Очередной цикл

И вновь звонит будильник. И вновь я открываю глаза. Опять всматриваюсь в бесконечно темный потолок своей ячейки. Зачем? По какой причине я снова и снова, каждый день открываю глаза и продолжаю существовать в вечной рутине, вязком отчаяние безысходной жизни в гигахрущевке? Пропахшем гнилью, кровью и хлоркой месте. У меня не хватает воли наложить на себя руки, чтобы закончить все это. Однако у многих хватает. За последние пару циклов в нашем корпусе было уже больше десяти суицидов. Но есть ли это проявление воли? Или же люди просто опускают руки и не хотят больше жить? А те, кто еще коптят потолки нашей ебучей хрущевки самые стойкие, ведь если бы не были такими тоже бы отправились в крематорий? «Почему мы все еще живы?». Этот вопрос я задаю всю свою осознанную жизнь. Ответ прост. Люди похожи на тараканов. Ничем их не вытравишь. И самосбором в том числе. Инстинктивная тяга к жизни. Ею все объясняется. Сколько раз этот корпус заражал туман, сколько здесь росла черная плесень, всегда приходили ликвидаторы. И люди возвращались и обживали все заново. И это не плохо, это залог выживания человечества. И, наверно, все человечество здесь. В гигахрущах. Я, как и все мои знакомые, никогда не видел ничего кроме этой проклятой панельки. Ну ладно, что-то я зафилософствовался. Пора вставать. На работу. Машинально поднялся, надел подштанники, носки, пошел в ванную, умылся. ЭВМ включать не стал, не хочу, настроения нет. Выйду пораньше. Извечная, неубиваемая батина кожанка, потрепанные, мешковатые джинсы. Гардероб мой не менялся с тех пор как я подрос, уже года три. Тянки поблизости нет, так что натягиваю берцы, открываю гермодверь и выхожу в коридор. Дааа, запах гнили и хлорки, мигающие лампы дневного освещения, мусор и грязь под ногами. Я дома, а не сдох во сне и не попал в ад. Ну ладно, как пелось в древней песне «…если есть в кармане пачка сигарет, значит все не так уж плохо на сегодняшний день…». Так, плеер и наушники в правом кармане, талончик, сиги и зажигалка в левом. Теперь можно и на работу. А времени у нас… и вновь батины электронные часы, старые как эта хрущевка, но работают. Так, шесть десять… пищеблок работает с шести, пока дойду точно заработает. Он всего в пятнадцати пролетах вниз и паре коридоров налево, благо от работы не далеко. Не спеша минут за десять дойду. Гермоворота открыты. Смысла их закрывать все равно нет, если будет самосбор они его не остановят. Лестничная клетка и бесконечная лестница, что вверх идет на сколько видно, что вниз. Достаю наушники, плеер… чей же еще? Отцовский, конечно же. «Наутилус Помпилус». Интересно, что значит это слово? Что-то метафорическое, наверно. Не, «Крылья» вчера на ночь слушал. О, «Черные птицы», как раз под настроение. Мои шаги гулким эхом отражаются от стен. Я спускаюсь вниз. Нагрудный фонарик едва освещает путь. И вдруг фигура в темноте. Я аж остолбенел. Подхожу ближе. Ба, так это Петрович! Василь Петрович - дядька лет пятидесяти, в хруще редко так долго живут, неухоженный, как и все здесь. Он, говорят, застал еще старый мир, но сам он не распространяется об этом. В детстве я часто его истории диковинные слушал, нравилось мне, а как только вырос и стал дозорным, Петрович стал моим наставником в этом ремесле. Первым же урок от него была фраза – «Сначала стреляй, потом думай», хорошо, что сейчас у меня пистолета с собой не было. А то дядька пожалел бы о своем совете.

- Дядь Петрович, вы? Что ж в такую рань?

- Дык, закончил пораньше, вот в ячейку иду со смены.

У него как со зрением проблемы начались, его с внешнего поста на основной поставили.

- А, ну ладно. Удачи!

- Давай, сынок. И тебе. Я от ребят с «внешки» слышал ебака там, какая-то в туннеле была, так что поосторожней!

Я для него действительно как сын был. Родителей своих не помню, а у Петровича детей своих никогда не было. Он меня как своего растил, только благодаря ему в живых остался, как родители мои в туннеле сгинули, так Петрович меня приютил. А как мне восемнадцать стукнуло, я в свою ячейку переехал. Но это не мешает мне частенько к своему папке названному по вечерам заходить, и как бывало истории его слушать. У него их кажется сказать-не пересказать! Да, и материться я от него же научился.

