https://t.me/memezya/1128

... у которой растут только подписчики и не растут плюсы!

Первую часть можно найти здесь Мизантроп: Москва

Сегодня у нас Глава 5.

«Вероятно, не стоило мне пить тот кофе,» - весьма запоздало подумал Влад, пытаясь разогнать туман в голове, который мешался с кофейного цвета мутью на улице и от того бурлящего молоковорота его начинало тихонько мутить. Кроме всего прочего, он категорически не мог припомнить ни того, о чём они беседовали с этим странным стариком, ни того что творилось в этой нехорошей квартире. А главное — каким Макаром его умудрились выставить оттуда, так, что согревшийся и разморенный кофе, Хадрин этого и не заметил. Сейчас, как он начинал понимать он топал по Шаболовской куда-то в сторону Калужской площади. Слева и справа, позади и опережая Влада, шли сотни и сотни людей. Выныривая из личного тумана перед разумом учителя физики возникло услышанное где-то в гостях слово «эвакуация».

А вокруг стлался людской поток, несуразный, как выцветшее лоскутное одеяло. Бледные, испуганные лица женщин и стариков; недоуменные и озлобленные красные лица мужчин, тащащих тюки и баулы; восхищенно обалделые румяные лица подростков и детей. Этот калейдоскоп лиц был облачён в вязкую густую патоку чёрных, серых, голубоватых, тёмно-синих, коричневатых курток, пуховиков, кожанок и даже шуб, смешанных туманом в одну серовато-тёмную омерзительно ворочающуюся массу. Вместе с людьми спасался и скарб: кто-то тащил бесполезную ныне электронику, кто-то катил тележки и велосипеды нагруженные какими-то тюками с тряпьём и картинами. Мимо Влада прошествовала пожилая пара, толкая перед собой тачку с книгами, за ними вымотанный сын гор тягал древнюю детскую коляску набитую овощами и фруктами сверх всякой меры. От тяжести этой работы, его пышные усы уныло обвисли, а голос сел, так что мальцов, украдкой крадущих у него яблоки, он обругивал могильного тембра голосом, который в сочетании со специфическим акцентом, оставлял непередаваемое ощущение надвигающегося конца света.

На Калужской площади царило столпотворение, способное дать фору и Вавилону. Несколько огромных армейских палаток и пятёрка «Уралов» оливкового цвета полностью терялись в людском море и выкрики военных тонули в рокочущем гомоне встревоженных голосов.

Где-то в этой всемирной толпе, после того как Владу в пятый раз наступили на ногу действие неведомого напитка закончилось и до него моментально дошло, в какой смертельной опасности он находится. Уплотняющаяся толпа легко размажет незадачливого невидимку в своих тисках, как асфальтоукладчик давит гнилые томаты. Тем не менее он был на удивление цел. Толпа хотя и толкала его, но не предпринимала попыток встать на него сверху или сгрузить на него свои пожитки. Когда же некий пожилой гражданин саданул его в бок титаническим сооружением из восьми ящиков с рассадой и пробормотал «Простите», Влад встал перед фактом — его невидимости пришел конец.

Это событие оставило в его душе противоречивый след. С одной стороны он снова влился в общественную жизнь и оная не угрожала ему гибелью в узком проходе или транспорте. С другой стороны возвращалась угроза быть убитым или покалеченным этим самым обществом уже целенаправленно. Эту мысль он додумывал уже стоя в длиннющем, как последнее слово президента, обвиняемого в коррупции, хвосте очереди. Впрочем, очередь находилась в постоянном движении и через какие-нибудь сорок минут Влад оказался гордым обладателем двухместной китайской палатки и спальника (от которых отказался поскольку имел свои) с коробкой сухого пайка. В нагрузку к эти богатствам он получил: напутствие ставиться возле одного из шести больших костров для обогрева, сообщение о введении чрезвычайного положения на территории города Москвы и студентку со следами хронического недосыпа и красок с тушью на руках и лице, в качестве соседки по палатке. Ей было около 20, аккуратная, чуть полноватая шатенка с бешеными ярко карими глазами, одетая в джинсы и тёплую дутую куртку под которой виднелась вязаная кофта.

