324090391123

Там, где я раньше жила, алкоголиков мало.

Точнее, они редки как зубры в пуще.

Но – выпивают все.

Описательный термин «выпивши» имеет целую шкалу и начинается с «трошки», а кончается - «сильно». Например, скромное, лежащее под забором существо – «сильно выпивши», всё остальное – «трошки».

Позорное клеймо «алкоголик» получить крайне сложно.

Нужно целое сочетание факторов: не работать, ушла жена/муж, каждый день «выпивши», пить непременно водку (вино и пиво в зачёт не идут), утратить человеческий вид и т.д.

Только в комплексе!

Сложнее всего не работать.

Государство заботится и не даёт не работать.

Работодателям исполком присылает «бронь». (Такое письмо, где между гербом страны и печатью/подписью большого начальника написано сколько «выпивающих» надо принять на работу в год и не увольнять ни при каких обстоятельствах. P.S Освободившихся из тюрем указывают отдельно, в другой бумажке.)

Как только мой сосед Андрей вернулся из ЛТП - ему сразу принесли направление на работу.

Нет, не так, его пригласили во власть, и предложили выбрать куда он хочет пойти работать - в колхоз «Бобовый лог» трактористом (с предоставлением жилья) или в райагросервис слесарем (с выплатой зарплаты деньгами)?

Вариант «никуда» - не рассматривался.

Он выбрал слесаря в городе с деньгами.

Коллектив – «трошки» пьющие слесаря – Андрею были не рады: выработка была бригадной, а из всех необходимых в работе навыков он умел только поровну разливать. Андрею тоже не нравилось: сидеть с 8 до 17 в неотапливаемом ангаре и курить. И он перестал ходить в неотапливаемый ангар и стал курить дома.

Там значительно комфортнее.

Государство обнаружило пропажу работника спустя двое суток: райагросервис поуговаривав Андрея, что не работать стыдно, сдался.

И донёс в органы.

Органы приехали комиссионно. На милицейском бобике. В день обращения (доноса) по месту регистрации Андрея.

Я мыла лестничную площадку, когда в его квартиру поднимались майор милиции с кобурой, сержант-водитель с дубинкой, унылая тётка из какой то комиссии с папкой и директор райагросервиса с пустыми руками.

Судя по голосам за дверью квартиры они квартетом за пять минут прочли ему лекцию о пользе работы в жизни человека и неотвратимости заботы государства.

Провожала их счастливая мать-старушка Андрея.

Теперь каждое рабочее утро начиналось одинаково.

В 7.30 к подъезду дома подъезжал милицейский бобик и сигналил.

Андрей спускался и ехал на работу, курить в неотапливаемом ангаре с часовым перерывом на обед. Если Андрей не спускался: за ним поднимался сержант. Вместе с матерью они его будили и собирали на работу.

Если Андрея не было дома сержант выяснял адреса наиболее вероятного пребывания у матери-старушки и объезжал их.

Там, правда, он будил и собирал на работу Андрея один.

Я люблю «бульбу» и когда-то сама отравляла себе жизнь выращиванием.

В целях обогащения, традиционным методом – заставив всех членов семьи ковыряясь в земле весеннюю субботу закопать два мешка картошки в землю. Потом - также заставить в осеннюю субботу выкопать два мешка картошки из земли. Барсик от манипуляций с землёй и картошкой освобождался – я его жалела, маленький.

Но это ничто, по сравнению с методом Сенькиных.

Это были мои родственницы по мужу номер два, сёстры Сенькины. Сенькины - это не фамилия, а кодовое имя. В деревне всех зовут «по-уличному» и на вопрос: Ты чия?- надо говорить пароль.

Деда у старушек звали Сеня.

Смыслом жизни старых дев, после возвращения с принудительных работ в Германии и до смерти, был огород в тридцать соток.

Любимым занятием жизни - выращивание «бульбы».

