На сколько большой корабль Starship?
Starship и Space Shuttle
Starship и Falcon 9
И полная сборка Starship с ускорителем Super Heavy и Saturn V
Starship и Space Shuttle
Starship и Falcon 9
И полная сборка Starship с ускорителем Super Heavy и Saturn V
14-й день полета STS-62: для экспериментального исследования свечения космического аппарата (EISG) Шаттл Columbia опустился на рекордно низкую орбиту для наблюдения эффекта свечения, создаваемого при взаимодействии шаттла с атомарным кислородом и другими газами на низкой орбите. И вот что увидел экипаж:
NASA испытало боковой ускоритель SLS
Специалисты NASA и компании Northrop Grumman осуществили полномасштабное огневое испытание бокового ускорителя, предназначенного для сверхтяжелой ракеты SLS. Оно было проведено 2 сентября на полигоне в штате Юта и длилось чуть более двух минут.
Тест преследовал две основные цели. Во-первых, инженеры оценили эффективность работы двигателя ускорителя. Во-вторых, полученные во время испытания данные будут использованы при создании его модернизированной версии, которую планируется устанавливать на SLS начиная с миссии Artemis III.
https://www.nasa.gov/exploration/systems/sls/nasa-conducts-s...
Боковые ускорители SLS созданы на базе аналогичных ускорителей, применявшихся в программе Space Shuttle. Основное отличие заключается в количестве сегментов. Для запусков шаттлов они собирались из четырех сегментов, в то время как у нового носителя их число будет равно пяти. Это позволит увеличить общий импульс, сообщаемый ускорителями, на 25%. Другое отличие заключается в отсутствии многоразовости. У шаттлов боковые ускорители после отделения совершали спуск на парашютах в океан, подбирались кораблями и подготавливались к новому запуску. В случае SLS они повторно использоваться не будут.
В июне десять сегментов ускорителей SLS были доставлены поездом на мыс Канаверал. Специалисты уже начали готовить их к запланированной на следующий год миссии Artemis I.
Это 80-минутная документальная картина NASA, посвящённая программе Space Shuttle. В ней расскажут об истории возникновения шаттлов, о том, какие миссии были поручены новому американскому челноку. О запуске и обслуживании телескопа Хаббл, о стыковке со станцией Мир и о строительстве МКС. О причинах аварий и закрытии программы.
В оригинале диктором выступил Уильям Шетнер, актёр, игравший капитана Кирка в сериале «Звёздный путь». Масштаб моей личности конечно с ним не сравним, но всё же надеюсь работа вам понравится.
Как устроен Space Shuttle и мои грустные размышления
АВТОР: M. ROZUM · 15 АВГУСТА, 2020
После просмотра видео у меня осталось горькое послевкусие — в какой момент времени мы, человечество, свернули настолько не туда, что не то, что не смогли дальше продвинуться, а сделали шаг назад?
Американская государственная программа STS (Space Transportation System, «Космическая транспортная система») более известна во всем мире как Space Shuttle («Космический челнок»). Данная программа была реализована специалистами NASA, ее основной целью было создание и использованием многоразового пилотируемого транспортного космического корабля, предназначенного для доставки на низкие околоземные орбиты и обратно людей и различных грузов. Отсюда собственно и название – «Космический челнок».
Шаттлы были рассчитаны на пребывание на орбите Земли на протяжении двух недель. Обычно их полеты продолжались от 5 до 16 суток. Рекорд самого короткого полета в истории программы принадлежит шаттлу «Колумбия» (погиб вместе с экипажем 1 февраля 2003 года, 28-й полет в космос), который в ноябре 1981 года провел в космосе всего 2 дня 6 часов и 13 минут. Этот же шаттл совершил и самый продолжительный полет в ноябре 1996 года – 17 суток 15 часов 53 минуты.
В общей сложности за время действия данной программы с 1981 по 2011 год космическими челноками было осуществлено 135 стартов, из них «Дискавери» – 39, «Атлантис» – 33, «Колумбия» – 28, «Индевор» – 25, «Челенджер» – 10 (погиб вместе с экипажем 28 января 1986 года). Всего в рамках программы было построено пять перечисленных выше шаттлов, которые совершали полеты в космос. Еще один шаттл «Энтерпрайз» был построен первым, но изначально предназначался только для отработки наземных и атмосферных испытаний, а также проведения подготовительных работ на стартовых площадках, в космос никогда не летал.
Вторая часть статьи с американского портала The Space Review по "нырку над Москвой". Интересные комментарии американцев под оригинальной статьей - смесь здравого смысла, мифологии и предрассудков. Все как у нас, только вид с боку. Перевел комментарии
Барт Хендрикс и Дуэйн А., понедельник, 3 февраля 2020 г.
Как представление о том, что американский Space Shuttle может быть использован в качестве бомбардировщика, повлияло на развитие его советского коллеги «Бурана»?
Старая аксиома о том, что когда у вас из инструментов есть только молоток, каждая проблема выглядит как гвоздь, также применима к интерпретации действий противников в «холодной войне». Авторы печально известной оценки американской программы Space Shuttle 1976 года Дмитрий Охоцимский и Юрий Сихарулидзе были математиками, а не аналитиками разведки.
(См .: «Цель — Москва: советские подозрения о военном использовании американского космического «челнока» (часть 1)»
The Space Review, 27 января 2020 г.).
Они начали с утверждения, что Соединенные Штаты были враждебны по отношению к Советскому Союзу, и это исказило их оценку американской программы «космических челноков». Начав исследование они столкнулись со странной загадкой: американцы аргументируя разработку Space Shuttle, утверждали, что он поможет сэкономить деньги на запуск спутников в космос, но советские исследователи полагали, что это невозможно, и Space Shuttle будет дороже одноразовых ракет. Такую аргументацию проекта оценили как ложь. Не понимая, что эта ложь не предназначена для Советского Союза. Американцы лгали сами себе.
После отказа от Space Shuttle более девяти лет назад, после выполнения более 130 миссий, у нас есть хорошее понимание того, что сделал Space Shuttle. Но до реальных полетов он выглядел совсем по-иному, особенно для тех, кто жил по другую сторону «железного занавеса».
К сожалению, авторы не рассмотрели альтернативные объяснения многих наблюдаемых ими фактов, и, столкнувшись с двумя или более возможными интерпретациями данных, они выбрали тот, который представлял наихудший сценарий для их страны. В Соединенных Штатах было много публичной информации о том, почему NASA разрабатывает Space Shuttle, о его целях и его гражданском назначении. Многие из аргументов за программу, такие как поддержка американских рабочих мест в Калифорнии, были определены полностью внутренними условиями, а не международными аспектами.
Есть еще одна старая поговорка: когда вы слышите копыта, думайте о лошадях, а не о зебрах. Когда Охоцимский и Сихарулидзе писали свой отчет, NASA уже существовало в течение 18 лет как гражданское космическое агентство. Фактически, оно было четко ориентировано для проведения гражданских, а не военных миссий. Несмотря на огромные доказательства обратного, двое мужчин смотрели на космический «челнок» сквозь призму паранойи и недоверия и пришли к выводу, что это была военная система с очень небольшой гражданской пользой.
