Аннотация: Небольшая коллекция классических историй, переработанная мной в мрачную Хэллоуиновскую сказку. Тоскующий портье вынужден работать в ночь накануне Дня Всех Святых. Это была бы скучная смена, если бы не симпатичная гостья, предложившая ему небольшую игру...
Part I
***
— Странный какой-то, — дождавшись ухода гостя, портье вновь угнездился на мягкий пуфик, — Ну что, твоя очередь?
— Да, — кивнула Андо, серьёзная, будто совершала какое-то священнодействие, — Это история о скорби и потере. О том, что нужно отпускать своих мертвецов, не то случится страшное.
— Кажется, я что-то подобное слышал, — вспомнил Вольфи, — Есть одна легенда у румынов, как женщина долго скорбела по усопшему мужу, а тот вернулся и...
Он осёкся, увидев нахмуренные брови и яростно вздувшиеся ноздри девушки.
— Сейчас! Моя! Очередь! — гневно отчеканила она, — Нельзя нарушать правила. Ты — слушаешь, я — рассказываю.
Вольфи жестом «застегнул» рот и приготовился внимать.
— Было это в период Сэнгоку. Ниппон разрывали междоусобные войны, брат шёл на брата, кровь лилась рекой. Жила в бедной рыбацкой деревушке на острове Хонсю одна вдова, и был у неё единственный сын — Тэкео. Он был славным, добрым и сильным юношей, весь в отца, чью жизнь унесла та же война. Мать души в нём не чаяла, поэтому, когда даймё призвал Тэкэо на войну, она не хотела его отпускать, уговаривала сбежать, предлагала деньги господину, но тот был непреклонен. Каждый меч был на счету.
— Да, война... Война никогда не меняется, — с умным видом произнёс парень подсмотренную где-то фразу.
— Через год даймё привёл свою армию назад в провинцию — сам он лишился глаза, а от армии остались жалкие ошмётки. Мать металась меж искалеченных, безногих и безруких самураев, в надежде найти Тэкео, но... Другие солдаты сказали, что отряд Тэкео попал в западню. Он в одиночку защищал ворота гарнизона, но когда враги окружили его, он предпочёл смерть позору и сделал сеппукку.
Андо для пущей убедительности ткнула себя двумя кулаками в рёбра и резко провела ими по горизонтали.
— Шмяк! Кишки наружу! — как-то излишне радостно описала она, — Теперь вдова осталась совсем одна. Каждую ночь после заката она приходила к морю дабы оплакать своё горе. Стоя на скалах, она выла без слов на луну, что волчица. Билась головой о камни, молила всех богов вернуть Тэкэо, предлагала забрать себя вместо сына. И в одну лунную ночь море откликнулось. Из воды выросла гигантская чёрная голова с двумя блестящими жёлтыми глазами. Это был Умибодзу — морской монах — гигант, порожденный тьмой глубин и страхом человека перед стихией. Вдова поняла, что существо явилось на её зов и высказала лишь одно желание — вернуть её сына, её мальчика, Тэкео. Умибодзу кивнул, удовлетворив просьбу, протянул свою огромную руку и забрал вдову в море. Там под водой он сделал... Любовь? Нет. Как же...
— Изнасиловал? — предположил Вольфганг.
— Да нет же... Не знаю, есть английский такое слово? — в замешательстве девушка вновь будто позабыла язык, — В общем, он её魔法の授精
— Что это такое? — спросил парень, но Андо замахала руками — не перебивай, мол.
— После этого Умибодзу бережно вернул вдову на берег. Она была обнажена и вся покрыта чем-то вроде чернил каракатицы, но теперь она знала — морской ёкай помог ей. Но радовалась она недолго. Через несколько лун у нее вздулся и начал болеть живот. Болел он до того сильно, что она каталась по полу и выла подобно дикому зверю, но не могла вытерпеть. По ногам теперь непрестанно стекала какая-то чёрная жижа — ки демонического монаха. Не в силах больше терпеть, она пошла к старухе, что жила далеко за границей деревни и питалась отбросами. За еду она избавляла женщин от бремени.