Метод возделывания авторский: себестоимость килограмма картошки при нём превышала себестоимость килограмма ананаса втрое.

К посадке они готовились аж с Нового Года: вытаскивали из подвала и озеленяли в веранде семенную картошку - «сеянку». По лунно-церковному календарь выбирали благодатный день, ангажировали загодя трактор и коня (если запьет тракторист/если запьет коневод), созывали троюродных племянников и внучек двоюродных сестёр и т.д.

В день посадки сёстры Сенькины готовили шикарное застолье из «купленых» в магазине продуктов и спиртного.

Накануне дня «Х» бабули не ложились спать совсем: до ночи они раскидывали навоз (на солнце высохнет!), ночью молились об успехе мероприятия, с рассвета до прихода родни - готовили банкет.

Все пришедшие помогать – встречались бабульками как с войны и расставлялись по ролям на огороде.

Приезжал тракторок/конь и начиналось шоу.

Сухенькие сёстры летали из края в край «гарода», успевая загребать навоз, насыпать «сеянку» и кидать в борозду одновременно, чтобы родня не перетрудилась.

К обеду огород радовал глаз: на вспаханной земле жирные грачи собирали червяков, а оттоптанные «стёжки» указывали места будущих грядок. Радостные сестры кланялись каждому присутствующему и слёзно благодарили за помощь, приглашая за стол.

Застолье длилось часа три – четыре.

Сенькины шмыгали по хате подавая недостающее и убирая разбитое. Восхищенно глядя на собравшихся перекусывали в уголке.

Если присутствовавшие досиживались до пения песен или милой драки – прогнозы на урожай были самыми оптимистичными.

Уходящих дальних-предальних близких родственников старушки провожали со словами благодарности: суя денежку в одну руку, а кулёчек с гостинцами для домашних - в другую.

После пережитого Сенькины дня два «лежали трупом» и говорили про родню: как кто смотрел, чего говорил. Радовались за забеременевших троюродных внучек и закодировавшихся двоюродных племянников.

Потом они садили грядки семенами собственной селекции.

Всё лето у Сенькиных состояло из сельхозработ на картофельном поле. Поле боронили «на себе», разгоняли «на себе», бесконечно пололи.

Особое место занимала борьба с колорадским жуком.

Это был личный враг Сенькиных.

Сёстры простили немцев, заставивших их два года жить в бараке, тяжело работать и есть баланду, но помнили все злодеяния колорада.

Каждое утро начиналось у сестёр с многочасового фитнеса под названием «трусить жука». Бабули брали ведро с круто посоленной водой или раствором керосина и веник – никаких химикатов!

По случаю уборки картофельного урожая также давался банкет. «Копачи» кормились и поились до отвала, забирая кому сколько надо «бульбы» в качестве «гостинца».

Я не могу представить, чем они занимались зимой.

Сегодня у нас юбилей – месяц совместной жизни.

Нас и кота.

В отношениях с питерским котей достигнут невероятный прогресс, но до совместного лежания на диване (с мурчанием и почёсыванием пузика) также далеко, как до заметенной снегом Беларуси.

Мы уже детально рассмотрели друг друга, он (коть) теперь выходит на открытые пространства с соблюдением двухметровой дистанции.

Мы – для него не опасные, но – противные.

Он дымчато-полосатый, красивый и огромный.

Алиса, по размеру лап, предполагает, что его предки были мэйнкунами или британцами.

Я уверена, что овчарками или тиграми.

А он такой маленький от неправильного питания в прошлой, до нас, жизни.

Сейчас он растёт до прабабушки-тигры.

Питается он теперь правильно, наверное.

Моя котиная кулинария с треском провалилась. Он не ест изготовленное поваром 4 разряда ничто. Ни на пару, ни в духовке, ни протёртое, ни с овощами.

Где учат на котиных поваров?

Ежедневно мы покупаем лотки с куриным или индюшачьим филе, но совсем не потому что любим отбивнушки. Мы теперь любим сосиски по акции и омлеты.

