1 часть- Пояснительные записки не раскрытого дела

2 часть- Пояснительные записки нераскрытого дела

3 часть- Пояснительные записки не раскрытого дела

4 часть- Пояснительные записки нераскрытого дела

Глава 11. Алексей.

В тот момент я почувствовал расслабление. Если и есть понятие "рояль в кустах", то это вот как раз он и был. Теперь мне было спокойно. Еще час назад я ощущал себя этакой мышкой в молоке, у нас все было не в нашу пользу. Вот скажите начистоту, как бы вы себя вели? Денег нет, связи нет, машина скорее всего потребует вмешательства. И что делать? Я представлял, как мы будем приставать к проезжающим с просьбой о помощи. Помогите хоть десятью рублями, войдите в положение. И я был готов к этому, пусть на меня смотрели бы искоса или с пренебрежением. И вот сейчас я радуюсь и даже внутренне горжусь нами, собой. У нас не было истерик. Никто не орал "Мы все умрем!", "Хоспади, за чтоооо!? ". Мы старались делать все, что могли. И сейчас я будто почувствовал, что под нашими ногами есть что-то твердое, что поможет нам очень существенно. Мы смогли сбить молоко в масло. И еще я только сейчас осознал, что до этого был скован и напряжен. А сейчас расслабился.

- Знаешь, Серег, я вдруг так устал, - сказал я, - может на этом и закруглимся? А завтра дотолкаем или попутку какую остановим. Вдруг на прицеп возьмут?

Брат был солидарен. Он так же, как и я вымотался. К тому же нужно подумать и о машине. Фары горят, аккумулятор разряжается, пора гасить. Давай будем устраиваться, говорит, только давай сначала поедим, я чего-то так есть захотел, давай докончим печеньки и у нас там еще кефир должен был оставаться, испортится еще зазря.

Ну давай поедим. С этими словами мы направились обратно к машине. Серега почесал макушку, складывать обратно в сумку очень не хотелось, и он сел за руль. Я откопал из-под находок наш продуктовый пакет и уселся рядом с братом. Сзади на дороге вдалеке загорелись фары. Ну хоть кто-то еще есть на этой пустой дороге. Так неуютно было чувствовать себя одним.

- Будешь кефир? Ага, держи. Вот, твои любимые овсяные еще остались. Помнишь, как ты в детстве их в чайнике ныкал, а мама не знала, залила воды и потом чай был мутный. Она перепугалась, а потом тебе всыпали.

- Как не помнить? – Ответил Сергей. - Обидно было. Ты свои печеньки сразу съедал, а я их растягивать хотел, а вместо удовольствия все пропало. Так еще и от мамы влетело, когда разобрались что к чему. Она посчитала, что я жадничаю. Мол, нельзя так, прятать от брата еду- это подло. Так обидно было. Вот зачем она тот чайник взяла? Он же праздничный был, в серванте. Всю жизнь там и простоял в ожидании особого случая. А тут вдруг ей захотелось именно в нем чай заварить. Вот приеду домой надо будет достать его и опять чай заварить. Он же ведь живой еще? Что-то и не помню даже.

- Знаешь, а ведь это странно. Ведь по жизни ты более импульсивный. Я наоборот тугодум размеренный. Как же так случилось, что в детстве все было наоборот: я съедал сразу, а ты терпел и откладывал? Разве ж это не странно? Наоборот же должно было быть.

- Никогда об этом не думал. Не знаю, что и сказать-то.

Я улыбался, вспоминая детские приключения. Да, действительно хорошо бы устроить семейный сабантуй. Обязательно с тем чайником. Только получится ли теперь поехать домой? Так, завтра сможем снова двинуться в путь. И может уже завтра же доберемся до дома. Наконец, смогу встретиться с Аней. А вот что же дальше?  Лето еще впереди нужно все же запланировать поездку к маме. Может получится взять еще отгул. Эх, хорошо бы если...

Сзади очень противно заскрипели тормоза, и я почувствовал сильный тычок в спину и ударился головой в подголовник. В ушах был одновременно тяжелый глухой звук и высокий треск, писк и звон стекла. До сих пор помню первую мысль: "Опять...".