После закрытия программы Space Shuttle более девяти лет назад, после выполнения более 130 миссий, у нас есть хорошее понимание того, что сделал Space Shuttle. Но до реальных полетов он выглядел совсем по-иному, особенно для тех, кто жил по другую сторону «железного занавеса». Также ясно, что неверное понимание его сути не закончилось на этих двух математиках. В их отчете есть прогнозы, в равной степени наполненные плохими предположениями.
Решение о строительстве «Бурана»
С годами получило распространение мнение, что исследование, проведенное Институтом Прикладной Математики (IPM), напрямую привело к решению построить «Буран», советскую версию Space Shuttle, который выводился на большую высоту с помощью ракеты-носителя под названием «Энергия». Утверждение, что отчет вызвал решение о строительстве «Бурана», было сделано несколькими ветеранами советской космической программы и стало «общим местом» во многих журналистских статьях о программе «Буран». Даже Павел Шубин, исследователь, который недавно опубликовал отчет 1976 года, похоже, разделяет эту веру в своем анализе, говоря, что исследование имело «очень большое влияние на советскую космическую программу». В поддержку этой идеи он цитирует Бориса Губанова, который много лет был главным конструктором системы «Энергия-Буран». В своих мемуарах, опубликованных в 1998 году, Губанов писал:
На основании [исследования], [директор ИПМ и президент Академии наук СССР] Мстислав Келдыш направил отчет в ЦК Компартии, в результате которого [советский лидер] Леонид Брежнев, активно поддерживаемый [секретарем ЦК по обороне] Дмитрием Устиновым приняли решение разработать комплекс альтернативных мер по обеспечению безопасности страны.
Упущено из виду, что Келдыш поставил свою подпись под отчетом 24 марта 1976 года, то есть спустя более месяца после официального одобрения проекта «Буран». Решение о нем было принято указом Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза и Советом Министров СССР 17 февраля 1976 года. Закрытый в архивах почти на 30 лет, этот указ был наконец рассекречен и опубликовано в русской книге о проекте «Буран» в 2004 году. Не оставляет сомнений, что «Буран» действительно рассматривался, в первую очередь, как ответ на предполагаемую военную угрозу, создаваемую американским космическим «челноком», хотя этот «челнок» не упоминается по имени. Цели проекта «Буран» были буквально установлены так:
противодействовать мерам, принятым вероятным противником для расширения использования космоса в военных целях;
решать целевые задачи в интересах обороны, народного хозяйства и науки;
проведение военных и прикладных исследований и экспериментов в космосе для поддержки разработки космических боевых систем с использованием оружия, основанного на известных и новых физических принципах;
выводить на околоземные орбиты, обслуживать на этих орбитах и возвращать на Землю космические аппараты для различных целей, доставлять на космические станции космонавтов и грузы и возвращать их обратно на Землю ...
Подчеркивая военные цели развития советского «челнока», указ поручил Министерству обороны определить технические характеристики системы. Хотя конструкция «Бурана» к тому времени еще не была определена, в указе предусматривалось, что он должен быть способен запускать и возвращать полезные грузы 30 и 20 тонн соответственно, что близко соответствует грузоподъемности американского Space Shuttle.
Первая страница указа от 17 февраля 1976 года, санкционировавшего разработку советского космического «челнока». (кредит: издательство АЭС «ОмВ-Луч»)
Судя по документам, опубликованным Шубиным, первоначальная версия отчета ИПМ была напечатана 26 февраля 1976 года, через девять дней после принятия указа. Келдышу потребовался почти один месяц для его утверждения, после чего около двух десятков экземпляров доклада были распространены среди различных организаций в период с марта 1976 года по февраль 1977 года. Следовательно, вопреки распространенному мнению, отчет не мог оказать влияние на решение о разработке «Бурана».
Истинное значение исследования ИПМ
Сихарулидзе в своих мемуарах 2017 года дал дополнительные сведения об отчете 1976 года. Отчет стал результатом исследований космического «челнока», начавшегося в ИПМ более года назад. Инициатива исходила от Охоцимского (начальника отдела ИПМ), который обратился к Сихарулидзе в начале 1975 года с предложением проанализировать возможные варианты использования Space Shuttle. Когда директору института Мстиславу Келдышу на одной из встреч рассказали об этой идее, он выразил сомнение, что один человек справится с этой задачей, учитывая, что «десятки тысяч людей в организациях Сергея Королева и Юрия Мозжорина» тщетно пытаются выяснить цели программы Space Shuttle. Келдыш имел в виду НПО «Энергия», конструкторское бюро, первоначально известное как ОКБ-1, которое возглавлял Сергей Королев до своей смерти в 1966 году (сейчас оно называется РКК «Энергия»);
В конце встречи Келдыш, как написано, сказал: «Возможно, [американцы] искренне верят, что мы не сможем выяснить цели разработки космического «челнока», но теперь, когда у нас есть эти расчеты, мы можем использовать наши дипломатические каналы. Всякий раз, когда их корабль будет пролетать над нашей [территорией], мы можем заявить, что считаем это актом агрессии и будем использовать наши собственные средства для ответа».
Как рассказывает Сихарулидзе, скептицизм Келдыша не обескуражил их, а, напротив, послужил для них дополнительной мотивацией приступить к работе. Судя по его рассказу, большую часть работы проделал он, а Охоцимский играл только руководящую роль. Нет никаких признаков того, что Сихарулидзе с самого начала сосредоточился на возможных военных применениях Space Shuttle. Одна из ссылок, приведенных в отчете за 1976 г., является отсылкой на другое исследование ИПМ по космическому «челноку», проведенное в 1975 году Сихарулидзе и коллегой-исследователем Раисой Казаковой. Похоже, что это было общее исследование Space Shuttle и его возможностей, а не анализ его возможных целей (и, возможно, таких исследований было еще больше в ИПМ). Предположительно Сихарулидзе потребовалось несколько месяцев для выяснения фактов, анализа и формулировки выводов.
Сихарулидзе объясняет, как постепенно ему стало очевидно, что Space Shuttle обладает преимуществами перед другими космическими транспортными системами только во время атмосферного участка полета. В конечном итоге это привело его к «естественному заключению», что Space Shuttle был спроектирован в первую очередь для обеспечения возможности первого удара после запуска с базы ВВС Ванденберг. Во время выполнения первого витка на орбите орбитальный корабль быстро «нырнет» в атмосферу, сбросит ядерную бомбу на Москву и затем выйдет обратоно в космос, прежде чем начать свой окончательный спуск на Ванденберг.
