17 февраля ко мне приезжают наши местные зооволонтеры и осматривают территорию более профессиональным взглядом. Мы толпой стоим в подъезде и тут одна волонтер слышит тонкое "мяу". Мы побежали по этажам: звали, прислушивались, звали и прислушивались. И прямо на моей лестничной площадке слышится уже конкретный ответ кошки. Она здесь. Она зовет. Мы стучим во все двери, открывает сосед алкаш. Мы вразнобой просим его дать нам пройти в квартиру. Он бычит на нас, моему парню говорит "стоять!". Я стараюсь его успокоить и максимально жалобным голосом прошу зайти посмотреть. Парни меня останавливают, говорят опасно. Но я захожу.

Оказываюсь в квартире типа мема "комната жениха". Боже, такой вонищи я в жизни не вдыхала.

Никакого плана у нас не было, все придумывалось на ходу. Я подумала, что моя задача сейчас - это успокоить соседа и слушать звуки, вдруг кошка выйдет. Ребята стояли за дверью все это время и украдкой контролировали процесс моего театра одного актера. Сосед то злился и начинал размахивать своими кулачищами, говоря: "да я за тебя горой!!" и подносил этот кулак прямо мне к лицу. То вдруг успокаивался и читал мне свои стихи. Те еще американские горки. Я же строила из себя наивную девочку, потерявшую кошку.

В какой-то момент сосед начинает на меня смотреть подозрительно мерзко и гадко. При этом рассказывает про своих баб и как он с ними спал. Я увожу разговор в другое русло. Благо он бухой (в другом состоянии я его и не видела) и хорошо переключается. Я понимаю что дело пахнет керосином, он лезет ко мне обниматься и пишу в чат ребятам "Быстро что-то сделайте! Мне страшно". Звуков кошки так и нет.

Я теряю надежду, сил моих на театр остается не так много (я просидела там больше часа). Он вдруг оживает и происходит следующее:

С: Хочешь я тебе прием самообороны покажу?
Я: Нуу, давай
С: Вот стой тут. Дурочку включи
Я: ....
* при этом я вешу около 45 кг и у меня небольшая комплекция

И тут его колено резко влетает под мое, а рука заламывает голову назад. Проворный алкаш. Я, конечно же, на панике, пишу в чат: "ОН МЕНЯ УДАРИЛ". Ребята вызывают полицию.

Даю показания вся в тряске и слезах. Ловлю паничку. Ужасает ощущение, что все это было зря. Вспоминаю как он говорил мне про свой пистолет, лежащий в доме, про то, как он стрелял по животным и прям в квартире и его прошлое в СОБР.

Слышу шум. Кошка мяукает. Второй полицейский зашел к нему в квартиру, все перевернул и нашел мою девочку.

Вот эта красавица, чистая и аккуратная около 5 дней провела в этом ужасе с этим упырем. Сейчас она дома, со мной. Ест, спит, отдыхает вместе со мной. Заявление написано, обещали что будет работать следователь. Буду держать в курсе.

P.s. чтобы как-то хорошо закончить, вот вам моя кошечка сейчас. Кайфуша. В тепле и любви) Мы обе выжили.

Кузьмич остановился. — Время, говоришь? Дождался, да? Ты ж, сучий потрох, как с армии вернулся, все на нее засматривался, как заходил, слюнки пускал, все облапать тянулся! Мало я по клешням загребущим тебя бил? А стоило уехать и вон оно что! Как знал, в аккурат к свадьбе вернулся! Праздник мне устроили, стервецы!

Кузьмич дослал наконец патрон и посмотрел на дочь. Та сидела ни жива не мертва, опустив глаза. Скривившись, отец смачно плюнул ей под ноги и тяжелым взглядом цепанул напуганную вусмерть жену. — А ты-то куда смотрела, мать? Ведь знала же, что я за нее вот этими руками кого хочешь удавлю!  — Зажав винтовку подмышкой, Кузьмич уставился на собственные мозолистые ладони. — Вот этими самыми руками. Как же так, а? От тебя, Акулина, и под дых получить!

Жена подбежала, нервно теребя завязки ситцевого плата. Закудахтала, искательно ловя глаза мужа.

— Митенька, родной, ну как же иначе-то, ну не век же ей… Ну что ты, Митенька, люди же кругом, и не чужие, чай! Митенька, ну прости ты нас, Христом-Богом молю!

Кузьмич зло оттолкнул жену, та упала на спину. Начала меленько креститься, подвывая тихо, по-старушечьи.

Шумно выдохнув, с лавки грузно поднялся широкоплечий седовласый мужчина. Пустой рукав его кургузого пиджачка был заправлен в карман и пришпилен булавкой. Откашлялся.

— Кхм, Митрий Кузьмич, не доводи до греха. Успокойся. Праздник все-таки. Выпей с нами!

— Выпить? Ты штоль нальешь, Николай Петрович? Мне, на моем дворе? Из моей бутылки? — Митрий в три шага обогнул стол, уставленный снедью и остановился против однорукого. Ствол берданки смотрел тому в грудь. Однорукий махнул рукой и молча сел обратно.

— Значится, так. Тебе, Гринька, она не достанется точно. А раз не тебе, то и никому чтоб обидно не было!

Митрий Кузьмич размашисто перекрестился, вскинул винтовку и выстрелил почти не целясь. Истошно залаял в будке привязанный кобель, потом гавкнул еще пару раз и затих.

Селяне молчали.

Кузьмич завыл, сорвал с головы картуз и хлопнул им оземь.

— Мне ж её сам Жуков вручил! Георгий наш Победоносец! Я ж ее берег пуще дитятки родной! Я ж для вас старался, доча, хотел внука Георгием назвать и на его рождение выпить её, родимую! А вы! — Смахнув слезу, Кузьмич плюхнулся на лавку. — Ладно, Акулина, тащи четверть самогонки, раз такое дело, гулять дальше будем!

Гости радостно загомонили, стаканы наполнились. Невеста тихонько выдохнула.

Со стола тихой струйкой стекала водка из разбитой выстрелом бутылки. На этикетке расплывалась синим пятном надпись “Лучшему снайперу полка Семенову Митрию Кузьмичу”.

Кум Савельич приободрился и, запрокинув голову, выплеснул в глотку содержимое стакана.

Праздник продолжался.