Филе любит коть.

Сразу весь лоток.

Купленная мной на Уделке говяжья печень и петушиные гребни выброшены не сразу.

Часть - после размораживания, часть - после отваривания. У кота печень и гребни вызвали тошноту и презрение.

Опытным путём я установила, что варенец, ацидобилин и кефир любой жирности – не то.

А «то» - ряженка марки «Весёлый молочник» жирностью 4% в количестве 250 мл/сутки. И мисочку после неё можно не мыть. Незачем.

Проблема в двухметровой дистанции которую сохраняет кот - не главная. Есть ещё пару наиглавнейших.

Посещение туалета котем, например.

Мы с Алисой никак не можем угадать где кот хочет, чтобы стоял лоток. И поэтому расставляем лотки (3 штуки) по местам вчерашних преступлений.

И снова не угадываем дислокацию.

Алиса предлагает купить спрей «Негадин».

Инструкция к нему обещает вызвать муки совести у кота за совершенное преступление и клятву посещать лоток и только лоток, а не мои ботинки. Но, мне не то что бы жалко 500 рублей, просто я давно не верю в котиную совесть и клятвы.

В тайне я надеюсь, что ему просто не подходит наполнитель лотка. Цветом или запахом. Но скоро мы угадаем цвет, запах и тонину помола наполнителя. И дислокацию лотка.

И всё станет хорошо.

С туалетом.

Ещё есть глобальная проблема с именем.

Кота не могут звать никак. Это не даёт возможности установить доверительные дружеские отношения к которым мы с Алисой стремимся.

Поэтому, когда кот вылезает на открытое пространство (с дистанцией 2 метра), мы дуэтом предлагаем ему варианты имени.

Медовыми голосами.

На прежнего Азимута - он чихает.

На Барсика, Жорика, Тигрика и Василия – презрительно щурит глаза.

Весь остальной интернетный перечень имён он игнорирует: демонстративно моется или ловит блох (блох он травить отказался, пояснив знаками, что друзей не убивает).

Однажды мы угадаем заветное имя и коть прыгнет на клетчатый плед на диване и обнимет нас когтистыми лапами овчарочьего размера.

Пока он нас не любит.

Ни за связанный Алисой (из распоротого своего шарфа) коврик, ни за купленные (вместо шавермы на обед) котиные конфеты и мышь-игрушку, ни за 300 грамм чистейшего филе и 250 грамм ряженки + N пакетиков Вискаса/Феликса в день.

Но, с переездом из фотоателье в квартиру, примирился.

Когда мы собираемся уходить - он оживляется.

Коть ласково (почти) смотрит из под кухонного дивана в прихожую, мотивируя обуться и сматываться максимально быстро. Ещё он разминает лапы в предвкушение полной свободы без нас и мяукает одобрительно. Почти изучившая котиный Алиса уверяет, что это «В добрый путь» или «Успехов в делах, домой не торопитесь» на русском.

А мне кажется «Не смотрите на светофоры, может вас задавит» или, в лучшем случае – «Индейки не покупайте, я буду куру».

Без нас он лазит по шкафам, полкам, карнизам – роняя различные ценности вдребезги.

А, и ещё из разряда прогрессивных достижений.

Коть, в присутствии в доме нас научился сидеть на окнах.

И заниматься интеллектуальной деятельностью.

На кухонном окне он считает: ворон на берёзе во дворе, голубей у мусорного контейнера и выгуливаемых бабушками-блокадницами собак.

Количество учтённой живности отражается на наглой серой морде.

На окне в комнате – коть общается; с собратом по виду, посредством телепатии (эркер направлен точно на окно соседки Светланы Николаевны, мамы гигантского чёрного Масика). Телепатическое общение с Масиком сидящим среди фиалок вызывает у нашего кота эмоции: он рычит и дёргает хвостом.