Тот факт, что Сихарулидзе был зациклен на атмосферной части полета Space Shuttle, возможно, был связан с его собственным опытом в этой области. После начала работы в ИПМ в 1968 году он помог рассчитать профили входа в атмосферу для советских пилотируемых космических кораблей, возвращающихся с Луны, а в начале 1970-х годов стал соавтором, вместе с Охоцимским, нескольких теоретических работ по возвращению в атмосферу. Возможно, не случайно, техника двойного входа, которую рассчитал Сихарулидзе, чтобы позволить Space Shuttle выполнять свою бомбардировочную миссию, имела определенное сходство с профилем повторного входа, который русские приняли для своих лунных миссий в конце 1960-х годов (хотя они, конечно, возвращались на гораздо более высоких скоростях). Это был так называемый вход с двойным погружением в атмосферу, при котором капсула отскакивала от атмосферы, как камень, «прыгающий» по воде и делала «горку», прежде чем начать свой окончательный спуск. Это был единственный способ для советских лунных миссий вернуться на советскую территорию и снизить пиковую тепловую нагрузку на капсулу и перегрузку для людей до приемлемых пределов. Эта технология была успешно продемонстрирована беспилотным космическим кораблем «Зонд-6» и «Зонд-7» в ноябре 1968 года и августе 1969 года.
Сихарулидзе описывает, как он и два других сотрудника ИПМ проинформировали Келдыша о результатах исследования в конце марта 1976 года. Первоначально, не очень заинтересованным в обсуждении, Келдыш выделил для этого всего полчаса, но обсуждение продолжалось в течение 2,5 часов, так как он убедился, что выводы были правильными. В конце встречи Келдыш, как написано, сказал: «Возможно, [американцы] искренне верят, что мы не сможем выяснить цели разработки космического «челнока», но теперь, когда у нас есть эти расчеты, мы можем использовать наши дипломатические каналы. Всякий раз, когда их корабль будет пролетать над нашей [территорией], мы можем заявить, что считаем это актом агрессии и будем использовать наши собственные средства для ответа». Он добавил около десятка имен в предложенный список адресатов отчета.
Отчет вызвал противоречивую реакцию, хотя большинство были положительными. Двумя влиятельными лицами, которые поддержали его выводы, были Георгий Тюлин, заместитель министра общего машиностроения (министерство курировало советскую космическую и ракетную промышленность), и Андрей Карас, глава Главного управления космических средств (ГУКОС), предтеча современных Военно-Космических Сил. Совершенно негативная реакция была от Глеба Лозино-Лозинского, который вскоре после февральского указа 1976 года был назначен руководителем недавно созданного конструкторского бюро под названием «НПО Молния», которое будет проектировать и строить планер «Бурана». Когда Охоцимский, Сихарулидзе и другой ученый ИПМ, Эфраим Аким, представили ему отчет, он прямо назвал его «чепухой». А Лозино-Лозинский не был новичком в этой области.
В своих мемуарах 2017 года Сихарулидзе рассказал о влиянии отчета:
После утверждения М.В. Келдышем отчет был разослан по всем согласованным адресам, и он вызвал «эффект бомбы». После доклада Келдыша Совету обороны, какую угрозу может представлять система космического «челнока», была подтверждена необходимость разработки аналогичной системы «Энергия-Буран».
Созданный в 1955 году при Никите Хрущеве, Совет обороны принимал решения по ключевым вопросам национальной безопасности под председательством Генерального секретаря Коммунистической партии Советского Союза, которым в то время был Леонид Брежнев. В другом месте в своих мемуарах Сихарулидзе повторяет более позднее утверждение главного конструктора «Энергии-Буран» Бориса Губанова о том, что отчет непосредственно привел к приказу Брежнева «разработать комплекс альтернативных мер для обеспечения безопасности страны». Он также написал, что в сентябре 1978 года его вызвали в штаб-квартиру Центрального комитета Коммунистической партии, где его хвалили за аргументацию в отчете, но он сказал, что в нем содержатся некоторые «дискуссионные моменты». После этого он написал новое расширенное резюме для Брежнева.
Хотя Сихарулидзе и Аким прямо не заявляют, что отчет непосредственно привел к решению о разработке «Бурана», они, похоже, подразумевают это. Намеренно или по незнанию ни один из них не упоминает февральский указ о «Буране» 1976 года, предшествовавший докладу.
Несмотря на 40-летний опыт, Сихарулидзе и сейчас, похоже, не критично относится к выводам, которые он сформулировал в отчете. Кажется, он даже верит странному утверждению ветерана космической программы Вячеслава Филина о том, что Space Shuttle действительно совершил «нырок над Москвой» во время одной из своих миссий. Филин, который был заместителем главного конструктора ракеты «Энергия», впервые сделал это совершенно необоснованное утверждение в интервью в 1998 году и повторил его несколько раз с тех пор, последний раз в интервью, опубликованном в ноябре 2018 года. Хотя Space Shuttle никогда не летал с космодрома Ванденберг, Сихарулидзе отмечает, что он мог совершить такой маневр во время орбитальной миссии с наклоном 57 градусов, запущенной с космодрома Кеннеди. Он признает, что такие миссии потеряли бы свой неожиданный эффект, потому что орбитальный «челнок» не смог бы вернуться на Землю после первого витка и вместо того, чтобы приблизиться к Москве с юга, пришлось бы перелететь всю страну с востока на запад, предоставляя российским системам раннего предупреждения достаточно времени для его обнаружения и противодействия. По какой-то причине он выделяет три «челночные» миссии, которые летели по орбитам с наклоном 57 градусов (STS-64, 68 и 99), но без какой-либо конкретной привязки к предполагаемому «нырку над Москвой» (фактически было 20 «челночных» миссий, который использовал этот наклон орбиты). Филин обычно ссылался на миссию 1985 года, но никогда не указывал, какая именно.
Эфраим Аким, один из ученых ИПМ, который принимал участие в продвижении отчета в течение нескольких недель после его выпуска, позже высказал некоторые оговорки в отношении его выводов, но, как и Сихарулидзе, по-прежнему убежден в его значимости. Вот как он оценивал это в 1997 году:
«Когда мы узнали о решении построить в Ванденберге стартовый комплекс Space Shuttle для военных целей, мы рассчитали, что траектории при старте с Ванденберга позволили пролететь над главными центрами СССР на первом орбитальном витке … Когда мы анализировали траектории из Ванденберга, мы увидели что любая военная нагрузка могла достичь с орбиты главные центры СССР через три с половиной минуты, гораздо более короткое время, чем [баллистическая ракета, запускаемая с подводной лодки] (десять минут от побережье). Вам может показаться, что это смешно, но вы должны понимать, как отреагировало наше руководство, получив эту информацию. У ученых другая психология, чем у военных. Военные, очень чувствительные к разнообразию возможных способов нанесения первого удара»
Хотя Сихарулидзе и Аким прямо не заявляют, что отчет непосредственно привел к решению о разработке «Бурана», они, похоже, подразумевают это. Намеренно или по незнанию ни один из них не упоминает февральский указ о разработке «Бурана» 1976 года, предшествовавший докладу. Можно только предположить, что они пытались приукрасить значение доклада или их восприятие было искажено историями, которые они слышали об этом позже. Никто из ветеранов космической программы, рассказывавших эти истории, как известно, не принимал непосредственного участия в процессе принятия решений о «Буране». Борис Губанов, человек, которого часто цитируют в этом отношении, не был главным конструктором «Энергии-Буран» до 1982 года, через шесть лет после утверждения проекта. Одним из тех, кто принимал участие во многих встречах на высоком уровне, предшествовавших принятию решения по «Бурану», был Эмиль Попов, член Военно-промышленной комиссии (ВПК), органа при Совете министров СССР, который принимал ключевые решения в области развития военной и космической техники. В интервью с Бартом Хендриксом в 2005 году, он отрицал, что исследование ИПМ сыграло какую-либо роль в решении о разработке «Бурана».
