maxmann

По протоколу пусковая не может отправлять личные вещи бессмертных вместе с ними. Не знаю кто это писал, но он / она / оно явно никогда не работало в логистике. За тысячелетия, здесь скопилось столько хлама, что те смешные 2 раза в месяц, которые нам предписывалось запускать его в Малыша, не просто не хватало, а не хватало преступно.

Мы не могли сбрасывать хлам в мусорные вселенные, нет, мы не могли отправлять его в точки Лагранжа ближайших планет, как это предписывают делать с непознанным космическим мусором. Нет, мы должны были запускать его в нашу черную дыру так же, как и хозяев этих вещей. Но по раздельности с ними.

Менеджер, работавший на пусковой до меня, как раз отправился в Центральный Вычислитель (ЦВ), чтобы разобраться с этим вопросом. Но так и не вернулся.

Личные вещи копились на четырехмерном складе, и два раза месяц надо было выбирать по списку дозревшие до “эвакуации” в Малыша. Этим я и назначил заниматься Роба. Он не роптал, он вообще мало говорил. Он был не первый, кто оставался работать на пусковой, не решаясь совершить прыжок и наконец закончить в горизонте событий Малыша свою бессмертную жизнь. Кто-то жил на станции год, кто-то три, потом прыгал или улетал. Бывало разное.

Роб пошел на склад сразу по началу рабочей смены. Я же привычно курил, плевал в границу гравитационного кокона и смотрел как слюна медленно растягивается притяжением Малыша. Старика не было слишком долго.

Я спустился на слад и запустил сканер, который показал мне точку, где последний раз запрашивался пакет с вещами, и двинулся туда. Повернув за угол возле секции 7014, я обнаружил открытую коробку, а в ней светящиеся кубы. И все сразу встало на место.

Много лет назад мне врезался в память случай. На пусковую прибыл очередной десятитысячник. Эти ребята всегда приносили проблемы. Он носился между ожидавшими со своей коробкой и мешал мне работать. Сначала он требовал, чтобы его “эвакуировали” вместе с его вещами, потом, чтобы я пустил его на склад и дал ему самому сложить их. И то и другое протокол строго запрещал. В конце концов он отказался прыгать, но получив какое-то лично послание из ЦВ, сдался, утих, а через неделю “эвакуировался”.

Это была его коробка. И внутри нее были тессеракты. Как он достал их? Давно запрещенная древняя технология. В те времена наука еще не научилась добираться до ангельских измерений. И людей “цифровали” в подвселенные, продавая им эту идею – как вечную жизнь. Каждый такой тессеракт – был обычной черыремеркой, три измерения и время, только с размерностью информационной единицы ниже, чем наша.

Жить там было можно, но разрешение было хуже и качество восприятия оставляло желать лучшего. Безусловно, для того времени это был прорыв. Но тех, кто решился на жизнь там рано или поздно, а это исчислялось миллионами лет, ждало понимание конечности этих миров. К тому времени все забывали откуда они пришли. Хранить такие знания не удавалось при всем желании. Свойство информации искажаться никто не отменял.

Я сразу понял, что приключилось с Робом. Бедняга дотронулся до одного из четырехмерных кубов и провалился внутрь. Такое уже случалось с одним моим знакомым.

Передо мной встал выбор, сообщить об инциденте в ЦВ и ждать ответа, что могло бы длиться столетия, либо исполнить за Роба, то, на что он сам не решался уже несколько месяцев, и сбросить тессеракты вместе с ним в Малыша. Заодно освободив от мучений с десяток виртуальных вселенных. Многие, возможно, не поддержат меня, но я выбрал второе. Не люблю ждать. Тем более протокол этого не запрещал.

Я аккуратно закрыл коробку, стараясь не дотронуться до кубов, заклеил ее вечной лентой и поскользил к пусковой. Там ии быстро рассчитал траекторию, я сделал вид, что проверил расчёты, провел наведение и выстрелил рогаткой. С привычным свистящим звуком “груз” покинул пусковую и устремился к Малышу.

Я вышел из ангара и закурил. Скинула дверь и за моей спиной появился Роб.

— Ой, уже запустили? А я вот перчатки нашел для переноски многомерных грузов, — проговорил старик, тряся в руках толстыми кусками многоматерии.

Я посмотрел на них, сощурил глаза, затянулся и посмотрел на небо, где исчезал пусковой след.

— Ну, я пойду? —спросил Роб.

— Ага, — кивнул я.

Одной из самых трагических и запоминающихся историй, что случалась на пусковой, была история адмирала Присциллы Фаруховны Ивановой. Она служила в 15м космическом флоте имени Червя-императора в зоне боевых действий эпсилон 11А-0-37. Такие зоны были расположены по всей галактике, и шли разговоры, что под это дело хотят отдать целый спиральный рукав.

Желающие пострелять и повзрывать записывались в военные академии под патронажем различных корпораций. Помимо утоления жажды кровопролития (хотя, на самом деле, страдало только оборудование), принимавшие участие в войне бессметные устраивали для всей остальной галактики настоящее шоу. Ставки были настоящими, победившая в локальном конфликте корпорация получала торговый контроль над мирным сектором. Для тех же, кто выбирал сторону конфликта — это был реальный шанс обогатиться и прославиться. Социологи часто относили увлечение войной ко второму пику интереса к жизни у бессмертных, после которого следовала «бесконечная ночь». Самая тёмная из депрессий вечности в трёхмерном теле.

На втором пике Иванова и пришла на войну, прожив 800 лет, она вновь ощутила вкус к жизни и записалась в отдельный гвардейский корпус космофлота корпорации Статус3, занимавшейся добычей энергии пустоты.

Отличившись при штурме портала при рукавах Сципии, она быстро была замечена начальством и продвигалась по службе пока не была назначена командиром Неустрашимого3003. В дальнейшем под ее командованием флот был удостоен имени Червя-императора. Традицией тех лет было именовать флоты по именам персонажей из известных фантастических книг прошлого.

Тогда-то и случилось несчастье, навсегда изменившее судьбу адмирала. При лобовой атаке истребителя на мостик Неустрашимого3003, ее выбросило в открытый космос. Скафандр защитил Иванову от мгновенного охлаждения, но датчик положения оказался поврежден, и Присцилу Фаруховну не смогли найти после битвы.

Несколько месяцев она пыталась связаться с корпорацией, но тщетно. Приливными силами газового гиганта ее уносило все дальше к краю планетарной системы. Через 200 лет ее выкинуло к местному подобию облака Оорта.

За это время в сознании адмирала Ивановой произошло множество изменений. Ее бросало от ужаса и страха в бесконечное счастье и единение с вечностью. Сознание проживало жизнь за жизнью, сотканную из воспоминаний Присциллы Фаруховны, но рано или поздно возвращалось к скафандру и пустоте вокруг. Тогда адмирал снова впадала в ужас и начинала кричать и звать на помощь, пыталась срывать с себя самовосстанавливающийся скафандр, но со временем успокаивалась и цикл начинался вновь.

Так ее тело болталось в одиночестве около 13,5 тысяч земных лет среди ледяных протопланет, где ее и обнаружил зонд первого контакта.

Адмирала доставили на ближайшую станцию регенерации психики и продержали там лет 20. Со временем удалось получить первые признаки внятной коммуникации. Ещё через 3 года Иванова пришла в себя и попросила лишь об одном, чтобы ее отправили на пусковую к черной дыре, где бессмертные могли наконец умереть.

Так я и познакомился с ней. Впечатление, скажу, она производила. А я разных людей повидал на пусковой, уж поверьте, но в ней было что-то особенное. Ее отношение к окружающей действительности носило отпечаток такого древнего и глубокого ужаса, что я лишний раз боялся смотреть на адмирала, лишь бы не подхватить это ее настроенице. И поверьте, это было вполне реально. Так реально, что казалось его можно было потрогать.

И надо же было такому случиться, что именно на её пуске произошлa ошибка. То ли Роб напортачил с ремнями, то ли техника дала сбой, что в целом неудивительно, ведь с нашей статистикой 1 к миллиону, это уже серьезная погрешность. Но адмирала Иванову мы выстрелили так плохо, что она попала на орбиту Младенца - нашей черной дыры, где теперь и вращается. И снять мы ее оттуда не можем, потому что нет у нас тут ни одного Ангела. И когда нам его привезут, не ясно, обещают уже последние лет 400.

Мне часто снится ее взгляд, и я просыпаюсь в холодном поту, встаю, подхожу к окну, и смотрю как Младенец стягивает к себе материю, пытаясь поймать взглядом тело этой несчастной женщины.

Роб приобрёл бессмертие на старом блошином рынке, расположившемся на пересечении 1984-й улицы и пятимерного маркетплейса. Тот всегда пугал Роба тем, что он никогда не мог узнать его по форме, оттого часто плутал и так и забрёл на этот блошиный рынок.

С бессмертием шёл пакет услуг «космос», включавший бесконечный проездной на транспорты и телепорты компании «WowSpace».

Ему было 89, когда он стал бессмертным. Процедура омоложения в бесплатный пакет не включалась, а пособия и даже кредита на неё у Роба не хватало. Работать он не любил. Так что бессмертный старик отправился покорять космос как мог, с палочкой и таблетками.

Сначала он посетил кольца Сатурна, где располагался знаменитый индийский рынок специй, погулял по обезлюдевшему Марсу. Долго смотрел на голых девиц, разгуливавших по поверхности солнца, но сам спуститься так и не решился.

Межзвездные путешествия ему не нравились, хотя он любил разглядывать частные корабли, совершающие гравитационное скольжение. По этой причине он предпочитал порталы, и часто стоял в очередях. Отчего ворчал.

Посещение городов в центре межзвёздных туманностей не принесло для него каких-то новых впечатлений, и он начал скучать. Оставшееся в трехмерном мире человечество болело этой болезнью повсеместно. Бессмертные люди после 300-400 лет впадали в хандру еще лет на 400, потом переживали легкий подъем на 200-300 лет, а затем бессмысленность этой формы реальности придавливала их окончательно.

Продолжение жизни в трехмерном мире было таким же добровольным как “Ангельский переход”, но многие, очень многие, боялись его совершить. Для таких бессмертных был лишь один выход – прыгнуть в черную дыру. Пусковые станции располагались на разрушенных приливными силами планетах или астероидах, вращающихся вокруг неактивных гравитационных гигантов. Роб долго раздумывал и приехал на одну из таких в созвездии Кита.

Менеджер заполнил документы и поставил Роба в очередь. Через 5 дней состоится запуск. Роб сидит сейчас на камне возле пусковой установки и размышляет, иногда поглядывая в черную дыру.

Я не знаю, что он решит. Я слежу за ним. Я менеджер этой установки. По протоколу я должен три раза попытаться отговорить его от прыжка. Два раза я уже попытался.

Маша сидела возле кровати бабушки, Тамары Васильевны, уже третью ночь. Мама её, Антонина Федоровна, совсем выбилась из сил и отсыпалась дома, крепко обнимая кошку. В соседней комнате пила чай сиделка Аглая, пожилая женщина из деревни, где у Машиной мамы был дом. Это она позвонила среди ночи и позвала Машу: «Тамара тяжело дышит, похоже всё».

Бабушка действительно не прекращала тяжело и часто дышать. Скорая должна была приехать с минуты на минуту. В глазах у девочки двоилось и тяжелые веки тянуло вниз. В голове сменялись по кругу одни и те же мысли: о школе, о мальчике Пете, не отвечавшем на её сообщения, и о танцевальном классе, откуда её грозились выгнать. Телефон выпал из её опустившейся руки и стукнулся о старые деревянные доски, выглядывавшие из-под желтого ковролина.

Сквозь сон Маша увидела, как круглая и неуклюжая Аглая вошла в комнату, взглянула на неё и подошла к ложу Тамары Васильевны. Склонившись, она прикоснулась губами ко рту умирающей и будто что-то потянула из него, глубоко вдохнув. Изо рта старушки потекла тонкая голубоватая ниточка.

Раздался громкий стук в дверь. Девочка открыла глаза. В комнате было пусто. Бабушка лежала на своём ложе, но Маше показалось, что дыхание её стало спокойнее. Вскочив, девочка побежала открывать дверь.

Бригада скорой расположилась возле кровати Тамары Васильевны и стала спрашивать у Маши все эти бесконечные анализы и бумаги о госпитализации, которые стопками лежали на крышке старого пианино.

- Нет, не знаю, сейчас спрошу у мамы, - невпопад отвечала девочка, роясь в анализах и выписках и попутно набирая домашний телефон.

Но мама все не отвечала, а старший врач с потерянным лицом все чаще разводил руками и сетовал, что не позвонили раньше.

- Мне придётся раскрыть ей горло, - сказал он Маше, словно извиняясь.

- Да, конечно, - растерянно ответила девочка.

Они достали что-то большое и засунули в голо Тамаре Васильевне. Та закряхтела и задышала громче.

- Надо везти, - разглядывая кардиограмму, пробормотал врач, - Федь, узнал? Куда? В тридцать третью?

- Нет, в тринадцатую, - откликнулся фельдшер.

Санитары погрузили старушку на носилки и вынесли к скорой. Маша только и успела, что бросить испуганный взгляд на Аглаю, как очутилась в машине.

За окном брезжил рассвет, окрашивая оранжевой искрой крыши самых высоких домов, а они неслись по пустому проспекту, без мигалок и сигналов, по мокрой дороге, отражающей отступающую ночь.

Тамара Васильевна умерла в лифте, еще не доезжая реанимации. Об этом девочку информировала растерянная медицинская сестра.

Долго еще сидела Маша на диване перед входом в реанимационное отделение, пытаясь унять слёзы и собраться с мыслями. Пару раз звонила маме, но та никак не брала трубку. На часах было уже около шести утра.

Когда стрелка над входом в отделение добралась до семи, девочка наконец собрала волю в кулак, вызвала такси и направилась к выходу из корпуса.

Открыв ключом дверь, она тихо вошла в прихожую. На звук выбежала кошка, к которой Маша наклонилась и обняла. За кошкой вышла встревоженная мама и, сразу поняв, что случилось, зарыдала.

