Серия «Истории»

Прекрасная красная "Кама", с лебединым изгибом руля и удобным коричневым кожаным сиденьем с мощными пружинами. Надёжная как трактор "Беларус", изящная как автомат Калашникова. Всю зиму стояла сложенная в подполе, ждала меня. Любовался её лаконичной красотой, когда спускался в подвал за баночкой вишнёвого варенья. Красотка! Старший брат обещал отдать велосипед - сам он слишком взрослый уже, да и раньше не катался особо. А я дорос - десять лет, как никак. Представлял как буду рассекать по улице и поднимать брызги весенних луж. Как буду гонять на заднем колесе, прыгать на трамплинах и творить прочую каскадерскую дичь на глазах у восхищенных девчонок. Отсутствие какого-либо опыта езды на велосипеде не смущало. Смог брат - смогу и я, делов-то.

И вот, тот день настал. Брат сказал держать руль, смотреть вперёд. Вдвоём с другом они разбежались и запустили красную Каму с испуганным пилотом по нашей тихой улице, крикнув:

- Крути педали!

Я и крутил. Сиденье было отрегулировано на ездока постарше, так что я по-пацански, стоя на педалях, что есть сил вжимал их поочерёдно в пол. Разогнавшись, почувствовал, что велосипед идет уверенно и уже не вихляет. Смог переключить внимание с проблемы выживания на ощущение езды на велике! Вот это кайф! Вот это скорость! Как истребитель над полем боя летишь по знакомой с малых лет улице! Ветер в волосах! Заборы старых дач проносятся мимо, еле бредущие по своим делам прохожие, секунду назад бывшие недосягаемо далеко, мгновенно обгоняются и остаются в прошлом! Клааас!

Не подаю попрошайкам в метро и электричках. Как только услышу:

"Люди, добрие, помогитя, пажалуста!" - аж передёргивает. И ведь специально интонацию и тон подбирают, чтобы прям в душу било. Особенно, если попрошайка - женщина. Такую ноту берёт тренированным горлом, что слëзы в глазах собираются, и руки сами тянутся к кошельку.

А эти, модные-молодежные студентики, которые от поезда отстали и с грустными лицами держат картонки над чемоданами: "Помогите на билет". Однажды спросил такого парня, попавшегося на глаза в третий раз в течении недели на разных станциях, когда он, собственно, собирается возвращаться домой в свой мифический Омск. Парень, на голубом глазу, предложил перевести ему денег на билет. А чего я, собственно, ожидал?

Хотя, иногда, конечно, броню цинизма пробивает душещипательная история особо оригинальной попрошайки. В таких случаях, чтобы не чувствовать себя чëрствосердечным негодяем, недодавшим бедняжке копеечку, вспоминаю историю про чебурек.

Студентом в нулевых купил на Площади Трёх Вокзалов (в те времена чаще называвшейся Площадью Трёх Тузов) чебурек с картошкой. С мясом не рискнул, ибо анекдот про "мяукала, или гавкала" в те времена и в том месте звучал как стандартный отчёт санэпидконтроля. К слову сказать, покупка чебурека была не рутинным мероприятием, а маленькой наградой самому себе за сданный зачёт.

Короче, занимаю место, собираюсь наполнить вагон чарующими ароматами прогорклого жира и картохи, как тут:

Выхожу из церкви в своём районе, на крыльце храма переминается с ноги на ногу незнакомый парень.

- Подскажите, мне можно войти в храм? Я пьяный немножко.

Признаюсь честно, засомневался. С одной стороны, кто я такой, чтобы стоять на пути человека к Богу? С другой, кто его знает, что у парня на уме, и какой фортель он по синей лавочке в храме выкинет.

- Слушай, брат, не знаю. Сам бы в таком состоянии не пошёл. Проспался бы и на трезвую голову вернулся.

Пока я разговариваю с парнем, из церкви выходит отец Сергей - самый возрастной из священников нашего прихода.

- Что такое, сын мой? - басит с высоты своего почти двухметрового роста статный седобородый батюшка, обращаясь к парню.

- Я пьяный. Мне можно в церковь? - отвечает тот, смутившись солидным видом отца Сергея и своей прямотой.

- А почему нет? Пойдëм. Что у тебя случилось?

Священник заводит парня в храм. Я остаюсь на крыльце.

Собор Казанской иконы Божией Матери на Красной площади. Поставив свечку за упокой, любуюсь внутренним убранством древнего храма. Заходит парень в помятой и местами грязной одежде, ворот рубахи порван. От вошедшего изрядно фонит ночным гудежом и утренним опохмелом. Сразу ныряет в церковную лавку. Выбирает крест. Просмотрев несколько вариантов, покупает крестик со шнурочком и спрашивает у женщины в лавке:

Как-то летом приехал на свою станцию поздно, ближе к полуночи, ибо засиделся с друзьями в баре. Иду в ручейке таких же трудяг, возвращающихся домой после долгого рабочего дня и пары пива. У автобусной остановки, чуть впереди, замечаю признаки нездоровой суеты. Группа подростков обступила двух сильно пьяных мужиков, что-то на повышенных тонах предъявляют. Не моё дело. Перехожу на другую сторону дороги, иду себе дальше. Краем глаза секу ситуацию. Пара размашистых ударов от самого дерзкого пацана, и один мужик падает. Другой прижимается спиной к остановке и, прикрывая лицо руками, держит хлëсткие подачи разгоняющейся матерками молодёжи.