Удар в задний бампер швырнул нас вперед и, развернув боком, вынес на дорогу. Я махал руками, еще раз ударился головой. И мы замерли. Серега стал дергать ручку двери, но она не открывалась, и он стал кричать. Не знаю, что именно, бессвязные обрывки и возгласы. Моя дверь наоборот была распахнута. Может я сам не захлопнул ее, когда садился, а может ее выбило позже. Не помню. Как это я не вылетел на дорогу, пока нас метало? Я выбрался наружу, Сергей выползал за мной следом. Через мою дверь. Быстрее, кричал он, быстрее. На улице он уставился на меня, потом стал ощупывать свое лицо.

- Вот елки! Вот елки! Я ранен! - Завопил он и стал бегать по дороге. - У меня все лицо в крови! Помогите! Я умираю!

И брат побежал куда-то.

- Стой! - кричал я. - Куда ты?

- На заправку! - Вопил Сергей.

- На заправку? Стой! Ты же не знаешь далеко ли она!

- А? - Брат вдруг остановился и побежал обратно.

При этом он пробежал мимо меня, подбежал к Гольфу и стал дергать водительскую дверь. Та по-прежнему не поддавалась. И теперь можно было разглядеть, что задней части машины уже просто не было. Половина корпуса выглядела как скомканный грязный носок, нечто бесформенное и собранное в гармошку. Задняя дверь наползла на переднюю и открыть ее уже не получится низачто. Но Серега не видел состояния машины. И его очкариковость тут не причем. Брат был в не в себе. Я бежал к нему, он пугал меня и криками о лице в крови, и поведением.

- Стой! Она разбита же! Зачем ты дергаешь дверь? - Кричал я.

Сергей услышал и замер.

- Разбита? Почему? Мне нужна помощь! Я уже не вижу одним глазом, мне залило его кровью!

- Успокойся! Дай я посмотрю. Голова у тебя на месте, руки, ноги целы. Надо осмотреть тебя.

- Да. Да. Хорошо.

Сергей подошел ко мне. Я извлек телефон и уже в который раз за эту ночь включил фонарик. Серега зажмурился от яркого света в лицо. Первые секунды я просто молча смотрел на него. Потом невольно стал смеяться, причем не просто смеяться, а гоготать. Громко. С удовольствием и щекотанием где-то в животе. Брат то освещался раскачивающимся светом фонарика в моих трясущихся руках, то уходил в полутьму. И появлялся вновь. Лицо его было настороженно-удивленным с налетом глуповатой наивности. Так обычно выглядит человек, когда над ним подшутили втайне от него, подрисовали усики там или оставили след на спине. И все вокруг смеются, а он не может понять, что происходит, почему все ржут. Вот так же выглядел и Сергей.

- Почему ты ржешь? - наконец спросил брат. - Перестань! Скажи, что там. Я умру?

- Тебе стоит опасаться только, если ты андроид. - Я не мог остановить свой смех.

- Какой еще андроид?

- Не знаю. Бишоп. Или как там его звали? Эш?

- Какой еще Бишоп? Ты с ума сошел? Почему андроид? При чем тут робот?

Тогда я провел рукой по его щеке и показал ему. Серега уставился на мою руку. Она была выпачкана чем-то белым и мокрым.

- Что это? - спросил Серега все с тем же остолбенелым выражением лица разыгранного человека.

- Варианта два, - ответил я, - либо это твой кефир, либо кровь андроида. В фильмах вроде как показывают, что у них она именно белая.

- Кефир? А где кровь?

- Нету. И не было. Ты просто облился кефиром во время удара. Так что ты в полном порядке. Если же ты действительно не робот...

- Иди ты... Идиот! -Сергей и сам потер лоб, осмотрел свою руку. И теперь он уже робко улыбался.

Сейчас я осознаю, что все, что сейчас описал, на самом деле заняло совсем немного времени, но тогда мне казалось, что это был целый отрезок из очень долгих минут. И навсегда в моей памяти эта сцена будет выглядеть достаточно длительным эпизодом. Лишь разумом я понимаю, что на самом деле пролетели мгновения. Это сложно правильно объяснить. То все вокруг замерло и исчезло, и был лишь напуганный брат, то так же неожиданно понеслось вновь. К нам подбежал мужчина. Как и неделю раньше. Это тоже был водитель, проезжавший мимо и остановившийся, увидя аварию. В руках у него была аптечка и огнетушитель.