- Вот, и зачем мы таскали её по всем этим больницам, - всхлипывая, повторяла Антонина Фёдоровна, поворачивая к дому бабушки, - Ведь просила же она, хочу дома умереть, спокойно. Почему мы её все спасти пытались…

Маша молча смотрела на ползущие по стеклу машины отражения и ничего не отвечала, машинально дергая обновление в ленте Инстаграма.

Они поднялись на этаж и позвонили в дверь. Открыла Аглая, уставшая и спокойная.

- Все? – спросила она.

- Все, - кивнула мама, переступая порог, - спасибо вам.

- Да что уж там, - махнула сиделка.

- У Машиной подруги старая бабушка. Им, наверное, тоже помощь нужна, - опустив голову, продолжила Антонина Фёдоровна, и повернулась к девочке -, спросишь?

- Спрошу, - неуверенно кивнула Маша, внутренне тут же решив этого не делать ни при каких обстоятельствах.

- Хорошо, - вымученно улыбнулась её мама, - вы тогда поживите тут пока, если не страшно вам.

- Да что там, - отмахнулась Аглая, - Мы привыкшие.

Следующие несколько дней Маша не могла найти себе места, все время вспоминая тот странный полусон, увиденный ей перед приездом скорой. Интернет давал очень противоречивые толкования, суля то «признание заслуг», то «сомнение в правильности выбора профессии». Но нигде не находилось ничего похожего на то, что видела девочка.

В один из дней она решила навестить свою подружку, Аню, чья бабушка тоже находилась в тяжелом состоянии уже несколько лет. В последние месяцы ей также потребовался серьезных уход, совсем пропала память и сознание стало угасать.

Подруга открыла Маше дверь и тут же обняла.

- Как ты? – всхлипывая прошептала она, - Я все эти дни сама не своя, а ты еще и не отвечаешь.

- Надо было одной побыть, - тяжело вздохнув ответила Маша, чувствуя, как у неё самой наворачиваются слёзы, - Похороны, вот это вот всё. Извини.

- Да, да, понимаю-понимаю, проходи.

Маша вошла в прихожую и замерла. В конце коридора на неё смотрела Аглая.

- Привет, мил моя! – помахала рукой сиделка, - Обнимать не буду, руки скользкие и жирные, - улыбнулась она беззубым ртом и скрылась на кухне.

- А как.. – начала было Маша.

- Мама, мама твоя позвонила, где-то нашла телефон моей, на сайте, точно, точно на сайте, - вытирая пухлыми руками глаза, произнесла Аня.

- А мне не сказала ничего.

- Ну…

- Слушай, - схватила Маша подругу за руку и потащила из коридора в её «будуар», - пойдём к тебе.

Поставив Аню у окна её комнаты и плотно закрыв за собой дверь, девочка встала рядом и заговорила тихо, почти шепотом, схватив подругу за плечо.

- Да что, что такое-то? – удивлённо спросила девочка, накрывая ладонь подруги своей.

- Я не знаю…что это было, - начала она с сомнением, - Сон или нет.

- Ты меня пугаешь, говори быстрей, - воскликнула Аня.

- Тсс, ты чего? – подняла брови Маша, - услышит еще.

- Кто услышит?

- Она.

- Кто? Аглая?

- Да.

- И, что, что?

- А то, что я видела. Не пойму, во сне или нет, как она что-то высасывала из бабушки.

- Ты что такое говоришь? – засмеялась Аня, вновь повышая голос – Высасывала? Что высасывала?

- Тише, - зашипела Маша, - душу, жизненную силу, не знаю, какая-то синяя нить. Она подошла и стала втягивать ртом. И изо рта бабушки поднялся такой голубоватый поток.

- Что за глупость, - уже в голос рассмеялась подруга, - насмотрелась «Битву Экстрасенсов». А ты понимаешь, понимаешь, что это всё чушь?

Но на этих словах ручка на двери в комнату Ани скрипнула, и обе девочки обернулись.

- Я же говорила, тише, - прошептала Маша.

- Знаешь, знаешь, - отпуская руку подруги, прошептала в ответ Аня, - теперь я кое-что припоминаю. Вечером вчера иду к бабушке с тарелкой, тарелкой супа. Дверь открываю, а Аглая сидит на стуле возле кровати бабушкиной и говорит: «Не надо, внучка, заснула она, пусть поспит». А у бабушки рот, понимаешь, рот открыт. Но никакого огонька синего я не видела. Я говорю: «А что с ней? Может скорую?» А она: «Да нет, все чин-чинарь». Я этот «чин-чинарь» знаешь, как запомнила. До сих пор помню, - она усмехнулась, - «Чин-чинарь», это же надо такое выдумать.

- Говорю тебе, что-то тут не чисто.

- А в сонник глядела? К чему такое снится?

- Если видишь ведьму во сне, это значит работу поменяешь, - грустно ответила Маша.

- Может, блог, блог твой заработает наконец, - рассмеялась Аня, - прибавилось подписчиков?

- Нет, - нахмурилась гостья, - один даже отписался. Сказал, что его сториз про похороны не ролфят.

Хозяйка рассмеялась как раз, когда дверь снова скрипнула и открылась. В комнату вошла Аглая с перепуганным лицом.

- Девоньки, отходит она, скорей.

Аня и Маша вбежали в соседнюю комнату, где в агонии, сбросив одеяло и подушку, металась по кровати Анина бабушка.

Скорая помощь приехала через десять минут. Бригаду прислали без санитаров, поэтому и девочки, и сиделка вынуждены были помогать спускать умирающую вниз. Все вместе и поехали в ту самую тринадцатую больницу по забитому машинами проспекту. И только при входе в реанимационный корпус им помогли перетащить бьющееся и отяжелевшее тело старушки с одних носилок на другие.

В этот раз врачи долго боролись за жизнь Аниной бабушки. Заплаканные подруги лежали, сжавшись, на старом диване при входе в реанимацию.

Та же медсестра вышла к выбежавшим из лифта Аниным родителям и тем же сочувствующим и растерянным голосом сообщила, что старушка скончалась. Анин папа обнял девочек, а мама, положив руку на грудь пошла оформлять документы.

- И зачем все это. Спасать, везти, - причитала она, включая поворотник и утирая слёзы, по дороге домой, - почему мы просто не могли ей дома дать умереть.

Маша взглянула на ее отражение в зеркале заднего вида и задумалась. А ведь и правда. Почему система построена так, что мы все время хотим удержать в этом мире тех, кто хочет из него уйти?

Через несколько дней Маша еще раз посетила тринадцатую больницу, забрать какую-то справку, нужную для оформления наследства на маму.

Подняв взгляд от телефона, в коридоре приёмного покоя она увидела моющую пол знакомую фигуру. Аглая тоже увидела девочку и помахала ей рукой. Только сейчас Маша поняла, что она не видела ее с момента, как они привезли сюда Анину бабушку.

- Да я вот тута устроилась, - кивнула сиделка, подходя ближе, - помогаю им теперя, за тяжелыми смотрю, убираюсь.

- Хорошо, - кивнула Маша, - а вещи ваши?

- Та у меня все с собою всехда, - рассмеялась Аглая беззубым ртом.

- Понятно, - еще раз кивнула девочка, - а жить вам есть где?

- Все есть, все есть, милая, не бескойсю.

- Ну тогда я пойду?

- Иди, конечно, живи пока, наслаждайся. Сюда еще не скоро, - рассмеялась сиделка и заулыбалась так, что у Маши холодок побежал по спине, и она поспешила прочь из больницы даже не попрощавшись.

Этой ночью девочке не спалось. И если и проваливалось её сознание в дрёму, то непременно видела Маша освещенную лунным светом больничную палату, грязные желтые простыни, больных и склонившуюся над одной из кроватей Аглаю, «целующую» немые губы очередного умирающего.

Девочка пыталась разглядеть лицо умирающего, почему-то это было очень важно. И в конце концов ей это удалось. Это было лицо мальчика Пети, серое и безжизненное, оно было еще красивее и мужественнее, чем в жизни.

После этого сна Маша поднялась с кровати в холодном поту. Моргая, она смотрела на свои желтые тапки в виде утят, которые она как оберег поставила на край кровати. В необъяснимой решимости, она оделась, прокралась по коридору в подъезд и вызвала такси.

Заблудившийся на развязке перед проспектом водитель все же отвёз её в тринадцатую больницу и высадил у дальних ворот, так что пришлось девочке идти через темные аллеи больничного парка, мимо морга, инфекционки и маленькой церквушки, чей силуэт мелькнул на фоне луны где-то далеко в деревьях.

Вход в реанимационное отделение был открыт, возле регистрации сидел одинокий, уставший человек лет сорока и ждал. Маша медленно прошлась по корпусу, в палатах с ярким обжигающим электрическим светом лежали новоприбывшие, но везде было тихо и только лифт щелкал и мерцал желтым огоньком в полутьме коридора.

Взгляд девочки упал на лестницу с надписью «кардиология, женское отделение» и ноги сами потянули её вниз по ступеням, закончившимся длинным желтым коридором, ведущим в другой корпус.

Блуждая в полутьме плохо освещенных проходов, Маша вышла к очередной лестнице и поднялась на первый этаж. В коридоре было темно и свет нигде не горел. Девочка прошлась по этажу, но никого не нашла, все двери были закрыты. Но уже на втором этаже она увидела свет на стойке регистрации. Однако за стойкой не было медсестры, и Маша пошла по длинному изогнутому коридору мимо палат.

Зайдя в одну из них и привыкнув к темноте, она насчитала пятерых старушек, тяжело сопящих на своих койках. В другой палате была такая же ситуация, только одна из больных была молодой. А в третьей. В третьей девочка увидела Аглаю. Сиделка стояла, склонившись над кроватью пожилой женщины, и почти касалась своими губами её губ. В просвете между губами виднелось голубоватое свечение.

Маша застыла в дверях, не в силах пошевелиться. Аглая перестала вдыхать, сделала большой глоток и повернулась к Маше.

- Не стесняйся. Проходи.

Девочка не шелохнулась.

- Вы…Что…Вы…

- Остатки жизни вдыхаю, - спокойно ответила сиделка, выпрямившись и потеряв неуклюжесть и округлость деревенской бабы и как-то даже засветившись в свете луны, - они живут так, что к концу жизни дух в них еще живой, а тело уже не может его носить. Не живут, а берегут себя слишком. Вот я и помогаю им, выпиваю остатки духа и даю спокойно уйти. Так и твоей Тамаре помогла.

- Зачем? – только и смогла выдавить из себя Маша.

- Чтобы жить самой, - пожала плечами «сиделка».

- Как вампир?

- Нет, эти настоящие наркоманы. Им бы только… А впрочем, не об этом речь. Я, если хочешь, «санитар леса», врач, - обвела она рукой вокруг себя.

- Почему вы мне все это рассказываете?

- Ты видишь, у тебя есть дар, - наклонила голову Аглая.

- То есть…

- Ты тоже так можешь, - кивнула «сиделка».

Маша вздрогнула и отступила. Повернув голову, она увидела в конце коридора теплый желтый свет регистратуры, и ей даже показало, что она видит за стойкой голову медсестры.

- Я уже стара.

Уставший и грустный голос Аглаи вырвал девочку из её испуга.

- Мне самой нужно, чтобы меня кто-то забрал. Я о-о-очень надолго задержалась.

Маша повернула к ней голову и внимательно посмотрела в глаза «сиделки».

- А разве вы не можете просто перестать…ну…делать то, что вы делаете? И все произойдет само.

- Видишь ли, не все так просто. Если уж начал, то остановиться трудно, за…столетия, вырабатывается привычка. Я не могу просто перестать. Мне нужно, чтобы кто-то помог мне.

- И я стану такой же как вы?

- Да, станешь, - кивнула Аглая, - Станешь помогать другим уходить. Без боли, без страданий, без потери себя в агонии и страхе. Знала бы ты, как важно правильно умереть, ты бы сейчас не сомневалась.

Маша вспомнила бабушку Ани и ее старческое тело, пытающееся вырваться само из себя. Вспомнила месяцы, проведенные со своей бабушкой, день за днём теряющей свою личность, кричащую не своим голосом, хрипящую, стонущую.

- Смерть может быть очень некрасивой, - продолжила «сиделка», - Очень…некрасивой. И в твоих силах изменить это, хотя бы для некоторых из них.

Маша молча смотрела в пол, и испуганные образы в её голове отступали на второй план перед все возрастающей ясной уверенностью. Она сможет помогать людям. Она будет обладать волшебной силой, чтобы помогать людям. Петя поймёт, какая она хорошая, и ответит ей. Это все, о чем она могла бы мечтать.

Аглая медленно подошла к ней, взяла за руку и подвела к кровати с больной.

- Попробуй. Просто попробуй, и решишь.

Девочка нерешительно открыла рот, посмотрела на «сиделку» и опустилась к лицу больной. Поднеся свои губы к её, она поморщилась, вдохнув старческий запах.

- Не обращай внимания, вдохни.

Маша закрыла глаза и потянула ртом воздух. Сначала ничего не было. Но потом появился легкий теплый ветерок, что потянулся по языку и дальше в горло, наполняя её грудь необычным ярким чувством, энергией, завращавшийся ярким клубком между рёбер. Девочку настигло забытье. Она почти потеряла сознание и провалилась в мир непередаваемого наслаждения, где не было мыслей и забот, где был теплый согревающий свет от этого легкого ветерка, трепещущего в её груди. Но тут поток прекратился.

Голова гудела. Маша обнаружила себя застывшей над безжизненным лицом старушки. Изо рта девочки свисала слюна, а руки, схватившиеся за поручни кровати свело, так что она не сразу отняла их от похолодевшего металла.

- Ну как? – спросила Аглая, улыбаясь.

- Хо-ро-шо, - кивнула Маша, утирая рот рукавом.

- Привыкнешь, не будешь терять контроль.

- Это что-то удивительное… - с трудом подбирая слова, произнесла девочка и оглянулась на другую больную.

- Нет, нет, не спеши, - покачала головой «cиделка», - нельзя переедать.

