Я уговаривала сына не рассказывать папе о том, что мы ездили к колдуну. Ни я, ни мой муж не верили ни в какое волшебство и чары, двадцать первый век – время высоких технологий. Но если врачи разводят руками, то согласен землю есть, лишь бы ребёнок был здоров. И потому мы поехали с Дениской на дальний хутор тайно от мужа, а тот, ничего худого не подозревая, ушёл утром на работу.

За нами заехала моя подруга Юля на "Ниве". С самым заговорщическим видом мы двинулись в какую-то Чернавку.

Вроде бы и болячка у Дениски была не такая уж серьезная, но доставляла неприятностей немало. Невроз навязчивых движений. Частое моргание, дрожание подбородка, покашливание, дергание плечом. Сын кривил губы, морщил нос, резко открывал рот. Эти симптомы проявлялись все вместе или по очереди. Это выматывало и сына, и нас. А всё «гадская школа». Сын пошел в первый класс, и началось… Поначалу мы думали, что хитрый Денис притворяется, но когда его поставили на учёт к невропатологу, стало ясно: лечение будет долгим.

Иногда мы просили Дениску контролировать себя, и он добросовестно терпел, но потом словно какая-то неведомая сила заставляла его гримасничать и вздрагивать. Для обозначения хворобы у нас в семье даже свои термины появились: «моргушки», «дрыгаться», «кхекать», «заело». Сына мы просто называли «хворобей» за маленький рост и слабое здоровье.

— А кто такой этот колдун? — спрашивал Дениска, пошмыгивая носом.

— Наподобие лешего. Живёт в избушке, варит травяной чай и молитвы шепчет, — деланно весёлым голосом сообщала Юля.

— А откуда ты его знаешь? — не унимался Денис.

— Моя тётя у него бородавки сводила.

— А что такое «бородавки»? Это волосы на подбородке?

— Нет, — смеялась Юля, — это такие наросты на руках, ногах. Мешают очень. Их колдуны сводят.

Я молчала, немного жалея, что согласилась на авантюрное путешествие. Если бы узнал Алёшка, то скандала было бы не избежать. Я и сама в это мракобесие про избушки и леших не верила, но хотела, чтобы от меня отстали все бабушки и тётушки, которые искренне считали, что уже испробованы все средства и надо обратиться к народной медицине.

— Прикинь, Ленка, он своими заговорами мужа тёть Жене вернул. Отвратил его от любовницы.

— А что значит «отвратил»? — спросил внимательный Денис, — она стала ему отвратительна?

— Примерно так. А уж с вашими «моргушками» справится «на раз».

До хутора мы ехали часа полтора. Денис весь изъёрзался, а на самом повороте к лесу заснул и привалился на моё плечо. Я приобняла хворобьиные плечики сына и тихо чмокнула его в макушку, где двоились две вместо одной завитушки. "Два раза будет жениться", — вспомнила я бабушкину примету и вздохнула. Действительно, «гадская» школа. Отдаёшь здорового дошколёнка, а к концу учебного года получаешь неврастеника. Ладно бы, мы Дениску ругали за каракули или невыученные стишки. Ладно бы хулиганил, и мы бы его наказывали… Но нет, золотой ребёнок, только ни с того, ни с сего часто моргает и плечом дёргает!

Грунтовая дорога вдоль леса была наезжена, и «Нива» ехала мягко. Лишь на поворотах она трясла задом, как бодливая коза. Встречные машины съезжали в придорожную траву, поднимая пыль. Судя по всему, дорога к колдуну в Чернавку была известна многим.

Я всегда удивлялась способности сына спать в самых неудобных местах: за партой в продлёнке, в дребезжащем трамвае, в подпрыгивающей машине. И теперь когда он тихо сопел, его лицо не сводило тиком, и брови не подскакивали к самой линии роста волос, а рот не кривился в гримасе, смотреть на него было так приятно. Если надо, я в чёрта лысого поверю, только бы помог!

Мы увидели указатель «Чернавка» и сразу свернули вправо. У поодаль стоящей избы рядком припарковались три машины.

— Надо же, и траву тут косят, — буркнула Юля, заглушая мотор, — типа парковка у леса.