- Как вы? Помощь нужна? Есть пострадавшие?

Я не удивился бы, если бы это оказался именно тот же самый мужчина, что и неделю назад. Поверил бы, если бы мы опять "влипли" бы в той же самой точке, а на часах стояло то же самое время. До такой степени все выглядело нелепо, наиграно и неправдоподобно для обычной жизни. Второй раз попасть в аварию! Так не бывает! Для какой-нибудь книжечки или киношки в самый раз, но в жизни так не бывает. А раз уж мы умудрились второй раз разбиться, то почему бы не совпасть и еще какими-то невероятным мелочам. Но нет, это был не тот же упитанный дядька.

Теперь это был долговязый молодой парень. Мы ответили, что целые и он тут же побежал дальше. Дальше? Точно, кто-то же в нас въехал! А мы и не подумали о других. И как только я понял это, то побежал к тому месту, где раньше мы стояли на обочине. Там было пусто. Лишь осколки стекла, пластика да крупные куски корпуса похожие на разбитую скорлупу гигантской птицы Рух. Они тянулись и до Гольфа, который стоял уже посередине дороги, прямо на разделительной полосе. Единственное, что поменялось на обочине - это красный свет откуда-то снизу, из кювета. Ясно, что там горели задние габариты того, кто нас и протаранил. Долговязый парень с аптечкой уже спускался туда, вниз. Я поспешил за ним.

Внизу же действительно находился темный универсал или хатчбэк. Было ощущение, что он наполовину зарылся, будто странная машина-крот. На самом деле этот эффект был не столько результатом реального погружения в землю, сколько из-за того, что передняя часть корпуса была смята так же, как и "корма" нашего. Тут деформация была поменьше, но была. Еще это напоминало второй смятый носок, обычно так и бывает: один валяется прямо посередине комнаты, а второй прячется где-то в углу или под кроватью.

В салоне все еще сидели люди. Водитель пострадал, но я не могу точно сказать насколько сильно. Он был в крови, но в сознании. Позже я видел его уже сидящим на траве. Помню, что помогал отгибать что-то, открывать двери и даже багажник, но все это сохранилось у меня в памяти урывками. Не могу точно объяснить причины, но если только что события в моих воспоминаниях были будто замедленная запись, то происходящее на обочине как раз наоборот - ускоренной перемоткой. Помню это частями и отдельными эпизодами.

Что же, собственно, произошло? Кто нас сбил, почему, как? Это я узнал позже. От остальных. А вышло чисто русское происшествие. Сейчас я воспринимаю это как веселую (да-да, именно веселую) историю. Как такое особенное происшествие, которое могло произойти только здесь, и никакие Германии и Франции никогда и не додумаются, что такое возможно. И это вместе с улыбкой приносит и странную гордость, мы русские - особенные, и даже аварии у нас непохожие на остальных.

Так вот, дело было так: пока мы спокойно ужинали перед сном на обочине, к нам приближалась целая тройка авто. Один из них, первый автомобиль ехал, как и положено, обычно и тривиально. Сзади же накатывала еще пара. И второй в очереди пошел на обгон. Опускаю за скобки то, что обгон был через сплошную, ночь ведь, никого на трассе нет, кого бояться. Так что этот обгон назовем условно тривиальным и почти обычным. Третий же тоже не хотел отставать, но идти вслед за впереди идущим было толи скучно, толи слишком просто. И водила-оригинал,  притопив педаль, выбрал для обгона обочину. И как часто и бывает в подобных ситуациях размышления из разряда "да ну что может пойти не так" натолкнулись на проблему из разряда "вероятность одна из ста тысяч миллионов" - именно там мы и стояли. Уходящий от преследователя так и умчал, а первый в том роковом пелотоне (кто ехал спокойно впереди и кого и пытались обогнать сразу с двух сторон) остановился. Это и был тот самый сухощавый молодой парень. Врезавшиеся не стали объяснять причину такого поведения. Еще бы, это же не байки за столом рассказывать, тут и так дело "пахло керосином". И предсказуемо говорили позже, что они съезжали для остановки, в кустики приспичило. Но эта версия полицию не убедила.