Оглядываюсь в поисках полиции. Естественно, именно сегодня патруля в пределах видимости нет. Зато чуть дальше по дороге впереди несколько подростков (уже другие) отоваривают ещё какого-то мужика недвусмысленными пиздюлями возле закрытого магазина. Понимаю, что ситуация немного выходит за рамки обычной. Достаю телефон - набрать 112.

Тут первая группа подростков, закончившая с силовыми упражнениями на автобусной остановке, резво подрывается в мою сторону. Бежать им метров тридцать. Успеваю убрать телефон в карман и прижаться спиной к ограде. Вижу разгоряченные охотничьим азартом почти детские лица. Не добежав нескольких метров до меня пацаны останавливаются от женского крика.

- Стойте, это не те!

На дверях и стенках грузового лифта в моём доме пара десятков вмятин и глубоких царапин от ударов отвёрткой. Отметины неравномерно разбросаны по поверхности, демонстрируя хаотичность нанесения ударов. Места, где содрана краска, немного проржавели. Этим следам взрыва хаоса уже не один год. Но каждый раз, глядя на них, думаю, что надо быть осторожнее.

Только переехал в новый дом и не со всеми на этаже успел познакомиться. Вечером после работы подхожу к подъезду. На лавочке сидит сильно пьяное тело. Парень, чуток за двадцать, втыкает в точку перед собой затуманенным взглядом. Разве что ниточки слюны с подбородка и лужи блевотины под ногами не хватает для полноты картины. Ничего, скоро будет, судя по всему. Лицо, вроде, знакомое, но кто, откуда - не помню. Прохожу мимо, достаю связку ключей.

Услышав перезвон связки, парень поднимает расфокусированный взгляд.

- Э, закурить есть?

Игнорирую невежливую форму вопроса. Неприятно, конечно, но связываться с невменько не охота.

- Нет.

- Чë, впадлу, что ли?

И тут меня подрывает. Накопившаяся за день усталость, подпаленная хамским тоном пьяного, вспыхивает как сухой камыш. Подлетаю к нему.

- Что, блять, значит впадлу? Какого хера ты считаешь, что можешь с незнакомым человеком таким тоном разговаривать? Я тебе не грёбаный собутыльник.

Был в жизни период, когда после травмы спины некоторое ходил с трудом. Любой наклон, изменение положения туловища, резкое движение причиняли массу незабываемых ощущений, вылетающих из глотки тихим трёхэтажным матом. Естественно, приключения по дороге с работы в этот период не прекратились. И только постоянно искривленное от дискомфорта выражение лица, которое окружающими считывалось как "а ну, иди сюда, говно собачье", спасало от неминуемого фиаско в случае любого физического контакта.

Итак, еду с работы в электричке вечером, стою в конце вагона, поближе к выходу, потому что если сяду, то могу не встать. Народу не битком, но плотненько. В середине вагона расположилась компания из трёх молодых кавказцев. Ребята явно на кураже. В полный голос переговариваются между собой, ржут как кони, пытаются внаглую знакомиться с девушками, звонят приятелям по громкой связи. В общем, делают всё от них зависящее для создания положительного образа представителя своей национальности. Уставшие за день пассажиры реагируют на вызывающее поведение дикого молодняка по-разному. Женщины осуждающе смотрят. Мужчины, и я в их числе, пытаются лишний раз на них не пялиться, чтобы не провоцировать агрессию. Но теория разбитых окон работает, и ребята решают самостоятельно повысить накал толерантности.

Тот, что сидит с краю, раздвигает колени пошире, занимая ногой половину прохода по вагону. Каждый, проходящий пассажир, задевающий его колено, удостаивается громкого быдло-комментария.

Летом несу мусор на помойку у дома. Возле контейнеров копошится группа подростков. Штук шесть разнокалиберных пацанов от тринадцати до шестнадцати. Сложный возраст. Знаю их в лицо - четверо из соседних домов, двое из моего.

Достают из картонных коробок возле контейнера выброшенные кем-то видеокассеты и швыряют их об асфальт. Кассеты громко разлетаются на запчасти. Пластик в одну сторону, плёнка - в другую. Ба-бах! Веселье! Несколько штук разбитых кассет уже валяются прямо на проезжей части, плёнка на ветру распутывается, пытается намотаться на зеркала припаркованных рядом машин.

- Э, пацаны! Чего творим?

Остановившись на мгновение от моего окрика, ребята недоуменно смотрят на кассеты в руках, словно видят их впервые. В глазах немой вопрос: "Блин, а что мы, собственно, делаем?"

Не давая пацанам перехватить инициативу, добавляю:

- Убирайте за собой.

Выйдя из недоумения, длившегося всего пару мгновений, пацаны отворачиваются и продолжают копаться в кассетах, словно меня нет.

- Сейчас уберём, - басит и подходит самый старший из них. Ростом и весом почти с меня. Модная причёска, наглый взгляд, усики пробиваются над презрительно оттопыренной верхней губой, руки в карманах широких чёрных штанов.

Резко сокращаю дистанцию и, оказавшись неожиданно для пацана вплотную к нему, делаю ударение на каждом слове: