поставляемых губернскими властями, соответствие их качества и цены установленным образцам; удостоверять законность порционов и рационов”. Кроме того, в состав полка входил офицер, ведающий всеми денежными делами.
Но сухопутная армия была не самой большой расходной частью военного бюджета. Больше всего денег съедал строящийся Петром флот. Так, в 1721 году на нужды флота была выделена треть всего российского бюджета — 1 миллион 200 тысяч рублей. Из этих денег на жалованье ушла ровно половина — 593 тысячи. Еще 218 тысяч — морской провиант и снаряжение, 129 тысяч было потрачено на заготовки кораблестроительных материалов, 50 тысяч на ремонт и 77 тысяч на прочие расходы.
Вообще, в те времена война для армии была прибыльным делом, чего нельзя сказать о сегодняшнем дне. Своим Уставом император вводит выдачу офицерских порционов на время ведения боевых действий за границей. Их официальное предназначение — улучшение питания в походах, однако на деле порционы служили способом значительного повышения денежного довольствия военнослужащих, так как рационы были достаточно высокими. За один день заграничного похода офицеру полагалось дополнительно 820 грамм хлеба, полкило мяса, 250 грамм вина и три литра пива. Кроме того, каждому офицеру в сутки полагалось несколько порционов: прапорщику — 5, полковнику — 50, а генерал-фельдмаршалу аж целых 200.
Для снабжения же нижних чинов пищей войскам ежегодно отпускалось провиантское довольствие из расчета 4 копейки на бойца, или 17 рублей 68 копеек в год (вдвое меньше ежемесячной зарплаты писаря). Правда, солдатам полагались также еще и «мясные» деньги (72 копейки), и деньги на соль (24 копейки), но они были включены в оклад и отдельно не выдавались.
Кроме окладов Петр Первый ввел и систему премий и выплат. На поощрение военных побед он никогда не скупился, считая премирование отличившихся эффективным средством подъема боевого духа. Например, в русско-шведской войне за пленного неприятельского генерала выплачивалась премия в 2000 рублей, полковник оценивался в 1000 рублей, рядовой — в 5. За каждого убитого неприятеля русский солдат получал три рубля — деньги тоже немалые. А в 1702 году за победу русской армии под командованием Шереметева над шведами у деревни Эрестфер Петр наградил всех — от солдата до командующего. Исключительно щедрые награды последовали и за победу в Полтавской битве: Петр также не оставил без внимания ни одного солдата и офицера, выплатив им денежное вознаграждение от месячного до полугодового в зависимости от боевых заслуг и звания.
Последующие правители также активно использовали денежные премии в поощрительных целях. В честь победы над прусским королем Фридрихом II у Цорондорфа в 1759 году многие генералы были повышены в званиях и одарены крепостными крестьянами. Главнокомандующий фельдмаршал П.С. Салтыков получил бриллиантовый перстень, осыпанную бриллиантами табакерку и пять тысяч червонцев, генерал Фермор — перстень и 4000 червонцев, генерал Румянцев — 2000 червонцев.
Широко практиковались выплаты за успехи, боевые подвиги и тяжесть заграничных походов в Отечественной войне 1812 года. Собственно говоря, ни в одной войне, которую вела Россия до или после 1812 года, военнослужащие не получали столь значительные премии. Общая сумма наград и пособий за годы войны составила шесть миллионов рублей, что равнялось одной десятой части всех затрат на денежное довольствие. Например, за изгнание войск Наполеона и переход русской армией государственной границы всем без исключения военнослужащим был выплачен полугодовой оклад на общую сумму 4 миллиона рублей. На поощрения за выигранные сражения и на оказание медицинской помощи раненым офицерам ушло еще миллион рублей. Годовое жалованье гвардейских войск по вступлении их в Париж составило 400 тысяч рублей. Награды отличившимся на парадах и смотрах — 300 тысяч рублей. Награждение отдельных офицеров и генералов за их боевые подвиги — еще 300 тысяч.
Поощрялось также и взятие у врага трофеев. За каждое принесенное и годное к употреблению солдатское ружье и пару пистолетов выплачивалось единовременное вознаграждение в 5 рублей. А за найденные неприятельские пушки выдавалось по 50 рублей за штуку.
Самая большая премия за всю историю войн в регулярной армии была выплачена Александром I также в войне с Наполеоном. Помимо бессмертия и всемирной славы Михаил Илларионович Кутузов получил за Бородино 100 тысяч рублей. Сумма по тем временам просто космическая. Барклай-де-Толли получил за Бородино — 50 тысяч. Кроме них бриллиантовыми орденами, именным оружием и денежными премиями были награждены многие офицеры и солдаты.
В годы Первой мировой войны все действовавшие в армии выплаты были сохранены. Более того, были введены новые. Прежде всего весь офицерский состав получал увеличенный оклад жалованья, порционы и выплаты за поход. Каждой офицерской должности приказом министра присваивался разряд, согласно которому определялась сумма порционных денег. Максимальный их размер составлял 20 рублей в день (командир корпуса), минимальный — два с половиной (командир взвода). Кроме того, офицерам платили и так называемые «фронтовые» . Так, главнокомандующий армиями фронта получал 12 тысяч рублей в год, командарм — 8 тысяч, главный начальник снабжения армии — 5 700 рублей.
Интересно, что в Первую мировую пленным офицерам выплачивалось жалованье за время нахождения в плену лишь при условии, что они не перешли на военную службу к неприятелю. Семьям военнопленных офицеров выплачивалась половина жалованья и столовых денег, квартирные деньги в полном размере и пособие на наем прислуги, если оно было положено офицеру до пленения.
А вот солдатам опять ничего не платили. Помимо бесплатного обеспечения низшие чины получали лишь незначительное денежное содержание, на которое можно было купить лишь кое-какие предметы первой необходимости.
Зато неплохо платили сверхсрочникам. Оклад им устанавливался по шкале окладов солдат срочной службы, но выплачивалось еще и так называемое добавочное жалованье — от 280 до 400 рублей в год в зависимости от звания и срока службы. Плюс единовременное пособие — за два года службы 150 рублей, за десять лет унтер-офицерам — 500 рублей. Также выплачивались и деньги за поднаем жилья в размере половины от норм офицерского состава. Так что контрактники на Первой мировой деньгами были вполне обеспечены.
Выплата боевых была введена командованием Красной Армии и в Гражданскую войну. Так, например, согласно приказу Реввоенсовета от 1.05.1918 «обыкновенный взводный и квартирмейстер» получал 300 рублей, тогда как «боевой взводный» — 350. Командир роты — 350 и 400 рублей соответственно. И только солдаты получали одинаково что на передовой, что в тылу — 50 рублей плюс натуральное довольствие.
В 1940 году в перечне военных расходов появляется наградной фонд для выплаты премий за экономию горючего, безаварийность полетов, отличную боевую подготовку и дисциплину. Тогда же командование вводит и разделение доходов в зависимости от технической оснащенности рода войск для поощрения службы в «сложных» войсках. И в этом случае пехотный Ванька-солдат получал меньше всех. Но основное развитие денежные оклады получили, как ни странно, с началом Великой Отечественной.
Владимир Карпов, Герой Советского Союза, писатель:
«За всю войну я ничего не получал, хотя и подбивал танки. Я привел 79 языков и ни рубля ни за одного не получил. Это не полагалось. Это работа моя была. Была норма — за 25 языков давали Героя. Меня трижды представляли, а наградили один раз. Вернулась резолюция: «Вы думаете, кого представляете?» Я год назад был враг народа, а теперь Герой. За орден Ленина и за Звезду — 50 руб., Красного Знамени — 25 руб. На эти деньги можно было купить не очень много, это были небольшие деньги. Эти ежемесячные прибавки после войны сразу отменили. А в штрафбате вообще ничего не полагалось. Вообще, солдаты деньги на руки не получали. Я стал офицером, тут же написал аттестат матери и опять ничего не получал на руки».
ЭТА ВОЙНА была самой страшной войной нашей страны. Она велась не ради политических интересов, а ради выживания всего народа, сохранения нации как таковой. Казалось бы, в этом случае говорить о плате солдатам неуместно — либо ты побеждаешь и выживаешь, либо погибаешь, а вместе с тобой и весь твой род. Но, как ни странно, именно во время Великой Отечественной были разработаны те принципы денежных расчетов с военнослужащими, которые действуют и по сей день.
В 1941 году рядовой Советской армии получал от 6 до 11 рублей в зависимости от срока службы. «За войну» солдат получал уже вдвое больше — до 22 рублей. У сверхсрочников были свои оклады. Минимальная зарплата тогдашнего «контрактника» была 140 рублей, максимальная — 300. В артиллерии и танковых войсках приплачивалось еще по 25 рублей за «технику». По мирному времени сумма выходила неплохая. Но с началом войны деньги полностью потеряли свою стоимость. Чтобы понять порядок цифр, надо сказать, что буханка хлеба стоила тогда 200-300 рублей. Кусок мыла — 50 рублей.
Через неделю после вторжения немцев всем солдатам и офицерам без исключения было выплачено единовременное пособие в размере одного оклада. Тогда же вводятся и выплаты компенсаций семьям погибших. Самым бесправным опять оказался пехотинец. Семье погибшего бойца из четырех человек (вдова и трое детей) платили пенсию в 200 рублей — ровно на буханку хлеба. Семье из двух человек — 100 рублей. Это в городе. В деревне суммы уменьшались вдвое.