- Спасибо, дядь. Буду. И вы будьте.

- Я, сука, уже есть.

На такой приятной нотке я продолжал свой путь. Под слова «…перемен, требуют наши сердца…», я подошел к окошку выдачи пищеблока. Замызганное какой-то гадостью, грязное, как крыса из нашей канализации. Но деваться некуда, голод не тетка.

- Здрасте, вот, талончик на сублимат.

Огромная, некрасивая женщина взяла талончик, и хоть я сказал на что он, повариха его все равно внимательно изучила и только потом ушла в сторону кухни. Через минуту-другую я почувствовал запах мяса. В животе заурчало. Давно я нормально не ел. Еще через пару минут в окне выдачи стоял небольшой поднос, с кружкой, такой же грязной как и само окошко, в котором плескалась мутно бардовая жидкость с мякотью, а поблизости лежал кусочек ржаного хлеба, хоть это конечно был не настоящий хлеб, но все же… еда есть еда. Я жадно выхлебал жижу и закусил хлебушком, хоть было так себе но энергии мне это прибавило. Поблагодарив, я продолжил свой путь. Кстати, тот кусочек в рацион не входил, повариха его, так сказать, от себя добавила. Бля, надеюсь она просто такая добродушная и в этом не было никакого подтекста. Быстро вышвырнув грязные мыслишки в отношении поварихи из головы, я шел на работу. Пищевые комплексы, где собственно и производились все эти сублиматы и прочие сойленты в обязательном порядке обеспечивались охраной. В этой охране я и служил. «Какой важный пост!», «Крутотища! Не то что за станком пахать!», действительно, не то что за ним, но все еще скука смертная. В основном просто сидишь и смотришь в пустоту, чтобы какая-нибудь хуйня кудлатая не пробралась в помещения и не порешила там всех. Вместе с тобой. Так что для меня главная мотивация не спать это сохранность собственной шкуры. Пройдя еще пару коридоров, узких, темных и вонючих, как и вся наша гигахрущевка, я вышел ко входу в пищекомплекс 427-А.С.З. Мой пост на другом выходе, а здесь стоит мой старый кореш, Толян. Я вынимаю из ушей наушники.

- Здаров, Толян!,- крикнул я едва его завидев.

- И тебе не болеть. Что-то ты рано, я вот еще даже пост не сдал.

- Да, че-то захотелось мне сегодня пораньше, вот и пришел.

- Лады, проходи. Олег, там как всегда извелся весь.

- Ага. Ну давай, до увиду.

- Давай.

Я вошел в двери. Высокие своды покрывала путина и прочая гадость. Стены, точно такие же грязные как и везде. Конвейер, из одной стены начинающийся и в другой заканчивающийся, полон всяких пищевых брикетиков. И регуляторы – люди, контролирующие качество продукции. Прохожу дальше. Со всеми здороваюсь и двигаюсь к своему посту. Но вдруг, на выходе из раздевалки встречаю ее. Машу. Самую лучшую и красивую из всех, которых я видел. Я с ней познакомился, когда сюда устроился.

- Привет, Маш!

- Привет! Как дела?

- Да вот, на смену иду. А у тебя как?

- Нормально, только вода кончилась.

- Не велика беда, все равно хер знает откуда нацежена.

- Так-то так, да пить что-то надо.

- Но это не отменяет того, что она по вкусу как моча очищенная, может она и есть.

- Ну ты шутник. Не дошутись, а то у ликвидаторов оправдываться потом будешь.

- Ха-ха. Надеюсь все-таки нет. Кстати, может сходим куда-нибудь завтра?

- Да? Куда?

- Ну не знаю. Может к Зеленому водопаду. Говорят там красиво.

- Ммм, давай. Завтра в восемь. У тебя ведь завтра выходной?

- Ага. У тебя тоже?

- Да. Договорились?

- Конечно. Ладно, давай. А то меня уже заждались.

- Ладно. Пока!

- Пока!