Несмотря на это, вполне возможно, что такие люди, как Устинов и Брежнев, были проинформированы о докладе Келдыша. В конце концов, Келдыш был не только главой ИПМ, но и президентом Академии наук, и в этом качестве был очень влиятельной фигурой в советской космической программе с начала 1960-х годов. Имеющиеся данные свидетельствуют о том, что он был решительным сторонником программы «Буран», что может показаться странным, учитывая его опыт ученого. Тем не менее, Келдыш всегда стремился использовать свои математические таланты на практике, внося значительный вклад в различные стратегические программы на протяжении многих лет. Его назначение на пост президента Академии наук было расценено как символ брака Академии как штаб-квартиры фундаментальной науки и военно-промышленного комплекса.
Мстислав Келдыш
Тем не менее, даже если отчет был принят в Кремле, все, что он мог сделать на этом этапе, - это укрепить убежденность советского руководства в том, что они выбрал правильный путь, одобрив «Буран» несколькими неделями ранее. Как пишет историк космоса Асиф Сиддики в электронном письме авторам: «Это такой отчет, который можно распространить среди высокопоставленных партийных функционеров, чтобы оправдать серьезные обязательства, даже если решение уже принято. Другими словами, это не привело к решению по «Бурану», оно было написано, чтобы укрепить приверженность ему сейчас, когда решение уже принято».
Даже если отчет был принят в Кремле, все, что он мог сделать на этом этапе, - это укрепить убежденность советского руководства в том, что они выбрал правильный путь, одобрив «Буран» всего несколько недель назад.
То, как именно Кремль отреагировал на доклад (если вообще была реакция), остается открытым для спекуляций. Привело ли это к дополнительному финансированию для «Бурана»? Если Кремль считал, что Москва на самом деле уязвима для скрытной атаки «челнока», то стремился ли он уменьшить эту уязвимость, рассредоточив или укрепив центры управления и контроля? Или кремлевские лидеры решили продолжить сбор и анализ разведывательных данных об американском «челноке», чтобы подтвердить или опровергнуть подозрения, высказанные двумя математиками одного из самых авторитетных институтов?
Один из результатов , который имел место после отчета, заключался в том, что ИПМ получила более заметную роль в программе «Буран», чем в более ранних космических проектах, в которых он участвовал. Как рассказывает Сихарулидзе в своих мемуарах, институту было поручено разработать траектории для возвращения, посадки и запуска при чрезвычайных ситуациях, таких как аварии при выведении на орбиту, а также помощь в разработке программного обеспечения для бортовых компьютеров и инфраструктуры запуска, изучение зажигания двигателей в невесомости и т. д.
Келдыш также поручил Сихарулидзе следить за всей западной литературой о Space Shuttle. Одна публикация, которая осталась в его памяти, была статья в выпуске Aerospace Daily от ноября 1976 года, в которой обсуждалось предложение McDonnell Douglas использовать Space Shuttle для сброса экспериментальных ядерных боеголовок на испытательном полигоне в Poker Flat, Аляска («примерно на той же широте как Москва»).
Кроме того, Охоцимский и Сихарулидзе стали двумя из трех человек, которые представляли Академию наук в Межведомственном координационном совете (МВКС), руководящем органе, осуществляющем надзор за программой «Энергия-Буран». Это еще одно свидетельство того, что Келдыш был впечатлен их работой. В совет вошли представители всех министерств, участвующих в программе, все главные конструкторы, а также руководители основных производственных предприятий. Во время своих регулярных встреч, обычно проводимых на космодроме Байконур, совет принимал ключевые решения по техническим и организационным аспектам программы.
Мотивационный плакат ВВС, изготовленный, когда «челнок» Enterprise использовался для проверки на космическом стартовом комплексе-6 на базе ВВС Ванденберг. (Предоставлено: коллекция Roger Guillemette)
Мутное происхождение программы «Буран»
Итак, если это не было исследование ИПМ, что заставило русских прийти к выводу, что американский космический «челнок» представлял военную угрозу, достаточно серьезную для разработки аналога?
Во-первых, к середине 1970-х стало известно, что Пентагон станет важным клиентом для Space Shuttle. Каким-то образом паранойя времен «холодной войны» заставила русских поверить, что военные миссии были главной, а не второстепенная целью программы. Способствовал этому, возможно, фрагментарный характер информации, доступной в то время о программе Space Shuttle. Хотя истоки и цели программы очевидны в ретроспективе, в начале и середине 1970-х информации было гораздо меньше, особенно с точки зрения России. Как говорит Асиф Сиддики, русские вполне могли быть введены в заблуждение «отсутствием согласованности в средствах массовой информации США и специфического повествования о назначении Space Shuttle в середине 1970-х годов» и «общей искаженной природой информации при ее пути из США в СССР через ошибочные переводы и т. д.» Что могло еще больше подогреть недоверие русских, так это отсутствие четкой дихотомии между военными и гражданскими проектами в их собственной космической программе.
Во-вторых, несколько других советских исследовательских институтов, как известно, начали исследования Space Shuttle вскоре после того, как президент Никсон одобрил эту программу в начале 1972 года. По крайней мере, один из этих институтов, ЦНИИМаш, также рассматривал заявленную экономическую выгоду космического «челнока» как форму прикрытия для военных целей. Юрий Мозжорин, возглавлявший в то время ЦНИИМаш, вспоминал в интервью 1995 года:
[Space Shuttle] был объявлен национальной программой, рассчитанной на 60 запусков в год ... Все это было очень необычно: масса, которую они выводили на орбиту своими одноразовыми ракетами, даже не достигла 150 тонн в год, а теперь они планировали запустить 1770 тонн в год. Из космоса ничего не возвращалось, а теперь они планировали возврат 820 тонн в год. Это была не просто программа снижения транспортных расходов (они обещали, что они снизят эти расходы в десять раз, но исследования, проведенные в нашем институте, показали, что на самом деле экономия затрат вообще не будет). У него явно была военная цель.
В отличие от своих коллег из ИПМ, исследователи ЦНИИМаш не имели в виду бомбардировки территории СССР. По словам Мозжорина, грузоподъемность «челнока», равная 29 тоннам, и, что более важно, его возможность возвращения груза на землю в 14 тонн, были восприняты как четкое указание на то, что одной из его основных целей будет размещение тяжелого экспериментального лазерного и пучкового оружие на орбите, способное уничтожить ракеты противника с расстояния в несколько тысяч километров. Причиной этого было то, что такое оружие могло быть эффективно испытано только в реальных космических условиях и для сокращения времени его разработки и экономии расходов необходимо регулярное возвращение его на Землю для модификаций и доводки.
В то время как Советы были обеспокоены тем, что Space Shuttle может быть использован в качестве оружия, американские чиновники из Министерства обороны понимали, что он может быть неверно истолкован как военный проект.