- Но я не чувствую, что переела, - запротестовала Маша.

- Еще нет, но тебе и меня надо «забрать».

Девочка кивнула и с ожиданием уставилась на свою учительницу.

- Молодежь. Все бы вам да сразу. Слышала поговорку, «поспешишь - людей насмешишь»? Может, хочешь узнать у меня что-то прежде, чем «выпить»?

- Да, наверное… - неуверенно кивнула Маша, облизывая губы - но что? Мне кажется, что я и так разберусь.

- Ишь, какая, - усмехнулась «сиделка» и в ней вновь промелькнул улетучившийся было образ деревенской бабки, - Смотри. Ты молодая, если в месяц одного выпьешь, тебе хватит. Но если начнёшь ворожить, то силы свои израсходуешь и начнёшь стареть, как я. Применяй ворожбу с умом, только когда припрёт.

- А когда припрёт? И как…

- А это уже сама поймешь, - произнесла «сиделка», поглядывая на занимающийся в крышах рассвет, - И правда, нечего тянуть, давай-ка, начинай.

С этими словами, она села на стул возле кровати и запрокинула голову вверх. Воодушевлённая Маша подошла.

- Рада была познакомиться, - подмигнула Аглая, закрыла глаза и открыла рот.

Маша глубоко вздохнула, наклонилась над губами «сиделки» и закрыла глаза. Потянув воздух, она сразу почувствовала теплый ветерок на языке. В животе у неё заурчало от предвкушения и в голове включились разом все центры удовольствия, предчувствуя приближающийся экстаз.

Но что-то схватило девочку за горло. От испуга она тут же открыла глаза, но не смогла ничего увидеть, потому что Аглая обвилась вокруг её шеи, не давая Маше вырваться. Теплый ветерок во рту превратился в обжигающий вихрь. Девочка закричала, но «сиделка» настолько крепко прижала свои губы к её, что он потонул в них, так и не родившись.

Маша билась в агонии, пока грудь ее набивалась клокочущей огненной болью. В очередной раз её сознание начало отдаляться и наконец выключилось, погрузившись во тьму, чтобы избежать продолжения страдания.

Пришла в себя она в очень странном, не знакомом ей состоянии. Зажатая где-то в глубине собственной головы, она смотрела теперь на происходящее безмолвным свидетелем. Все остальное, доминирующей пространство её тела занимала теперь Аглая. Точнее это была не та Аглая, которую знала Маша. Это было нечто совершенно другое. Такое, что у девочки не находилось подходящих слов. И оно теперь было ей – Машей.

Оно выпрямило Машино тело, отбросив безжизненные останки Аглаи, ощупало себя, покрутило головой, руками, сделало пару приседаний и радостно, по-детски расхохоталось. Затем в страхе икнуло, схватилось за рот и выглянуло из палаты. Но никакой медсестры за регистратурой все еще не было, и оно поспешило прочь из корпуса.

Маша, сидящая внутри самой себя, лишенная каких-либо прав на своё тело, наблюдала как существо, бывшее когда-то Аглаей, вышло на освещенную рассветом улицу, потянулось, улыбнулось и поспешило домой, наслаждаться наступающим летним днём.

Подписывайтесь на канал в телеграме: https://tlinks.run/maximillianman

И паблик в ВК: https://vk.com/public189072634

Глава 1: Северная звезда

Глава 2: Северная звезда \ Глава 2 \ На бегу

“Уважаемый читатель уже знаком с заметками Николаса Гафса, нашего корреспондента с полуострова Интеота, где вот-вот разгорится международный конфликт из-за нападения освободительной армии союза Пак(ОАСП) на эсминец “Саблезубая Мышь” Союза Независимых Территорий(СНТ) в нейтральных водах. Последние новости, что прислал в нашу редакцию Николас, заставляют задуматься над причинами этих событий и проливают свет на методы нашего правительства в международных вопросах.

“Я познакомился с Леонардом Бруно в обычном баре на побережье Мартиники. Он показался мне славным парнем, одним из тех, кто легко располагает к себе окружающих. И мне импонировала его начитанность, хорошее образование и умение повеселиться. Легко соскучиться по культурному коду северного полушария, проведя столько времени в этих южных портах.

Моё общение с Леонардом быстро переросло в дружбу. В то время я искал знакомства с лидерами Национального Движения Интеоты (НДИ). И он устроил мне встречу с нужными котами. Тогда я не придал значения, с какой легкостью этот парень решал вопросы, касавшиеся чего бы то ни было. И такие случаи, как лавина, накрыли наше с ним общение.

Время шло, и мне начали поступать сообщения от информаторов в ОАСП о том, что Леонард напрямую связан с правительством СНТ, спонсирующим НДИ, как альтернативную силу на полуострове. Я не левак, увольте, и стараюсь держаться подальше от принятия чьей-то стороны. Но у меня не было повода не доверять моим контактам.

В один из дней в порту Палай де Со, столице союза Пак, я встретил Леонарда, заправлявшего выгрузкой крупного груза из Нового Йорка. А прибыл я туда по наводке моих информаторов, сообщивших, что в этот день должна прибыть взрывчатка из СНТ для саботажа. Я удивился, но не придал большого значения этому совпадению. Через два дня в столице прогремели взрывы.

Считая своим долгом быть до конца честным, я вызвал Леонарда Бруно на разговор и прямо спросил его о причастии к тем волнениям, что возникли в связи с террористическими атаками, которыми воспользовались НДИ, чтобы занять город. НДИ обвинил во всем союз Пак и настроил часть населения против законного правительства. Леонард же ушел от прямого ответа и к вечеру исчез из города.

Мои информаторы в Союзе дали наводку на небольшое рыбацкое судно, покинувшее вечером порт. Вместе с ними мы подкараулили его на выходе из залива и проследили до нейтральных вод, где на следующее утро произошел взрыв на эсминце “Саблезубая Мышь”.

Не обладая прямыми доказательствами, я могу лишь…””

Фрэнк смял газетную бумагу и выкинул за борт. Его тошнило от этих аббревиатур. Вот уже десятый день. Он закрыл рот лапой и побрёл, шатаясь, по палубе в машинное отделение. Шум мотора по загадочным причинам успокаивал его вестибулярный аппарат. Делать на корабле было решительно нечего.

Мур забрел куда-то под гремящие трубы и уселся спиной к вибрирующей стене, закрыв глаза. Отвратительно было все: запах солярки, облупившаяся краска, грохот и отсутствие хотя бы грамма валерьянки на борту.

В коридоре показался механик корабля – коала Молчан, передвигавшийся настолько медленно, что Фрэнку хотелось кричать только от одной мысли о нем. Молчан уверенно направлялся именно к нему. Посередине пути он остановился и неспешно принялся снимать трубку внутренней связи. Мур почувствовал приступ тошноты. “О-н з-д-е-сь”, – процедил в трубку Молчан. “Где здесь?” – раздался крякающий голос в трубке. “В м-а-ш-и-н-н-о-м о-т-д-е-л-е-н-и-и, н-а п-е-р-в-о-й л-и-н-и-и”. В трубке раздались гудки.

Пока коала ползла к Фрэнку, к ним успела спуститься целая делегация матросов во главе с Крайтом. “Что с твоим бормотальником?” - борясь с тошнотой, спросил Мур, разглядывая раздробленный клюв первого помощника. “То же, что сейчас будет с твоим”, - зло прошипел селезень, - “где твой человек, отвечай?” “Не имею ни малейшего понятия”, - покачал головой Фрэнк и тут же прикрыл лапой рот от накатившего приступа. “Берите его” – крякнул Крайт двум крепким котам, похожим скорее на ягуарунди, чем на городских кошек, - “наверх, в каюту капитана”.

Мура протащили по всему кораблю к офицерским каютам. В одной из них лежал связанный капитан Буфф с выпученными глазами и кляпом во рту. “Твой человек украл черепаху”, - зло прошипел на ухо Фрэнку Крайт, - “и спрятался где-то на корабле. Капитан на этой почве рехнулся и подстрелил пару ребят, а мне попортил клюв”, - свирепея, крякал он, - “Командование теперь на мне. И если ты не найдешь своего человека и черепаху, то к вечеру я выброшу тебя за борт”.

Мур долго, не моргая, смотрел на обезумевшего Нормана Буффа, дергавшегося при каждом слове первого помощника. “Ты слышал меня?” - почти крикнул ему в ухо Крайт. Фрэнк поморщился и отодвинул его голову от своей, развернулся и побрёл на воздух, оттолкнув одного из здоровых котяр за своей спиной. “Ты слышал меня?” – прокрякал ему вслед разъяренный Крайт. Фрэнк вышел на палубу, борясь со встречным ветром, и свесился с поручня. Его стошнило ровно на палубу ниже. Крайт закрыл глаза и хлопнул перьями по лбу.

Мур очнулся на носу корабля, лежа на спине. По небу ползли белые перины облаков. Фрэнк лежал и слушал приятную тишину в своей голове. Мысли его, как дети, вышли погулять и задержались где-то у друзей. А он чувствовал себя родителями, наконец оставшимися друг с другом наедине. Но вот где-то справа послышался шум, и над ним появилась голова коалы. ”Ч-е-р-е-з с-о-р-о-к в-о-с-е-мь ч-а-с-о-в н-а б-о-р-т в-о-й-д-е-т к-о-м-и-с-с-и-я в-о-е-н-н-о-г-о к-о-м-а-н-д-о-в-а-н-и-я. С-е-л-е-з-е-нь в-о-л-н-у-е-т-с-я, п-о-т-о-м-у ч-т-о к-а-п-и-т-а-н о-б-в-и-н-и-т е-г-о в з-а-х-в-а-т-е с-у-д-н-а. Е-м-у в-е-р-ы б-о-ль-ш-е н-а-в-е-р-х-у”.

Поборов отвращение перед Молчаном, Фрэнк зажмурился, пытаясь переварить полученную информацию. “Зачем ты мне это говоришь?” “П-о-т-о-м-у ч-т-о о-н з-д-е-сь…” “Черт, ты можешь говорить быстрее?” - разозлился Мур. “Да, могу”, - кивнул механик. “Стоп. Ты всегда мог говорить быстрее, но не говорил?” – опешил Фрэнк. “Да”, - пожал плечами Молчан, - “меня просто никто не просил”. Мур замолчал и посмотрел на свои задние лапы, шерсть на которых заметно поистрепалась. “Хорошо, так зачем ты мне это рассказываешь?” “П-о-т…” “Быстрее”, - прорычал Фрэнк. “Потому что Крайт был под трибуналом за самовольный захват судна. Капитан лично вступился за него и взял к нам на борт”. “А тебе-то какое дело до того, что будет с этой безротой уткой?” “П-о-в-е-рь м-н-е е-с-ть…”. Но Мур не услышал усыпляющих слов коалы, засмотревшись, как кто-то спускает на воду спасательную шлюпку. “Хорошо, пусть так, но почему вы сами не найдёте черепаху?” – очнулся Фрэнк. “Э-т-о т-в-о-и д-р-у-зь-я”, - развел руками Молчан, и заговорил быстрее под хмурым взглядом кота - “мы зовём, они не выходят. Позови ты, может они и выйдут”. Мур сел и посмотрел на горизонт, где виднелись неизвестные ему острова. Механик подошел к коту ближе и поставил перед ним бутылку с темно-коричневой жидкостью. Фрэнк посмотрел на коалу, сглотнул и положил лапу на горлышко. “Дам еще, если добудешь черепаху”. Мур медленно кивнул и выдернул пробку из бутылки, ловко подцепив её когтями. “Могу принести воды, чтобы разбавить”, - произнёс Молчан, с сомнением глядя на Фрэнка. “Ненавижу воду”, - произнёс Мур, оглядывая горизонт.

В трюме среди огромных контейнеров с боеприпасами было темно. Гулкие удары больших металлических коробок друг о друга пугали Фрэнка и заставляли вздрагивать, стоило кораблю накрениться, а одному из контейнеров сползти к краю, натянув сдерживающие его цепи. Но с каждым глотком дело шло веселее, и вот кот уже слышал музыку в ритмичном покачивании и скрежете, а через несколько минут он уже приплясывал и подпевал какому-то незатейливому мотивчику в своей голове. Еще через полчаса он пел во весь голос. И контейнеры подпевали ему. Всё было ясно. Все было легко. Он стал настолько уверен, что найдёт этого Николаса Гафса, и они вместе выведут на чистую воду и этого Бруно, и мерзкую утку с коалой, и преследовавших его псов, и, главное, его бывшего начальника, мистера Канни. Вспомнив шефа полиции, Мур расстроился, сел в проходе между ящиков и заплакал. Ему было так стыдно, что его выгнали, так неприятно, что никто не уважал его как профессионала. А ведь он мог, он мог разгадать что угодно. Найти любую вещь, любого засранца на этой планете. Ему надо было что-то найти. Да. Вот только что. Фрэнк заснул.

“Зачем ты дал ему валерьянку?” – устало спросил у Молчана Крайт, смотря через люк на заснувшего между ящиков кота. “И-н-а-ч-е б-ы о-н н-е п-о-ш-е-л и-с-к-а-ть”. “Но он и не ищет”. “К-о-г-д-а п-р-о-с-н-ё-т-с-я, е-м-у н-у-ж-н-о б-у-д-е-т е-щ-е, т-о-г-д-а и п-о-й-д-ё-т”. “Время на исходе”, - прошипел первый помощник, поглядывая на часы. Механик многозначительно взглянул на селезня. “Предлагаешь…” Молчан кивнул.

Мур пришел в себя глубокой ночь. Из забытья его вытащил проникнувший в люк диск луны, светивший теперь Фрэнку прямо в невольно открывшийся глаз. Что-то было не так. Но он никак не мог понять что. Все так же звенели цепи, бились друг о друга контейнеры, исполняя свою неведомую песню, вокруг был все тот же отвратительных запах солёной воды. Мур с трудом поднялся, уронив из лапы бутылку, покатившуюся по металлическому полу.