А вот семьям погибших офицеров выплачивались уже относительно крупные деньги. По постановлению Совета Народных Комиссаров от 28 апреля 1943 года вдовам генералов выдавалось единовременное пособие от 50 до 100 тысяч рублей, семьям подполковников и майоров — от 10 до 20 тысяч. Причём получить компенсации могли семьи всех погибших, умерших или пропавших без вести офицеров начиная с 22 июня 1941 года. Только за вторую половину 1943 года пособие было выплачено почти восьми тысячам семей. Существовали пенсии и за потерю трудоспособности. Инвалид войны 1-й группы получал три четверти оклада (рядовой пехоты — 4 р.50 коп. или 20 грамм хлеба), 2-й группы — половину оклада (10 грамм хлеба).
С началом войны оклады остались прежними, но добавились так называемые «полевые». Минимальный оклад командира взвода составлял 625 рублей (2 буханки хлеба), командира роты — 750 (2 буханки и кусок мыла), батальона — 850, полка — 1200, дивизии — 1600, командира корпуса — 2000 рублей (10 буханок хлеба). В архивах сохранился уникальный документ — раздаточная ведомость Северного флота за ноябрь 1943 года. Под номером один стоит командующий Севфлотом прославленный адмирал Головко. Его оклад составлял 6755 рублей. Из них 600 рублей было отчислено на заем, еще 600 удержано на аттестат и выдано на руки 5555 рублей (27 буханок и кусок мыла). Сопоставимую сумму получал только начальник пятого отдела фронта — 5345 рублей.
«Полевые», кстати, как и во второй чеченской, начислялись только за фактическое пребывание на фронте. Но на руки деньги не выдавались. Их в добровольно-принудительном порядке переводили в Фонд обороны. За годы войны было перечислено 8,4 млн. рублей и приобретено облигаций на 11 млн. рублей. Это около 20 процентов всех средств, собранных для победы.
Свои деньги офицеры предпочитали отправлять семьям в тыл. Для этого родственникам выдавались специальные денежные аттестаты, по которым в военкоматах выплачивалась зарплата офицера. Аттестат был не только материальной поддержкой семьи, но и связующей ниточкой между солдатом и его близкими. С началом войны очень многие офицеры потеряли связь со своими эвакуированными семьями и именно через финансовое управление смогли найти близких. С помощью картотеки удалось установить адреса 147 тысяч семей и найти более чем 50 тысяч семей погибших и пропавших без вести солдат.
Из письма старшего лейтенанта Николая Калининского: «С 1 января нахожусь в непрерывных боях за освобождение города Ленина.. Пишу неразборчиво, спешу, так как здесь не позволяет обстановка, стоит непрерывный гул, который можно услышать только летом во время большой грозы. Деньги, Ирочка, 700 рублей, тебе переведены, и ты должна их получить… …Да, поздравляю дочку с днем рождения, но, к сожалению, ей подарка послать не смог. Ты уж ей там что-нибудь купи…. Теперь, Ирочка, я тебе писал в одном письме, что тебе переведено 1000 рублей, но я сегодня узнал, что не 1000, а 350 р., а остальные начфину не выдали, наверное, дадут числа 15, и он сразу же тебе переведет. И я еще получу и тебе переведу дополнительно. Я покуда жив и здоров. Но снаряды рвутся около нас. У меня в роте одного курсанта убило, а другой умер. Похоронили на обрыве и поставили столбик». Николай Калининский погиб 22 марта 1943 года в двух километрах от деревни Вороново, в боях за Ленинград. Дочь он так никогда и не увидел, даже на фото. Лишь в 1975 году семья получила извещение, что он похоронен в братской могиле на станции Назия Волховского района...
Михаил Борисов, Герой Советского Союза. В бою под Прохоровкой подбил 7 немецких танков, восьмой подбил его. Занесен в Российскую Книгу рекордов Гиннесса как человек, подбивший наибольшее количество танков в самом крупном танковом сражении:
«Мне выплатили все — по пятьсот рублей за семь танков. А вот восьмой не засчитали — он не загорелся, а просто остановился, но причина была не ясна. Поэтому я говорю, что подбил семь с половиной танков. А за семь штук я получил. Деньги, правда, выдали намного позже, после госпиталя уже. Но эти деньги — они же ничего не стоили. А потом было такое правило — личные деньги отдавались в Фонд обороны. Я вот знаю, что у нас платили. У нас был случай. В 1942 году за Доном сбили немецкий самолет, но нам не заплатили ни копейки, потому что стрелял весь полк. А попала всего одна пуля и прямо в сердце пилоту. И кому платить? Да тогда никто и не ждал этих денег. Важнее была наша общая задача. Но деньги цены не имели, только у местных жителей можно было купить табак, может, молоко. Но цены были дикие. Хлеб стоил что-то около 500 рублей. Бутылка водки, я это точно запомнил — 800 рублей. За Героя и ордена я получил деньги только в 1944 году».