Правда, неясно, когда именно ЦНИИМаш провел эти исследования, что, очевидно, имеет решающее значение для оценки их возможного влияния на решение по «Бурану». Что известно — в июне 1974 года ЦНИИМаш и пять других научно-исследовательских институтов завершили совместное изучение будущих потребностей Советского Союза в космических полетах, чтобы помочь выработать реакцию Советского Союза на программу Space Shuttle. Они пришли к выводу, что с экономической точки зрения для Советского Союза не имело смысла развивать транспортную систему, похожую на Space Shuttle. Тем не менее, исходя из имеющихся данных, кажется, что советский «челнок» занял центральное место в будущих планах пилотируемой космической программы страны к середине 1975 года. Хотя он сожрал бы значительную часть советского космического бюджета на следующее десятилетие, но, очевидно, считалось жизненно важным поддерживать стратегический паритет с Соединенными Штатами.
В то время как Советы были обеспокоены тем, что Space Shuttle может быть использован в качестве оружия, американские чиновники из Министерства обороны понимали, что он может быть неверно истолкован как военный проект. В феврале 1978 года заместитель министра обороны по исследованиям и разработкам Уильям Дж. Перри (который впоследствии станет министром обороны в 1994 году) написал письмо в Главное бухгалтерское управление (GAO) о проекте отчета, который они подготовили. Проект отчета GAO выдал отрицательную оценку места запуска Space Shuttle с Ванденберга, при условии, что полезные нагрузки МО могут запускаться из Флориды. Перри заявил, что министерство обороны «категорически не согласен с вашей рекомендацией», и предложил ряд исправлений в формулировке доклада об использовании Space Shuttle в военных целях, особенно в том, что касается пусков из Флориды в северном направлении. Перри писал: «Мы не можем игнорировать тот факт, что запуски «челноков» в северном направлении, с траекториями выведения над Советским Союзом, даже с предварительным уведомлением, приведут в замешательство и, возможно, будут нежелательны для Советов. Независимо от того, насколько совершенны советские радары, сходство таких «северных челноков» с потенциальными запусками МБР из США может привести к негативным советским реакциям, если они будут выполняться регулярно. В наихудших условиях, таких как авария «челнока» во время выведения, серьезный советский ответ нельзя сбрасывать со счетов».
Хотя комментарии Перри касались запусков из Флориды, по-видимому, министерство обороны также понимало, что некоторые запуски в южном направлении из Ванденберга также приведут Space Shuttle к пролету над советской территорией без предварительного предупреждения. Это было конечно причиной, почему некоторые из ранних сценариев миссий включали полярные запуски, которые не сразу пересекали советскую территорию.
Иллюстрация из отчета Главного бухгалтерии 1978 года (ныне Государственного управления по подотчетности) о необходимости создания в Калифорнии космодрома. Проект отчета GAO рекомендовал использовать Флориду для всех запусков Space Shuttle, включая запуски Министерства обороны на полярную орбиту. Чиновник Министерства обороны утверждал, что это не подходит, отмечая, что запуски над Северным полюсом могут встревожить Советский Союз и заставить их думать, что началась ядерная атака. (кредит: GAO)
Более широкий вопрос, на который, вероятно, невозможно ответить в настоящее время, заключается в том, как советская разведывательная служба оценивала космический «челнок» и американские военные космические планы. Было ли исследование Сихарулидзе и Охоцимского подтверждено доказательствами, собранными КГБ и ГРУ? Имели ли они другие разведывательные данные о возможных полезных нагрузках Space Shuttle, таких как, по слухам, экспериментальные системы лазерного и лучевого оружия, которые он мог нести? Признали ли аналитики КГБ и ГРУ разницу между американскими военными и гражданскими космическими программами? Кроме того, как советские разведывательные оценки американской космической программы повлияли на высших советских руководителей? Важные правительственные решения часто основываются на данных из разных источников или, по крайней мере, на них влияют.
К сожалению, практически все, что известно об этом эпизоде советской космической программы, основано на мемуарах и предвзятых поздних историях различных организаций, участвующих в проекте «Буран». Только когда будет рассекречено больше первичных документов этого периода, историки смогут более точно воссоздать истинную историю, лежащую в основе решения о начале программы «Буран». Тем не менее, кажется, что значение исследования ИПМ было сильно переоценено. Все, что он сделал, - это закрепил выводы, к которым русские уже пришли задолго до его появления.
Барт Хендрикс является соавтором книги « Энергия-Буран: советский космический челнок» , изданной Springer-Praxis в 2007 году.
Дуэйн Дэй много писал об американской военной и гражданской космической истории и политике.
Оригинал:
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.
Статья с американского портала The space review. Касается одного из популярных мифов периода "холодной войны" и космического противостояния СССР и США. Это, так называемый, "нырок над Москвой" американского Space Shuttle. В примитивном изложении миф повествует о том, что американский "Шаттл" сделал "нырок" над Москвой, чем вусмерть напугал престарелых кремлевских обитателей и заставил их делать "Буран". Отечественная мифология повествует о том, что два математика сделали расчет возможного военного применения американского "Шаттла", что "открыло глаза" тем-же престарелым партийным бонзам и заставило делать "Буран". Эти две версии не более чем мифилогия "холодной войны". Реальная история пока не раскрыта, доступа к архивным документам нет, но американские авторы приводят вполне разумные аргументы против этих мифов. Любопытно, что советские математики сразу просчитали экономическую неэффективность Space Shuttle, что явилось одним из аргументов "тайных замыслов". Они просто не догадывались о банальной технологии "распила бюджета", в коем американцы мастера.
Материал из двух частей.
Барт Хендрикс и Дуэйн Дэй, понедельник, 27 января 2020 г.
«Холодная война» часто была «тайной войной», события и решения в которой принимались в тайне и основывались на неточной или двусмысленной информации. Конец этой борьбы несколько десятилетий назад привел к захватывающим откровениям о том, что и как на самом деле происходило, иногда кардинально меняющим наше восприятие прошлых событий. Например таких, как откровения о развернутом ракетно-ядерного оружия на Кубе во время «ракетного кризиса». Космическая история много выиграла от окончания «холодной войны»: тридцать лет назад мы почти ничего не знали о советской лунной программе, о которой сегодня знаем гораздо больше.
Различные эксперты в течение нескольких десятилетий утверждали, что этот отчет (являющийся предметом рассмотрения) побудил советское руководство развивать свою собственную программу космических «челноков», широко известную как «Буран». Но это только предположения.
Недавно российский исследователь Павел Шубин сообщил о новом открытии в российских архивах космической истории: отчет 1976 года о способности американского космического Space Shuttle в ходе скрытной атаки сделать «нырок» в атмосферу над Москвой и запустить боеголовки с ядерным оружием, способные разрушить город и внезапно уничтожить советское военное командование и средства управления страной. О существовании этого отчета было известно давно. Это важный исторический документ советской космической программы, и на протяжении десятилетий многие авторы ссылались на его предполагаемое влияние на советскую космическую политику. Шубин написал в своем блоге об этом открытии и опубликовал текст отчета. (см. «Обстрел Москвы с помощью космического корабля», «Космический обзор», 23 декабря 2019 г.)