В борт корабля что-то ударилось. Мур со страху подскочил и прижался к контейнеру. Грохот повторился и через люк до него донеслись чьи-то голоса. Фрэнк перебежал к другому контейнеру и попытался различить в темноте трюма подъем на палубу. Но тьма была столь непроглядной, что разглядеть что-либо не представлялось возможным. Аварийные фонари были потушены.

Вскоре на лестнице, ведущей на нос, показался свет фонаря. Мур спрятался между контейнерами и стал ждать. Вслед за светом послышались и голоса на совершенно незнакомом ему наречии. Лающий голос был явно недоволен и кричал на крякающий. В последнем Фрэнк узнал Крайта, но что он говорит, Мур совершенно не мог понять.

Корабль качнуло, и Фрэнк вскрикнул, зажатый двумя контейнерами. “Кто это у тебя там?” – прогавкал голос на знакомом Муру центрально-английском наречии. Раздробленный клюв Крайта появился в свете фонаря перед лицом Фрэнка. “Это наш случайный пассажир”, - нахмурился первый помощник и добавил что-то на непонятном языке. В проёме появилась седеющая морда пса и оглядела Мура. “Вижу, что алкоголик”, - покачал головой неизвестный. Корабль вновь качнуло, контейнеры разъехались, и Фрэнк выпал из проёма к ногам его незваных гостей. “Я все еще не понимаю, как ты собираешься сгружать их вне грузового порта”, - пожал плечами пёс. Селезень ответил ему, но Мур снова ничего не понял и отключился. “Мы не успеем, наверняка на корабле пеленгатор. Они хватятся его уже завтра, и за тобой пошлют весь флот. Ты только сыграешь на руку командованию”. После очередного пламенного монолога первого помощника пёс посмотрел на валявшегося в ногах без сознания Мура и пожал плечами. “Я понимаю твою ситуацию, но ты и меня пойми, я не могу подставлять ни себя, ни своих людей. Все, что я могу предложить тебе, это забрать вас всех с судна и затопить его прямо здесь”. Первый помощник грустно пошаркал перепончатыми лапами по полу и кивнул.

Когда Фрэнк вновь пришел в себя, никого в трюме уже не было. С трудом поднявшись, он на ощупь двинулся к лестнице наверх. Выбравшись на палубу, он оглядел горизонт. Где-то далеко занимался рассвет, рассекая ночные облака, сгустившиеся над совершенно вымершим кораблём. Мур двинулся в сторону рулевой рубки.

Ни в кают-компании, ни в машинном отделении никого не было. Фрэнк поднялся в рулевую, но и она была пуста. Спустившись на палубу с каютами, он услышал стук и шорохи из комнаты, где жил капитан. Мур открыл дверь и обнаружил все так же связанного Нормана Буффа с красными глазами, готовыми выпасть из орбит. Поразмыслив, он вынул кляп из клюва баклана. “Тысяча чертей! В рот мне ноги! Горите огнём, золотые дороги!” – заорал капитан. Фрэнк заткнул ему рот обратно. И как только он это сделал, на носу корабля прогремел взрыв.

Мур выбежал на воздух и оглядел нижнюю палубу. Нос у корабля отсутствовал, и тот быстро погружался в морскую пучину. Фрэнк закричал. Вбежав обратно в каюту капитана, он спешно принялся его развязывать. “Мы тонем, мы тонем”, - сипел он, - “сделайте что-нибудь”. Развязав баклана, он подпрыгнул и вновь вытащил кляп. “Кругом пр-р-редатели!” – завопил Норман и клюнул Мура в лоб. Фрэнк потерял равновесие поплыл вместе со всей комнатой вбок, не сразу сообразив, что это корабль накренился, а не он теряет сознание. “Свистать всех наверх!” – кричал Буфф, прыгая на своей койке, - “где мой боевой конь! Палундра! Хватай головастых и печку зубастую!” “Мы тонем!” – истошно завопил Фрэнк, пытаясь схватить капитана за плечи. Но баклан легко освободился из его лап, отбросив кота к стене, и выскочил в накренившийся коридор. “Мармыр, мармыр, берем буксир и вплавь, и вплавь, и вплавь до дыр! Протрём мазо-о-о-ли!” – запел Буфф и выпорхнул на воздух. Мур с трудом поднялся и выпрыгнул в коридор за капитаном, уже исчезнувшим где-то за дверью на палубу.

Вновь оказавшись на воздухе, Фрэнк схватился за сердце. Судно уже на половину ушло под воду, а скорость погружения намекала на близкую кончину. “Мамочки, мамочки”, - залепетал Мур и забегал по палубе, - “я всегда боялся утонуть. Почему? Почему так, господи?” Он взбежал по лестнице в рулевую рубку и увидел там Буффа, с обезумевшими глазами схватившегося за штурвал. “Идём на сме-е-е-рть!” – вопил капитан, - “Разверзнись твердь! Нам уготована победа!” “Мы сейчас умрём!” – заорал Мур, прыгая на одном месте. “Отставить истерику!” – нахмурился Буфф, - “Ссаться у меня будете на берегу! В море хватает жидкости и без вас!” С этими словами он направился к Фрэнку, оттолкнул его от двери, вышел, взмахнул могучими крыльями, подпрыгнул и упал обратно на палубу. “Проклятье”, - прохрипел он, - “отставить падение!” Он снова попытался взлететь, но вновб потерпел неудачу. Мур полез выше, на крышу рубки, цепляясь за скользкий металл.

Фрэнк сидел, схватившись за антенну, и смотрел, как корабль погружается под воду. Он успокоился и смотрел в глаза смерти с полным безразличием. “Зачем я вообще ввязался во всю эту авантюру?” – спрашивал он сам себя, теребя ус, - “Николас-шмиколас, Леонард-шмионард, СНТ-варьете, ОПГРМХЗУФХЦЧ. Тьфу”, - он сплюнул в надвигающуюся темную воду, воронкой вращающуюся вокруг корабля. Но тут перед его лицом появились перепончатые лапы баклана. “Отставить смерть!” – завопил Норман Буфф, усердно махавший крыльями над его головой. Мур схватился за лапы капитана и повис. Баклан сделал усилие и попытался подняться вверх вместе с котом, под которым погружалась в водоворот антенна корабля, но ничего не получилось, он пролетел метров двадцать и стал снижаться. “Нет-нет-нет-нет”, - завопил Фрэнк и выпустил когти. Это придало Норману некоторое ускорение, и он поднялся над водой, но вскоре вновь начал снижаться.

Мур забрался баклану на спину. “Оседлал меня засранец, вместе мы уйдем на дно!” – пел капитан, снижаясь. “Не хочу мокнуть”, - взмолился Фрэнк, - “ой, не хочу”. “Из воды вышли, в воду и уйдём. А кто не спрятался…”, - прокричал Буфф и приземлился на волны. Мур оглянулся, но не увидел над водой даже антенны. Воронка была позади и, казалось, что их не утягивает в неё.

Баклан, кряхтя, держался на воде, но было видно, что долго он так не протянет. Фрэнк на чьи лапы попадали брызки, вытянулся и встал на спину птицы в полный рост. “Как сброшу, как сброшу сейчас”, - бормотал Буфф, - “на корм рыбёхам. Нет. Кругом враги”. Капитан замолчал и заклевал носом. Мур потряс его за голову, но Норман не подавал признаков жизни, погружаясь под воду.

И тут в утреннем сумраке прямо перед ними показался силуэт спасательной шлюпки. Уши Фрэнка распрямились, а хвост вытянулся в трубу. Он изловчился и прыгнул с баклана в лодку, приземлившись на самый нос. Сначала он не разобрал, кто перед ним, но через мгновение признал человека, сидевшего на перекладине. Из-за его спины показывала нос черепаха. “Боже, как я рад тебя видеть”, - прохрипел Мур, - “Ты снова спас мне жизнь”, - покачал он головой. “Моя прелесть!” – раздался слева от него голос капитана, схватившегося мокрыми крыльями за борт. Черепашка спряталась на дно лодки, а человек испуганно вскочил на ноги, гневно посмотрев на баклана, а затем на Фрэнка. Мур задумался, а затем треснул забиравшегося в лодку Нормана по голове, отчего тот упал обратно в воду. Фрэнк склонился к нему, схватил за грудки и приподнял из воды. “Слушай, ты, выживший из ума кусок перьев”, - прошипел он, - “хочешь плыть на этой лодке, забудь про черепаху. Тронешь её, и я ощиплю тебя, как индейку, и отужинаю тобой в тот же час”. В подтверждение своих слов кот выпустил когти, впившиеся в грудь птицы. В красных глазах баклана промелькнула злоба, а затем грусть. Он опустил взгляд и медленно кивнул.

Рассвет они встретили в лодке все вместе. Буфф сидел на корме с важным видом и вглядывался в горизонт. Мур грёб, а человек с черепахой пристроились на носу и смотрели на приближавшуюся полоску суши. “Где мы?” – спросил у капитана Фрэнк. “На пути к совершенству”, - гордо ответил баклан, не отрывая глаз от неба. “Где мы, чертов больной болван?” – огрызнулся Мур, - “Ты единственный смыслишь в навигации. Куда нам плыть? Что это за земля?” – прошипел он, кивая себе за спину. “Может, Мексиканский пролив, может, очередной остров Нео-Карибского архипелага, почем я знаю. Только звёзды знают”, - отвернув голову, каркал капитан, упорно не смотря Фрэнку в глаза. Кот хмуро посмотрел на Буффа. “Хорошо, извини меня”, - процедил он сквозь зубы, - “я был слишком резок с тобой”. Баклан не подал вида, что услышал извинения Мура. “Извини меня”, - произнёс Фрэнк уже громче, - “я был слишком резок”. Капитан повернул к нему прищуренные глаза. “Предатели проникают под кожу после того, как их спасут от неминуемой смерти. И какова плата? Я должен сидеть и страдать, зная, что самое ценное, самое дорогое находится в паре метров от меня, а я не могу, не могу прикоснуться, не могу м-м-м…” – Норман закрыл глаза крыльями, склонил голову и заплакал, как ребенок, громко топая лапами о дно лодки. “Прекрати”, - прикрикнул на него Мур, - “бросая весла. Прекрати, лодку перевернешь”. Но баклана было не унять, он кричал и трясся, пока Фрэнк не схватил весло и не треснул капитана по голове.

Сев обратно на перекладину, Мур закрыл лапами морду и застыл. Спустя какое-то время он обнаружил, что человек сидит слева от него. Фрэнк опустил уставший взгляд на своего спасителя и пожал плечами. “Ну что? Что ты смотришь на меня так. Я бесполезный глупый кот, застрявший где-то посреди моря с сумасшедшим бакланом и двумя домашними животными”. В его правую ногу что-то ткнулось, и Мур с удивлением обнаружил там черепаху, которая смотрела на него улыбающимися глазами. Кот всхлипнул и готов был уже разрыдаться от умиления, но черепашка повернулась к нему задом и высунула из-под панциря коротенький хвостик. Фрэнк удивленно посмотрел сначала на неё, а потом на человека. Черепаха же принялась тыкать хвостиком коту в лапу. “Что за…” - удивился Мур, - “ты хочешь, чтобы я? Ты хочешь, чтобы я взял хвост?” Черепашка кивнула. Мур взял когтями хвост черепахи. Она зажмурилась и дернула всем телом, пискнув от боли. Фрэнк остался сидеть с черепашьим хвостом в когтях. “И что теперь?” – спросил он. Черепашка раскрыла полные слёз глаза и прикоснулась лапкой ко рту. “Я должен его съесть?” Мур вздохнул и оглядел горизонт. Затем посмотрел на Буффа, находившегося в отключке, еще раз вздохнул, положил хвост черепахи в рот и проглотил его. И тут он увидел каноэ.

Подписывайтесь на канал в телеграме: https://tlinks.run/maximillianman

И паблик в ВК: https://vk.com/public189072634

Глава 1 находится тут: Северная звезда

Фрэнк сидел в пустом помещение бара на углу 42-й улицы и внимательно читал неоднородно пропечатавшийся на помятой бумаге текст статьи. Человек лежал на стойке, опустив голову в блюдце с водой, и жадно пил. Дверь скрипнула, и посетители обернулись, чтобы обнаружить в дверях хозяина, толстого баклана Банго Буффа. “Я вызову полицию”, - грозно прострекотал Буфф. “Вызывай”, - хмыкнул Мур, отворачиваясь обратно к статье. “Если ты только притронулся…” – начал Банго. “Ни капли”, - перебил его Фрэнк, - “мальца только воды из-под крана налил. Надеюсь, ты не выставляешь счёт за водопроводную воду?” “С тебя еще подумаю, твой долг уже не помещается на стене”, - кивнул баклан на доску должников за баром, и Мур прищурился, разглядывая уходящий до пола список.

“Как ты вошёл?” – проворчал хозяин, обходя стойку бара. Фрэнк поднял в воздух ключ и положил его на стойку. “Засранец, я думал, я его потерял”. Недовольно раздув зоб, Буфф принялся открывать кассу. “Смотри-ка, ничего не украл”, - крякнул он удивлённо. “Мне некуда иди”, - пожал плечами Мур, - “а парню надо поесть”. “Я тебе не красный крест”, - огрызнулся Банго, но посмотрел на испуганного человека и смягчился. “Вот”, - пожал плечами хозяин и достал из-под прилавка недоеденный сэндвич с тунцом. Человек обрадовался, поднял хлеб и погрузил свои маленькие зубы в кусок рыбы. “Твой брат всё еще служит на флоте?” – спросил Фрэнк, облизывая пересохшие губы. Баклан прищурил глаза и достал из-под прилавка еще один сэндвич, но стоило Муру протянуть к нему руки, как Буфф опустил острый нож прямо перед его мордой. Взяв отрезанную половину сэндвича себе, он взглянул на испуганного Фрэнка. “Пока что ты мне нужен живой”, - прочавкал баклан, - “иначе кто вернет мне деньги”. “Ты не ответил”, - сглотнув, прошептал Мур и принялся за бутерброд. Банго Буфф почесал затылок и посмотрел на календарь за спиной. “Завтра утром его судно покинет южный порт”, - ответил он после раздумий, - “Ты же слышал про наших ребят у побережья Интеоты? Похоже будет война”. “Да, как раз читал об этом статейку”, - кивнул Фрэнк на сложенный кусок газетного листа. “И что пишут?” “Какой-то местный журналист раскопал, что все атаки спланированы нашим правительством”. Баклан пожал плечами. “Издателя, которому он переслал эту статью, убили, а издательство сожгли. В этом замешано моё начальство”. “Неплохо”, - крякнул Буфф, протирая стаканы, - “что теперь будешь делать?” “Хочу поехать туда, посмотреть своими глазами”. “Это похоже на самоубийство”. “В моей ситуации больше ничего не остаётся”. Банго повернулся к стойке и посмотрел на человека со счастливым выражением лица и набитым животом, валявшегося возле тарелки. “И парня этого тоже туда?” “А куда мне его девать?” “Откуда он у тебя?” “Подбросили”. “Такое просто так не подбрасывают. Знаешь сколько сейчас стоит человек?” Буфф наклонился к нему. “Монет пятьсот, не меньше. Оставь его мне. Расплатишься с долгом”. “Не надо, Банго”, - устало промурлыкал Фрэнк, - “парень привязался ко мне”. Баклан зыркнул на Мура. “Ты ему хоть имя дал?” “Еще нет”, - покачал головой кот. “Как насчёт – Валерьянка?” – улыбнулся баклан, и расхохотался, и загоготал, замахав крыльями. Мур понуро смотрел на него, а затем опустил глаза.