Не считая проблем с едой, туалетом и доверием - мы с Алисой котем очень довольны. А он нами - нет, но сервис его, наверно, устраивает.

Мы завели питерского кота (в смысле - Санкт-Петербургского).

Невидимку.

Это не плод моего больного воображения, он есть!

Но невидим.

О том, что он точно присутствует в квартире есть неоспоримые доказательства: съеденная из мисочек снедь и продукты её распада в лотке и мимо.

И запах.

Когда мы везли его в такси он был осязаем.

Он осязаемо бился в пластмассовой переноске и орал страшные котиные ругательства. Таксист жалел, что ему достался проблемный заказ и даже не хотел двести тридцать рублей, а я о том, что остановила прежнюю котовладелицу и не дала её домотать на переноску всё бобину скотча.

Мы вдвоём с Алисой помним как открыли переноску и он выскочил из неё на кухонное окно, серый такой. Дальше мы в два голоса (с самыми нежными интонациями) рассказывали ему свои биографии, особенно упирая на любовь к котам.

Без резких движений.

Пытаясь убедить его в полной безопасности здесь и нашей будущей любви.

Кот шипел и фыркал самой отборной бранью.

Когда словарный запас иссяк, а фантазия заснула от усталости и стресса мы ушли на улицу. Дать коту возможность успокоиться и обследовать новый дом, а нам поесть. Потому что холодильник стоит у окна, а к окну кот нас не подпускает.

И к холодильнику тоже.

С тех пор, уже неделю, кот невидим.

Нет, не то что бы совсем: если осторожно заглянуть под кухонный диван, то можно увидеть в глубине, за сумкой, на заботливо положенной Алисой подушке контуры его тушки и два круглых немигающих глаза. А если положить в синенькую мисочку кусок сырой индюшиной груди и тихо сидеть (не дышать), то - серую когтистую лапу.

Лапа молниеносно хватает мясо и потом он чавкает.

Два раза мы видели белые пятки. При перебегании из под дивана под диван.

Алиса чутко спит.

Поэтому ведёт журнал ночных наблюдений за жизнью кота.

За утренним кофе она сообщает мне в хронометражном порядке котиные действия. Это список глаголов. Прыгнул, шуршал, копал, мявкал, чесался, чавкал, грыз и т.д и т.п.

Ещё, от острого желания побыстрее наладить контакт с нашим новым котом, у неё появился дар ночного виденья. Алиса очень реалистично рассказывает как он часами сидит у моей кровати и с нежностью смотрит мне в лицо.

Днём он стесняется, говорит она.

Я ей верю.

Наш скромный невидимый кот благотворно на нас влияет.

Мы теперь стали тише себя вести в квартире – разговариваем только шепотом, ходим босиком и только в случае крайней необходимости. А ещё много гуляем по свежему воздуху, благо ветер и пятнадцатиградусный мороз нам не препятствуют. И купили в запас на год вперёд всё, в магазинах теплее. После трёх-четырёх часовой прогулки мы возвращаемся домой освежённые, с кучей сумок.

По дороге спрашиваем друг у друга многократно:

- Как ты думаешь, что он сейчас делает?

Обоим хочется думать, что он с нетерпением нас ждёт сидя на диване или окне. И мурчит. А не молится своему богу чтобы на переходе нас сбила машина.

Звать мы пока кота - никак не зовём, некого; обращаемся к воздуху в квартире местоимением «он» или словом «коть».

Прежняя хозяйка звала его географическим термином, но от поездки с котом в такси термин выпал из моей и Алисиной памяти. Мы пробовали обращаться – Экватор и Меридиан. Не помогало!

Потом собрались с духом и позвонили Лене, прежней хозяйке.

Оказалось, его звали Азимут. Но это имя выпало там же, в такси, только уже из котиной головы. Откликаться он отказывается.

Мы купили в ИКЕЕ целый котиный сервиз из мисочек разного цвета. Теперь я готовлю в них целые кулинарные котиные серии.