Помимо окладов была сильно развита система премий и выплат. Премии выплачивались за быстрый и качественный ремонт танков, за сбор и отправку стреляных гильз, за сбор стальных шлемов, резины и ящиков из-под патронов (один ящик стоил один рубль), сбор и отгрузку черных и цветных металлов и бронекорпусов. Так, 13 сентября 1943 года командиру 33-го отдельного батальона по сбору трофейного имущества было выдано 20 000 рублей на выплату премий, а командиру эвакопоезда номер 3 по вывозу тяжеловозов — 10 000. А с 1942 года устанавливалась денежная награда бойцам, сумевшим эвакуировать с территории противника выведенный из строя танк. За КВ платили 5000 рублей, Т-34 стоил 2000, Т-60 и Т-70 — 500 рублей (для сравнения, новый Т-34 стоил в том году 135 тысяч, а капитальный ремонт КВ — 15 тысяч рублей). Параллельно были введены премии за быстрый и качественный ремонт вооружения, а также сдачу уничтоженных советских и немецких танков и другой техники в металлолом.
Самые большие премии и выплаты во время войны были в элитных войсках того времени — авиации. За сбитый вражеский самолет летчик-истребитель получал тысячу рублей. За успешные штурмовые действия — 1500 за пять вылетов, 3000 за 25 вылетов и 5000 за сорок вылетов. За уничтожение самолетов противника на аэродромах от 2000 до 5000 тысяч рублей, в зависимости от количества вылетов. В бомбардировочной и штурмовой авиации каждый член экипажа получал по тысяче рублей за 5 ночных и 10 дневных вылетов и по три тысячи за 20 и 30 вылетов, соответственно. За исторический налет на Берлин сумма была увеличена вчетверо. Самые большие премиальные выплачивались за потопленный миноносец или подводную лодку — 10 000 рублей.
В наземных войсках тоже были свои выплаты за уничтоженную технику противника. За каждый подбитый танк наводчик, командир орудия и механик-водитель танка получали по 500 рублей, остальные — по 200. Такие же деньги платились и расчету противотанкового ружья. При подрыве танка гранатами или «коктейлем Молотова» солдату полагалась премия в 1000 рублей или полторы тысячи на всех равными долями, если танк был уничтожен коллективно. По приказу номер 0387 по Северо-Западному фронту все в том же 1943 году премии за подбитые танки составили 376 тыс. рублей. Только вот премии эти опять же практически никогда не выплачивались. По результатам проверки финуправления Наркомата обороны, в 36-й танковой бригаде за апрель 1945-го так и не были выплачены деньги за 75 танков и 45 самоходок «Фердинанд». Такое же положение было и во 2-м гвардейском корпусе (18 танков), 25-й стрелковой дивизии (25 танков) и всех остальных частях. Это было нормой — командиры попросту не оформляли документы на премии — не до этого было. Да и платить за войну тогда не считалось нормой — не за деньги же воевали, в конце концов, а за жизнь.
Надбавки к окладу были и в частях особого риска. Так, десантникам за каждую операцию полагалось по 500 рублей. Истребители танков на «сорокапятках» получали двойной оклад. Только деньги эти зачастую выплачивать было уже некому — расчеты «сорокапяток» жили один-два боя. Двойной «гвардейский» оклад платили и в гвардейских частях, а для пропаганды и развития снайперского дела также начисляли надбавки — ефрейтор-снайпер получал втрое больше пехотинца — 25 рублей, а сержант третьего года службы — уже 200. За убитых противников снайперам не платили.
Ни за ранения, ни за контузии, плен, истязания в концлагерях, уничтожение имущества и тому подобное деньги не выплачивались. Полстраны было разрушено, какие уж тут выплаты! Раненые получали оклад согласно аттестату, а так как с аттестатами в госпитали прибывали всего семь процентов солдат, то всем раненым, как правило, платили минимальные 8 руб. 50 коп. Офицеры в госпиталях денег не получали вообще. Пожалуй, ключевую роль в обороне Москвы сыграло ополчение. Потери того периода войны так окончательно и не подсчитаны и, наверное, не будут подсчитаны уже никогда. Положение на фронте было катастрофическим, немцы подошли вплотную к столице. Разговоры о деньгах были почти кощунством. Однако за ополченцами за все время пребывания на фронте сохранялась их средняя заработная плата плюс надбавки от 20 до 75 рублей в зависимости от должности.