“Как называется судно твоего брата?” Буфф отсмеялся и опустил крылья на стойку. Подумав, он всё же решил ответить: “Королева Солнца”. “Как думаешь, ты мог бы договориться с ним?” “О чем? Чтобы он взял вас, бедолаг, на забитый до отказа сухогруз? Вряд ли”. Фрэнк устало взглянул на оживающую за окном улицу, где снова накрапывал дождь. “Вот если бы ты мог достать ему черепаху”, - задумчиво проговорил Банго, потирая перьями клюв, - “тогда, я думаю, я бы мог что-то устроить”. Удивлёнными и испуганными глазами Мур посмотрел на хозяина заведения. “Шутишь?” “Нисколько”. “Где я тебе найду здесь черепаху за один день?” “Ты мне долг не можешь уже полгода закрыть, а тут да”, - пожал плечами Буфф, - “уверен, что у тебя ничего не выйдет, но другого варианта нет”. “Не знал, что твой брат подсел на контрабанду”. “Да ты сам знаешь, как бывает, где-то в восточных портах попробовал раз, два, да и всё, теперь теряет волю только при упоминании. Сам-то небось хочешь?” – усмехнулся баклан и погладил бутылку с валерьянкой, которую достал из-под стойки. Фрэнк сглотнул и кивнул. Банго тихо гоготнул и налил полстакана, потянувшись за сиропом. “Не надо”, - облизываясь, промурлыкал Фрэнк. “Ого”, - поднял брови Буфф.

Дверь Муру открыла кошечка в модном платье с мундштуком, в котором болтался мокрый окурок. Она долго щурилась, пытаясь разобрать, кто перед ней. “Я никак не пойму”, - промурлыкал Фрэнк, опираясь на косяк двери, - “ты что с мордой сделала? Скулы подтянула?” Протерев наконец заспанные глаза, хозяйка с отвращением уставилась на гостя. “Какого черты ты здесь делаешь, Мур? Я же просила тебя больше никогда не приходить сюда, иначе я позову Салливана, и он сделает из тебя отбивную себе на ужин”, - и в подтверждение своих слов она завопила на весь подъезд, - “Салливан!” “Постой, погоди, Холли”, - замахал руками Мур, пытаясь удержать равновесие. “Да ты опять пьян”, - рассвирепела кошка, - “Салли!” “Холли, постой, умоляю! Мне нужна помощь, меня хотят убить!” “Лживый ублюдок! Салли!” Но тут она увидела спрятавшегося в ногах Мура человека, снявшего капюшон. Всем своим видом он выражал страх, надежду и острую необходимость в том, чтобы его обняли, приласкали и… помыли. Холли, как свойственно любой самке, быстро считала эти невербальные символы, присела и обняла кроху. “Несчастный мой”, - промурлыкала она, расстёгивая грязный комбинезон человека, - “Он тебя мучал. Боже, какой же ты грязный”.

“Что происходит, Холли?” – прогремел грузный бас поднявшегося на этаж здоровенного носорога, - “Ах, это он!” – взревел Салли, увидав испуганно прижавшегося к стене Мура. “Постой”, - ласково промурлыкала кошка, вытирая лапой грязь с лица человека, - “извини. Ложная тревога. Пусть поживёт пока”. Салливан смерил испепеляющим взором приготовившегося к смерти Фрэнка, пожал плечами, развернулся и пошел вниз по лестнице. “Пойдём, малыш, я помою тебя”, - промурлыкала Холли и повела человека внутрь. Мур открыл один глаз, обнаружил, что опасность миновала и успел проскользнуть вслед за хозяйкой в захлопывающуюся дверь.

Холли надолго пропала в ванной, а затем вынесла оттуда человека, укутанного во множество полотенец, розового и счастливого. “Комбинезон я бросила стирать”, - промурлыкала она, не оборачиваясь, усевшемуся в кресло Фрэнку, - “и не смей трогать мою настойку”. Мур опустил потянувшуюся к серванту лапу. “Что тебе нужно?” – спросила она, вытирая человеку волосы. “Мне нужна черепаха”, - прохрипел Мур, испугавшийся собственного голоса. “И зачем она тебе?” – удивилась Холли, - “решил перейти на что-нибудь потяжелее? Тебе не по карману, Мур”, - усмехнулась она. “Не мне. Одному…знакомому надо. От этого зависит…Все. Вся моя жизнь сейчас от этого зависит”. Кошка задумалась, вытерла человеку ноги, руки и туловище. “Какой смешной”, - промурлыкала она, - “Хорошо”, - неожиданно согласилась она, - “могу достать тебе черепаху в обмен на…” “На что?” – спросил Фрэнк, но затем заметил её взгляд и все понял, - “нет, парня я тебе не отдам”. “Тогда не получишь черепаху”, - улыбнулась хозяйка. “Но разве…А деньги тебя не устроят?” – умоляюще спросил Мур. “Да откуда у тебя деньги? Знаешь сколько стоит сейчас черепаха? Тысячи три монет. Даже твой дружок”, - усмехнулась она и подняла человека за ногу над столом, - “столько не стоит. Подумай. Обмен выгодный”. Фрэнк опустил голову и надолго задумался.

“Хорошо”, - произнёс он спустя несколько минут, - “давай так. Я либо к вечеру найду тебе деньги, либо он”, - кивнул кот на человека, с испугом и обидой посмотревшего на Мура в ответ. И он поспешил отвести от нового друга взгляд, почувствовав жгучий стыд, полоснувший его от лица к руке. Холли пожала плечами и кивнула. Фрэнк поднялся, затеребил усы, пошел в коридор, накинул плащ и хлопнул дверью. Но тут же в двери раздалось царапанье. Холли вздохнула, встала, проследовала за ним, открыла и надменно уставилась на Мура. “Шляпа”, - прошептал он. Кошка протянула руку к крючку за спиной, сняла еще сырую шляпу Фрэнка и кинула ему в лицо. “Спасибо”, - произнёс Мур захлопнувшейся двери.

Он брёл по мокрой улице к своему дому, поёживаясь от отвращения. Возле магазинчика мадам Люфт он не повернул направо, а проследовал прямо и подошел через арку к своему дому со двора. Присев за соседским забором, он принялся наблюдать за окнами. Ничего необычного он не заметил, и только хотел уже подняться и пойти к задней двери, как услышал за спиной шепот: “Они всё еще там, шеф”. Мур застыл. “Те здоровые парни, что приехали утром. Они всё еще внутри”. Фрэнк обернулся и увидел соседского котёнка, сидевшего на деревянной лошадке возле окон дома напротив. “Я знаю, вы полицейский, поэтому и предупредил вас”, - кивнул котёнок, - “плохие парни все еще там”. Мур сглотнул и кивнул. “Не за что, шеф, я просто делаю свою работу”, - отдавая честь, Фрэнк снова кивнул и оглянулся на свой дом. Только сейчас он заметил, что край занавески заколыхался. Мур вскочил и бросился бежать. Из задней двери вырвались несколько крупных псов в черных костюмах и бросились следом за ним. Но, выбежав из арки, они лишь принялись рассерженно озираться в поисках своей жертвы, которую уносил от них проходящий мимо трамвай.

Удалившись на приличное расстояние, Фрэнк поднялся с пола, поймав презрительный взгляд нескольких пожилых кошек, и взглянул в заднее окно трамвая, разглядывая удаляющуюся улицу, которая по счастью была пуста. “Пронесло”, - прошипел Мур себе под нос. “Билетик”, - раздался над его головой голос кондуктора. “Да-да, конечно”, - залепетал Фрэнк и полез в карманы в поисках мелочи. Но, не обнаружив там ни гроша, достал лапы из карманов и развёл ими, глупо улыбнувшись. Кондуктор схватил его за шкирку и выкинул на ходу из трамвая. Фрэнк больно ударился головой о фонарный столб и потерял сознание.

Пришел он в себя, когда начало темнеть. За прошедшее время кто-то поднял и усадил его к столбу, положив шляпу ему между задних лап. В ней плавало две грязные купюры. Выудив их, Фрэнк попытался встать, но страшная головная боль пронзила его насквозь, и он упал на мокрую мостовую. И долго лежал, чувствуя глубокое отвращение к окружавшей его воде. Но все же Мур поднялся, крепко схватившись за столб, а затем проковылял под навес старого отеля. Рядом сидел на деревянной коробке пёс. “Я думал, что ты уже не встанешь”, - гавкнул он. Мур оглянулся на него, и узнавание выстрелом пронеслось в его голове. “Да, скотина, это я”, - улыбнулся его сосед, - “уже забыл? Ты вчера облил меня прямо здесь водой. Но я не такая свинья, как ты”, - заржал он, - “я даже усадил тебя у столба и целый день улыбался тому, как тебе прилетело. Да”. Пса охватил такой приступ хохота, что борющийся с головной болью Фрэнк, держась за ушибленный затылок, поспешил ретироваться. “Куда же ты! Постой! Тебе неплохо подают, могу поделиться местом”, - раздался ему вслед смех пса.

Когда весь город уже горел ночными огнями, до нитки промокший Мур наконец добрёл до дома своего единственного оставшегося друга, полицейского фотографа Эдди Бро. Тот жил в небольших апартаментах в старом многоэтажном здании, что давно готовили под снос, но дату все время откладывали. Соседи Эдди потихоньку съезжали в другие районы, а Бро все держался за это место, словно оно для него что-то значило, кроме неоплаченных счетов за электричество. Что не мешало, однако, гореть свету в его окнах.

Фрэнк поднялся на четвертый этаж, где жил его бывший коллега, принюхался и побрёл по коридору к двери Эдди. От легкого стука дверь отворилась. Мур, испытавший уже сегодня достаточно потрясений, мгновенно напрягся, но затем махнул рукой и открыл дверь. Инстинкты его били во все колокола, но усталость и головная боль сглаживали этот звон крепкой дозой безразличия. В прихожей было пусто, и все было на своих местах. “Эдди?” – тихо позвал Фрэнк, закрывая дверь на замок, но ответа не последовало. Заглянув на кухню, Мур проследовал в единственную комнату, где жил Бро. Оглядевшись, Фрэнк не обнаружил ничего подозрительного, только дверь на балкон была открыта, хотя Эдди терпеть не мог сквозняки. Мур выглянул на балкон и увидел, что напротив к дому подъехал полицейский автомобиль. Обычная патрульная машина. Фрэнк подождал несколько минут, но из неё никто не вышел, и он прикрыл балкон и вернулся в комнату.

Присев на диван, Мур огляделся. Коробки с фотографиями, плёнки, банки с проявителем, все было таким же, как он помнил со времен бурных попоек с Бро. Фрэнк даже знал, что там за коробками у Эдди был небольшой сейф, где тот хранил свои сбережения. Бро хвастался им Муру как-то раз во время особенно затяжного запоя, когда кончились вообще все возможные деньги и Эдди залез наконец в свою заначку.

Фрэнк встал, снял коробки с фотографиями с полок и обнаружил сейф на том же месте. “Какой же у тебя код, а?” – промурлыкал себе под нос Мур, прикладывая ухо к холодному металлу и вращая ручку. “Номер жетона?” – спросил он сам себя и вновь покрутил ручку сейфа, - “День рождения?” Но ни одна из знакомых Фрэнку комбинаций не подходила. Он выругался, сел на пол, и его взгляд упал в коробку с фотографиями. Там лежали сделанные Эдди снимки приюта, в котором тот провёл свое детство. Бро протрещал ему все уши об этом замечательном месте, где у него был доступ к древней человеческой литературе, созданной еще до “КОТОклизма”. Мур принялся разглядывать их и через время набрёл на край адреса, видневшегося на углу здания. “Мурмон стрит 3\12…” – промурлыкал он себе под нос и продолжил рыться дальше. На другой фотографии снова виднелось только начало названия. Фрэнк стащил с полки еще один ящик и стал рыться в нём. Вот была его фотография с Холли, вот пляшущий пёс-призрак с Апартипаль стрит, вот бесконечные “дни вальерьяны” в отделе, а вот, вот снова снимки приюта. И на одной из фотографий он увидел конец адреса “3\12\4”.

Мур вскочил и принялся вводить номера один за другим. Замок сейфа щелкнул и открылся. Глаза Фрэнка заблестели. Внутри лежали облигации и немного монет. Мур пролистал их - в сумме выходило около двух с половиной тысяч. Фрэнк сглотнул, свернул и положил бумаги во внутренний карман плаща. Затем вынул, достал из коробки пакет для хранения плёнки и сунул бумаги туда, спрятав затем пакет под рубашку.