Вокруг этого отчета возникла определенная мифология. Различные люди в течение нескольких десятилетий утверждали, что этот отчет побудил советское руководство принять свою собственную программу строительства космических «челноков», широко известную как «Буран». Это не верно - это один из мифов - потому, что советская программа «Буран» была по факту принята и утверждена до публикации отчета. Остается неизвестным каким была реакция руководства на это исследование. Сейчас, как документ времен «холодной войны», он очень интересен тем, что наглядно видно как думали и оценивали в то время события авторы, и о том, как они рассматривали программу космического «челнока» Space Shuttle NASA.
Дмитрий Охоцимский, соавтор отчета 1976 года о военных применениях Space Shuttle
Предполагаемое военное назначение американской программы Space Shuttle
Отчет 1976 года был написан Дмитрием Охоцимским, главой 5-го отдела Института Прикладной Математики, и Юрием Сихарулидзе, сотрудником института. Охоцимский был одним из самых блестящих прикладных математиков в Советском Союзе во времена «холодной войны», и, по словам американского историка русского космоса Асифа Сиддики, его вклад в математическое моделирование в советской ракетно-космической программе был огромен. «Он отвечал за первоначальное математическое (баллистическое) моделирование МБР Р-7, первых искусственных спутников (включая «Спутник»), первых лунных зондов, проекта облета Луны аппаратами «Зонд» и более поздних миссий по доставке образцов грунта с Луны», - отметил Сиддики в недавнем электронном письме. Сиддики добавил, что у него солидная репутация, он не участвовал в сомнительных или необоснованных проектах, а его отдел работал на многих секретных проектах СССР. Охоцимский скончался в 2005 году, но Сихарулидзе еще жив.
Теперь, когда их исследование является публичным, становится очевидным, что Охоцимский и Сихарулидзе совершенно не поняли истоков и цели американской программы Space Shuttle и сделали некоторые, весьма сомнительные, выводы о ее возможностях и целях. Они начали свой отчет с предоставления доказательств того, что американский Space Shuttle был в первую очередь предназначен для военных целей. Во-первых, они сослались на отчет президента США по аэронавтике и исследованию космического пространства 1974 года, в котором министерство обороны названо «главным потенциальным потребителем» Space Shuttle. Это, однако, было неточным переводом того, что на самом деле говорилось в американском докладе, а именно то, что Министерство обороны будет важным будущим пользователем космического «челнока», но не основным.
Охоцимский и Сихарулидзе также упомянули о создании двух совместных органов НАСА/Министерства обороны США для наблюдения за программой Space Shuttle:
Специальный Координационный совет по аэронавтике и космонавтике под председательством первого заместителя директора NASA Джорджа Лоу и начальника Научно-технического управления Министерства обороны Малколмом Карри.
Комитет по космической транспортной системе, возглавляемый заместителем директора NASA по пилотируемым полетам Джоном Ярдли и заместителем Министра обороны по исследованиям и разработкам д-ром Уолтером Лабержем.
Этих трех фактов оказалось достаточным, чтобы Охоцимский и Сихарулидзе пришли к выводу, что Space Shuttle разрабатывался в основном для военных целей.
Охоцимский и Сихарулидзе также учитывали тот факт, что Space Shuttle не будет дешевле в эксплуатации по сравнению с одноразовыми ракетами. Они игнорировали новые возможности которые он дает для запуска и операций на орбите.
Но, как указывали многочисленные американские источники, NASA планировало использовать Space Shuttle для запуска широкого спектра гражданских нагрузок. Например, в 1973 году NASA подписало соглашение с Европейской организацией космических исследований (ESRO) о строительстве научной лаборатории для размещения ее в отсеке полезной нагрузки Space Shuttle, и к 1974 году европейские компании начали работу над этим проектом. Таким образом, было достаточно свидетельств обширных планов NASA по использованию Space Shuttle в гражданских целях, но Охоцимский и Сихарулидзе просто игнорировали эти факты.
Хотя Space Shuttle планировался для запусков некоторых военных спутников с восточного побережья США, большинство военных и разведывательных спутников выводилось на орбиты с большим углом наклона и могли запускаться только с базы ВВС Ванденберг в Калифорнии. Военно-воздушные силы планировали построить в Ванденберге стартовый комплекс Space Shuttle на площадке Space Launch Complex 6 («Slick-6»), который был первоначально построен в 1960-х годах для запуска Titan IIIM и Manned Orbiting Laboratory. Но SLC-6 не был достроен в течение нескольких лет после введения в работу стартового комплекса на космодроме во Флориде. Space Shuttle действительно играл большую роль в запуске военных и разведывательных спутников, но также имелась обширная публичная информация, доступная любому советскому дипломату с подпиской на Aviation Week & Space Technology, указывающая, что это была в основном гражданская программа.
Фотография ВВС незавершенного комплекса Space Launch Complex 6 на авиабазе Ванденберг в Калифорнии в конце 1969 года. SLC-6 был построен для программы пилотируемой орбитальной лаборатории, а затем законсервирован. Позже он был модернизирован для подготовки запусков космических кораблей с западного побережья США, что встревожило специалистов советской космической программы. (предоставлено: из коллекции Roger Guillemette).
Неэффективность Shuttle
Охоцимский и Сихарулидзе «застряли» на том факте, что Space Shuttle не будет дешевле в эксплуатации по сравнению с одноразовыми ракета-носителями. Они не подумали, что его использование дает преимущества для запуска или орбитальных операций. В своем отчете пришли к выводу, что Space Shuttle не давал каких-либо существенных преимуществ перед одноразовыми системами в аспекте затрат на запуск. Они отметили, что NASA предварительно предположило, что «космический челнок» действительно имел некоторые преимущества в стоимости выведения благодаря возможности его повторного использования (ориентировочная стоимость запуска одного килограмма составляла 350–500 долл. США для Shuttle, 2000–3000 долл. США для Atlas/Titan II, 1200–1 500 долл. США для Saturn IB и 500 долларов за Saturn V). Конструкция Space Shuttle также позволяла вернуть экипаж и полезную нагрузку в большинстве аварийных сценариев при запуске, а более низкие перегрузки установили менее строгие требования к подготовке экипажа по сравнению с программой Apollo. Тем не менее …
Что касается характеристик Space Shuttle на орбите, Охоцимский и Сихарулидзе отметили низкую маневренность орбитального корабля из-за его большой массы (которую они оценили в 68 тонн, хотя фактически она составляла около 100 тонн). Согласно их анализу, delta-V на орбите будет составлять не более 190 метров в секунду (после минуса delta-V, необходимой для довыведения на рабочую орбиту, штатного маневрирования на орбите и схода с орбиты). Напротив, 68-тонная верхняя ступень (с 60-ю тоннами топлива), запускаемая одноразовым ракета-носителем, будет иметь delta-V более 2 000 метров в секунду. Поэтому «челнок» уступал одноразовой системе по способности орбитального маневрирования.