Как там у классика говорится? Какой русский не любит быстрой езды? Смотря на своего Серегу, я очень хорошо понимаю, что дорога очень легко может вскружить буйну головушку. Когда едешь один, то едешь просто так. Но стоит вдали появиться кому-то, то в водителе что-то щелкает. И едущий впереди становится целью, которую нужно достать. И чем ближе приближается цель, тем важнее догнать. А потом и обогнать, ну не плестись же за этой Черепахой.

Так что я очень живо представляю, что происходило на трассе. В крутом склоне обочины, в том салоне была целая компания молодых. Уверен, что после пустой дороги коллективный разум в том авто был окрылен целью обогнать соперника. Не знаю кто был в уехавшей в ночь, может там и не было желания оторваться, но почему-то склоняюсь к версии, что и там горел азарт погони. А в гонке мужской мозг еще страстнее, чем обогнать желает только одного - не потерять лидерства. Я первый, я - альфа, я не дам себя обставить! Уверен, что второй ушел не просто из-за того, что не видел аварии, а именно потому, что понял, что гонка обернулась проблемой и остановись он, то ему не избежать ответственности. А так - темно и мало шансов, что его номер запомнили, да и мало ли что скажут, какие доказательства?

Так, что такая авария - чисто русская! Да, я понимаю, гордиться тут на самом деле нечем. Наоборот, это говорит о неправильном мышлении, неверном поведении. От этого нужно избавляться. Такие вот случаи показывают, по какой причине у нас часто все через одно место. И то же самое мышление, пренебрежение законами приводит к проблемам и во многих других сферах. А мы сами же и страдаем, еще возмущаемся, когда оказываемся обиженными кем-то. Начинаем говорить о несправедливости к себе, об отсутствии рамок, вседозволенности и так далее. Но сами поступаем так же, когда это выгодно или когда есть вероятность, что отступление от правил сойдет с рук. Разве ж не так?

По сути в этой ситуации я должен чувствовать себя невинной жертвой, а не говорить, что отношусь к этой аварии, как к веселому приключению. Я и чувствовал себя пострадавшим, о Сереге и говорить нечего, представить его шок и обиду очень легко. Но так вышло, что тогда мы и не думали о выяснении отношений. Не было никаких "да ты что натворил!", "ах, ты, ... нехороший человек! ". В драку ни я, ни Серега не лезли. Просто в тот момент кроме ощущения горя было и другое в душе. Мы видели во что превратился наш  Гольф и думали о том, а что было бы, если бы в нас влетели тогда, когда мы толкали? Успели бы мы отбежать, увернуться? Не знаю. А что было бы, если бы ели на задних сиденьях? Ведь хотели же! Что бы случилось с нами? Так что чувство потери восполнялось пониманием, что мы легко отделались: шишки да залитое кефиром лицо. Может тут многое наслоилось: и усталость, и шок, и испуг, и осознание, что пронесло. Да и когда видишь, что явные виновные сами в крови и пострадали, и когда сначала помогаешь им выбираться через дверь багажника, то потом ни капельки не тянет выяснять отношения. Они, мол, извините, парни, но кто ж знал, что вы там стоите. А мы в ответ: ладно, понятно, главное все живы.

Вообще аварии - странные события. Если после нее есть разбитые носы, выдернутые волосы, севшие голосовые связки, то скорее всего в основе конфликта были царапины на бампере. Но там, где машины месивом драк и выяснений отношений куда меньше. Почему так? Не знаю.

А с течением времени то происшествие превратилось именно в веселое приключение. Ну вот что есть, то есть.

