Часть вчерашней переписки с батей. Мне 36, ему 60.

В Казнете стало вирусным видео с полицейским, разрулившим в нерабочее время большой затор. Оказалось, что это произошло в Шымкенте, а героем ролика стал инспектор Алдаберген Мылтықбай. Он рассказал корреспонденту Tengrinews.kz подробности случившегося и о том, как относится к внезапной популярности.

На кадрах популярного видео видно, как сотрудник полиции вышел из машины, встал в центре перекрестка и стал регулировать движение.

Героем видео оказался 27-летний инспектор патрульной полиции Алдаберген Мылтықбай.

"Я ехал с ночной смены примерно в 10 утра. Увидел затор на перекрестке улиц Байтерекова и Аргынбекова. Светофоры не работали. Я хотел помочь коллегам и автомобилистам, вышел из машины и начал регулировать движение. Затор устранить удалось", - рассказывает старший лейтенант.

Полицейский не ожидал, что видео попадет в Сеть и вызовет бурную реакцию у казахстанцев.

"Я не ожидал, что видео распространится. Но помогал не для того, чтобы обо мне узнали, а просто выполнял свою работу - обеспечивал безопасность движения. На моем месте так поступил бы любой полицейский. Водители не могли выйти лично, шел дождь, но многие сигналили в знак благодарности.
Спустя некоторое время приехал отправленный наряд, и я поехал домой дальше", - добавил инспектор.

Источник. Орфография и пунктуация автора сохранены

Часть ІІ

После того, как я голодной чайкой икнула на весь костёл, напугав при этом благочестивого падре до собственной икоты, я скрылась из глаз ржущих коллег оплакивать свою тяжкую судьбинушку. Горе моё усугублялось ещё тем, что оплакивать своё невезение нужно было без применения слёз, потому что через пару часов предстоял второй концерт, а после слёз я выгляжу как привокзальный беляш.

Отложив печаль на вечер, я пошла красить лицо. Должен был приехать мэр с папарацци, а мейкап для камеры положенно наносить двойного размера. Говорят, это потому, что камера «сьедает» макияж. Но мы то все понимаем, что каждая в душе ждёт того абсолютно естественного и логичного момента в жизни любой житомирской девушки, когда какой-нибудь Мартин Скорсезе случайно увидит «Сельский час» швейцарского разлива и поймёт, что вот она, Муза его жизни — пятая слева во втором снизу ряду, и напишет в передачу «Жди меня», и заберёт тебя в Голливуд, и Дэвид Бэкхем устроит дуэль с Питом Бредом за твоё сердце, а Виктория с Джоли поедут в Житомир узнавать тайны такой нереальной красоты.... От этих бурных размышлений и пламенных мечтаний макияж наш чаще всего напоминал тематический окрас для празднования порицаемого всеми православными Хеллоуина, но жажда изменить собственную судьбу была сильнее здравого смысла.

Нарисовав на лице маску Тутанхамона, обиженная на весь мир, я принялась ожидать мэра. На улице дождь лил всё сильнее и наше выступление с градоправителем на центральной площади было под угрозой срыва. Но Швейцария - дивная и чудная страна с невозмутимыми людьми, для которых проблемы любой величины - лишь повод применить план Б, но никак не предлог для расстройства или отмены мероприятия. Поэтому выступление с площади организованно перенесли в центральный бункер.

Бункеры для швейцарцев – отдельная статья национальной гордости и превосходства.
Это целая подземная система жилых помещений, способная, в случае ядерной угрозы, вместить 114% населения Швейцарии. В каждом бункере есть все необходимые удобства, включая книги и настольный теннис. Дивный народ...

Я это всё знаю не из Википедии, а потому что пять лет регулярных гастролей по Швейцарии наш хор проживал именно в таких вот бункерах. Из необычного там только огромная, тяжеленная, метр в толщину дверь, способная выдержать ядерный удар. А дальше обычный европейский хостел: общая зона, где можно всем районом пообедать, душевые, туалеты и большие комнаты с двухъярусными кроватями.

Вот в такой вот бункер было решено перенести празднование дня Швейцарии. Там быстренько соорудили возвышение для мэра, принесли микрофоны, поставили столы, на столы - торты и одноразовую посуду, и всё это организованно и за каких-то полчаса времени. Дивный народ...

Но вернёмся к моей трагедии того страшного дня. Если икала я на мессе в розовом, как у свинки Пеппи, платье, то здесь руководство нашего хора решило показать заблудшим в своей цивилизации швейцарцам, что хоровое пение - это стильно-модно-молодёжно. Поэтому нас одели в фирменные футболки нашего хора и джинсы. Под джинсы у меня была единственная подходящая обувь - мои любимые босоножки на танкетке, на которых утром того же дня порвался ремешок. Босоножки те я активно носила не первый, и даже не третий сезон. Если порванный ремешок мне любезно починил наш водитель, то изношенную до состояния нулевого сцепления с поверхностью танкетку могло спасти только ритуальное сожжение босоножек ровно в полночь где-то на перекрёстке под луной. Проще говоря, эсподрильи мои были старыми и жутко скользкими.