Охоцимский и Сихарулидзе пришли к выводу, что основные преимущества Space Shuttle проявятся только во время атмосферной части полета, в частности его способность отклоняться от траектории полета примерно на 1100 морских миль (2040 километров), как того требует Пентагон. Это позволяет ему вернуться на стартовую площадку после единственного оборота вокруг Земли, в то время как спускаемые капсулы имеют не более 200–500 километров для маневра и не могут вернуться в Ванденберг после одного витка на орбите. Авторы заявили, что посадка классического спускаемого аппарат с грузом в 14 тонн «очень проблематична, но не невозможна».
Поэтому они пришли к выводу, что одной из основных целей американского космического «челнока» Space Shuttle было выполнение полетов по одновитковой орбите с космодрома Ванденберг. Они мимоходом отметили, что для сценариев чрезвычайных ситуаций при выведении потребуется высокая дальность полета в атмосфере. Они имели в виду ситуацию, которую NASA называло «одноразовое прерывание», сценарий, при котором Space Shuttle не сможет достичь стабильной орбиты, но будет иметь достаточную скорость, чтобы облететь Землю один раз и вернуться через 90 минут после запуска. Однако тот факт, что ВВС, а не NASA, требовали высокой дальности атмосферного полета, по их мнению, указывал, что эта возможность не требуется для аварийных сценариев.
Охоцимский и Сихарулидзе также отметили, что требуемая способность Space Shuttle к посадке с максимальной массой полезного груза в 14,5 тонн, вероятно, не была случайной. Это была та же самая масса, которая могла быть выведена на орбиту Space Shuttle при запуске с наклонением в 104 градуса на 200-километровую орбиту с Ванденберга. Охоцимский и Сихарулидзе также сослались на «несколько сообщений», в которых говорится, что полезные нагрузки массой до 11–13 тонн достаточны для удовлетворения всех военных потребностей. Поэтому они пришли к выводу, что грузоподъемность Space Shuttle, скорее всего, была обусловлена необходимостью выведения 14,5-тонных военных нагрузок на полярные орбиты при старте с Ванденберга, а его максимальная грузоподьемность до 29,5 тонн на 28-градусных орбитах с мыса Канаверал была не более чем случайным побочным следствием этого военного требования.
Определив, что одноорбитальные военные миссии из Ванденберга являются основным «смыслом» для Space Shuttle, авторы затем изучили, какими могут быть цели таких миссий. Ссылаясь на российскую публикацию 1975 года о Space Shuttle, они заявили, что азимуты запуска Space Shuttle из Ванденберга находятся в диапазоне от 140 до 201 градуса, что соответствует орбитам с наклоном от 56 до 104 градусов. Авторы пришли к выводу, что любой из этих стартовых азимутов сделает пролет «челнока» над восточноевропейской или советской территорией во время первого витка вокруг Земли (территории от «западных границ Германской Демократической Республики [Восточной Германии] и Чехословакии до восточных границ СССР»). Охоцимский и Сихарулидзе написали: «Это приводит к выводу, что орбитальный аппарат, вероятно, будет использоваться в качестве орбитального бомбардировщика или военного разведывательного аппарата». Широкий диапазон азимутов запуска, низкая орбитальная высота и тот факт, что к цели для фотографирования или атаки Space Shuttle будет приближаться с юга (в то время как большинство советских систем раннего предупреждения были направлены на север), затруднят обнаружение и сопровождение таких миссий.
Иллюстрация из исследования IPM показывает траектории орбиты Space Shuttle, запущенного из Ванденберга с наклонами орбиты 56, 92,5 и 104 градуса.
Бомбардировочные миссии
Охотсимский и Сихарулидзе утверждают в своем отчете, что Space Shuttle будет иметь несколько преимуществ по сравнению с межконтинентальными баллистическими ракетами, а также с так называемыми «глобальными ракетами» — термин, который русские использовали для ракет, которые выходят на околоземную орбиту с ядерным оружием и атакуют территорию США с юга. Советский Союз фактически выполнил летные испытания такой системы с использованием ракеты Р-36 конструкторского бюро Янгеля в конце 1960-х и начале 1970-х годов (на Западе она была известна как система орбитальной бомбардировки, или FOBS). Наличие такой системы у СССР, возможно, подтолкнуло Охоцимского и Сихарулидзе к предположению, что американцы искали аналогичный ответ. Хотя МБР нужно всего 30 или 40 минут, чтобы достичь своей цели, она проводит большую часть своего полетного времени на больших высотах (до 800–1000 километров), что облегчает обнаружение. Space Shuttle, поскольку он летит над Южным полушарием, потребуется 70–80 минут, чтобы достичь цели, но, пролетая на высоте 185–200 километров и приближаясь к Советскому Союзу с юга, обнаружить его советскими системами раннего предупреждения будет гораздо сложнее. Орбитальное ядерное оружие на «глобальной ракете» легко обнаружить, а ее траекторию легко предсказать, что облегчает принятие контрмер. У него также гораздо более низкая точность удара, поэтому они думали, что Space Shuttle будет лучше для этой миссии.
Затем Охоцимский и Сихарулидзе представили тревожный сценарий атаки американского Space Shuttle: миссия с целью сброса «особой полезной нагрузки» (иными словами, бомбы) на Москву.
Охоцимский и Сихарулидзе заявили, что экипаж Space Shuttle позволит повысить гибкость и даже прервать операцию в последний момент. Точность удара может быть увеличена за счет возможности точно определять положение орбитального аппарата на орбите. Ожидается, что с помощью находящейся в разработке системы глобального позиционирования (GPS) военно-воздушных сил США эта точность повысится до 50 метров к 1981 году и до 10 метров к 1984 году.
Затем Охоцимский и Сихарулидзе рассчитали тревожный сценарий для американского «челнока»: миссии с целью сброса «особой полезной нагрузки» (иными словами, бомбы) на Москву. Space Shuttle спускается в атмосферу с высоты 110 километров примерно через 17 минут после того как орбита пересечет 30 градусов северной широты. Через четыре минуты после входа в атмосферу, на высоте 67 километров при пересечении 47-го градуса северной широты, он сбросит бомбу, которая через три-четыре минуты поразит свою цель со скоростью от 200 до 500 метров в секунду. Обнаружение будет еще более затруднено тем фактом, что орбитальный аппарат и бомба будут окружены облаком ионизированной плазмы на высотах от 45 до 75 километров, которая затрудняет прохождение радиосигналов. После сброса орбитальный аппарат «поворачивался бы так, чтобы его подъем был направлен вверх с углом наклона около 30°». Это позволило бы ему «выйти из пикирования и выполнить боковой маневр ухода», чтобы вывести на траекторию возвращения к Ванденбергу. Не имея достаточной скорости, чтобы долететь до места запуска, он запускает свои двигатели Орбитальной системы маневрирования (OMS) (в идеале на высоте около 100 километров), чтобы обеспечить приращение delta-V примерно на 200 метров в секунду. Выйдя из атмосферы со скоростью 7,2 километра в секунду на 61-м градусе северной широты, аппарат достигнет максимальной высоты 120 километров, а затем начнет свой окончательный спуск в Ванденберг. В отличие от первоначального погружения в атмосферу, которое займет всего 7,5 минут, это постепенное снижение продлится около 35 минут. Что позволит «выйти из пикирования и выполнить боковой маневр», на траекторию возвращения к Ванденбергу.