Командирам и начальствующему составу партизанских отрядов также выплачивалась средняя заработная плата по бывшему месту работы, но не меньше 750 рублей командиру отряда, 600 рублей — замкомандира и по 500 рублей командирам взводов, рот и отдельных групп. Понятно, что деньги в мешках с самолетов не сбрасывали — они также выплачивались семьям, или же партизан мог получить их по возвращении на Большую землю. Понятно, что хотя бы минимальный прожиточный уровень эта «бухгалтерия войны» своим солдатам обеспечить не могла. Но справедливости ради нужно заметить, что в такой войне, как Великая Отечественная, этих денег могло не быть вовсе. Тогда государство свой контракт старалось выполнять, хотя он был и не обязательным.
В августе 1627 г. в Архангельск на английском корабле прибыл некто, как позже записали в Посольском приказе - «Юрий Иванов, родом греченин Трапизона города». То есть византиец из Османской империи по имени Георгий, сын некоего Иоанна из Трапезунда. Русские документ той эпохи определили род деятельности данного грека, как «гайдуцкая служба». Одиссея «греченина» была внушительной – начинал плавать по Чёрному и Средиземному морям на кораблях греческих купцов, возивших хлеб в Стамбул. Продолжил уже у алжирских пиратов – «ходил для добычи с арапы на море под немецких людей», так это записано русским языком XVII века. При том в Москве, куда доставили «греченина» из Архангельска подозревали, что тот у алжирцев был не невольником, «у турских людеи на катарге с ыными полоняники», а вполне натуральным пиратом.
В «Шпанской земле», т.е. у берегов Испании, корабль «греченина» попался кастильским галерам. И по итогу византийский Григорий Иваныч оказался «в Брабанской земле», во Фландрии. Из «Брабанской земли» православный грек как-то попадает служить уже на голландский корабль. Голландцы в то время воюют не только с испанцами, но и с англичанами. В одной из морских баталий грек в который раз попадает в плен – уже английский.
В Лондоне начала XVII века, между прочим, существует не такая уж маленькая греческая колония, бывшие византийцы и подданные Османского султана, торгуют и живут по всему миру. С помощью соотечественников «Юрий Иванов, родом греченин» покидаете «Немецкие земли». т.е. уплывает из Англии, дабы попасть в Россию с простой целью - «служить государю всея Руси верою и правдою, слыша к иноземцем царьское жалованье и неизреченную милость».
Обоснованно подозревая в «греченине» опытного пирата и квалифицированного наёмника, его после детального допроса в Посольском приказе, зачисляют на русскую службу, в «греческую роту» – дают 12 рублей «жалованья за выход», как тогда называли подъёмные, и кладут внушительную зарплату, аж 10 алтын в день. «Греческая рота» тогда входила в «Большой полк» Москвы, вместе с иными европейскими наёмниками и русскими войсками ежегодно несла вахту на степной границе с Крымским ханством.
Во время Смоленской войны в 1632 г. наш грек – успевший в Москве жениться, завести детей и стать «Юрием Трапезондским» – вновь попадает в плен, теперь к «литовским людям». В плену Юрий выдаёт себя за итальянского дворянина, благо после многолетнего пиратствования в Средиземке хорошо знает «ладино». Вроде бы, с его слов, даже общается с самим королём Владиславом IV. Факт, что поляки отпускают его из Кракова и через Данциг грек едет в Амстердам, откуда второй раз плывёт в Архангельск.
Так в 1633 г. византиец вновь в Москве, где знали о том что пленённый поляками грек подозрительно хорошо принят в Кракове – на Юрия завели дело об измене, его русскую жену и детей сослали из Восквы в Устюг. Вернувшегося грека допрашивают высшие чины Посольского приказа. «Греченина» оправдывают, снимают претензии за попадание в плен и даже за публичное исповедывание католичества:
«И по государеву указу велено государева служба служить и государева жалованья кормовые деньги давати по прежнему в Ыноземском приказе с ыноземцы вместе… А жену ево Юшкину и з детьми с Устюга указали государь и светеишии патриарх взяти к Москве и отдати ему».
В 1635 г. Юрий получает чин поручика в «греческой роте» Большого полка. Отличается в стычке с татарами под Ливнами, и с 1637 г. в течение пяти лет командует уже всей «греческой ротой». Получает очень большое жалование – 10 руб. в месяц.
Вот все знают про Немецкую слободу в Москве, однако, мало кто слышал про существовавшую в то же время Греческую слободу. Она с 1641 г. располагалась за рекой Яузой подле Андроникова монастыря. Именно там жили православные выходцы из османской империи, там же жил наш Юрий Трапезундский. «А живут они все в единои слободе, пьют и ядят вместе, кумовство и сватовство у них заодно…» - писал об этих московских греках русский современник.
Если вы думаете, что это благополучный конец авантюрной жизни греческого корсара на русской службе, то таки нет. Проявилось главное отличие «греков» от «немцев» - дикая, ну просто дичайшая склонность бывших византийцев к интригам и внутренней борьбе за власть. Такая, что обалдели даже москвичи, сами после Смуты матёрые в интригах.