Переодевшись в молодежный вариант концертного костюма, мы принялись ждать нашего выхода. Находится вместе с коллегами после утреннего позора не хотелось, и я пошла в соседнюю комнату, посмотреть на людей. А тут и мэр пришёл...

Я достаточно равнодушно отношусь к мужской красоте и в мужчинах ценю гармоничное сочетание благородства и успешности, но тут я просто ахнула! Какой там Бред Питт, какой Бэкхем! Весь Голивуд в сравнении с ним выглядел инкубаторными серыми мышиными хвостиками. Но внешность, в которой идеально воплотились все женские фантазий, была в нем не главным достоинством. Он подошёл к микрофону, начал что-то говорить и вскоре я словила себя на том, что страдания мои куда-то улетучились и я, не зная ни одного из четырёх государственных языков Швейцарии, стою и смеюсь с его шуток. Он был каким-то мощнейшим магнитом, принявшим форму идеального существа мужского пола, который, как принц из волшебных сказок, мог развеять нависшее надо мной проклятие и убить дракона невезения.

Все присутствующие горожане испытывали к своему мэру аналогичные чувства. Он демонстрировал в микрофон потрясающее чувство юмора, это было понятно и без знания языка. Я стояла опершись об стенку и постепенно влюблялась в это совершенство формы и содержания. Но тут начало происходить нечто страшное, и как оказалось через мгновение - необратимое... Я начала сползать по стенке вниз. Моя старая скользкая подошва в буквальном смысле не устояла перед этим цунами харизмы.

Когда я поняла что съезжаю, было уже поздно - в дело вступила бессердечная гравитация. Я летела вниз влюблённым солдатиком и молила всех святых, чтоб только не сбить собой стол с праздничными тортами. Но на небесах в тот день явно был выходной и все святые дружно решили не вмешиваться. Я влетела прямиком в стол, сбила его и на меня благополучно приземлился совершенно невкусный торт.

Вы же понимаете, в этой ситуации у меня был единственный выход - изобразить смерть. Пока я сбивала собой стол, в голове сложился план: после приземления лежу красиво мёртвая, на мне стол, мэр бросает микрофон, снимает свою футболку и поблескивая идеальным торсом мчится делать мне искусственное дыхание «рот-торт-рот», я оживаю, он берёт меня на руки и мы живём долго и счастливо. Расклад был даже круче, чем с планами на Мартина Скорсезе. Я втянула живот, приняла чувственную позу и спящей красавицей принялась ждать своего принца.

Но мэр не спешил покидать сцену и делиться вниманием публики с моим временным трупом. Он продолжил свой спич, но теперь его бункерный электорат хохотал ещё активней. Думаю, этот безжалостный и бездушный Аполлон говорил что-то в духе: «я такой во всех местах шикарный, видите, даже девушки от восторга падают без сознания».

Играть томную покойницу больше не было смысла и я решила воскреснуть. С видом пациента на последней стадии неизвестного доселе смертельного недуга, я встала на ноги. Мне помогли дойти до стула, принесли воды, помахали газеткой возле лица и позвали нашего дирижера.

Я до конца оставалась в образе и рассчитывала хотя бы на сочувствие со стороны нашего руководителя, но маэстро, услышав что мне плохо и наверное не стоит выступать, вместо обеспокоенности за свою солистку, вздохнул с облегчением. Видимо обрадовался, что хоть один концерт в этот день пройдёт без срыва.

Изображать больную пришлось до конца дня. Это хоть как-то реабилитировало мой пошатнувшийся авторитет и сползшую на ухо корону.

С тех пор прекрасная Швейцария вызывает у меня в душе смесь восторга и лёгкой тревоги. Зато исчезли неоправданные амбиции, вымышленная корона и предательские босоножки отправились в мусорку, а я поняла, что даже самые страшные невезения со временем и возрастной мудрость превращаются в весёлые истории и забавный поучительный опыт. 😘

P.s. Первая часть злоключений в предыдущем посте 😉.

Любовь Онищенко

Моя кошка Алиса. Беззубая, чуть чуть глухая, немного плохо ходит, но в свои 19 лет всё равно смотрит на меня как на своего раба)

Когда кошка познала всю бренность бытия.

Жители Памплоны надолго запомнят четырнадцатое апреля 1235-го года, когда в их город пришли две дюжины монахов во главе с преподобным Хьюго Турским. В простых холщовых рубахах, без ручной поклажи, босые, пешком, с чудовищного вида бичами в руках.