Сказать, что это предложение не встретило восторга у обеих высоких договаривающихся сторон, всё равно что ничего не сказать, но отсутствие альтернатив, а такоже утилитарные соображения обогрева палатки позволили заключить пакт о ненападении на условиях разделительного барьера из багажа посреди палатки и неодновременного отхода ко сну.

К закату, когда треклятая палатка наконец смирилась со своей судьбой, ценой трёх погнутых колышков, Влад совершил разовый геройский подвиг и получил две порции ужина — на себя и соседку назвавшуюся Светланой, чем смог расположить её к себе чуть менее агрессивно. В ближайшей перспективе забрезжила надежда пережить ночь и не проснуться с перерезанным горлом. За одноразовым стаканом чая ему удалось узнать, что Светлана благополучно проспала два дня прежде чем наступивший холод заставил её поинтересоваться окружающим миром. Влад распаковал часть своего скарба. Наличие свечей и расчёски привели соседку в восторг и он был торжественно наречён «норм челом», что можно было расценить как сокрушительную победу хадринской дипломатии. На этой мажорной ноте физик пошёл к костру «покурить» на время заворачивания Светланы в спальник.

В литературе как-то принято употреблять выражение «закат отбушевал» или «закат отпылал». Всё это считалось Владом, безнадёжно далёким от реалий жизни, но сегодня закат незамутнённый серым выхлопом города и подкрашенный странной бурой дымкой живописно менял цвета неба с голубого на жёлтый, потом на огненно-рыжий, а позже на малиново-красный, медленно затухающий всеми цветами калённого металла. Вспомнив о дымке Хадрин оставил позицию наблюдения за закатом и обвёл взглядом окружающих. Около двух сотен людей теснились у ближайших двух громадных костров, и среди них иногда попадались и относительно знакомые лица. Среди них Влад пытался отыскать своего шапочного знакомого, специализировавшегося на бытовой химии в одной клининговой компании или, говоря более человеческим языком, службе уборщиков. Потратив почти полчаса он нашёл его, сидящим на корточках у костра и пытающегося прикурить от костра не поджигая бровей и бороды. Влад щёлкнул зажигалкой и решил сразу две проблемы: обратил на себя внимание собеседника и несколько поднял ему настроение. В дальнейшей пятнадцатиминутной беседе Влад узнал кучу чрезвычайно важных для него сведений о том, как его знакомый и его немаленькое семейство в 6 голов мигрировали из своей захламленной двушки в просторную шестиместную палатку. В небольшой паузе, сделанной для очередной затяжки, физик сумел быстро спросить, что уважаемый имярек может сказать по поводу имеющегося в атмосфере буроватого вещества. Получив лаконичный ответ «Кремнийорганика.» он стоически дослушал эту леденящую кровь историю (двое грудных младенцев способны сделать любой переезд сравнимым с военным отступлением) и, наконец, вернулся к палатке, откуда уже доносилось мирное посапывание. Улегся он практически без приключений (оплеуха полученная от Светланы спросонок не в счёт) и довольно быстро пригрелся прижавшись к разграничительной стенке из рюкзака и сумок. Но заснуть учитель не мог довольно долго — его не покидало чувство приближающегося ужаса, которому способствовали армейские прожектора, выправленные из фар «Уралов» и светившие куда угодно, но только не куда надо.

Так он и заснул под тревожные всполохи фар, злобные переругивания армейцев и нервный бубнёж у костра. А тот жил своей жизнью, разгорался и угасал, притухал под жухлым электрическим светом, воскресал духом в потёмках и то и дело норовил обжечь шумных болтунов, как и полагается солидному уважающему себя костру.