В «греческой роте», как подозревали именно по вине Юрия, исчезло аж 13 служивых – где-то их закопали его подручные… Всплыли и факты подтасовки аристократических титулов для выходцев из бывшей Византии и прочие грехи с грешками. Короче говоря, бывшего корсара из Трапезунда в 1648 г. сослали из Москвы служить казаком за Урал, в Томск.
И там в заснеженной Сибири греческие авантюры продолжились. Юрий Трапезундский не только ходил в рейды аж до степей современного Казахстана, но и наладил активную контрабандную торговлю сибирскими мехами, меняя пушнину на водку. Делал всё это «греченин» в доле с местным воеводой, князем Щербатовым, но явно что-то они не поделили и вскоре Юрий возглавил бунт казаков против властей!
Думаете, конец? Нет! Византиец едет из мятежного Томска в Москву с челобитной от казаков, с жалобами на «воровство» воеводы. В столице бывшего корсара и ссыльного не только выслушают, но и восстановят в прежнем чине командира «греческой роты». Правда, не надолго – через пару лет вновь отправят в Томск, однако в статусе «сына боярского» и с высоким денежным окладом. В 1651-1662 гг. продолжает карьеру в Сибири. После 1662 г. следы его теряются.
Алексей Волынец
Литература: Опарина Т.А. Иноземцы в России XVI–XVII вв. Очерки исторической биографии и генеалогии.
Обычным началом служебной карьеры русского дворянина XVII века было верстание поместными и денежными окладами по достижении им 15- летнего возраста, в этот момент он становился "новиком". Отметим возможные варианты новичного верстания: 1) при составлении разборных десятен (списки служилых людей по отечеству) и раздаче денежного жалованья, 2) во время специально организованного верстания новиков и, как исключение, 3) непосредственно в полках.
Вступая на службу, дворяне и дети боярские принимали присягу, целуя крест царю и его детям. Главными воинскими преступлениями считались отъезд или агитация в пользу другого государя, участие в «скопе», «заговоре» или «умысле» на царя и его семейство и измена. В крестоцеловальной записи новики обещали служить:
«Не щадя головы своей, до смерти; и в Крым, и в Литву, и в Немцы, и в иные ни в которые государьства не отъехати и из городы, и ис полков, и ис посылок без государева указу и без отпуску не съехать, и города не здати, и в полкех воевод не покинуть, и с их государевыми изменники не ссылатися, и ни на какие прелести не прельститца... прямити и добра во всем хотети вправду, безо всякие хитрости и до своего живота».
Получив свои первые оклады, новик начинал обладать всеми правами и обязанностями служилого человека, ему выдавалось денежное жалованье и он претендовал на обеспеченье своей службы поместьем. Еще два-три года его имя писалось в служилых списках в перечне новиков, ближайших ко времени составления списка лет. Но постепенно, по мере накопления новиков следующих лет, имена «старых» новиков записывались наряду с именами других детей боярских в конце соответствующего списка по мере убывания поместных окладов.
Служба делилась на дальнюю, ближнюю, осадную или городовую. Полковая дальняя служба была связана с необходимостью для служилого человека оставлять свое поместье на полгода и больше и, с окончанием весенней распутицы и половодья, выходить на службу, например, в Украинный разряд.
Обычно эта дата приходилась для дворянства украинных уездов на начало апреля (иногда до наступления Пасхи), а для замосковного — на время после окончания Великого поста и колебалась в пределах двух-трех недель после Георгиева дня (23 апреля).
Служилый человек должен был явиться в полки с тем вооружением и на том коне или мерине, как он был записан в разборной десятне. Обычное в армейской среде стремление выделиться из «строя», хотя бы отличиями в амуниции и форме одежды, присутствовали и тогда. В зависимости от своего материального положения, городовые дворяне выезжали на службу на ногайских лошадях (обозначалось, как служба «на коне» в десятнях), на турецких и польских лошадях («на аргамаке») и, самое распространенное, на местных лошадях («на мерине»).
Более богатые и заслуженные выборные дворяне приезжали на службу в латах и шишаке, с саблею и пищалью, которую постепенно заменяла пистоль. Большинство рядовых детей боярских как служило, так и продолжало служить в стеганых тягиляях, вооруженное лишь луком с саадаком, несмотря на «пороховую революцию» середины XVII в. С собою служилые люди обязаны были поставить даточных людей по нормам Уложения о службах 1555/56 г., брали слуг, живших в полковом обозе («кошу»), и везли приготовленные за зиму съестные запасы и корм для лошадей.
Полковая служба кончалась в конце сентября — начале октября каждого года и служилых людей распускали по домам, так как начиналась осенняя распутица, страховавшая границу от набегов не хуже вооруженного войска. Хотя служилых людей могли и задержать в войске «по вестям».