Для нас мне готовить стало некогда.

И Алиса колбасит нам быстрые и вредные блюда по проверенным общежитским рецептам – дошики, пельмени, бутерброды (со всем что есть во временно не охраняемом котом холодильнике), яичницы.

Я творю котиную еду из мяса, круп и овощей.

Прежняя хозяйка, Лена, варила в мультиварке ему кисель из куриных шей и риса.

Мой кисель он не ест, вне зависимости от количества положенного мяса и степени протёртости. Наверное, потому, что у меня нет мультиварки.

Судя по съедаемости, лучше всего у меня получается сырое мясо и ряженка из пакета. Остальные произведения киснут в новых мисках и выливается.

Так и живём пока.

Глубокий вечер пятницы, в двери скребется кто - то более крупный чем такса, но - мелкий, чтобы достать до звонка.

Я пока ещё не вижу сквозь стены, но уже стремлюсь к этому результату.

Это - Надежда Николаевна, домком дома, ведущая активную общественную жизнь в 31 квартире.

Всю свою допенсионную жизнь она посвятила интересам общества.

На пенсии «общество» свелось к жильцам пятиэтажки и Ривве Марковне.

Ривва Марковна – трёхцветная кошка моей соседки, названная ей в честь горячо ненавидимой покойной свекрови.

Надежда Николаевна верит в переселение душ. Увидев янтарные внимательные глаза бездомной безымянной кошки, она поняла – свекровь переселилась в неё.

Не забрать кошку с глазами родного человека было не возможно!

Ривва Марковна - совершенно глуха и дурно воспитана коллективом у мусорки: дерёт обои, демонстративно не пользуется лотком предпочитая ему цветочные вазоны. Надежда Николаевна регулярно повышает на неё голос за совершенные преступления.

Наконец то она может громогласно орать: «Ривва Марковна! Что ты делаешь старая сука!» с чистой совестью.

Я, первое время, вздрагивала ночью.

Нет, Ривву она не бьёт, и хорошо кормит.

Глухая Ривва Марковна гадит в фикусы, хорошо спит на ободранном когтями кожаном диване, скидывает памятный хрусталь на пол.

Надежда Николаевна громогласно оскорбляет её, обращаясь строго по имени-отчеству на разные лады. Идиллия!

Встреча с Надеждой Николаевной была судьбоносной.

Собственник квартиры решил минимизировать расходы по содержанию квартиры.

До тех пор, пока найдётся желающий уплатить астрономические деньги за вид из окна на Свято-Троицкий храм.

Из другой страны Надежде Николаевне было дано поручение: сдать квартиру за умеренную плату.

Непременно приличному человеку.

Надежда Николаевна начала кастинги.

Я пришла по блату, квартиру продавала моя приятельница Наташа.

Надежда Николаевна оценила мои грустные честные глаза и скромный гардероб на «хорошо» и провела исповедь.

После этого, с испытательным сроком, я была допущена к проживанию.

Первые несколько недель я чувствовала наружное наблюдение в глазок соседней квартиры и сканирование при входе в подъезд.

Иногда под предлогом соль/спички у меня проводился обыск. Она проверяла меня на благонадежность: не стану ли я после показов приводить с собой толпы пьяных мужиков и развратничать напропалую, круша антиквариат (румынская кухня, полированная стенка позднехрущевской эпохи), и добивать недобитую временем сантехнику.

К величайшему сожалению нашего домкома, я вела себя как ангел.

Поздним вечером усталый ангел вползал в квартиру помыться и поспать.

Ничего интересного! Мы стали странно дружить.

Моего деда Петра не взяли в советскую армию из-за врожденного дефекта зрения - он был косоглаз.

Пришедшие в Беларусь немцы не были так переборчивы и пригласили его на принудительные работы, увезя в товарном вагоне в Германию.