Вольфганг невольно поморщился — из народной сказки история медленно превращалась в какой-то кроненберговский сплаттер.
— Придя к ней, вдова предложила старухе мешочек риса и мешочек сушёной рыбы — лишь бы та помогла ей справиться с напастью. Взяв длинную спицу и щипцы старуха принялась кромсать нечестивый плод, но все было тщетно — сын Умибодзу будто бы уворачивался от острых предметов. Потеряв терпение, старуха залезла рукой в утробу женщины, чтобы понять, что такое происходит, как вдруг её руку перекусило напополам, а из вдовы выскользнул чешуйчатый чёрный младенец, весь в гребнях и щупальцах. Он оглянулся на мать, и та закричала — у маленького ёкая было лицо Тэкео. Не в силах пошевелиться, она могла лишь наблюдать, как тварь пожирает бедную повитуху, а потом выбирается через окно. В ту ночь в деревне было много горя — Тэкео-ёкай добил всех искалеченных самураев, что вернулись с войны, передушил щупальцами гвардейцев даймё, а его самого загрыз острыми рыбьими зубами. Закончив, сын вдовы и Умибодзу вернулся в море, вновь оставив свою мать в полном одиночестве.
Сделав паузу, она выдохнула:
— Третья.
— Ух. Жесть какая! — покачал головой Вольфганг, — Мне аж закурить захотелось. Ты куришь?
— Нет, надо рассказать дальше. Утро скоро, надо рассказать сто историй, — настойчиво удержала его за плечо Андо.
— Ну, если настаиваешь... Кстати, а у тебя все истории связаны с морем?
— Не с морем. С водой, — поправила девушка, — У нас верят, что вода — точка перехода. Мир людей и мир ёкай.
— В этом своя правда, — согласился Вольфи, — А что ты, Андо, знаешь о войне в Косово?
— Косово? — переспросила она, будто попугайчик, явно впервые услышав это название.
— Да, Косово. Слушай, в общем, — курить хотелось зверски. Но стянуть эту белую хламиду с симпатичной японки Вольфгангу хотелось ещё сильнее, так что приходилось играть по её правилам, — В общем, лет тридцать назад Косово был той ещё пороховой бочкой, да и сейчас не лучше. Мусульмане жили с христианами бок-о-бок — ни к чему хорошему это привести не могло. Милошевич пришёл к власти, и албанцев начали зажимать. Косовцы захотели отделиться от Югославии, за что им пригрозили карательными отрядами. Тем это не понравилось и они развернули настоящую партизанскую войну, нападая на мирных жителей и полицейских. Милошевич послал армию, и всё это разразилось в жуткую мясорубку. Среди партизанов в Армии Освобождения Косово служил некий Василь, близкий соратник Адема Яшари, лидера албанских сепаратистов, но за глаза все его называли Василиск...
— О-о-о! — застонала Андо — она явно путалась в обилии информации.
— Так, я тебя слушал, хотя тоже понимал с трудом — Умибодзу, Миюки... Мне, знаешь, тоже был непросто в этом ориентироваться, — странным образом, находясь на месте рассказчика Вольфи ощущал некую власть над слушателем, — В общем, Василь этот был личным палачом Адема Яшари, пока того не убили. Все рассказывали, что Василиск был странный мужик с женскими чертами лица и хриплым голосом. Говорили, глаза у него были, будто дула винтовок — такой одним взглядом пытать мог. Больше всего он любил кино — старое, американское, а еще снимал своё, албанское. Все пытки — как он с сербов кожу сдирал, глаза высасывал, лампочками кормил и ногти выдирал — он записывал на камеру, а потом отсылал кассету сербскому командованию, чтобы, значит, знали, что их ждет.
Девушка вновь старательно изображал ужас, или и правда была напугана. Миндалевидные глаза её расширились до предела, грудь еле вздымалась от дыхания. Вольфи отметил про себя, что Андо — весьма приятная слушательница.