Впрочем пограничная служба не прекращалась никогда, в отсутствие войска в Туле и других городах Украинного разряда несли «ближнюю» службу гарнизоны из состава дворян и детей боярских местных дворянских обществ. Аналогичную «ближнюю» службу местные дворяне и дети боярские несли в пограничных городах от Немецкой и Литовской украйны, в Северских и Польских городах (от "поле", в городах на степной границе) .
Приехавшие на службу дворяне и дети боярские расписывались по сотням, выбирались головы «добре-добра из дворян или из детей боярских», чтобы руководить этими подразделениями. Назначения в сотенные головы учитывались в местнических счетах служилых людей. Из воеводских наказов и других документов узнаем о существовании в русской армии XVII в. противопоставления «старых» и «молодых» служилых людей.
Воеводам предписывалось «во всякие посылки посылать дворян выборных и детей боярских лутчих, чтоб дворяне и дети боярские во всякие посылки ездили, а даром на службе не жили». Делалось это по причине того, что тяжести службы нередко перекладывались на служилых людей меньших статей и недавно поступивших в службу. «А меншие б статьи дети боярские болших статей дворян выборных и детей боярских лутчих не ослуживали, чтоб перед дворяны и перед детми боярскими лутчими детем боярским молодым на службе посылок лишних однолично не было».
Если служилый человек пропускал указной срок явки на службу и смотр в полках, то его имя после этого попадало в списки нетчиков, а сведения об отсутствовавших на службе отсылались в Разрядный приказ. В приказе составляли и отсылали грамоты городовым воеводам с наказом разыскать нетчиков и наказать их за неявку в полки.
За неоднократное уклонение от службы сын боярский мог растерять свой оклад и лишиться значительной части поместного и денежного жалованья, что вело к потере им своего сословного статуса, превращению в неделыцика, кормящегося от служебных посылок из приказов или съезжих изб, а то и вовсе — в ярыжку, скитающегося «меж двор» и «кормящегося Христовым именем».
Уехать со службы по какой- либо причине (смерть близкого родственника, свадьба сына или дочери, пожар в поместье) он мог, только после утверждения Разрядным приказом специальной челобитной. Соборное уложение 1649 г. установило норму, по которой городовой дворянин мог покидать полки только по самым «нужным делом», в числе которых указаны «домовное разорение» и «людской побег».
Характер службы московских служилых людей был предметом удивления иностранцев. Шведский агент Петр Петрей писал об этом: «В военное время все они, сколько их ни занесено в великокняжеский список, старые и молодые, должны идти в поход; никто не избавляется от того, как бы ни был он дряхл, слаб и болен; он все-таки должен идти, несмотря на то, что едва ноги таскает. Ничто не спасет от этого; не дозволяется даже ставить другого вместо себя. Тут не поможет никакое оправдание: ни старость, ни болезнь, ни слабость; даже кто лежит и уже борется со смертью, и тот должен идти в поход, хоть едва ли проживет больше трех или четырех дней, если только не хочет, чтобы описали поместья у него и наследников и отдали их другому.
Потому что когда будет смотр, назовут его имя, а его нет, делающие смотр бояре спросят о нем; если им ответят, что он болен, стар, не может больше исправлять никакой службы, а прислал вместо себя другого это не принимается в уважение, он подвергается немилости великого князя и поместья у него отбираются. Русские говорят, что он провинился и согрешил против великого князя: коли он болен, стар и слаб, то летом велел бы положить себя на телегу, да так и везти, а зимою в сани, так бы и ехал и умер бы на службе великого князя, тогда и не был бы виноват, сохранил милость великого князя и удержал за собою поместья для своих наследников».
Вообще угроза впасть в бедность, если не сама бедность, часто преследовали служилых людей, и без понимания этого трудно понять мотивы, по которым даже смертельно больной человек ехал на службу, только для того, чтобы не попасть в число нетчиков. «Крепостнические» наклонности рождались прежде всего из страха бедности. Вопрос исправности небольшого поместья или вотчины, наличия в нем крестьянских рук означал при отсутствии регулярного денежного жалованья за службу одно — это было необходимым условием существования служилого человека.
Государство долго не отпускало человека со службы. Понятия «пенсия» для уездного сына боярского, практически, не существовало. До семидесяти лет и старше дворяне оставались в строю и несли тяготы службы наравне с молодыми детьми боярскими и совсем нередко родные дедушка и внук служили вместе одну и ту же полковую службу. Впрочем, когда речь шла о службе с одного и того же поместья, то по специальной челобитной могли разрешить службу сына, племянника или внука, заменявшего отца, дядю или деда при посылке на службу.