На вокзале, не обращая внимание на косоглазие, деда взял к себе на ферму (вместе с Галей-украинкой) герр Бауэр.

Вопреки ожиданиям, обоих поселили в дом вместе с хозяевами – бездетными герром и фрау Бауэрами. Никто не издевался, кормили с общего стола, хозяин терпеливо учил «Петера» немецкому языку.

Над Галей шефствовала фрау.

И хозяева, и работники одинаково кормили скотину, пололи-садили-убирали вместе от рассвета и до заката.

«Петер» жил не по-советски легко: работал, как в родном колхозе, только легче; ел почти белорусскую еду (только к драникам почему-то давали варенье), охотно учился у хозяина языку и уходу за пчелами, ловил с ним карпов в домашнем пруду и иногда даже пил шнапс. Хозяева одевали их в поношенное, но приличное, и оказалось, что бывает другая обувь кроме галош.

Через два года «Петер» и Галя-украинка прилично говорили по-немецки, а герр и фрау Бауэры знали ненормативную белорусско-украинскую лексику и песню «Катюша» наизусть.

Бауэры предлагали поженить работников.

Хозяйство крепло, расширялось и требовало ещё рабочих рук. И герр Бауэр выбрал на ярмарке вакансий у товарного поезда крепкого русского пленного, который, к сожалению, оказался идейным комсоргом.

Через месяц, под влиянием советской пропаганды в виде комсорга, мой дед и комсорг совершили диверсию против всего фашизма в целом и свиней герра Бауэра лично. Натолкли стекла в мешанку и скормили вражеским свиньям. Одна фашистка сдохла ночью, остальных спешно прирезали.

Пораженный вероломством «Петера» и результатами вскрытия свиней герр Бауэр сдал обоих в Бухенвальд.

Дело было в ноябре 1944 года.

Полгода Бухенвальда и пять лет советского лагеря (которые истосковавшаяся родина дала за возвращение) дед сожалел о содеянном.

Бройлерных кур я завела в целях обогащения; мне, как всегда, были нужны деньги.

Зиму я изучала куроводство в теории и собирала расходные материалы.

К дню «икс» я была готова как к войне.

Знакомый (бывший клиент банка) фермер вывел мне пятьдесят суточных уродцев-бройлеров. И даже, по дружбе, немного подрастил: сутки.

Хороший человек, Дима-телемастер, одарил меня раритетной коробкой из-под не ЖК-телевизора. Их же надо было в чём то везти!

Забирая лысых бройлеров на ферме я увидела хорошеньких бройлерных утяток. Они были пушистенькие, весёлые и с умненьким выражением лица (или как это называется?).

При этом друг-фермер сказал:

- Этих держать ещё выгоднее - едят траву и ряску, растут как на дрожжах.

Ого!

Одержимость лёгкими деньгами, но ограниченность наличными, позволили мне купить только десять уток.

Я привезла в городскую двушку птичью ферму, пятьдесят бройлеров и десять уток .

Алиса - моя дочь, предусмотрительно была сослана с классом в санаторий, оздоравливаться. Кот Барсик - мой кот, ничего не знал и увидев, пережил шок.

Я наивно думала, что он примет их за дичь и будет охотиться; Барс принял их за стихийное бедствие и заходил домой со двора только поесть.

Сразу оказалось, что симпатичные утята и уродливые бройлеры вместе не уживутся. Утята были больше и топтали бройлеров у еды, а ещё они плюхались в пойлушки, разливая воду. А бройлерам нельзя мокнуть они замерзают и дохнут.

Пришлось отселить уток в шкаф-купе, где они спокойно купались в пойлушках и ворковали.

Две недели я варила и тёрла яйца, ошпаривала пшено, грела бутылки с водой и перестилала пелёнки из газет каждые три часа суток.

Мне очень хотелось в декретный отпуск по уходу за птичками и - спать.