Денис сонно посмотрел на меня:

— Я долго дрых?

— Полчасика.

Мы вышли и осмотрелись. Три машины означали очередь, но Юля решительно двинулась вперёд, а мы остались возле «Нивы». Я топталась на месте, а Денис уткнулся головой в мой живот.

— Ладно тебе, не трусь, — сказала ему я, хотя самой было не по себе.

Разве живут люди в таких избах? К ней даже электричество не подведено. Ни забора, ни плетня. Заросший палисадник с длинными стеблями чахлых мальв, огороженный четырьмя ржавыми спинками от кроватей. Я видела такие в детстве и улыбнулась. Жадина этот колдун, ничего в хозяйстве не пропадает. Под тополями паслась круглобокая белая коза и придирчиво смотрела в нашу сторону.

— Что ж ты милая, смотришь искоса, низко голову наклоня, — пропела я вполголоса. Денис поднял на меня глазёнки и слабо улыбнулся.

— Не дрейфь. Колдун не бабка Ёжка, не съест. Да и что тут есть – худосочность одна. Если кому бояться, так тёте Юле. Она пухленькая и вперёд пошла.

Денис захихикал. Вскоре пришла Юля и весело распорядилась идти к колдуну. Она прижимала к груди одной рукой банку с коричневой жидкостью, а другой открывала багажник.

— Там один человек в очереди остался, остальные на вечер записаны, так что мы удачно приехали. А я взяла себе отвар. На освящённых травах и на родниковой воде. Очень полезно. Прямо от всех болезней. И бесплатно к тому же.

Я усомнилась в чудодейственных свойствах колдунской воды, но спорить не стала. Мы пошли с Денисом к избе, и на пороге чуть не столкнулись с пожилым мужчиной. Одной рукой он тоже нёс банку с отваром. Я нагнулась и вошла в открытую дверь, держа за руку оробевшего сына. В крохотных сенях пахло сырой кожей, пыльными половиками и сеном. Я толкнула вторую дверь, и мы очутились в избе. Слева у окна стоял широкий стол без скатерти, но с самоваром и пучками трав. За ним сидел бородач в длинной клетчатой рубахе. По-видимому, это и был колдун. Нарочито окая, он спросил басом:

— Этот отрок хворый? Как звать?

— Он хворый. Денисом зовут, — ответила я и подтолкнула сына к колдуну.

— Деонисий, значит. А меня Прокопием Лукичом кличут.

Колдун встал из-за стола и взял в руки небольшую книжку в кожаном переплёте и прислонил ко лбу моего сына.

— Ишь как корёжит тебя... Слушай, отрок, Прокопия Лукича и не бойся ничего. Сейчас силы просить буду. Отец наш небесный через меня победит твою хворобу.

После этих слов колдун зажёг толстую свечу, установил её в полукруглую плошку и стал размашисто креститься и бить поклоны, обратившись к иконостасу. Иконы были тёмные, в деревянных, покрытых серебрянкой окладах и украшенные бумажными самодельными цветочками. Колдун прочёл «Отче наш» раз десять, и принялся читать «Богородице». Денис посматривал на меня, а я беззастенчиво оглядывала избу. Нигде не было видно постели, ношеной одежды или брошенной нечистой посуды, как это бывает у одиноко живущих мужчин. На единственном окне висели ситцевые занавески с красной каймой. В углу прижалась белёная печь, в которой давненько ничего не готовили, и уж тем более её не топили. Рядом стояла кадка с водой, а на ней вместо крышки лежали крест-накрест две чурочки. На полке у печи красовались бутафорские крынки, наверняка пустые. Колдун точно тут не жил, да и не так живут предприниматели, которые за час три тысячи берут. Я оглянулась и увидела приоткрытую дверь в другую комнату. Да, изба оказалась больше, чем я ожидала.

Закончив молиться, Прокопий Лукич крякнул и встал с колен. Он снял с полки широкую деревянную плошку, отодвинул с кадки чурочки, зачерпнул воды. Затем вернул чурочки на место, и стал макать в плошку свои пальцы. Ими он водил по лицу и волосам моего сына, приговаривая «С гуся вода, с отрока худоба». Дениска морщился и втягивал в плечи голову. Затем колдун заныл тоненьким голосом: «Истинный Христос мылся, полоскался. Ничего не боялся, так бы и ты, раб Божий младенчик Дионисий мылся, полоскался, ничего не боялся, ни порчи, ни сглазу, ни всякой заразы. Отныне и во веки веков. Аминь».