Только прослужив лет по пятьдесят и шестьдесят служилый человек мог проситься в отставку, но после обязательного освидетельствования его немощи и увечий от ран воеводами или разборщиками. Вот характерный пример одной из таких челобитных костромича Г. А. Кафтырева в 1644 г., прослужившего 60 лет, раненного в боях под Тулою с болотниковцами и под Новгородом при царе Михаиле Федоровиче. Он просил об отставке и записи на службу сына Филона: «и от тех, государь, ран я холоп твой стал увечен и стар, и болен обдержим нутреною болезнью грыжею, рук и ног нет и на лошадь садитца не смогу».
Даже попадая в разряд отставных дворян, служилый человек был обязан служить осадную (городовую) службу в своем уездном центре. При нехватке рассыльщиков, отставных дворян могли посылать в разные «посылки» из съезжей избы городовые воеводы. В случае проведения разбора они должны были явиться для нового переосвидетельствования и иногда дети боярские, уходившие в отставку по болезни, снова возвращались в строй.
«Честной» считалась у дворян конная, а не пешая служба (этим можно объяснить неудачу первых солдатских полков под Смоленском в 1632 — 1634 гг., хотя дети боярские сами писались «к ученью ратного дела»). Как заметил еще П. Петрей, дворяне ревниво оберегали свой служебный статус, гнушаясь другими видами работ, обычными для посадских людей и крестьян:
«Дворяне, разорившиеся от войны, пожара и других несчастных случаев и не имеющие чем кормиться и содержать себя, считают большим срамом работать на себя своими руками или добывать что-либо работою на других. Когда это предложат кому-нибудь из них, он отвечает: «Это не совместно с моим званием»».
Представления городовых дворян разделяла и поддерживала власть, дававшая привилегии служилому дворянству перед торговым и земледельческим «чином». Призывая на службу костромских новиков в 1653 г., не спешивших к верстанью, их упрекали тем, что они «государские милости и чести себе не ищут, в службу не пишутца, не памятуя дедов и отцов своих службы». Как видим, понятие службы за поместное и денежное жалованье трансформируется и к середине XVII в. означает еще и долг служилого человека в поддержании «чести» своего рода и преемственности со службами предков «прежним государям».
Таким образом, полковая служба являлась главным занятием дворянина, источником его благосостояния (и бедности также). Все основные события жизни уездного сына боярского были так или иначе связаны с военными походами, вне полковой службы он десоциализировался или менял сословный статус. Исключением были служебные назначения уездных дворян на малозначительные должности в городовом и дворцовом управлении, служба во главе стрелецких, казачьих, татарских отрядов.
С точки зрения службы городовой дворянин действительно являлся государевым «холопом», обязанным служить там, где прикажут и сколько прикажут. Это и было основным принципом комплектования войска, плохо понятным иностранным наблюдателям. П. Петрей осуждающе писал по этому поводу, что «служилые люди должны каждый час быть готовы, по его [государя] требованию отправляться в то место, куда он пошлет их и не смеют сказать, как делают наши воины: «Не хотим-де идти, пока не дадут нам вперед за столько-то месяцев жалованья, и хотим жить в такой роскоши, чтобы все у нас было с сахаром, да с перцем».
По материалам: Козляков В. H. Служилый «город» Московского государства XVII века (От Смуты до Соборного уложения).
«Чат на чат» — новое развлекательное шоу RUTUBE. В нем два известных гостя соревнуются, у кого смешнее друзья. Звезды создают групповые чаты с близкими людьми и в каждом раунде присылают им забавные челленджи и задания. Команда, которая окажется креативнее, побеждает.
Реклама ООО «РУФОРМ», ИНН: 7714886605
Истории о том что советский солдат воевал исключительно за идею - не более чем сложившийся стереотип. На самом деле солдаты стали получать денежные вознаграждения за уничтоженные боевые единицы врага с лета 1941 года по приказу Сталина.
Солдаты СССР начали получать денежные выплаты через примерно 600 полевых учреждений Госбанка, через которые осуществлялись все денежные операции в войсковых соединениях.
Оклад простых рядовых составлял 17 рублей в месяц.
Сержанты получали 100 рублей.
Оклад офицеров составлял 300 рублей.
8 августа 1941 года Сталин подписал указ о премировании летчиков участвовавших в бомбардировке Берлина. 19 августа был подписан очередной указ, по которому все летчики премировались за сбитые самолеты и за количество боевых вылетов. В таблице ниже приведены премии за другие заслуги:
Помимо денежных вознаграждений особо отличившимся также полагались награды.
Приказом от 30 сентября 1943 года также стали поощрять летчиков за уничтоженные паровозы. Летчик и штурман могли рассчитывать на 750 рублей, а остальные члены экипажа на 500 рублей. Также были установлены суммы за уничтожение морских целей и они были самыми высокими:
Также не забыли и про премирование танкистов, артиллеристов и пехотинцев, которые уничтожили танк:
Деньги, заработанные на фронте можно было потратить в полевом магазине или отправить родственникам, для чего существовали специальные “денежные аттестаты”.