«Как Ксантипа пыталась сделать Сократа нормальным мужем (и почему философия — не оправдание для грязной посуды)»
А вы знали, что за стойким образом ворчливой Ксантипы скрывалась... мечта о шезлонге под пальмой, коктейле с зонтиком и жизни без бесконечного «А что есть добродетель?»
Ксантипа, услышав в первый раз о философии Сократа, вдохновилась. «Наконец-то мужчина, который не будет тратить всё на пирушки и дорогие хламиды - никакой расточительности! — радовалась она. — Он очень популярен! Его все любят и слушают! Я, в свете его славы, расцвету и затмлю этих столичных паршивок! А деньги? Я его заставлю! Он меня послушает! Сбережём драхмы и купим домик на острове! Оливковые рощи, тишина и никакой этой афинской пыли!» Но нет.
Сократ зарабатывал ровно столько, что покрывало еду, одежду и ипотеку. А её мечты об острове таяли быстрее, чем интерес афинян к его лекциям. Сначала Ксантипа надеялась на женское обаяние:
— Любимый, — говорила она, протягивая Сократу чашу дешёвого разведенного водой вина, — не кажется ли тебе, что истинный философ — это тот, кто, прежде всего, делает счастливой свою жену? Как говорят скифские риторы Шаховс и Сатьис: "спроси чего хочет твоя жена, и сделай это! Сделай ее счастливой! А уж потом — всех остальных...
Сократ задумчиво смотрел на неё и молчал. Очень долго. Но молчание — не аргумент, когда у тебя жена с характером.
— Может, откроем школу риторики? Все вон открывают! Можно брать плату за лекции, а?
— Денежная выгода есть лишь тень истинного знания, — возражал Сократ.
— А жить на что?! — взрывалась Ксантипа. — На твои бесконечные парадоксы?! Ах, ты не понимаешь, что я устаю, Сократ! Мне нужен отдых, морской бриз, а не запах твоих друзей-стоиков, которые моются раз в полгода!
Но Сократ стоял на своём, как мраморный бюст.
Проходили дни, месяцы, годы... Ксантипа пилила, Сократ философствовал. Но однажды, когда даже вода в Афинах показалась ей менее горячей, чем её гнев, она решила действовать радикально.
— Всё! — крикнула она однажды, схватив клубок пряжи, который уронила на пол, мечтая, что это голова Сократа. — Раз философия не может тебе объяснить, что жену надо слушать, я найду тех, кто объяснит это твоему телу!
В ту ночь, под светом луны, Ксантипа отправилась к местным магосам в храм Гекаты и, взволнованно шепча, перечисляла свои запросы:
— Пусть его спина болит, как после долгих диспутов! Пусть его кости ноют, словно после бега босиком по аго́ре! Пусть мигрень сожрёт его мозг, чтобы он не мог рассуждать о добродетели ни секунды! Пусть желудок его страдает, как я страдаю каждый день, слушая его лекции про благо!
Но что бы она ни заказывала, Сократ становился только бодрее и жизнерадостнее. На третью неделю после «проклятий» он проснулся с румянцем на щеках и заявил:
— Что-то я чувствую себя чудесно. Сходить, что ли, поспорить с Евтифроном?
Ксантипа кипела. «Что ж, магия не помогает... Но современные эллинские технологии — это совсем другое дело!» — подумала она и спрятала под подушку нечто...
Утром Сократ проснулся от подозрительного жужжания. Открыв глаза, он увидел, как Ксантипа с нечеловеческим энтузиазмом пытается просверлить ему голову ручной дрелью.
— Я подумала: раз твои идеи такие глубокие, может, их просто надо... выкрутить наружу? — злобно улыбнулась она.
Сократ, оставив философию и сандалии, сбежал босиком через окно. Но где же искать спасение?
На дачу Анаксагора!
— О, Сократ, — встретил его Анаксагор, — ты всё ещё веришь, что добродетель — это знание? Глупо. Всё есть семена, хаос упорядочен разумом. Твои идеи — лишь сорняки в этом поле!
— Может, ещё вина? — неловко предложил Сократ.
— Вино? Вино — это просто смесь жидких «семян»! Но тебе и это, кажется, неведомо!
Сократ сбежал, хватая сандалии на ходу.
В гараж Протагора!
— Сократ! — Протагор обнял его. — Рад видеть! Но давай сразу к делу. Ты считаешь, что истина объективна? Смешно! Человек — мера всех вещей. И я, например, меряю твои доводы как слабые и устаревшие!
— Может, просто помолчим? — робко спросил Сократ.
— Молчание? О, нет! Ты будешь слушать мой спор с самим собой о том, почему твоя философия — недоразумение.
Сократ не дослушал и уже мчался к следующему дому.
Дача Горгия
— Сократ, мой друг! — начал Горгий, — я умею доказать, что ничего не существует. И знаешь что? После пары чаш вина я докажу, что и ты не существуешь!
— Но...
— Молчи! Логика! Я разобью каждый твой аргумент!
— Может, я пойду?
— Нет! Мы ещё не обсудили, почему твои вопросы — это худшая риторика!
Сандалии снова глотали пыль дорог.
Последняя надежда — Антисфен
— Антисфен, ты же мой ученик! — выдохнул Сократ.
— Да, и научился у тебя многому. Например, как не жить! Смотри, я презираю богатство ещё больше, чем ты. И знаешь, что я презираю ещё сильнее? Твою бесконечную болтовню!
— Но...
— Но-но-но! Пойдём лучше подметать двор — это принесёт больше пользы, чем твои дискуссии.
Через четыре дня Сократ, выжатый и измученный, вернулся домой. Едва переступив порог, он услышал:
— Четыре дня тебя не было! Мусор никто не вынес, горшки грязные, посуду кто мыть будет? Философия? А голубей кто наловит? Жрать дома нечего, а он, видите ли, по симпозиумам шляется! Быстро взял корзину и пошёл на площадь — хоть пару голубей принеси!
Сократ молча схватил корзину. «Может, на площади ещё кто-то захочет поспорить? Там хотя бы посуду мыть не надо...» — подумал он, уходя.
Мораль? Как заметил Славой Жижек, «истинная травма современности — это не отсутствие смысла, а необходимость мыть посуду, несмотря на все размышления о смысле». Даже философ, познавший природу добродетели, обречён столкнуться с прозаичностью быта, где «бытийность» грязного горшка перевешивает «сущность» любой идеи. Как сказал Альбер Камю, «нужно представить Сизифа счастливым» — но никто не уточнял, что Сизиф ещё и мусор выносит по вечерам.
Пъе Левиндт