Семиконечные плетки с железными крючьями на концах предназначались для их же хозяев. Флагелланты с молитвой на устах, неистово стегая себя плетью бродили по улицам европейских городов...

Эти кающиеся грешники были желанными гостями к каждом доме, но нечасто они принимали приглашение от обывателей переночевать у их очага и отведать еды. В дар же они принимали только самую скромную, если не сказать скудную пищу.

Жители Памплоны, ровно как и любые другие считали, что если кающийся грешник принял подношение из их рук, то пострадает, бичуя себя плетью по спине не только за свои грехи, но замолвит словечко перед Господом и за них, простых смертных, не находящих в себе сил встать на праведный путь флагелланта.

Епископ Памплонский Педро Рамирес де Педрола несколькими годами ранее уже звал преподобного Хьюго на трапезу(с тех пор как сам его святейшество папа принимал Хьюго в гостях приглашать его стало модным делом), когда тот впевые оказался в городе, но глава флагеллантов вежливо уклонился от визита. В этот раз епископ вновь позвал Хьюго, уже из вежливости, каково же было его удивление, когда он узнал, что почтенный старец дал согласие....

Ужин в доме Его Преосвященства ввиду присутствия на нем кающегося грешника приготовили скромный: хлеб, вино, отварной нут, грецкие орехи, ягоды земляничного дерева....

Епископ понуро наблюдал за приготовлениями к ужину, и с каждым мгновением в нем крепла уверенность, что после визита отца Хьюго, необходимо будет сервировать новый стол, с жареными перепелками и тушеными говяжьими щечками, дабы слабый организм Педролы смог восстановить силы после безусловно душеполезного, но бесконечно изнурительного общения с почтенным старцем. Ибо Педрола знал, что флагелланты не терпят праздных разговоров, пугающе строги, не понимают юмора, безумно скучны в своих назидательных речах, и в их присутствии решительно не возникает даже мимолетной мысли, а не взять ли в рот хоть маленький кусочек от той скудной пищи, что расставлена на столе, дабы ненароком не оскорбить своими обывательскими замашками внимание высокодуховной личности....почти святого... .

«Чувствую себя шаловливым мальчишкой, в страхе ожидающим порки от многомудрого и строгого мужа, будто спалил случайно все монастыри Испании, и готовлюсь держать за это ответ перед самим папой»--промелькнула мысль в голове Педролы.

Но, перенесемся на час вперед, и застанем важный для нас разговор... На ужине за одним столом сидели: Епископ Педрола, король наварский Тибольд Трубадур и Хьюго Турский.

Король Тибольд, совсем недавно был коронован, и на днях прибыл в Памплону после долгого отсутствия, каково же было его удивление, когда его величество обнаружил в своем дворце его преосвященство, по хозяйски расположившегося в королевской обители. У его величества челюсть отвисла, и долго не желала вставать на место от такой беспримерной дерзости епископа, но до поры он сдерживал негодование вскипевшее в его ранимой душе монарха-поэта...

Король, до недавнего времени бывший графом Шампанским еще не успел почувствовать все величие и значимость короны на своей голове и только робко прилаживался к новой для себя роли, а посему и не торопился выгонять беспримерно наглого епископа из собственного же жилища, оправдывая это решение тем, что неплохо некоторое время и потерпеть дома влиятельного соседа, который к тому же много знает, и безусловно может посвятить Тибольда в события случившиеся в его отсутствие в столице. Так и сидела это странная парочка: его величество и его преосвященство напротив его преподобия, и буравили последнего взглядом, будто именно Хьюго был на ужине главным чудаком...

-- Сир (Хьюго с почтением поклонился), ваше преосвященство, до меня дошли слухи, что завтра на главной площади случится весьма необычное событие...

Король и епископ взволновано переглянулись.

--А откуда такие сведения преподобный Хьюго?-- спросил епископ.

--Так ли это важно?—ответил гость,--они есть, и я хотел бы из первых уст услыхать о том, что случится завтра, так сказать в первозданном неискаженном виде, и да не смутит ваше высокое внимание моя скромная просьба..

Хьюго заметил, как король напряженно поджал губы, и продолжил:

--Право, не стоит беспокоится, у меня и в мыслях нет вмешиваться в то, что случится завтра, да и права такого не имею. Мною движет лишь простое человеческое любопытство, да простят гостеприимные хозяева этого дома эту мою маленькую слабость...

Король привстал, придвинул стул поближе к столу...приосанился, и обратился к епископу:

--Педрола, я желаю разъяснить гостю суть того, что случится завтра, а вы дополните мой рассказ, ежели я что упущу(перевел взгляд на Хьюго и продолжил)...а рассказать об этом я желаю не ради утоления вашего любопытства, но с надеждой, что вы поймете наш замысел, не осудите, и быть может даже благословите, поверьте, одобрение вашего преподобия дорогого стоит...