С воодушевлением я пошел на пост. Надо же! Первое свидание! И в нашей мусорке праздник. Я шел и думал о Маше. И все-таки она такая одна. Но мою идиллию прервал радостный вопль. Мой сменщик, Олег. Я честно говоря не знаю зачем его вообще взяли на «внешку». Сидя на посте он вечно трясся и боялся, «…что твари нападут, туман пойдет или еще бог весть что!». На самом деле его даже жалко, он ведь ответственный парень, только если действительно твари нападут, он же ни тревоги поднять не сможет, ни за огнемет встать. Будет как столб стоять и с места его не сдвинешь. Такое уже было, во время псевдотревоги. В темноте шорохи начались, а он замямлил и стоит. Хорошо еще я недалеко отошел, и еще лучше, что это просто крысиная миграция. Я тогда за огнемет подбежал, да сжег их нахер. Не знаю почему его не турнули из охраны, не смотря на то, что я доложил об этом. Олежка подбежал ко мне едва не обнимая.

- Ой, как здорово, что ты пришел! Как же я рад тебя видеть!

- Господи боже, что ты такой нервный. Не трясись. Было что-нибудь?

- Нет, нет! О, счастье, нет!

- Ну вот и ладно. Иди домой. Пост принял.

- Ладно! Ой, какое облегчение!

- Иди давай.

Пройдя чуть дальше я увидел свой пост. М.И.Ч.О.К. Механизированный Итатирующий Чрезвычайный Окологражданский Комплекс. Да, странная аббревиатура. В общем, это такая штука, вроде высокого стула с щитком, защищающим переднюю часть человека, за ним сидящего. В эту шнягу для пущей защиты вмонтирован огнемет, достаточно компактный. Также сбоку, под рукой кнопка тревоги. Подхожу к этому шедевру инженерного искусства, водружаюсь, включаю музыку и отдыхаю. Главное не спать. Так и проходит моя работа. Наедине с музыкой, самими собой и туннелем. Я достаю сигареты, зажигалку, закуриваю. Сладкий запах распространяется по всему коридору. Вдруг я слышу какой-то шорох. Незамедлительно прильнул к огнемету и стал всматриваться в темноту туннеля. Утробный рев разрывает темноту. Не дожидаясь момента когда увижу тварь, я выпускаю из жерла М.И.Ч.О.К. огненную струю и заливаю ей все пространство коридора. В свете огня вижу виновника торжества. Бесформенная черная жижа на четырех лапах, похожая… хуй его знает на что. Теперь видя противника бью целенаправленно в него. Тварь визжит, догорая. Фиолетового тумана не видно, значит не самосбор, просто хуерга от стаи отбилась. Как хорошо, что бак огнемета вместительный, я даже четверти не потратил. Надо будет об этом потом начальству доложиться. Я снова закуриваю.

Смотрю на часы, уже утро. Ага, семь часов. Дежурство пролетело, я и не заметил. День немного омрачен той тварью, но…Ладно вон и мой другой сменщик летит, припозднился немного. С ним я почти не общаюсь, знаю только что его Саня зовут и живет он в 184 корпусе.

- Привет.

- Привет, пост сдал.

- Пост принял.

И вновь я заспешил, теперь уже обратно. Работники второй смены уже расходятся, первой только приходят. У Маши сегодня выходной. Надо в кабинет начальника зайти. С недовольством я заворачиваю к Игорю, нашему начальнику. Гермодверь приоткрыта, в кабинете тихо. Стучусь, захожу. Игорь сидит за столом и рассматривает какие-то бумаги. Он поднимает голову.

- А, это ты. Смена кончилась? Что зашел?

- Здравия желаю. Отрапортовать пришел. Приблизительно в час ночи увидел тварь, ну и сжег ее к чертовой бабушке.

- Н-да, что-то часто там твари стали появляться. Ладно, на следующую смену жду от тебя полный развернутый отчет.

- Понял. Разрешите идти?

- Разрешаю.,- Игорь махнул рукой и отвернулся.

Бля, захомутал, а у меня всего два выходных, не хотелось бы их тратить на отчет. Экзистенциальный кризис достал меня и здесь. Коридоры как-то помрачнели, люди, идущие на встречу как-то смурнее стали. В чем суть мироздания? А смысл жизни? Неужели просто размножение себе подобных? По какой причине мы живем именно в хрущевках, а не в каких-нибудь красивых стеклянных многоэтажках, как на старых картинках? С этими мыслями я снова поднимаюсь на свой этаж. Дядька, наверно, уже на работе. Ну, а мне отоспаться надо перед свиданием. Да и душ бы не помешал. Захожу в свою ячейку, тот же потолок, та же кровать, тот же засранный унитаз, который никакой хлоркой не отчистишь. Блять, почему все так хуево? Ладно, хуй с ним. Закрываю гермодверь, раздеваюсь, захожу в душ. Холодная вода хлещет в лицо, смывая мысли. Через пару минут запрыгиваю в кровать и стараюсь заснуть. Но вновь мои глаза упираются в потолок. И вновь голову заполняют те же мысли. Но я стараюсь не обращать на них внимание и засыпаю.