— Но медленно, после долгих лет войн Армию Освобождения Косово проредили, сопротивление почти задушили. Адем Яшари был мёртв, полевые командиры поспешили разбежаться по Европе, чтобы избежать военных трибуналов, а Василиск застрял в разорённом селе Бела Церква с остатками своего отряда. Узнав от пленного сербского офицера, что югославская армия скоро нагрянет и понимая, что шанса на победу у них нет, Василиск поклялся отомстить любой ценой.
Вольфганг вновь сделал свой голос низким, замогильным, наклонился поближе к тыкве со свечой и принялся рассказывать дальше:
— Что именно он сделал в ту ночь, никто не знает. Эту историю рассказывали сербы, что участвовали в осаде Бела Церквы. Вернее, в захвате — никакой осады не было. Когда армия Югославии с НАТОвцами явились в село — все партизаны были мертвы, а глаза их кто-то аккуратно повынимал из глазниц. В полном трупов сарае они нашли Василиска. Тот сидел на кресле с просверленными дырками в черепе, а в них торчали чужие глаза. Не знаю, можно ли верить солдатам или нет, но те, кто рассказывал эту историю, божились, что глаза шевелились. Там же в сарае на штативах стояли с десяток камер, и все направлены на Василя. Когда югославы увидели его, у них, похоже, не выдержали нервы — палача расстреляли, едва увидев. Он только и успел какую-то ерунду прокричать. А камеры все одновременно перестали записывать — от выстрела, наверное.
Андо уже было выдохнула, думая, что гадкая история кончена, но Вольфи, набрав воздуха, продолжил:
— А тут начинается самое интересное. Василя похоронили в братской могиле, данные все о нём уничтожили, куда делись его «фильмы» — никто не знает. Всплыли они гораздо позже, спустя почти год на Совете Безопасности ООН в Брюсселе. Кто-то подкинул их в номера представителей Югославии и вставил в видаки. Что было на кассетах — неизвестно, но все представители сербов изрезали себя, выдавили себе глаза и несли какую-то околесицу. Совет пришлось пересозывать, подписание состоялось, но с задержкой, которая позволила Косово провозгласить независимость. А видео с Василиском и по сей день гуляет по миру, отнимая разум.
— Четвёртая,— подытожила девушка.
Так они провели всю ночь. Она рассказала ему историю о Нури-Ботоке — Чёрном Будде с рыбьим хвостом и вывалившимся глазами, что поселяется в домашнем алтаре, если за ним плохо ухаживать. Вольфганг ответил историей о жутком Эрлкёниге — Лесном Царе, что забирает детские души, чтобы те прислуживали вечность в его лесном дворце. Сам же он долго смеялся над жутковато забавной историей о Сиримэ — безликом призраке, что выскакивал из-за углов и пялился на прохожих единственным глазом, заменявшим ему анус. Вольфганг нагонял ужаса рождественской — пусть и несвоевременной — историей о Крампусе, злом двойнике Святого Николая, что уносил непослушных детей в своем мешке в Рождественскую ночь. Андо поведала о гадком и отвратительном Ака-Наме — фиолетовом упыре, что селится в грязных банях и своим длинным языком слизывает грязь. Вольфганг посвятил девушку в мрачную легенду интернета о «Свечной Бухте» — мрачном кукольном телешоу, которое никто, кроме детей видеть не мог. Впечатлил ночного портье рассказ о Дзюбокко — деревьях, что растут на полях сражений и, пристрастившись к человеческой крови, нападают на путников. Так, история за историей они добрались до последней.
— Девяносто девятая. Твоя очередь, — плотоядно ухмыльнулась Андо, и на секунду Вольфгангу её язык показался огромным и лиловым, а глаза — вываренными белыми голышами. Спустя секунду видение пропало — из оцепенения его вырвал доставщик с большой тележкой продуктов. Он настойчиво гремел дверью, требуя впустить его.
— Подожди, я сейчас. Нужно разгрузить... — вскочил было Вольфи с пуфика, когда в руку ему вцепилась неожиданно крепкая и холодная ладонь Андо.
— История! Твоя очередь! — в её голосе слышался какой-то нездоровый азарт или... голод?
— Извини, но я типа всё ещё на работе, — вырвался парень, — Я быстро, и вернусь к тебе.