Выглянув через тюль на улицу, он увидел, что полицейская машина уехала. Выдохнув, Мур мысленно извинился перед Бро и уже совсем собрался уходить, когда решил заглянуть напоследок в туалет. Открыв дверь, Фрэнк в ужасе отпрянул. Тело Эдди Бро лежало посреди лотка со свежим наполнителем, до краёв заполненным его кровью. Множество колотых ран на теле фотографа тут же напомнили Муру о мертвом издателе “Северной Звезды”. К ногам Фрэнка выкатился нож с запекшейся на нём кровью. “О боже”, - прошептал Мур, - “вся квартира заполнена моей свежей шерстью”. Фрэнк дернулся было к двери, но, как в плохой сказке, в неё тут же громко заколотили. “Откройте, полиция!” Мур присел от неожиданности на пол. “Открывайте, мы знаем, что вы здесь!” – и уже тише, - “Ломай, Бамба”. Мур подскочил и бросился к балкону. Под хруст вылетающей входной двери Фрэнк выпрыгнул на улицу.

Ему повезло приземлиться на все четыре лапы. Ощутив острую пронизывающую боль во всех конечностях, он оглянулся на балкон, куда уже высыпали полицейские и один из них целился в Мура из револьвера. “Стоять!” – завопил стрелок, но Фрэнк уже рванул из света фонаря в спасительную темноту, преследуемый грохотом выстрелов и звоном рикошета.

“Надо же, я думала ты уже не вернешься”, - скривила рот Холли, оглядывая измученного Мура в дверях. “Нашла черепаху?” “Конечно”, - прошипела кошка, - “но мне что-то подсказывает, что денег ты не нашел”. Фрэнк молча вытащил из-под рубашки пакет с облигациями и бросил на стол. “Где он?” – требовательно спросил Мур. “В моей комнате”, - удивлённо ответила Холли, принявшись разглядывать бумаги. Фрэнк вошел в комнату хозяйки и увидел, как перед телевизором человек в новой чистой одежде играл с маленькой черепахой. Он взглянул на Фрэнка каким-то обиженным, но все равно любящим взглядом. “Все в порядке, малыш, мы уходим отсюда”. “Тут всего две с половиной”, - раздался из гостиной голос Холли. “Больше не было”, - отозвался Фрэнк. “Она и стоит две с половиной”, - прошипела хозяйка за спиной Мура, - “я на этом ничего не поимею”. “Запиши на мой счёт”, - пожал плечами Фрэнк. “Знаешь что…” – начала было Холли, но в её дверь постучали. “Кто это?” – спросил Мур, напрягшись. Хозяйка отвела глаза и попятилась к двери. “Ты что наделала?” – прошипел Фрэнк. “Я…я…испугалась”. “Хотела и тут, и тут нажиться? И денег, и человека себе захапать, дрянь”, - воскликнул Фрэнк и занёс лапу, чтобы ударить Холли, но в тот же момент входная дверь вылетела и в прихожую вломились те самые псы, от которых Мур чудом спасся днём. Фрэнк выхватил из кармана плаща пистолет и выстрелил в первого из них, попав тому в ногу. “Он вооружен!” – взвыл он, падая на пол. Холли завопила и зашипела, как это могут только загнанные в угол кошки. Мур тем временем схватил черепаху и человека и бросился к пожарной лестнице, видневшейся за окном в спальне. “Вот ведь мерзавка, говорила мне мама не влюбляться в длиннолапых кисок”, - бурчал он, пытаясь открыть окно, затем выстрелил в замок, чем вызвал новый вопль Холли. После этого он с лёгкостью поднял окно, вылез на пожарную лестницу и побежал вниз. По счастью в переулке было пусто.

Выбежав из переулка на главную улицу, он остановил первый проезжавший мимо автомобиль, направив на водителя револьвер. Старая цапля за рулём так перепугалась, что потеряла сознание. Фрэнк дернул дверь, но та оказалась заперта. Чертыхнувшись, он выстрелил в заднее окно, выбил его, открыл дверь и, бросив на заднее сидение человека с черепахой, сдвинул старушку и рванул с места. Псы уже выбегали вслед за ним из переулка, паля из пистолетов ему вслед.

“Осторожно, стекло”, - крикнул через плечо человеку Мур. Но тот уже перебрался на переднее сиденье вместе с черепахой. “Молодец”, - кивнул Фрэнк, поглядывая то на дорогу, то в зеркало заднего вида. В котором уже виднелись фары преследователей. “Давай, старая колымага, жми”, - крикнул он, вдавливая педаль газа в пол. Машина пошла юзом на повороте и чуть не перевернулась. Сзади раздались новые выстрелы. “Пригнись”, - крикнул Мур и посмотрел на человека и черепаху, которые не доставали до окон, даже сидя на цапле. “Да, это я себе”, - прошипел он, наклоняя морду ближе к рулу и делая еще один резкий поворот в узкий переулок. Сшибая мусорные баки и старые коробки, он пролетел между домов и выехал на проспект, ведущий к южному порту.

Первая машина преследователей вылетела за ним и ее сбил проносившийся мимо грузовик с наполнителем для туалета. Но второй повезло больше, и она продолжила преследование, мастерски лавируя в ночном потоке. Фрэнк пытался вилять и даже пару раз выстрелил, не целясь, назад, но псы и не думали отставать.

Пытаясь разглядеть в усиливающемся дожде указатели, он почувствовал удар. Машина преследователей толкала автомобиль Мура с дороги. “Что происходит?” – застонав произнесла цапля, но тут Фрэнк резко затормозил, а затем вновь дал газу, отчего старушку бросило на переднее стекло и совсем закрыло ему обзор. Мур высунулся в окно и еле успел увернуться от летевшего ему на встречу автобуса, он и не заметил, как вылетел на встречную полосу. Преследователи неслись справа, блокируя ему выезд обратно на правую сторону дороги. В довесок между ними начался разделительный забор. Лавируя между несущимися на встречу машинами, Фрэнк увидел наконец съезд в порт. Дернув руль налево, он повернул в съезд со встречной полосы.

Дорога в порт была пуста. Казалось, что псы отстали. Мур залез обратно и стянул цаплю со стекла на сидение. Человек с выпученными от страха глазами сидел, вцепившись в черепаху и ремень безопасности. “Ничего, малыш, сейчас уже приедем”, - неуверенно промурлыкал Фрэнк, высматривая корабль.

“Королева солнца”, старый сухогруз, стояла в самом конце причала, освещенная редкими огнями. На корабле одновременно шла погрузка и разгрузка. На корабль отправляли оружие и провиант, а с корабля таможенники снимали последних беженцев, проходивших унизительный и долгий осмотр, перед тем как их пускали на территорию временного лагеря. Мур притормозил прямо перед трапом и крикнул утке в матросской шапочке, сидевшей на бочке, что хотел бы видеть капитана. “А тебе зачем?” – безучастно крякнула утка. “За шкафом”, - огрызнулся уставший, обозлённый Фрэнк, - “скажи, что у меня кое-что есть для него и что меня прислал его брат, Банго”. Утка нехотя поднялась и двинулась к рубке.

Через несколько минут по трапу спустился Норман Буфф, старший брат Банго, похожий на него, как две капли воды. Разве что россыпь белизны в его перьях говорила о его возрасте и о статусе. “Ну и что за хам ломится на моё судно?” – прокаркал капитан, оглядывая Мура с ног до головы. А выглядел Фрэнк к тому времени уже неважно. Измученный, напуганный, в порванном плаще, без шляпы, с торчащими во все стороны складками шерсти. “У меня есть кое-что для вас”, - опустил глаза Мур на плащ, приоткрыв его полу и показав торчавшую оттуда голову черепахи. Старший Буфф бросил взгляд на таможенников и нервно кивнул. “Банго предупредил меня”, - кивнул он еще раз, - “но при этих ребятах я не могу пустить вас на судно. Вам придётся забраться в один из ящиков, что грузят сейчас на корабль. Грузчики - мои друзья, они помогут. Выберем вам что-нибудь помягче, а в море я уже вытащу вас на палубу”. “Похоже, у меня нет выбора”, - кивнул Фрэнк, нервно оглядываясь на дорогу к причалу, где мелькнул свет автомобильных фар. “Крайт”, - кликнул матроса-утку капитан, - “проследи, чтобы Суп с его командой доставили нам этого парня на корабль. С комфортом”. Утка кивнула, ехидно поглядев на Мура. “А теперь давайте её сюда”, - нервно теребя краешками крыльев мундир, произнёс старший Буфф. “Только после того, как я попаду на корабль”, - отрицательно покачал головой Фрэнк. “Так не пойдёт”, - нахмурился капитан. Мур зашипел и глянул на приближающийся свет фар. “Хорошо, ведите, только скорее”, - вздохнул он, подошел и незаметно передал черепаху Норману, который засунул ее под мундир и с испуганными и влажными глазами стал подниматься по трапу.

Крайт проводил Фрэнка к грузчикам, распечатавшим один из ящиков с патронами. Высыпав половину, они предложили Муру залезать. “Это не совсем то, что обещал…” – начал было Фрэнк, но утка подняла бровь и молча уставилась на него. Где-то за его спиной, скрытый другими ящиками, послышался скрип тормозов и знакомое пугающее гавканье псов. “Ну?” – крякнул Крайт. “Окей-окей”, - развел лапами Мур, выпустил из-под плаща человека и усадил его подальше в ящик. “Эй, за человека не договаривались”, - крякнул матрос-утка. “За патроны тоже не было разговора”, - проворчал Фрэнк, укладываясь в ящик вслед за человеком. “Дождётся капитан”, - хмыкнул Крайт, - “повяжут нас всех за контрабанду людей”.

Сжавшись и закрыв лапами уши, Фрэнк слушал, как забивают гвозди в их ящик. “Наверное, так же чувствуешь себя в гробу”, - прошептал он. Человек положил ему руки на морду и принялся гладить. У Мура на глазах навернулись слезы. “Ну все, все, малыш, сейчас уедем”, - промурлыкал он. И действительно, блок с ящиками поднял кран, и у Фрэнка закружилась голова. “Да мы тебе такие бумаги сейчас устроим”, - услышал он проносящийся мимо гавкающий голос. “Это военное судно, вход строго по распоряжению командования южным флотом…” – отвечал им грубый бас на фоне приближающихся полицейских сирен. Фрэнк увидел в своем погружающемся в сон воображении, как он выскакивает из ящика и бросает в псов-негодяев пулями, что разят их в самое сердце. А затем как поднимают на сухогрузе белый парус, и он, благосклонно приняв пост капитана, уводит корабль в занимающийся рассветом горизонт.

Когда корабль на самом деле отчалил, Мур крепко спал и даже не заметил, как оказался в море, в которое обещал себе никогда не выходить.

Канал в телеграме: https://tlinks.run/maximillianman

Паблик в ВК: https://vk.com/public189072634

Канал в телеграме: https://tlinks.run/maximillianman

Паблик в ВК: https://vk.com/public189072634

В то время на Новый год не бывало зимы. И дождь заливал улицы, грозясь выплеснуть на тротуары поток грусти, смытой им с плотно прижавшихся друг к другу домов. Мэр города сомневался, стоит ли наряжать ёлку, ведь каждый год из-за этого мероприятия, нет-нет, да погибал один или другой пёс, приехавший в Новую Александрию в поисках быстрого заработка. Но традиции всегда побеждали, и несчастные дворняги вынуждены были, рискуя жизнью на скользких от дождя стремянках, наряжать вековую ель, росшую на центральной площади.
Фрэнк Мур, почесывая своей пушистой лапой драное ухо, смотрел ночной выпуск новостей, в котором испуганная ведущая под навесом, защищавшим её от нескончаемых потоков воды с неба, пищала что-то о том, как не могут найти главное украшение для новогодней ёлки – “Северную Звезду”. Раздался гром. Фрэнк вскочил от испуга, огляделся и протянул руку к стакану с темно-коричневой жидкостью. Сделав глоток, он поморщился и обратил внимание, что в телевизоре пропало изображение. “Они там на своём небе совсем потеряли совесть: столько стариков держать, конечно будет недержание”. Поднявшись на задние лапы, он, пошатываясь, двинулся к ящику, но тут снова раздался гром, и шерсть на его спине встала дыбом. Он обернулся и заметил за окном у входной двери какое-то движение. “Эй, кто там?” – крикнул он неровным голосом, звук которого выдал с потрохами его испуг. Но ответа не было. “Проклятье”, - прошипел Мур себе под нос, замер, не решаясь сделать шаг к входной двери. В шуме дождя послышался чей-то плач.

Решившись наконец подойти поближе, он поставил трясущийся в лапе стакан на журнальный столик под зеркалом у входа и прислушался еще раз. Действительно за дверью кто-то плакал. “Только не это”, - нахмурился Фрэнк и, схватившись за ручку двери, стал медленно открывать её. Вода полилась за порог, и кот в панике зашипел.

Перед дверью стояла переносная люлька для котят. Изнутри, из-под накидки раздавались непривычные кошачьему уху звуки. Фрэнк поморщился, сделал над собой усилие, и, схватив люльку за ручку, втащил её внутрь, и захлопнул задней лапой дверь.

Выдохнув и стряхнув с конечностей вызывавшую дрожь омерзения воду, Мур уставился на лукошко. Присев, он развернул его к себе, и из-под навеса показалась маленькая ручка без шерсти. “Что за чертовщина!” Фрэнк отпрянул и присел, прислонившись спиной к стене на мокрый пол, и тут же вскочил, зашипев. Рука исчезла, и вместо неё появилась голова. На ней была шерсть, но только на самой макушке, прикрывавшей уши и верхнюю часть головы. На Мура из лукошка смотрел человек. И как смотрел! В его несчастных маленьких глазах читалось столько грусти и отчаянья, что глаза Фрэнка наполнились слезами. Он схватил с журнального столика стакан и выпил его до конца. “Нет, нет, нет”, - покачал головой Мур, - “ты здесь не останешься, завтра же отнесу тебя миссис Люфт”.