Епископ нерешительно кивнул в ответ, и король продолжил:

--Мои люди не один год пытались изловить знаменитого в этих местах разбойника по имени Родриго Аларкон, и наконец, им это удалось. Событие сие—несомненно радостное, но возникли некоторые сложности...

Родриго—жестокий ублюдок, убил и ограбил многих, но он хитер, он грабил только богатых, и щедро делился трофеями с чернью, потому-то он и уважаем в народе настолько, что о нем слагают легенды. В глазах простого люда жестокость этого головореза была с лихвой окуплена его щедростью...для народа он—герой.

Мы дважды назначали день его казни: первый раз прелюдно, а второй тайно, но в обоих случаях палачи не доживали до казни, еще двое палачей из наших мест, даже не имевшие никакого отношения к этому делу, бесследно пропали, а все остальные палачи в округе боятся подряжаться на казнь Аларкона. Шутка ли, мои шпионы сообщают, что палачей запугали вовсе не подельники Аларкона, а крестьяне...и их так много, что даже непонятно кого привлекать к ответственности, не можем же мы в конце концов схватить половину города... Дело приняло настолько серьезный оборот, что я с его преосвященством поняли: даже если мы найдем палача, согласного выполнить эту работу, и он доживет до казни Аларкона, и эта казнь состоится, велик риск народного восстания...

Король на секунду замешкался, и инициативу в повествовании перехватил епископ:

-- Мы нашли способ сохранить мир в нашем городе при торжестве закона божьего и человеческого: люди короля умеют общаться с разбойниками в застенках замка, и ...хм...после недолгих дебатов, добились письменного согласия от этого бандита, что в случае помилования Аларкона, тот обязуется вступить в орден Тамплиеров, и до последних дней своих защищать истинную веру на дальней заставе в замке Альмаста, правда при этом пришлось весьма красноречиво пояснить ему возможную участь его семьи в случае отказа Аларкона от договора.. Буква закона не поколеблется, ибо завтра великий праздник рождества, и акт помилования преступника не будет выглядеть слабоволием со стороны правосудия. Иными словами мы помилуем Аларкона, сделаем его крестоносцем, тем самым обезвредив, и избежим бунта, таким образом, одним актом свершив два богоугодных деяния—примирение и милосердие. Преподобный Хьюго, вы являетесь примером благочестия и мудрости даже для его святейшества папы, что уж говорить о наших скромных персонах, благословите нас на день грядущий....

--Благочестия и мудрости—усмехнулся Хьюго—я бичую себя, ибо грешен непомерно, о каком уж тут благочестии можно говорить в таком случае....и я не нашел способа умнее для искупления грехов, кроме как терзать плеткой свою бренную плоть, моего скудного ума хватило лишь на подражание Христу в страстную неделю, какая уж тут может быть мудрость...но я понял к чему вы клоните господа...вам нужно мое благословение, как залог того, что я не стану вмешиваться в завтрашние события...

--Ноооо...если вы , так же как и мы находите наше решение богоугодным, разве нам стоит беспокоится о завтрашнем дне?

Отец Хьюго тяжело вздохнул, и произнес:

--Из вашей речи следует, что никто завтра не пострадает...так? (король и епископ кивнули в ответ)...хм...хорошо....знаете ли вы господа, за какие грехи я себя терзаю на поприще флагелланта?(Педрола и Тибольд помотали головой)...я был игроком...я способен был обыграть в стаканы хоть самого сатану...но я раскаялся...и более никого не обыгрываю..но игра держит меня..кипит бурлит во мне это сатанинское отродье...и пускай я и играю лишь с самим собою, я пока не могу избавиться от этой дьявольской привычки...

--Игра—тяжкий порок—согласился епископ.

--Именно ваше преосвященство...но этот порок помогает обнаружить другие пороки... вот посмотрите..

Хьюго быстрыми движениями сгреб со стола три пустые кружки и перевернул их, достал из миски грецкий орех и сказал:

-- Представьте себе господа...этот орех--Родриго Аларкон...вы схватили этого разбойника и отдали правосудию (накрывает первой кружкой орех)...толпа угрожает вырвать Аларкона из рук закона, и требует..хм...поднять кружку, под которой лежит орех...

--К чему такие вздорные метафоры отче?—брезгливо проворчал епископ..

--Терпение ваше Преосвященство, и еще немного терпения...продолжу свою мысль..Вы не желаете отдавать преступника людям, и ищите варианты, как же это сделать..(начинает переставлять местами три одинаковые кружки)...люди следят за вашими движениями...и когда кружки перестают двигаться указуют на одну из них, полагая, что угадали, и что Аларкон все еще под кружкой, которую мы назовем «закон и порядок».

Хьюго прекратил миксовать кружки .

--Укажите на нужную кружку господа...где орех?