Но это было вовсе не концовкой. Мы полностью сосредоточились на обочине, на виноватом хатчбэке, помогали друг другу, кто-то вызывал полицию и скорую. И только лишь спустя некоторое время мы вспомнили о нашем Гольфе. Он же стоит посреди дороги. Вот хотите верьте, хотите нет, но именно в момент, когда мы подумали об этом, вдали загорелись фары. Кто-то приближался. Мы кинулись к Фольксу и стали стягивать его к обочине. Но тщетно. Одно дело толкать заглохший, но целый автомобиль, и совсем иное - пытаться сдвинуть тушу, где половина корпуса смята и скрючена, колеса зажаты или вообще оторваны. У нас ничего не вышло. Если бы мысль пришла раньше, то можно было подцепиться к машине Долговязого свидетеля и отбуксировать. Но сейчас это было поздно делать. Мы даже аварийных знаков не выставили. Должно быть прошлый полный мужчина имел опыт, ведь именно благодаря ему мы тогда поставили-таки предупреждения. Сами же и неделю назад не подумали об этом. И тот случай не послужил уроком и сейчас. И то, что и все мы, то есть мы с Серегой, компания в кювете и Долговязый - все вместе мы были примерно одного возраста - это тоже говорит о том, что опыт приходит с годами. Теперь уже я точно буду помнить о знаке в багажнике.

И вот мы пытаемся стащить фольксваген с дороги, и никак. Что делать? Фары все ближе. И тогда Долговязый побежал на встречу, машет руками. Но толку-то от этого. Мы-то ладно, за прошедшее время кое-как привыкли глазами к темноте, а вот видит ли водитель? Понятное дело, что фары ему в помощь, но они ведь тоже имеют свой предел, свою зону видимости, успеет ли водитель? Серега тоже побежал навстречу фарам, но он успел отломать от Гольфа кусок фарного пластика. Там ведь световые рефлекторы, их лучше видно должно быть. Бежит и машет этим огрызком. А машина летит к нам. Остальные стали тоже махать, зажглись телефоны. И тут мы услышали свист тормозов. Нас заметили. Но и тормозя свет приближался очень быстро. Все кинулись врассыпную. Я видел, как фары стали метаться по дороге, сначала одну обочину осветили и там выцепили припаркованный автомобиль свидетеля, потом резко перекинулись на другую обочину, и я видел в свете человеческие суетливые силуэты. Машину водило по сторонам. Это было и страшно и красиво одновременно. Раньше всякие дрифты встречал только в кино. А теперь все это было в двух шагах от меня. Все оставшееся расстояние фары метались по сторонам. Я уже был уверен, что встречка либо сможет остановиться, либо проскочит мимо мертвого Гольфа, но этого не произошло. До счастливого исхода не хватило чуточку, уже проезжая рядом с Фольксом, водитель стал выводить из очередного заноса свою машину и этот маневр подставил бок его бедного автомобиля в аккурат в нашу боковину. И машину ударом крутануло в обратную сторону. На этом ее поступательная энергия иссякла, и она встала. В свете фар новоприбывшего был многострадальный красный труп Гольфа.

Пожалуй, я опущу подробности с третьим участником аварии. То, как успокаивали бледного дедушку, и отмахивались от взбешенной бабушки. Как наконец выставили знаки, включили аварийку у Долговязого и дедушки, все остальное. У каждого была своя трагедия и все эти ноши выливались в последующем общении. Но я опущу это описание.

Скорая приехала достаточно быстро. Медики осматривали окровавленную компанию, успокаивали пенсионеров. Мы ждали пока закончат с наиболее важными пострадавшими. Полиция подкатилась чуть позже. Пара бодрых ребят в форме подключились к работе. Стали замерять рулетками, осматривать участников и попутно переговариваться с врачами.