Иллюстрация из исследования IPM, показывающая погружение челнока в атмосферу и последующий маневр повторного усиления. Светлая линия представляет траекторию шаттла, а темная линия - «особую полезную нагрузку».
Одна из основных проблем сценария, описанного Охоцимским и Сихарулидзе, заключалась в том, что у Space Shuttle не было бомбового отсека на днище корабля. Вместо этого у него был отсек полезной нагрузки с большими створками, раскрывающимися в стороны, которые нельзя было открыть во время входа в атмосферу. Они не затронули эту проблему в своем отчете.
Охоцимский и Сихарулидзе ожидали, что Space Shuttle будет использован для удара по «крупным административным и военно-промышленным комплексам», внезапное уничтожение которых даст «атакующей стороне» серьезное преимущество. Space Shuttle может также использоваться для уничтожения мобильных целей или «новых целей высокой военной важности, обнаруженных в последний момент».
Разведывательные миссии
Поскольку МБР рассматривались как основное средство нанесения ядерного удара, Охоцимский и Сихарулидзе предположили, что основной задачей Space Shuttle будет выполнение регулярных одноорбитальных «патрульных полетов» в разведывательных целях, например, для получения подробных изображений объектов, приоритетных целей, ранее выбранные с помощью разведывательных спутников. По их мнению, возможность многократного использования Space Shuttle и ожидаемое короткое время выполнения полета сделали бы эту миссию возможной. Они предположили, что необходимость регулярно возвращать ценные военные полезные нагрузки обратно на Землю объясняет требование DoD для Space Shuttle, чтобы иметь возможность вернуться на Землю груз до 14,5 тонн. В заключении своего доклада авторы, по-видимому, описывают патрульные миссии как прелюдию к использованию Space Shuttle в условиях военного времени.
Охоцимский и Сихарулидзе также посвятили один раздел своего отчета возможному «научному и технологическому» использованию Space Shuttle, но рассматривали их как «хорошее прикрытие» своей основной цели, а именно военных миссий из Ванденберга.
В качестве еще одного подтверждения предполагаемых сценариев полета Охоцимский и Сихарулидзе сослались на два профиля полета, которые были изучены NASA и названы 3А и 3В (два из четырех типичных профилей полета, изученных NASA). Оба были для одноорбитальной миссии, первая с доставкой 14,5-тонн полезной нагрузки на полярную орбиту и приземление с 1,13-тонной полезной нагрузкой, и вторая, чтобы вернуть 11,3-тонную полезную нагрузку с 185-километровой орбиты с наклоном 104 градусов. Охоцимский и Сихарулидзе добавили, что траектория типа 3А доставит «челнок» на орбиту над Москвой. Интересно, что авторы узнали об этих сценариях миссии из статьи, опубликованной в 1975 году в журнале Flight, автором которой является Дэвид Бейкер, нынешний главный редактор Британского межпланетного общества и журнала «Космический полет». Согласно Бейкеру в недавнем электронном письме, Советы были очень заинтересованы в информации о проекте и с подозрением относились к полетам Space Shuttle, когда он начал летать в 1981 году.
Как они пришли к такому выводу о профиле 3А, удивительно. С его наклоном в 104 градуса он не пролетит над Советским Союзом. Ирония ситуации заключается в том, что эти два профиля были специально разработаны, чтобы избежать пролета над Советским Союзом. Кроме того, обе миссии были исключены из требований NASA к Space Shuttle, хотя неясно, знали ли Охоцимский и Сихарулидзе об этом факте.
Чтобы Space Shuttle мог доставить полезные нагрузки на геосинхронные орбиты и межпланетные траектории, ему требовалась дополнительная ступень. В начале 1970-х годов это был космический буксир многократного использования. Военно-Воздушные Силы были ответственны за развитие Космического Буксира. (кредит: НАСА)
Космические буксиры
Охоцимский и Сихарулидзе также обсудили возможности и назначение того, что они назвали «межорбитальным буксиром» с начальной массой 25–27 тонн с использованием жидкого кислорода и водорода в качестве топлива, необходимого для доставки полезных грузов с относительно низких орбит «челнока» на гораздо более высокие орбиты (все орбиты до геостационарной) или возвращения полезных грузов с высоких орбит обратно в «челнок».
Хотя буксир строился «под контролем ВВС», авторы полагали, что миссии, требующие буксира, не были важной частью программы Space Shuttle. Во-первых, буксиры с такой массой можно было легко разработать гораздо раньше и запустить с помощью одноразовых ракета-носителей, таких как Saturn 1B, без значительных дополнительных затрат. Во-вторых, ВВС пытались сократить расходы на разработку до 400–500 миллионов долларов и не предпринимали никаких явных усилий для ускорения разработки буксира, который, как ожидалось, не будет введен в эксплуатацию до 1984 года.
Фактически, ко времени этого исследования ВВС решили разработать верхние ступени «челнока» в два этапа, начиная с версии с более низкой производительностью, а затем разрабатывая ступень с более высокой производительностью. Версия с более низкой производительностью стала одноразовой промежуточной верхней ступенью, или IUS. Военно-воздушные силы отказались от разработки высокопроизводительной верхней ступени, и NASA пришлось взять на себя разработку, начав работу над верхней ступенью Centaur-G.
Авторы отмечают, что военно-воздушные силы предъявляют к буксиру гораздо более низкие требования, чем NASA (которое нуждалось в нем для выведения спутников на геостационарную орбиту). Следуя своей странной логике они истолковали низкий интерес ВВС как признак того, что ВВС в первую очередь хотели использовать буксир для проверки или уничтожения вражеских навигационных, коммуникационных и разведывательных спутников.
Научно-техническое использование космического челнока
Охоцимский и Сихарулидзе также посвятили один раздел своего отчета возможному «научному и технологическому» использованию Space Shuttle, указав, в частности, на научную ценность миссий Spacelab и способность Space Shuttle обслуживать спутники на орбите, возвращать их на Землю для восстановления, а также собирать крупные конструкции на орбите, и, в конечном итоге, заменить парк одноразовых ракета-носителей. Они также подсчитали, что при 60 челночных полетах в год Соединенные Штаты смогут ежегодно выводить на орбиту 1700 тонн полезного груза и возвращать с орбиты около 800 тонн, что даст им значительное преимущество над Советским Союзом. Однако оценили гражданские полеты Space Shuttle с мыса Канаверал как «хорошее прикрытие» для основной цели, а именно военных полетов с космодрома Ванденберга.
Барт Хендрикс является соавтором книги «Энергия-Буран: советский космический челнок» , изданной Springer-Praxis в 2007 году.
Дуэйн Дэй много писал об американской военной и гражданской космической истории и политике
Оригинал:
https://www.thespacereview.com/article/3873/1
Текст доклада:
http://shubinpavel.ru/Space_Shuttle_IPM.pdf