Епископ фыркнул, а король неуверенно указал на крайнюю кружку слева. Хьюго приподнял ее:

--Пусто сир....а почему? Да потомучто вы придумали план, по которому Аларкон из рук правосудия (хлопнул по отрытой кружке) передан в милосердные руки Святой церкви, которая преступника и помиловала в честь великого праздника (приоткрывает слегка вторую кружку, показывая там орех)..но освобожден ли Аларкон? Нет! (захлопывает кружку с орехом, и начинает на большой скорости менять местами оставшиеся две кружки)..укажите ваше величество, где у нас на столе милосердие, укрывшее своей мягкой но неодолимой силой преступника!

Король показывает...и вторая кружка ставится дном вниз пустая...без ореха..

--Ну а это что означает?—спросил епископ..

--Оказывается Аларкон обязался стать крестоносцем, и был передан милосердным глашатаем воли господа в руки ордена..так что третья кружка (приоткрывает ее слегка и показывает орех), --это у нас рыцари тамплиеры..(начинает очень быстро елозить последней перевернутой кружкой по столу так, что движения рук Хьюго напомнили королю неясное порхание крыльев мелкой птахи......)...откройте кружку сир..

Король, ухмыляясь, приподнимает третью кружку, и его усмешка мгновенно исчезает с лица—на столе, под третьей кружкой лежал не орех, а красная ягода земляничного дерева..

--Это еще что за фокус...и что сие означает—возмутился епископ...

--Видите ли ваше преосвященство—с улыбкой произнес Хьюго—заставы ордена так далеки от народа, что он(народ) не в силах проверить дальнейшую судьбу Аларкона...но кого мы имеем в сухом остатке после претворения в жизнь нашего плана и перед лицом толпы?(берет в руку красную ягоду) Палача господа...На примере этих кружек я показал ваш с его величеством план, так что отвечая на ваш вапрос «это еще что за фокус?» скажу следующее: это ваш фокус..не мой...отсюда и мой законный вопрос: что будет с палачом?

Король поежился и ответил:

-- Мы надеемся проявления народом ответного милосердия, и в канун великого праздника они смягчатся, и не станут убивать палача, тем самым отступятся от своего обещания...

--Ваше величество—сказал махнув рукой Хьюго—вы отсюда родом, вам лучше меня известна история, которая приключилась пятнадцать лет назад в соседнем Бургосе....очень похожая история, где народ палача не пощадил, а поднять руку на палача, это означает также поколебать основы правопорядка, которые вы столь изобретательно пытаетесь сохранить..

--Палача не спасти—согласился епископ, это малая, но совершенно необходимая жертва в данных обстоятельствах дела—угрюмо промолвил епископ—вы думаете мы не думали о том, как оградить палача от народного гнева?...думали....и много думали...палача не спасти..но если вы думаете иначе, мы с готовностью примем к рассмотрению ваши соображения на этот счет..

--Палач знает, что его ждет?—спросил Хьюго

--Да—ответил нехотя епископ—Родриго Аларкон убил его жену и детей несколько лет тому назад, с тех пор этот малый помешался на мести, он решил стать орудием в руках закона и вершить правосудие над убийцами и разбойниками теша себя мыслью, что однажды под его топор угодит и шея самого Аларкона, и узнав о шансе поквитаться с ним, этот палач не смог отказаться от нашего предложения, несмотря на полное осознание той опасности, которая грозит лично ему...

--Палач знает, что Аларкона помилуют?

--Уже да—ответил король...мы сказали ему об этом несколько часов тому назад, но он не отступился от решения встать на эшафоте с топором в руках...

--Странно..—задумчиво пробормотал Хьюго--..он не отступился от своих обязанностей перед лицом неминуемой смерти и зная, что его месть не свершится..выходит он отрекся от мести во имя высшего блага...да вы господа почти святого завтра на заклание ведете, и только благодаря его жертве ваш план будет претворен в жизнь...все это сулит ему посмертную славу мученика...как же скверно на душе должно быть вам господа, если вы согласны пожертвовать таким человеком...

--А что вы хотели?--вспылил епископ--...припомните ка любую из казней, которую вы видели в своей жизни...толпа возбуждена до предела, в воздухе витает кровожадная радость...они так и жаждут смерти....они приготовились увидеть смерть, и горе тому, кто вознамерится отобрать у них это зрелище...........а вот наша ситуация: день казни—толпа не хочет казни осужденного...ведь он их герой..хо ..как можно лишить город героя(!)...но фраза «день казни» завораживает их всех...и каждый человек в толпе где-то в глубине души своей имеет твердое намерение увидеть в этот день СМЕРТЬ...и если не осужденный, то кто-то другой в этот день обязательно должен умереть.....палач должен умереть...это необходимая жертва..она надавит на клапан алхимического тигля более известного как разгневанный народ...она(жертва) выпустит пар...и тигль не взорвется..бурление внутри него не закончится..но пары еще долго будут собираться внутри до опасной концентрации..до поры все умиротворится....но..палач должен умереть...