Работа (госслужба) не отправляла меня творить агрогородки и выполнять продовольственные программы – на моё счастье, был не сезон. Спала я по птичьему графику: дома и на работе за столом. В свободное от сна и куроводства время я изучала утководство по потрёпанной брошюре.

Когда потомство перестало лезть в коробку из-под телевизора я выселила их на застеклённый балкон. Птицы подросли, частично оперились и общались между собой птичьим базаром.

Ежедневно я ждала скандала от соседей снизу и сверху.

Но, произошло чудо: противная бабуля (снизу) Меринович, легла в больницу вставлять хрусталики в глаза – в темноте она видела хуже Барсика и это мешало ей быть в курсе всех событий.

Галя (сверху) встретила Гошу и ей было тоже не до писка: полдня они выясняли отношения с выбеганием на лестничную клетку и криком:

- Людечки, ратуйте!

А вторую - страстно как в кино для взрослых - мирились, сводя мои шансы отоспаться к нулю.

К концу месяца бройлеры и утки набрали вес настолько, насколько похудела я. И визуально они были готовы к самостоятельной жизни на моей даче.

После праздничного отъезда птиц я двое суток скребла и проветривала квартиру к возвращению Алисы; Барсик вышел из подполья и спал днями на любимом диване.

Жизнь налаживалась.

Оказалось, что ездить на дачу (каких-то двенадцать километров) и кормить живность до и после работы на машине – дорого.

Но - добрый сосед дядя Юра одолжил мне велосипед. На сколько надо.

Теперь при любой погоде утром и вечером мне был гарантирован велопробег с ведёрками отварной картошки на руле.

Лживые учебники по куроводству посчитали расход зерновых по заниженным нормам; добытое мною зерно слопалось птичками в три раза быстрее чем в теории. Пришлось покупать ещё.

Жрали они невероятно много.

Девяносто девять (один птиц был инвалидом по зрению с рождения) голодных глаз с надеждой провожали всё проходящее мимо вольера. Спасали многочисленные кабачки и виды на урожай кормовой свеклы.

Вырвавшись неведомым образом на свободу (за четверть часа) они уничтожили всё колорадское население моей картошки. Геноцид.

Уходя на работу, я в дрёме терзалась за рабочим столом на разные волнительные темы: вдруг, птички будут думать обо мне и скучать.

Или – а что, если к ним придёт соседский Васька-убийца, разоритель птичьих гнёзд.

И то, и другое я думала совершенно напрасно.

Мои наблюдения выходного дня показали:

1. Бройлеры и утки не думают вообще (не чем);

2. Кот Васька – безопасен (при мне он сорвался со столба и упал в вольер к бройлерам, где чудом спас свою пушистую жизнь).

Самородок-сосед (механик-недоучка), за умеренную плату, соорудил из старой стиральной машины «Рига» кормоклубнерезку. Она превращала кабачки, яблоки-падалицу и все попадавшееся под руку в овощной фарш. Им птички перекусывали.

Методичка по утководству поведала о неоценимой пользе ряски в рационе: речной планктон и витамины дают невиданный прирост массы, улучшение аппетита. Металлическим дуршлагом на палке от швабры я выловила всю ряску в близлежащем пруду. Аппетит у уток (и бройлеров) стал зверским, а характер - мерзким: они скандалили и требовали продолжения банкета.

В сентябре из всей живности сделали еду.

Вся прибыль от бройлеров (ради которой я принимала муки) авансом ушла на двухметровую морозильную камеру.

Урожай мяса надо было где-то хранить.

Тушки уток купили коллеги-чиновники после моей зажигательной лекции на тему «Утка по-пекински».

Кур мы ели сами, во всех видах.

К половине морозильника и Новому году Барсик и Алиса сговорились.

Они пообещали мне написать коллективное заявление в органы опеки и защиты животных, если снова на ужин куры.

Я испугалась лишения родительских/котиных прав и в одиночку доедала курятину до Пасхи.