Мой безмятежный сон прерван гулом сирены. Я резко вскакиваю, подбегаю к двери, плотно закрываю. Стою так тихо, как только можно, даже не дышу. Вслушиваюсь в звуки. Абсолютная, могильная тишина. Вспоминаю очередной совет Петровича – «В самосбор сиди так тихо, как только можешь». До сих пор я следую этому совету. Шипение. Из дальнего конца коридора. Я отпрянул от двери и забрался на кровать. Все делал максимально тихо. Самосбор быстро не проходит. Я закутался в одеяло и стал ждать.

День сменяется ночью, ничего не меняется. Изредка раздается рев тварей и шипение. Три часа утра. Я почти не сплю. За все это время съел только четвертинку брикета сойлента. Скрежет возле двери. Я тянусь за табельным пистолетом. Магазин заряжен, с предохранителя снят. Беру его и целюсь в сторону двери. Руки дрожат. Страх пробирает до костей. Скрежет кончается. Я бесшумно вздыхаю, ставлю пистолет на предохранитель и убираю его под подушку. Проходит еще день, все то же. В краткий миг сна в коридоре раздается шум. Огнемет! Ликвидаторы здесь! Твари визжат и умирают. Через пару минут раздается стук в дверь. Я открываю. На пороге мужчина в костюме химзащиты с огнеметом в руках, за его спиной еще двое. Они заходят, осматривают ячейку в поисках плесени, грибка и всякой другой гадости. Ничего не находят. Удаляются в коридор, к другим ячейкам.

Через пару часов один из них заходит снова.

- Этаж очищен, можете спокойно передвигаться.

- Ясно, спасибо.

Не отвечая, он уходит. К Петровичу! Срочно! Я выбегаю на лестничную клетку и поднимаюсь на этаж выше. Быстрее! Ликвидаторы вскрывают ячейку Петровича. Я пытаюсь подойти ближе, но один из них меня останавливает.

- Пропустите меня, я его сын!

- Гражданин, подождите. Здесь происходит зачистка.

Я всматриваюсь. На полу лежит Петрович. Весь в слизи. Земля из-под ног уходит. Я сажусь на пол. В глазах темнеет. Они сожгли его тело и все вещи вместе с ним, а пепел собрали и унесли. Я даже не смогу его похоронить. Возвращаюсь к себе. Ложусь на кровать и плачу как ребенок. Господи, за что!? Еще некоторое время пытаюсь отойти. Иду в ванную, умываюсь. Возвращаюсь на кровать. А Маша? И вновь я выбегаю и направляюсь к ней. Ликвидаторы заканчивают с ее этажом. Возле 361 ячейки, той где она жила огромный кровавый след. Видимо она не успела добежать до ячейки. Я подхожу к ближайшему ликвидатору.

- Извините,- он поворачивается ко мне,- возле этой ячейки лежало тело девушки? Черные волосы, невысокая, худая. Не могли бы вы мне его отдать, я ее друг. Хочу ее похоронить.

- Да, выдадим вам то, что от нее осталось. Нам же работы меньше. Эй, Гош! Тут знакомый той девушки просит ему тело отдать.

- Ща я ее в пластик закатаю, и отдадим.

- Подождите немного.

Через пару минут второй ликвидатор приносит мне пакет, беру его. От Маши почти ничего не осталось. Она всегда любила тихие места, благо их у нас много. Спускаюсь вниз на пару десятков этажей. Тут давно никто не живет. Иду в самый конец коридора. После пару часов работы ломом в бетонном полу появляется углубление, кладу туда то, что осталось от Маши и засыпаю землей, бетонными осколками и другим мусором. Не произношу ни слова, просто ухожу. И вновь я у себя. Завтра смена. Всем плевать, что был самосбор, норму выполнять надо. А значит и охранять надо. Сажусь за ЭВМ, включаю и начинаю писать отчет. Игорь наверняка про него не забыл. Сил совсем не было. Кое-как его написал и отослал Игорю. Ложусь в кровать и проваливаюсь в тяжелый сон.

Мысли о суициде лезут в голову. Господи, за какие грехи мы так страдаем? Мы никогда не выберемся отсюда. Но это не важно. Ведь мы живы. А люди, они как тараканы. Ни чем их не вытравишь.