«Даже робкая попытка спасти жизнь палачу входит вразрез с их планами, им нужен агнец на заклание»--поджав губы от досады подумал Хьюго...

--Да отче, скверно на душе—продолжал распалять себя епископ—и тем более скверно после того, в каком свете вы отче преподнесли нам наш же план!...ну надо же...жил-был просто славный малый, которому суждено было исполнять обязанности палача, но вы отче сделали из него персону не менее значимую, чем какой-нибудь первомученик Стефан...не передергиваете ли вы отче?..не делаете ли из мухи слона?

--Как знать господа—с грустью произнес Хьюго—как бы там ни было, я уже дал вам обещание не вмешиваться в ваши завтрашние планы, так что, будьте спокойны на этот счет...но я хотел бы попросить вас о двух маленьких одолжениях...

Епископ выпросительно поднял бровь и перевел взгляд на короля, и секунду спустя тот одобрительно кивнул.

--Я хотел бы после трапезы обмолвиться парой слов с палачом,....и завтра, после того как его преосвященство объявит о помиловании Аларкона, я хотел был взять слово перед лицом толпы..

--Хорошо—заметив легкое движение руки короля в знак согласия нехотя согласился епископ—но помните...вы обещали...

Через полчаса палач стоял перед Хьюго Турским. Это был моложавый мужчина лет 35-и, среднего телосложения с умными и полными печали глазами...

Его преподобие вертел в руках ягоду земляничного дерева и мысленно ставил ее на плечи палачу вместо головы...

--Ты знаешь о том, что случится завтра?

Палач кивнул

--И о своей роли тебе известно все?

Вновь кивок.

--Значит ты понимаешь, что завтра , скорее всего, последний день твоей жизни?

--Да святой отец.

--Но зачем это тебе, ведь ты даже отомстить за смерть своей семьи не сможешь?

--Это не так уж важно святой отец...я жаждал правосудия...и оно свершится..конечно не так, как я думал, но неисповедимы пути Господа нашего, и каждому воздастся по заслугам...и мне...и Аларкону...я не вправе выносить решение по суду..но я сделал все от меня зависящее, остальное же в руках нашего Отца Небесного, и я покоряюсь Его воле...

--Хм—задумчиво хмыкнул Хьюго—ты в положении, в котором девяносто девять человек из ста слукавят, но я почему-то верю тебе сын мой, хотя перед нашей встречей я вполне предполагал, что согласившись на условия епископа, ты затеял свою игру, и намерен махать завтра топором по своему разумению вопреки воле суда и в угоду своей жажде мести. Скажи, неужели тебе в голову не закрадывалась мысль отрубить голову своему врагу вопреки приказу?

--Всю свою жизнь я поступал по совести отче, как и моя покойная семья, и если в конце жизни я отступлюсь от своих правил, то после смерти не смогу встретиться со своими родными...

--Делай что должен, и будь что будет?

Палач кивнул.

--Как звать то тебя?

--Стефан, отче.

Хьюго вздрогнул.

--Прямо как первомученика, —проговорил отче—видно и вправду люди судачат, что за каждым именем закреплена своя судьба....Послушай-ка, а если я найду способ спасти твою жизнь завтра, ты согласился бы вступить в ряды кающихся грешников?

--Да святой отец—ответил Стефан не колеблясь.

--Тогда выходи завтра на эшафот с топором и в красном колпаке палача как и положено, делай что должен, как и задумано, но надень на тело серый хитон флагелланта и будь босым, и в смиренной надежде молись Господу....а остальное моя забота—с этими словами Хьюго закинул в рот красную ягоду , поднялся со стула и направился к выходу---до завтра Стефан, Бог с тобой...

Утро следующего дня.............

На дворцовой площади будто собрался весь город, народ ждал, когда Аларкона приведут на эшафот. Две сотни солдат в сверкающих латах окружили эшафот—никто и не упомнит случая, чтобы столько охранников защищали место казни, но и их бы не хватило, если бы собравшийся народ пожелал освободить осужденного. Опасаясь волнений еще до оглашения решения о помиловании король распорядился вечером предыдущего дня распустить слух по кабакам Памплоны о возможном помиловании Родриго, и вот, после всех предпринятых мер, толпа выглядела не слишком агрессивной...

Горожане заметно оживились, когда отряд солдат подвел Аларкона к плахе, и уже было стали волнами напирать на оцепление из стражников, но тут прибыл епископ, а вслед за кортежем епископа пришел и Хьюго Турский вместе с двумя дюжинами флагеллантов. Люди замерли в ожидании речи его преосвященства.