— Нельзя прерываться! Это правила! — выкрикнула японка так, будто обожглась горячим маслом. Вольфи очень хотелось остаться с ней, но ему была нужна эта работа, так что...
— Две минуты! — крикнул он и ринулся открывать дверь. Когда он, уже с коробкой, прошёл через лобби, девушки на месте не было. «Должно быть, обиделась и пошла в номер!»
Сдав смену сонному коллеге, он, позевывая, отправился домой по улицам, заваленным конфетти и мини-бутылочками из-под шнапса. Уже дома, раздевшись, Вольфи, подгоняемый новой привязанностью уселся к компьютеру и вбил в строку поиска Facebook имя девушки.
«Результатов по запросу Ао Андо не найдено»
Ни на что особо не надеясь, Вольфи ввёл такой же запрос в Google. И здесь уже результат был.
«Возможно, вы имели ввиду Ао-Андон» — предлагала машина.
Пройдя по ссылке, парень похолодел. Прыгая глазами по строчкам статьи, он нервно дрыгал коленом, пытаясь осознать — не была ли вся сегодняшняя смена жутким мороком, сном, иллюзией?
«Ао-андон — призрак из японского фольклора, связанный с игрой в хяку-моногатари. После рассказа сотой истории призрак появляется, чтобы забрать с собой в мир ёкай рассказчика последней истории за ночь»
Всё это походило на какую-то глупую шутку. Наверняка девчонка представилась именем духа, чтобы его разыграть. Только вот в номере двести семнадцать третья кровать никак бы не уместилась, да и в системе девочек было только две. А ещё Вольфи не видел, как Андо зашла в гостиницу. Нужно было узнать наверняка. Парень лихорадочно набрал нужный номер и нетерпеливо вслушивался в гудки. Раздалось сонное:
— Алло? — ответила его сменщица, вчерашняя «ведьмочка», которая, судя по голосу, славно повеселилась накануне.
— Кристина, привет, извини, что так рано, — забормотал он, — Слушай, скажи, а те три девчонки из двести семнадцатой заехали в твою смену?
— Из две-е-ести семнадцатой, — протянула девушка, явно ещё не проснувшись, — Подожди, их же двое было? Ну да, у меня заселялись. Две итальянки.
— Так, а японка с ними была? — беспокойно переспросил Вольфи.
— Какая японка? У нас вчера ни одного гостя из Японии не было — я сама паспорта сканила.
— Подожди, как нет. А имя «Андо» тебе не знакомо? Может, она китаянка?
— Слушай, рассказывай уже, что случилось? Она на тебя нажаловалась? Что-то сломала? Блеванула на ковёр? — тон Кристины стал деловитым — она давно метила на позицию менеджера и частенько вела себя так, будто уже её занимает.
— Ну, в общем... — и Вольфганг рассказал. Рассказал странную историю о девушке, появившейся будто из ниоткуда, о жутких легендах, которые они рассказывали друг другу, о её мистическом исчезновении и необычном имени, которое, как оказалось, расшифровывается как Синий Фонарь и принадлежит призраку.
— Так значит, Вольфи, ты всю ночь трепался с какой-то девчонкой, которая, похоже, даже не гость, — голос Кристины набирался возмущения, — вместо того, чтобы сделать ночной аудит и обходы? Ну спасибо тебе! Знаешь, ты как ребёнок, на тебя невозможно положиться. Все, давай, мне нужно в отель позвонить, чтобы они провели аудит, прежде чем что-то пробьют через кассу. Завтра поговорим!
Кристина бросила трубку. Вольфи будто окатили ледяной водой. В одних трусах, он сидел на кресле в тёмной — жалюзи опущены — комнате и тупо смотрел перед собой. Вдруг поняв что-то, он было вскочил на ноги, но на плечо ему легла холодная бледная рука. В мониторе отразился бледно-голубоватый блик.
— Сотая, — прошелестело за спиной.
***
Автор — German Shenderov, паблик автора - Вселенная Кошмаров
#ВселеннаяКошмаров@vselennaya_koshmarov