Что касается полиции, то тут срабатывает очередной странный феномен. Вот только что мы четко ощущали себя потерпевшими. Но стоило появиться форме, как я по странной причине стал волноваться, а не являюсь ли я, то есть мы, виновными? Вроде, ничего не превышали, не обгоняли, не нарушали. Да, мы пострадали, потеряли теперь уже точно свой автомобиль, и это печально. Но осознание того, что мы сами никому не навредили делало душу спокойнее. Но вот появляется форма и строгий, недоверчивый голос и тут же от спокойствия не остается и следа. А вдруг нарушили? Если все же виноваты? И мысль пытается понять, а что именно можно выдать как обвинение нам? Так, стояли на обочине. А это нарушение или нет, могли ли мы стоять, имели ли право? Вроде да, ведь мы физически не могли никуда деться, и другого выбора кроме как ночевать на обочине у нас не было. Правильно же? А стоять так, как стояли мы можно? Или нужно было выставить аварийный треугольник? Так он же ставится при аварии, а мы не были поломаны. Верно ведь? Или нет? А закончившийся бензин - это поломка? Да и вообще должны ли были мы выставлять предупреждения в любом случае, даже если просто устали и решили, что мудрее дождаться утра и выспаться? Кажется, да. Наверное. Выходит, что и мы виноваты? И что теперь? Такие вот мысли будоражили голову и от этого начинало трясти.

Подходит Серега и заговорчески начинает показывать взглядом странные знаки.

- Ты чего? - спрашиваю я.

- Они же там осматривают все, - тихо говорит Серега, - и мне чего-то страшно. Там у нас в салоне же чужая сумка, вещи лежали. Вдруг начнут проверять, смотреть... А если с ней связано все же что-то нехорошее. Увидят ее у нас и как потом докажем, что нашли ее и не имеем никакого отношения к ее истории?

Хммм...  Об этом я и не подумал. Действительно. Не хватало проблем еще с этой сумкой. Что за ночь-то такая?

- Не знаю даже, что и сказать, - говорю,- а ты что думаешь?

- Да что тут скажешь? Мы же ничего плохого не хотели. Даже наоборот, рискнули осмотреть ее, чтоб исключить младенца.

- Ну и как доказать, если что всплывет? Вдруг!

- Я думаю, что нужно самим ее отдать и все рассказать.

- С ума сошел?

- А у нас есть выбор? Мы ведь в любом случае не собирались ничего присваивать. А тут как раз полиция. Отдаем, объясняем и все. Мы ж ведь действительно застряли тут, ни позвонить, ни отвести не могли. Пусть проверяют. Мы ничего плохого не делали. А вот если попробуем спрятать и отмолчаться? Если сейчас ее найдут, то тогда уже поздно будет оправдываться. Сразу же спросят, чего это мы сами молчали и только потом стали говорить? Точно скажут, что мы придумали. Мало того, что мы и так влипли с этой машиной, еще и дело заведут какое-нибудь.

Я почесал за ухом. Что тут скажешь? Они ходят совсем рядом с машиной, опрашивают дедушку. Сейчас подойдут смотреть нашу машину, а там все на виду. Страшно. Сижу, смотрю, а сердце колотится. И Серега рядом бледный, губу закусывает. Смотрю, дедулька что-то подписал у инспектора в бумагах, поискал вокруг взглядом и указал на нас. И полицейский направился к нам. Ну вот...

Здравствуйте, говорит, уже подойдя, это вы ехали в красной машине? Как зовут? Кто владелец? А вел машину кто? Права, документы на машину, страховку. Вы (это он мне) можете держать мой фонарь? Спасибо. Светите так, чтоб я мог записывать, хорошо? Рассказывайте... Ага... Угу... Так... В каком смысле стояли? На обочине? Время можете указать? Понятно. Сколько человек было в машине? Еще кто-то? Точно?

Серега отвечает, рассказывает, я киваю и подключаюсь местами, да свечу инспекторским фонарем, а сам все думаю про эту сумку проклятую. Инспектор записывает.

А это когда произошло? Почему сразу не выставили знаки? Ммм... если запишу, что старались быстро оказать первую медицинскую помощь-это соответствует фактам, согласны? Да, запишу, что и вам тоже требовалась помощь. Вас трясет, фонарик дрожит, вы замерзли или вам не хорошо, вас скорая смотрела? Угу, понял. Сколько времени прошло? Примерно? Угу, так и запишем. Что еще? Это все или что-то еще хотите отметить?

- Да. Есть еще кое-что, инспектор, - ответил брат, - но это не относится напрямую к аварии...

И он начал рассказывать о сумке: о том, как мы толкали машину, как натолкнулись, подобрали, и так далее вплоть до момента столкновения.