И епископ заговорил. Еще никогда он не был в таком ударе..голос его звучал твердо, громко и благожелательно...епископ поздравлял свою паству с Рождеством, и его глаза светились от счастья..ведь сегодня, он станет для своей паствы милосердным освободителем народного любимца. Потом зашла речь и о помиловании Аларкона в честь великого праздника Пасхи. Епископ вдруг почувствовал себя переродившимся Понтием Пилатом, которому вновь выпал шанс освободить праведника, и на этот раз он его не упустит..он не «умоет руки», он доведет начатое до конца.

Преисполненый этой решительной мыслью епископ обернулся, посмотрел на Аларкона и побледнел. Тонкие губы убийцы скривились в едва заметной ухмылке, морщины собрались вокруг глаз в хитром прищуре (какой же это праведник??)...А позади Аларкона стоял палач, босой, в грязном холщовом хитоне, положивший руки на топор и смиренно склонивший голову в красном капюшоне в молитве...

--Палач! А палач—донеслось откуда-то из толпы—а ты сам себе голову срубить сможешь(?), чтобы нам руки не марать, а то праздник все таки....

Издевательский выкрик из толпы мгновенно был поддержан громоподобным хохотом...

--Крепитесь ваше преосвященство—услышал епископ шепот Турского—вам еще нужно объявить о решении Аларкона о вступлении в ряды крестоносцев, доведите дело до конца, только потом «умывайте руки»...... Епископ аж подскочил от таких слов и испуганно уставился на Хьюго.

--Мужайтесь епископ, последняя часть выступления должна быть самой убедительной—ответил тот ...

И епископ вновь заговорил: о раскаянии Аларкона, о его намерении посвятить свою жизнь богу, о желании вступить в орден тамплиеров и с оружием в руках охранять христианские рубежи от полчищ неверных в замке Альманса...

--Этот замок в двадцати днях пути от Памплоны, мы даже не сможем узнать..жив ли Аларкон, и действительно ли вы сохранили ему жизнь—прозвучал выкрик из толпы..

Народ неодобрительно загудел...

«Чтож, мы это предвидели»-подумал епископ и подал знак палачу. Тот подвел Аларкона на край эшафота и Педрола во всеуслышание произнес:

--Слово помилованному!

Аларкон криво ухмылясь окинул взором толпу, которая затихла в ожидании его речи...

–Hola amigitos!(Здорово други!) Как ваше ничего?—хрипло заорал помилованный (толпа всколыхнулась в одобрительном гомоне и вновь затихла)—до меня дошли слухи, что у чумазых нехристей нынче больше золота чем у наших свинорылых вельмож (людская масса дружно и громоподобно всхохотнула, и снова замолчала),....так что я решил прогулятся до южной границы с братишками-тамплиерами и подоить малость неверных богатеев...(одобрительное квохтанье вперемешку с овациями....и опять молчок )...так что я поехал, всем пока-пока, не хворайте, берегите девок от моих подельничков и ждите меня в гости ко дню святого Фомы, по приезду проставлюсь дюжиной бочек пива любимому городу...!

Аларкон победно вскинул руки и потряс ими, провоцируя толпу на громоподобное скандирование его имени (Родриго! Родриго! Родриго!),... и в сопровождении десятка охранников стал спускаться с эшафота, направляясь в сторону врат дворца(наиболее краткий путь сквозь человечускую массу). Напоследок он обернулся, и зло бросил Педроле:

--Слыхал преосвященство(!?),...проставишься за меня дюжиной бочек пива ко дню святого Фомы, если я к тому времени с делами в Альмасте не управлюсь...

Толпа радостно гикала, пока конвой с Аларконом не скрылся за вратами, после чего наступило затишье, и множество свирепых взглядов устремились на палача.

--Мой выход –шепнул Хьюго Педроле, и занял место подле него на краю эшафота...

Его преподобие окинул печальным взором жаждующую крови толпу и с горечью подумал: « Хорошие новости больше не делают людей добрее, видно не получится у меня сегодня воззвать к их милосердию...хм..зато смогу вызвать недоумение...»

--Жители Памплоны....я—Хьюго Турский, старейшина братства кающихся грешников...мы (Хьюго показал рукой на себя и своих приспешников) держим путь в Сантьяго де Компостелла, идем поклониться мощам апостола Иакова, и для нас большая честь застать Пасху в вашем славном городе. В такое время я всегда с трепетом в сердце жду от Отца небесного послания, какого-нибудь назидания на день грядущий или откровения... . И сейчас, я хочу поделиться с вами великой радостью... Свершилось! Люди Памплоны, свершилось! Этой ночью меня посетило видение!

Хьюго на мгновение замолчал, выдерживая драматическую паузу в ожидании вопроса, и наконец он прозвучал:

--И что же там было Святой отец?--раздался возглас из недр человеческой массы.

Толпа благоговейно затихла в ожидании ответа Хьюго.