Через полчаса он развел камин и поставил люльку с человеком поближе к огню. Налив в миску молока и отрезав немного сыра, он поставил их перед человеком и уселся в кресло возле телевизора, удивлённо наблюдая за новым гостем. “Не рассчитывай на это, слышишь?” – бормотал он себе под нос, направляясь обратно в кресло, - “это моя последняя еда”. Человек был еще очень молод, насколько Фрэнк мог судить, и производил впечатление породистого. Так Мур и заснул, с улыбкой наблюдая, как человек пил из блюдца, благодарно поглядывая на кота.
Ему снился луг, ясный день, они гуляют в парке, и навстречу человеку выбегает другой человек, и они начинают резвиться и играть друг с другом, а за другим человеком из леса выходит прекрасная незнакомка, и у них с Фрэнком завязывается разговор. Они беседуют про повадки людей, затем у них случается то самое, о чем пишут в книгах, одиннадцать котят, выводок людей, и они богатеют на продаже человеческих детенышей, и…

Проснулся он от того, что в дверь кто-то громко стучал. Вскочив, он уронил стакан и облил штаны. “Вот дрянь, черт, р-р-р”, - воскликнул он, - “что за мерзкая привычка приходить без звонка!” - и бросился к двери. За матовым стеклом виднелась знакомая фигура, и Фрэнк, готовый уже было выплеснуть все своё негодование, распахнул дверь, в которую тут же ввалился, обрызгав хозяина с ног до головы, его бывший начальник мистер Канни. “Какого лешего, Мур?” - огрызнулся он, - “Ты собирался вечно держать меня под этим дождём?” “Простите, сэр, я…м-м-м… спал”, - пролепетал тут же изменившийся в лице Фрэнк. “Фу, как же от тебя несёт валерьянкой”, - поморщился Канни, - “судя по твоему виду, ты уже не разбавляешь”. “Я…э…м”, - пожал плечами хозяин и опустил голову. “А эта вонь?” – удивлённо нахмурился бывший начальник, - “чем это так отвратительно пахнет?” Фрэнк поднял голову и принюхался. Действительно, весь дом был наполнен совершенно невыносимым новым запахом. Приложив лапу к носу, Мур прошел мимо лестницы на второй этаж и направился в кухню, где на кафеле обнаружил лужу и коричневую горку экскрементов. Постояв в нерешительности, он наконец вспомнил подробности вчерашнего вечера. “Боже, да у тебя здесь человек!” – услышал он крик Канни из гостиной, - “понятно теперь, чем это так воняет. Я открою окна”. Фрэнк вздохнул, достал тряпку и совок, принялся убирать с пола неожиданные подарки судьбы. “У тебя здесь человек! Словно у меня и не может быть человека…Словно я так беден, что даже подумать невозможно, что я могу завести себе человека…”, - мурлыкал он себе под нос, убирая с пола, - “мерзкий гадёныш, всю квартиру изгадил. Выкину его к чертовой матери на улицу, как только уйдёт этот смердящий пёс”.

Проветрив кухню, он вернулся в гостиную, где Канни уже играл с его питомцем, усевшись в кресло. “А он ничего, когда не гадит”, - усмехнулся бывший начальник, - “надеюсь он чистоплотный и хорошо себя вылизывает?” – спросил начальник, подняв требовательный взгляд на Фрэнка. “Ничего не знаю об этом, сэр”, - покачал головой хозяин, усаживаясь на табуретку напротив гостя. “Это мальчик”, - подняв над собой в лапах человека, прошипел мистер Канни, - “еще молодой, крепкий. И откуда только у тебя деньги на такого. Клейма нет, но выглядит породистым. Ты уже дал ему имя?” “Еще нет, гхм, сэр”. “Назови его Пузико, а?”, - усмехнулся гость, - “М-м-м? Тебе нравится быть Пузиком? А?” И он уткнулся своим носом в животик человека, от чего тот испуганно запищал. “А ты знаешь что, Фрэнк, отдай его мне”, - хищно оглядывая человека, произнёс бывший начальник Мура, - “тебе он зачем? Ты же все равно ничему его не научишь, кроме как пить”. Фрэнк нахмурился и протянул к человеку руки. “Ладно-ладно”, - недовольно промурлыкал мистер Канни и спустил человека на пол, после чего тот неуклюже подбежал на четырёх конечностях к Муру и уткнулся ему в ноги. Фрэнк взял его на руки усадил на колени, закрыв лапами от гостя, а человек благодарно уткнулся ему в грудь.
“Перейдём к делу”, - произнёс Канни, ударив лапами о подлокотники, недовольно оглядывая захламленную гостиную, - “тебе надо расследовать одно дело”. “Но, сэр, вы же вчера уволили меня”, - удивлённо поднял брови Мур. “А теперь восстанавливаю”, - поморщился мистер Канни, опуская лапу в карман - “на днях меня переводят в полицию округа, Людвиг принимает дела, рук не хватает”, - продолжил он недовольно рыться в одежде, - “Ах, вот!” – кивнул он и, вытащив из внутреннего кармана плаща полицейский значок, кинул его Фрэнку. Тот упал прямо перед его ногами, и человек с интересом наклонился и протянул свои ручки к блестящей поверхности. Фрэнк нагнулся, подобрал значок и дал его человеку, который принялся вертеть его и пробовать на зуб.

“Вчера в своём доме на площади Станислава Тёплого был убит наш городской Санта Клаус – мистер Салливан Скрут. Скорее всего пьяная драка. Поезжай прямо сейчас, ребята уже там, до вечера жду результат”. “А почему вы не позвонили мне, а пришли лично сообщить?” “Твой телефон отключен за неуплату”. “Ах…да”, – закивал Мур, почесывая рваное ухо. “Чего сидишь? Вперед!” – крикнул мистер Канни, и хозяин дома подскочил, сбросив человека с колен. Обиженно запищав и обнимая полицейский значок, тот пополз к своей люльке перед камином.
Начальник ушел, пока Фрэнк одевался. И, спускаясь со второго этажа в плаще и шляпе, найденные им после долгих поисков под кроватью, он обнаружил человека, радостно ждавшего его у двери со значком в руках. “Нет, мне надо работать”, - хмуро покачал головой Мур. Но человек склонил голову и посмотрел на него таким умоляющим взглядом, что Фрэнк почувствовал, как его сердце защемило от боли, и он тут же посмотрел на журнальный столик, где стоял стакан с валерьянкой. Он сделал глоток, и в голове его прояснилось. “Отнесу тебя в зоомагазин, может, выручу чего”.

На углу улицы, где жил Фрэнк Мур, находился зоомагазин его домовладелицы мадам Люфт. Старушка посмотрела на него недовольным взглядом и упёрла руки в боки. “Аренду задерживаешь, где-то украл человека и хочешь теперь расплатиться со мной ворованным?” – злобно фыркнула она, поправляя очки. “Его подбросили”, - пожал плечами Фрэнк, - “мне все равно нечем его кормить”. “Сын сказал, что тебя восстановили сегодня утром”, - недоверчиво нахмурилась мадам. “Не успело начаться утро, все уже все на свете знаю”, - поморщился Фрэнк, доставая из кармана значок. “Это какое такое утро? На часах уже два после полудня, а ты только глаза продрал”. Люфт опустила глаза на жавшегося между промокших ботинок хозяина человека, и взгляд её потеплел. “Только ради мусечки моей”, - произнесла она, сложив лапы у щеки, и направилась на склад, откуда вернулась с маленьким комбинезоном и поводком. “Держи и не смей задерживать оплату дольше недели, иначе я скажу сыну, что ты стал торговать ворованными людьми”, - она оскалила зубы, уставившись на человека, который вздрогнул, проталкивая ноги в комбинезон.

Город был сер и пуст. Мур шел по улице под зонтом, ведя перед собой на поводке человека, который то бежал на четырёх лапах, то переходил на шаг, что несколько смущало Фрэнка, потому что такого он не наблюдал раньше среди людских особей. Казалось, его питомцу дождь был совершенно нипочём, и он радовался прыгая по лужам, пока Фрэнк с завистью поглядывал на проносящиеся мимо автомобили, каждый раз норовившие окатить их брызгами с ног до головы. “Никогда не снижают скорость”, - недовольно мурлыкал он себе под нос, - “нет чтобы подумать о ком-то, кроме себя. Я бы никогда…”. И стоило ему произнести эти слова, он наступил в лужу, брызги от которой окатили нищего пса, просившего милостыню под навесом у входа в старый отель. Мур запрыгал на одной задней лапе, тряся дергавшейся от неприязни мокрой конечностью, еще больше обрызгивая попрошайку. “Скотина”, - выругался пёс и придвинулся к стене. “Что ты сказал?” – воскликнул Фрэнк и собрался проучить нищего, но человек потянул его за собой дальше по улице. “Тебе повезло!” – крикнул он псу и погрозил когтями, исчезая за поворотом. “Ишь, вздумал меня учить. Сам он что из себя представляет”, - вновь замурлыкал Мур себе под нос, - “пошел бы работать. Работы полно. Нет, сидит себе, выклянчивает. Ш-ш-ш-ш”, - недовольно зашипел он.

Но вот уже показалась среди переулков площадь Станислава Тёплого, и Фрэнк увидел припаркованную полицейскую машину возле зажатого между новостроек старого двухэтажного дома, похожего на тот, в котором проживал он сам. “Когда трёшку вернешь?” – приветствовал его толстый кот в дождевике с очень тяжелым фотоаппаратом, пыхнувшим в лицо Муру яркой вспышкой. “Тоже рад тебя видеть, Эдди”, - поднял лапу Фрэнк, прикрывая ослепленные глаза. “Откуда у тебя человек, украл?” – поинтересовался Эдди Бро, нацеливая фотоаппарат на дом и щелкая как раз в тот момент, когда Мур обернулся, чтобы ответить, и вновь ослеп от вспышки. “Проклятье”, - зашипел Фрэнк, - “прекрати, Эд, иначе я утоплю тебя в ближайшей луже”. “В этот раз случайно”, - пожал плечами Бро, - “хочешь глоток за примирение?” – промурлыкал он, доставая из-под дождевика бутылку с валерьянкой. Мур обратил внимание на привычную уже головную боль, будто ища оправдания своим действиям, вздохнул и принял сосуд из лапы фотографа. Сделав глоток, он неприятно поморщился. “Что за разведенку ты пьёшь, Эд…” “Не все такие профессионалы, как ты, Фрэнк”, - пожал плечами Эдди Бро, убирая бутылку обратно.
Внутри дома Мура встретили удивлённые взгляды коллег и патрульных. “Мне казалось, тебя вчера уволили?” – спросил судмедэксперт Гор Харон, скучавший в гостиной за газетой. Фрэнк молча достал из кармана значок и показал Гору. “Неисповедимы пути”, - пожал плечами Харон, сложил газету и двинулся вслед за Муром наверх.

Наверху Фрэнка встретили смешки и ехидные взгляды коллег. Но завидев притихшего человека, прятавшегося за задние лапы Мура, они быстро переключали своё внимание. В комбинезоне его личико выглядело еще милее, и смешки быстро сменились на удивлённое мурлыканье.
В дальнем конце коридора, в маленькой комнате на кровати мордой вверх лежал пожилой кот в костюме Санта Клауса. На его теле было множество колотых ран, и глаза удивлённо и испуганно смотрели перед собой. “Семнадцать ножевых”, - холодно констатировал Харон, - “смерть наступила вчера около полуночи”. “Сосед с орудием убийства обнаружен в соседней комнате”, - промурлыкал довольный патрульный, - “похоже на пьяную драку”. “А ты, смотрю, уже премию в руках держишь?” – прошипел Мур, нахмурившись. “Как ты бутылку”, - промурлыкал патрульный, и все в коридоре, кроме судмедэксперта, рассмеялись. Фрэнк обернулся к наглецу, выпуская из лап когти, но тот был раза в два больше Фрэнка, и Мур лишь прошипел что-то себе под нос и двинулся в соседнюю комнату.

Там на столе в одной майке на голое тело лежал совершенно невменяемый сосед “Санта Клауса” и нёс что-то про сливы и акации - старый мотив из моряцкого репертуара. “Орудие убийства”, - указал лапой другой патрульный на лежавшую на куске бумаги на полу испачканную в крови “Северную Звезду”, то самое украшение для новогодней ели. “Кровь и того, и другого уже на экспертизе”, - промурлыкал за спиной Мура судмедэксперт. “Все, как на лапе, а?” – с надеждой спросил другой патрульный. “Конечно”, - недовольно промурлыкал Мур и принюхался. Человек за его задними лапами двинулся к звезде, но Фрэнк дернул поводок и подошел к распластавшемуся на столе соседу. Подняв его морду, он почувствовал страшный запах валерьянки. На него смотрели совершенно замутнённые глаза беспородной кошачьей морды, покрытой скомканной синей шерстью. Человек забрался на стол и недоверчиво посмотрел сначала на подозреваемого, потом на Мура. “Да-да, скоро меня это ждёт”, - прошипел кот и опустил морду соседа. “А что вы в участок-то его не везёте?” “Так машины нет, гараж залило, автобус не заводится, ждём”, - ответил очередной патрульный. “Так конвоируйте”. Патрульные переглянулись и недовольно посмотрели на Фрэнка. “Может вы сами, детектив? У вас двоих под дождём хорошо получится, отрезвит”, - ответил первый патрульный, выглянувший из коридора, и все снова рассмеялись.