Нудным тоненьким голоском Прокопий Лукич тянул свои заговоры, а потом бросился вприсядку. Он выкамаривал вокруг меня и ошеломлённого сына, а меня разбирал смех. "Три тысячи отрабатывает", — думала я, и мне хотелось отдать их просто так, чтобы только кончился этот шарлатанский спектакль. Наконец, колдун замолчал и устало сел на лавку. Он свесил руки с колен, а голову опустил так низко, что его борода почти касалась цветных половиков.

В совершеннейшей тишине, за нашими спинами кто-то громко вздохнул. Денис от неожиданности подскочил и вцепился в мою руку.

— Кто здесь? — вскрикнула я, оглянулась и никого не увидела.

Православный колдун поднял голову и уставился на меня.

— Побойся бога, милая, мы одни тут.

Позади скрипнули половицы, и я снова вздрогнула и оглянулась. Денис дрожал, мне было слышно, как стучат его зубы.

Из соседней комнаты, тяжело вздыхая и отдуваясь, выполз на животе невероятных размеров трёхцветный котяра. Он полз как тюлень, отталкиваясь от пола короткими ножками. Видно, православный колдун разбудил его своими дикими плясками, и животинка решила проверить, кто пришёл и что вкусного принёс.

Денис в ужасе смотрел на огромного кота. У того не было одного уха, и хвост был потерян в битве далёкой юности. Кот медленно, но верно полз к нам. Я наклонилась и потрепала его по холке, кот по-мужски рыкнул и злобно посмотрел вверх. Убедившись, что еды никакой мы не принесли, он сдал вбок и попёр в сторону блюдца с молоком, которого я раньше почему-то не заметила. Громко вздыхая и урча, кот стал лакать.

— Ничего себе, — прошептал Денис.

Прокопий Лукич что-то забормотал, залопотал, но уважение отрока Дионисия было им напрочь утрачено. Сын смотрел на котяру, не отрывая немигающих глаз. Подбородок его не дергался, а плечи не вздрагивали.

Кошелёк мой облегчился на три тысячи, банку с отваром я категорически отказалась взять, причитания православного колдуна не дослушала и ретировалась с сыном. Юля ждала у «Нивы», докуривая сигаретку.

— Что-то вы долго! — с уважением сказала она, – а отвар где?

— Выпили, — огрызнулась я.

— Что сказал колдун? — спросила Юля, заводя машину.

— Будем жить долго и счастливо.

Вечером Алёшка спросил, отчего в доме тихо и чем это мы целый день занимались. Денис пришёл к нему с зачитанной книжкой русских сказок. Алёшка поворчал, что устал, а быть папой ох как непростая работа. Я убрела мыть посуду, и размышлять о событиях дня. Я гремела и плескалась в раковине, пока Алёшка не пришёл и не спросил:

— Ленусь, а ты заметила, что Денис наш за вечер ни кашлянул ни разу, и моргушек не было.

— Да?

Я вытерла руки об вафельное полотенце и вошла в комнату. Денис лежал на диване и листал книгу.

— Ну-ка, отрок Дионисий, посмотри на мать? — скомандовала я.

Денис поднял глаза и улыбнулся. Веки не дёргались, подбородок не дрожал. Я придирчиво рассматривала сына. Один раз он шмыгнул носом и виновато вытащил носовой платок из кармана шорт.

— Чудеса... Ну, не будем пока поспешных выводов делать, — протянула я.

— Это всё кот, — прошептал Денис, — настоящий оборотень. Стоял за спинами и колдовал, пока Прокопий Лукич нам глаза отводил. А когда мы повернулись назад, он в кота обратился. Точно тебе говорю.

Я погладила сына по голове. Такая версия событий мне казалась весьма правдоподобной. Алёшка с сомнением смотрел на нас обоих.

— Так, заговорщики, колитесь. Чего натворили? Чего я не знаю?

Автор: Ирина Соляная

Оригинальная публикация ВК