--В видении ко мне пришел человек в маске палача...

Народ неодобрительно заурчал, предчувствуя, что его хотят лишить добычи.

--Не отнимай у нас палача отче, палач наш—прозвучало из толпы.

Хьюго вскинул руки в знак, призывая жестом к молчанию...и людской гомон плавно и неохотно стих...

--Сперва я не мог понять, что же означает мое видение, но наблюдая сегодня за происходящим на этой площади ко мне пришло понимание... Вы, добрые жители Памплоны, всегда хорошо относились к нам—флагеллантам...верно?

--Верно , верно-- донеслись до Хьюго многочисленные возгласы..

--Нааааастолько хорошо, насколько плохо вы относитесь к палачам, неправда ли?? Но мы- флагелланты не заслуживаем вашего доброго отношения так же, как палач не заслуживает вашей ненависти...

--К чему клонишь отче ?

--Дети мои, долгие годы, мы-- братство кающихся грешников, бродим по городам и хлестаем себя бичами с молитвами на устах в надежде загладить грехи свои пред Господом нашим... Все мы грешны, но не все находим в себе силы наказать себя за проступки и мысли греховные... Мы жаждем всего лишь очищения, но бродя по улицам и бичуя себя плетью по спинам мы обращаем на себя ваше внимание, ваше уважение...и в наших сердцах неизбежно возникают соблазны воспользоваться вашей благосклонностью, ночлегом, пищей, добрым словом... Но заслужили ли мы этих благ только лишь своим желанием загладить грехи? Нет! Долгие годы сомнения терзали мою душу, мысли, что я что-то делаю не так посещали меня, но что именно—этого я понять был не в силах... Сегодня, хвала Господу нашему, я понял: терзать плоть свою прелюдно--пример благой и душеполезный, но показывать лица свои при этом, как бы заявляя, что я, а не кто-то другой отважился на подвиг очищения—это гордыня, самый страшный из грехов.. Являя лицо свое пред ваши взоры, флагеллант навлекает на себя бОльший грех, нежели тот, от которого стремиться очистится...

Его преподобие перевел дух, и еще громче провозгласил:

--А посему, жители Памплоны, я призываю вас стать свидетелями того, что флагелланты отрекаются от своей гордыни...здесь и сейчас...отныне и навеки мы закроем свои лица от ваших взоров так же, как это делают палачи, так, как просил меня Господь бог в моем видении посылая мне образ палача в кровавом капироте...

С этими словами, как по невидимому знаку все две дюжины флагеллантов стоящих подле Хьюго на эшафоте и около него достали из своих рукавов алую остроконечную маску с прорезями для глаз( в точности как у палача) и надели себе на головы, при этом стали перемещаться на эшафоте, меняясь местами между собой почти так же быстро как меняются местами перевернутые кружки под рукой площадного мошенника. Через мгновение, ошарашенная толпа уже не могла опознать, где стоит флагеллант, а где палач.

Народ возбужденно загудел, когда кающиеся грешники в остороконечных капиротах колонной по трое покидали площадь, но никто не посмел даже дернуть за рукав ни одного флагелланта, хотя каждый горожанин понимал, что его разыграли, и под одним из удаляющихся с площади капиротов скрывается палач, ...скрывается и неумолимо ускользает от народного возмездия... Хьюго и его приспешники уходили не быстро и с достоинством, и никто им не мешал, оторопь всеобщего недоумения надолго сковала толпу. Его преподобие вдруг почувствовал легкое касание чьей-то руки до его локтя:

--Спасибо отче, я не забуду вашей доброты, и той жертвы, на которую вы все пошли ради меня...

--Мы сделали сегодня лишь то, что давно должны были сделать Стефан,--ответил Хьюго-- мои слова обращенные к людям о гордыне были совершенно искренними, и я рад, что ты, хотя и невольно, помог мне избрать верный путь...мы совершили то чему дОлжно быть..и я очень рад что правое дело спасло жизнь хорошему человеку...именно в подобные моменты правое превращается в праведное....

С тех самых пор к кающимся грешникам отношение сложилось иное: мрачные и обезличенные они бродили по городам с ликами сокрытыми под зловещей маской, и их появление уже не вызывало того благоговейного чувства уважения и сочувствия как ранее...истязание грешной плоти стало личным делом каждого избравшего сей трудный путь и движение самобичевателей лишилось героического ореола, о чем лично преподобный Хьюго Турский никогда не сожалел...

Насколько известно, даже наиболее злые языки разносящие сплетни по тавернам не посмели пролить свою желчь на события 15 апреля, никто так и не заикнулся о том, что кучка оборванцев с плетками обмишурили весь город, уведя из под носа у горожан палача, хотя почти каждый так думал, но как бы там ни было, жители Памплоны надолго запомнили ту пасхальную неделю, когда в город пришли флагелланты...