На фестивале документального кино в Амстердаме (IDFA) показали утраченный сто лет назад и чудом восстановленный фильм Дзиги Вертова «История Гражданской войны».
«История Гражданской войны» пережила единственный сеанс в 1921-м и после закрытой премьеры исчезла. Сам режиссер понятия не имел, где ее искать. Причин было множество, в том числе — герои фильма.
Историк кино Николай Изволов почти целиком восстановил «Историю Гражданской войны» по найденному документу (утерян лишь фрагмент, в котором снят Сталин). В Амстердаме картину 1921 года показали на большом экране и с оркестром.
Как и предыдущая (дебютная) работа режиссера, совсем молодого человека (Вертову в 1921 году — всего 25), фильм «Годовщина революции» состоял из собранной в определенном порядке хроники. Оставалось только найти этот порядок. Разница между двумя фильмами, однако, значительна, даже несмотря на то, что в них иногда используются одни и те же кадры.
«Историю Гражданской войны» Вертов собирал не как монтажер и отстраненный хроникер — он был свидетелем и участником событий, многие сцены сняты им самим на полях сражений. Среди других операторов — люди легендарные, включая гениального Эдуарда Тиссэ.
Перед нами как минимум уникальный исторический артефакт, представленный IDFA в соответствующем антураже — на экране грандиозного ар-декошного зала амстердамского Театра Тушински, ровесника фильма, и под живую музыку The Anvil Orchestra — дуэта американцев-мультиинструменталистов, озвучивавших немые шедевры. Здесь к звукам синтезатора и ударных они добавили аккордеон и (особенно уместную в этом случае) пилу.
Пусть сама хроника, из которой составлена картина, известна многим — все равно, будучи собранной воедино в колоссальную фреску событий трагической эпохи, она производит сильное впечатление. Где и когда еще можно посмотреть на молодого ухмыляющегося Нестора Махно, содрогнуться от ледяного взгляда адмирала Колчака, разглядеть залихватские усы Буденного, только что получившего из рук Калинина наградное знамя, увидеть молодого улыбающегося Кирова или сосредоточенного Орджоникидзе, принимающего парад?
В кадре мелькает и редкое женское лицо — перед нами знаменитая Лариса Рейснер, писательница, журналистка, подруга Мандельштама, возлюбленная Гумилева и муза Пастернака (Лара из «Доктора Живаго» вдохновлена ее судьбой), на тот момент — жена командующего флотом Федора Раскольникова; через несколько лет она скоропостижно скончается в возрасте 30 лет, выпив сырого молока. Здесь, уверенная в себе, она сидит на корме среди мужчин и победно улыбается.
Осколки реальности собираются в причудливый коллаж: баржа «Сережа» и бронемашина «Череп», товарищ Смилга и товарищ Полуян, взятие Казани и Кронштадтский мятеж, где камера вдруг застынет надо льдом, разбитым 12-дюймовым снарядом. Эта Гражданская война лишена героизма и помпезности: бесконечные праздничные шествия под духовой оркестр лишь оттеняют худобу, растерянность, неуверенность фигурантов истории, застенчиво смотрящих в объектив.
Через год после завершения «Истории Гражданской войны» Вертов провозгласит себя художником-новатором, создаст концепции «Киноправды» и «Киноглаза» — камеры, способной видеть истину, которую иногда не по силам узнать и описать человеку. Разумеется, эти визионерские идеи находились в прямом противоречии с пропагандистскими целями, которые ставили и сам Вертов, и его заказчики. Однако удивительным образом в «Истории Гражданской войны» ощущается больше правды и меньше идеологии, чем в любых, даже самых лирических и нежных, игровых фильмах советского периода на ту же тему.
Взять хотя бы простейший аспект — здесь нет не только случайно потерянного Сталина, но и Ленина, которого Вертов попросту не счел необходимым включать в картину. Вместо него протагонист большой истории и заодно фильма — Троцкий, чьи незаурядные ораторские способности отлично видны даже в немом кино. Уже одно это создает эффект смыслового сдвига. А их в этой картине множество.
Высока и ее интерактивность. Погружая публику в центр или на обочину еще не отрефлексированных событий, режиссер приглашает зрителей разделить свой энтузиазм и одновременно ощущение зыбкости будущего, которое создается на глазах — как ремонтируется ближе к финалу железнодорожный мост, взорванный анархистами в первых кадрах. Кажется, подключиться к этому чувству сегодняшнему зрителю будет особенно легко.