В дальней комнате Мур обнаружил хозяйку дома, испуганную старенькую кошку, сидевшую на видавшем виды чемодане, обмотанном множеством ремней. “Он был таким милым, таким добрым”, - без устали мурлыкала она. “Мадам”, - произнёс Фрэнк, присаживаясь на кровать рядом с ней, - “как давно вы знали ваших арендаторов?” “Уже как лет пятнадцать”, - произнесла старушка, протягивая лапы к человеку, присевшему на колени прямо перед ней - “какой милый, можно?” “Конечно”, - кивнул Фрэнк, закрывая глаза от приступа головной боли. “Мистер Скрут снимал у меня комнату с 917-го года, а мистер Фломастик, кажется, аж с 915-го. Как его зовут?” “Никак”, - покачал головой Мур, - “еще не придумал”. “Нехорошо, нехорошо”, - замурлыкала старушка, прижимая к себе забравшегося к ней на колени человека, - “ох, у всех должно быть имя”. “Конечно”, - согласился Фрэнк, - “скажите, их конфликт давно начался?” “Ну какой конфликт, то есть, да”, - испуганно закивала старушка, - “почти c самого начала они что-то не поделили. У них были…м-м-м… разные политические взгляды. Мистер Скрут издавал какую-то газету, мистеру Фломастику она не нравилась”. “Какую газету?” “Кажется, “Северная Звезда”. Да-да. По названию этой реликвии, что украшают новогоднюю ель”, - пожала плечами хозяйка, - “и которой он убил несчастного Салли”, - она закрыла морду и заплакала. “Мистер Фломастик часто пил?” “Да, да, конечно, постоянно, только и делал, что пил”, - кивнула старушка и вся сжалась, опустив лапы, чтобы отдернуть от чемодана человека, который принялся расстёгивать на нём ремни. “А что у вас за чемодан?” – рассеянно спросил Мур, пытаясь лапой нащупать источник боли. “Какой чемодан? Ах, это?” – подскочила старушка и уронила человека на пол, от чего тот недовольно запищал и прижался к ногам Фрэнка, - “это просто, просто сижу на нём я, вот”. Мур оглядел комнату, действительно не наблюдая в ней иной мебели. “А работал он где?” “Кто? Я же сказала Север…” “Фломастик”. “Ах, не знаю, офицер, на какой-то верфи, спросите его лучше сами”.
На улице послышалось знакомое тарахтение полицейского автобуса, и мимо по коридору патрульные провели мистера Фломастика. Фрэнк встал, потянул за собой человека и прошелся по коридору обратно к комнате убитого. Оттолкнув детектива, к кровати протиснулись санитары и стали грузить тело на носилки. Мур хотел было возразить, что он еще не провёл осмотр, но головная боль вновь прихватила его, и он прижался к спасительной прохладе оконного стекла. “Невозможно работать”, - промурлыкал он себе под нос. Человек же забрался за подоконник и стал что-то разглядывать в окне.

“И почему я выбрал именно эту профессию? Мама правильно говорила, надо было заниматься наукой, делал бы что-то полезное, изучал древние человеческие книги, а не шляться бы по этим богом забытым закоулкам, полным вселенской пустоты”. Но тут человек запищал, и Фрэнк опустил взгляд на подоконник. Маленькая рука питомца указывала на вмятины возле оконных замков. Мур нахмурился и наклонился к ним, пощупав лапой поверхность. А затем схватился когтями за край окна и поднял его. С улицы пахнуло сыростью, и плащ детектива встрепенулся под налетевшим потоком дождя и ветра. Фрэнк осмотрел окно и обнаружил, что вмятины со стороны улицы были явно больше, дерево и краска потрескались так, словно кто-то поднимал окно с противоположной стороны с помощью грубого рычага.

Поморщившись, он вылез на темневшую за окном пожарную лестницу. Человек выпрыгнул за ним и, шелестя о металл поводком, побежал вниз. “Стой”, - прокряхтел Фрэнк и посмотрел наверх. Капли дождя попали ему в глаза, он недовольно фыркнул и последовал вниз за человеком. Лестница аварийного спуска была опущена, и человек уже бегал вокруг неё, ожидая Мура. Фрэнк успел увидеть, как комбинезон человека успел мелькнуть за углом. “Куда ты, гадёныш, стой!” – крикнул ему вслед Мур, но человек лишь запищал что-то неразборчивое и удаляющееся. Фрэнк забежал за угол и обнаружил человека возле двух глубоких колей от автомобильных шин, оставшихся в грязи. Человек прыгал возле них, разбрызгивая вокруг себя грязь. “Этого только мне не хватало”, - прошипел Мур, подёргиваясь от падавших на его усы капель.

“И как это связано?” – хмуро бурчал Эдди Бро, щелкая своей камерой следы от протектора, пока детектив капал себе в рот остатки валерьянки. “Не знаю, но точно связано”, - промурлыкал Фрэнк, выбрасывая бутылку в кучу мусора на углу, - “Когда сможешь сделать фотографии?” “Вечером всё будет готово”, - пожал плечами Эдди и поёжился, - “если я не убьюсь на этой лестнице”. “Если слазишь, завтра верну долг”, - подмигнул ему Мур. “Врёшь”, - проворчал Бро и направился наверх.

“Я что тебя просил?” – стукнул кулаком о стол мистер Канни, - “я тебя просил закрыть дело до вечера, а ты что мне приносишь? Какие-то следы от машины да вскрытое окно? Может, он сам еще сто лет назад забыл ключ и сломал себе замки на окне”. “Следы свежие”, - сжавшись оправдывался Мур. “Ты мне что висяк на новый год хочешь сделать? Ничего не хочу слышать”, - прорычал начальник отделения полиции, - “фотографии уничтожить, рапорт у меня на столе к 9 часам, а то я пожалею, что не засунул твой значок тебе в задницу!”

Фрэнк долго сидел на скамье перед кабинетом начальника и смотрел, как человек в грязном комбинезоне ходит на задних лапах по коридору и недовольно пищит. “Прекрати шелестеть, одни неприятности от тебя”, – прошипел Мур, - “пойду писать отчёт”. Но человек остановился и вцепился в его лапу, посмотрев на кота таким жалобным и мокрым от слёз взглядом, что Мур ощутил, что сейчас разрыдается вместе с ним. “Хорошо, хорошо, что ты хочешь?” – утирая лапой глаза, спросил Фрэнк, - “хочешь, пойдём домой? Я тоже устал от всего этого”. И в мечтах Мура замелькал запах валерьянки. Но человек нахмурил своё милое личико и замотал головой, а затем встал на задние лапы и растопырил руки и ноги. “Что ты хочешь этим сказать?” – почесав рваное ухо спросил Фрэнк, - “что это значит?” Человек снова сложил, а потом снова растопырил руки и ноги и запищал новогодний мотив. “Хочешь посмотреть на ёлку?” – удивился Мур, - “Но там так льёт”, - детектива аж передернуло, - “к вечеру особенно разошлось. Давай завтра. Я уверен…” Но человек недовольно пискнул и снова сложил и растопырил руки и ноги. Фрэнк посмотрел на него, и в глазах его промелькнула догадка. “Северная Звезда”, - промурлыкал он. Человек радостно подпрыгнул. “Газета, которую издавал этот бедолага”. Мур встал и, шаркая, направился в приёмную полицейского участка, где на столе закреплённый толстой цепью лежал городской справочник.

“Что с отпечатками?” – спросил проходивший мимо Эдди Бро, - “Шеф сказал не присовокуплять к делу те, что ты просил сделать на улице”. “Печатай, печатай, мне они нужны вечером”, - мурлыкал себе под нос Фрэнк, водя когтем по списку городских изданий. “Как скажешь, но если мне влепят нагоняй, с тебя серебряк”. “Да-да”, - пробормотал Мур, наткнувшись наконец на адрес издания, - “Северный порт 7\12”.

В уже наступившем сумраке Мур шел по набережной, кутаясь в плащ и накрывшись зонтом. Человек бежал за ним, чуть отставая, на задних лапах. Холодный солёный ветер с моря не давал детективу высунуть морду из-под зонта, и только дырки в ткани зонта позволяли хоть как-то ориентироваться в дороге. “Ты зачем туда идёшь?” – говорил он сам с собой, - “В такой дождь. Что ты хочешь доказать? Может, это уже горячка? Тебе кажется, что твой новый питомец помогает тебе вести дело. Да ты рехнулся Фрэнк. Ты действительно уже рехнулся”.
Остановившись перед углом кирпичного здания, Мур неохотно поднял зонт и посмотрел на адрес. Все было верно, тут находилось издательство “Северной звезды”. Краем глаза он заметил припаркованный неподалёку автомобиль. Это был старенький родстер с матерчатой крышей, кабину которого обильно заливал дождь через незакрытое окно. Человек запищал что-то со стороны багажника, Мур проследовал за ним. Человек стоял по колено в воде и радостно указывал на рисунок протектора. Он поразительно напоминал тот, что Фрэнк видел в грязи днём на площади Станислава Тёплого. “А ты глазастый, маленький непоседа”, - промурлыкал себе под нос Мур, - “что-то ты слишком сообразителен для обычного человека”. Питомец улыбнулся. “Думаешь, нам надо навестить наших издателей?” – произнёс кот, трясущимися лапами проверяя патроны в револьвере, который он прихватил из участка.

Войти в здание можно было только через большие ворота, за которыми сразу начинался печатный цех. Перед самым входом детектив остановился, предчувствуя, что если он зайдёт в это место, то уже не сможет вернуться обратно к своей обычной жизни. Но возвращаться было особенно не к чему, поэтому, не обнаружив никого на проходной, Фрэнк двинулся вглубь, ежась от холода. Человек шел рядом, оглядывая огромное помещение. В дальнем его конце, в отделенном стеклом кабинете, на втором этаже, куда вела небольшая лестница, мерцал свет.
“Что вам здесь нужно?” – спросил громкий, лающий голос за спиной Мура. Фрэнк обернулся и увидел холодные глаза белого пса, смотревшего на детектива из-под натянутой на лоб кепки. “Вообще-то это я тебя должен об этом спросить, безродный”, - фыркнул Мур, нахмурившись и нащупывая в кармане плаща револьвер. Но в следующее мгновение в глазах его потемнело, и он повалился на пол без сознания. “Хоть что-то ты смог сделать правильно”, - гавкнул белый пёс на возникшего из темноты рыжего дворнягу с факелом в лапах, - “Нашел?” Дворняга отрицательно покачал головой и заскулил. “Никакого толку”, - разозлился белый пёс, выхватил из рук подручного факел, поджог его, возникшей в лапе военной зажигалкой, и поднёс к разлитой на полу луже бензина. “Огонь все исправит”, - гавкнул он и двинулся прочь из занимавшегося огнём помещения. Две темные фигуры на фоне горящего здания запрыгнули в автомобиль, который с рёвом рванул с места и исчез за пеленой дождя.

Фрэнк пришёл в себя на рассвете под козырьком складского помещения напротив пепелища, которое осталось от издательства “Северная Звезда”. Первое, что он увидел, были светящиеся от счастья глаза человека. Только сейчас Мур хорошо разглядел его голубые глаза. Детектив приподнялся и увидел, как дымится гора обломков, оставшихся от издательства. Работники доков, спешившие в этот ранний час на работу, останавливались и удивлённо разглядывали незнакомые им доселе внутренности здания. Обнаженные и беззащитные обугленные печатные станки стояли посреди обрушившихся кирпичей и свернувшихся листов обвалившейся крыши. В утреннем тумане, пришедшем с моря, они выглядели, как останки какого-то неведомого чудища, выползшего умирать из воды на берег.

“Ты спас меня, пройдоха”, - произнёс кот, пробуя сесть. Головная боль тут же напомнила о себе, и Фрэнк схватился за голову, нащупав большую шишку на затылке. “Спасибо тебе, со мной всегда так”, - вздохнул Мур, - “если не одно, то другое. Не к тому ты коту попал, приятель”. С трудом поднявшись, Фрэнк оперся на стену здания, стараясь совладать с вращающейся под ногами реальностью. Человек схватил его задние лапы, пытаясь удержать кота. Мур всплакнул, и от накативших на него чувств шагнул от стены, и чуть не упал со ступенек перед складом на дорогу.
На улице было сыро, но дождь прекратил. Держась лапой за затылок, детектив пересёк проезд, направляясь к развалинам. Пара щенят уже мародерствовала среди обломков, но, завидев Фрэнка, исчезла в тумане. Мур с трудом прошелся мимо сломанных станков до того места, где его ударили по голове. Человек следовал за ним, прислушиваясь к запаху гари. Подойдя к самому тёмному и обугленному станку, Фрэнк провел лапой по набранному для печати тексту. “Террористические атаки на полуострове…”, - промурлыкал он, - “спланированные так, чтобы это выглядело, как дело рук союза Пак”. В его голове закрутились воспоминания о нелюбимых им уроках географии с подслеповатой мадам Кураж. Из их курса он помнил, что союз Пак – это маленькое независимое государство на юге полуострова Интеота, известное равными правами для кошек и собак.

Почесывая голову, Мур стоял перед обугленным станком, пока не почувствовал, как человек дергает его за штанину. Фрэнк опустил голову и увидел, что тот притащил большой кусок выжившей в огне газетной бумаги. “Я же тебе уже говорил, что ты слишком сообразительный малый для человека”, - хмыкнул кот и принялся раскладывать бумагу на печатной поверхности. Положив сверху текста кирпичи, он несколько раз прожал их, снял и, убедившись, что текст хорошо пропечатался, сложил бумагу во внутренний карман плаща.

За его спиной послышался вой сирены, и из тумана появились сослуживцы. Первым шел мистер Канни. “Где же я могу найти этого идиота? Конечно, на пепелище. Ты должен был сидеть и составлять отчёт, а не шляться по складам”, - прорычал он за несколько шагов до Фрэнка. “Это не склад”, - развел руками Мур, - “это издательство “Северная Звезда”, которое спалили ребята, убившие его владельца, Салливана Скрута”. “Значок!” – закричал Канни. “Да подавитесь”, - прошипел себе под нос Мур, кинув значок к ногам шефа. “Убирайся отсюда”, - зашипел Канни, - “подохни уже скорее в своей валерьянке”. Фрэнк пожал плечами и направился прочь из сгоревшего здания. Человек с поводком в руках, незаметно петляя между полицейскими, последовал за ним.

Пока Фрэнк Мур шел по набережной, пытаясь справиться со своими мыслями, к пепелищу уже сползались бульдозеры, готовящиеся сравнять его с землёй. Человек нагнал кота, запрыгнул ему на спину и забрался на плечо. ”Похоже мы вляпались в настоящее дерьмо, дружище”, - промурлыкал Фрэнк. Человек прижался головой к рваному уху Мура. Их сросшиеся фигуры незаметно исчезли в утреннем тумане.


Канал в телеграме: https://tlinks.run/maximillianman
Паблик в ВК: https://vk.com/public189072634