- Это все? - спросил полицейский, когда Сергей закончил, - Сумка в салоне, я правильно понимаю? Показывайте.

И мы отправились к Гольфу. Единственным способом попасть внутрь было переднее пассажирское место, где я и ехал. Полицейский снял свою фуражку, положил ее на крышу автомобиля, рядом положил и свой планшет с бумагами и полез в салон. Мы стояли рядом и смотрели, как он, скрючившись между двумя спинками, осматривает вещи, раскиданные по салону. Так длилось минут десять, инспектор поднимал одну за другой тряпицы, стряхивал с них осколки стекла и мусора и кидал в сумку. Наконец он наполнил ее и стал выползать. Попой вперед. Оказавшись вновь рядом с нами, он поозирался по сторонам, нашел взглядом напарника и крикнул:

- Игорь, потом займись свидетелем. И не забудь про врачей. Я пока тут закончу и подключусь к тебе.

Потом обернулся к нам и спросил где именно была найдена сумка. Серега ответил, что это совсем рядом, мы, говорит, припарковались примерно там, где сейчас скорая стоит, а сумка находилась метрах пятнадцати- двадцати дальше. Показывайте, где это, распорядился полицейский. И мы пошли. По дороге Серега вдруг вспомнил, что в бардачке нашей машины мы положили пакет с деньгами из сумки. Полицейский остановился, посмотрел на Сергея и замер. Потом переспросил:

- Деньги? И сколько?

- Не знаем, не считали...

- Почему сразу не упомянули и почему положили в бардачок?

- Не знаю. - пожал плечами брат, - вспомнил и сказал, а в бардачке почему даже и не скажу, чтоб не потерялись, деньги ж все же. Мы не планировали их присваивать, честно. Правда, часть из них потратили бы, не случись аварии. Понимаете, мы попали в ситуацию: деньги кончились, связи нет, бензина нет, ехать еще до Питера. Думали завтра добраться до заправки, заправиться и ехать уже до дома, а там уже возместили бы все потраченное. Хотели подать объявление про найденную сумку, вдруг нашелся бы хозяин, деньги ж не копеечные. Честно говорю, как есть...

Инспектор опять задумался, уставился на брата, потом на меня, почесал нос и вздохнул:

- Нуу ладно, пошли к бардачку.

Мы вернулись, надзиратель порядка опять полез в салон, нашел пакет и положил его в сумку. И мы снова отправились показывать место находки. По дороге полицейский спросил кем работает каждый из нас и куда ехали. Сергей поведал про крышу родительского дома. Под фуражкой послышалось толи уханье, толи хохоток. Вот, здесь, сказал я. Мы осматривали вокруг, но больше не нашли ничего, ни следов, ни других предметов, ничего. Полицейский осмотрел асфальт вокруг, осветил фонарем кусты внизу, посмотрел, как вдали на месте происшествия мигают мигалки, а потом спросил:

- Вы смотрели только здесь, на противоположной стороне не смотрели?

- Нет, - ответил я, - про это и не подумали. Сумка лежала же на этой обочине... Хотя надо было.

- Ну вот. Пойдемте, раз так. - ответил полицейский.

Мы пересекли дорогу и спустились вниз. Сюда за деревьями уже совсем не доходил свет с дороги. Мы стояли в темноте. Был только фонарик полицейского. Инспектор обошел деревья, и мы остановились опять. Он положил сумку на землю, вынул пакет с деньгами и стал пересчитывать. Мы молча смотрели на него. Потом он поднял сумку за ремень, отошел дальше шага на два и вдруг раскрутил ее и зашвырнул куда-то в темноту. У меня от удивления рот открылся. Что? Инспектор вернулся и сунул в руки Сергея купюры.

- Тут половина, до дома доедете, - сказал он, - про сумку забудьте. Ее не было. Ясно!? Вас врачи уже осматривали? Тогда срочно к ним, пусть дадут успокоительное. Я подойду чуть позже, пока оформлю протоколы, распишитесь. И вот еще, что хотел спросить: что у вас с лицом и волосами? Кееефиир?! Парни, даже и не знаю, что сказать, мда. Ладно, пошли обратно. Про случившееся здесь забыли...

окончание следует...