В крымском поселке Черноморское произошел инцидент, вызвавший широкий общественный резонанс. Сотрудники частной военной компании (ЧВК) «Медведь», принадлежащей к 81 бригаде, под воздействием алкоголя, ворвались в кафе «Крепость», где произошло жестокое обращение с гражданскими лицами, включая женщин и мужчин. Эту информацию распространил Telegram-канал «ЧП Симферополь», опубликовавший соответствующие кадры инцидента.

Согласно видеоматериалам, инцидент начался после того, как нетрезвые сослуживцы из ЧВК «Медведь» вызвали подкрепление из-за конфликта с другими посетителями заведения. Прибывшие на место бойцы заставили всех присутствующих лечь лицами вниз на пол, после чего начали избивать и оскорблять людей, участвовавших в споре с их коллегами.

"23 февраля в пгт. Черноморское (Крым) пьяные сотрудники ЧВК «Медведь» 81 бригада ворвались в кафе «Крепость» и жестоко избивали гражданских (женщин и мужчин)", - сообщает Telegram-канал «ЧП Симферополь».

Ситуация вызвала обеспокоенность не только среди местного населения, но и в высших эшелонах власти Крыма. Олег Крючков, советник главы Крыма, высказался по поводу произошедшего, опровергая распространенные некоторыми Telegram-каналами слухи о связи ЧВК «Медведь» с руководством полуострова. Он подчеркнул, что подразделения, имеющие отношение к Крыму, общественности хорошо известны, а ЧВК «Медведь» подчиняется совершенно другой вертикали власти.

"Ряд Telegram-каналов распространяют ложную информацию, что ЧВК "Медведи" связаны с руководителями полуострова. Это ложь. Подразделения, к которым имеет отношение Крым, все известны. ЧВК "Медведи" имеет подчинение совсем по иной вертикали", - заявил Олег Крючков в своем Telegram-канале.

Крючков также заявил о четкой и понятной позиции крымского руководства: все виновные в данном инциденте должны быть привлечены к ответственности в соответствии с законом.

Тыц

Роман чуть было не впал в безумие от этих слов, но сдержался и задумался. Сначала он подумал: "Зря я дал ему эту книгу. Ему ведь только восемь лет". Затем он вспомнил: "Хотя я не намного старше его. Но тем не менее...". Рома не успел закончить мысль, как вдруг что-то понял. Как будто что-то щёлкнуло в его голове. Неважно, что это было — внезапное озарение или внезапный приступ шизофрении. Важно то, к чему это привело. Итак, Роман сказал:

— Ты прав. Нам следует уйти. В этом центре нас держат за рабов. Нам нужно сбежать.

— Но как? Ведь если мы взбунтуемся, то нас посадят в штрафник. А я не хочу там быть, и ты, наверное, тоже, – заявил Федя в ответ на эти слова.

При слове "штрафник" Рома невольно вздрогнул: это слово обозначало "штрафной изолятор". Штрафной изолятор, или, как его иногда официально называли, "отделение интенсивной терапии" — это особый сектор в здании НИЦП ГУ ГШ, куда отправляли так называемых "делинквентов". Среди взрослых это были неадекватные или агрессивные психи, среди младшей же возрастной группы это обычно были дети, отличившиеся непослушанием или нарушением правил внутреннего распорядка. Все палаты "штрафника" представляли собой одиночные камеры, стены которых покрыты специальным веществом, похожим на своеобразное желе синего цвета (кстати, поэтому изолятор ещё иногда называют "комнатой с синими стенами"). При столкновении с этим материалом тело человека как бы отталкивается от стены, меняет направление своего движения и замедляется. Это сделано ради того, чтобы заключённый пациент не разбил себе голову в очередном приступе ярости.

Помимо синего геля, штрафной изолятор оборудован ещё одной технической инновацией от Министерства обороны: автоматические турели, стреляющие пластмассовыми пулями или, если того считает нужным лечащий врач или дежурный офицер, электрошоковыми патронами. Эти турели используются либо когда пациента нужно разбудить (свет и звук для этой цели использовать запрещено, так как это может привести к эпилептическому приступу), либо когда буйного пациента нужно усмирить.

Как можно догадаться, "штрафник" — весьма неприятное место. После такой "интенсивной терапии" пациенты зачастую чувствуют себя хуже, чем до неё. Благо, держат в таком отделении не больше 10 дней. Если же воспитанник не сможет обуздать себя за этот срок, то его дальнейшую судьбу будет решать командир центра. Беднягу ждёт два возможных варианта: либо усиленное лечение с применением сильнодействующих препаратов, либо направление в специализированное подразделение, известное как "отделение трудотерапии" с кодовым названием "Storm-Z". Как понятно из названия отделения, его пациенты занимаются трудом на нужды центра, выполняют "грязную" работу: взрослым велят чистить канализацию и подметать полы, младших же назначают дежурить в столовой и следить за соблюдением правил. Также все подопечные "Storm-Z" несут боевое дежурство, поэтому их в любой момент могут отправить "наводить порядок" в том или ином месте, чаще всего в анексированных Москвой городах: Троицк (и в целом весь ТиНАО), Зеленоград, Химки, Реутов. Тем не менее, пациенты обычно охотно вступали в ряды "Шторма", потому что по сравнению с мучительным лечением сильнодействующими препаратами это было меньшее из зол.

Встряхнув головой, Роман сказал:

— Я что-нибудь придумаю. Нужен какой-то план. Нужно подумать.

В этот момент в палату вошёл Имярек, уставший стоять за дверью. Он прижался к Фёдору, и тот обнял его, как будто он его младший брат или даже сын.

Рома долго искал что-то в интернете, вводя разные запросы в поисковую систему. Он о чём-то думал, напряжённо почёсывая голову. После этого он громко воскликнул:

— Я придумал. Нам нужно создать ЧВК.

Конец главы 2. Продолжение следует.

P. S. Так как это моё первое литературное произведение, я рад вашей критике. Пишите, что вы думаете, в комментариях здесь или на странице в Ficbook.

«Ну да, «подсидели», ни за что практически» - усмехнулся про себя старший лейтенант А. Он вспомнил этого товарища – из самолёта его выносили под руки, сам он идти не мог.

Офицером, на самом деле, красномордый не был. Дефицит офицеров в «БАРСах» был катастрофический, дай бог, если высшее руководство было из кадровых, поэтому ротными и взводными назначали тех, кто более-менее мог управлять личным составом.

- Разберёмся после построения – сказал старший лейтенант А. – пока побудьте с ним, чтобы не натворил чего.

«Вот что с ним делать?» - размышлял он по дороге в столовую. «Доложить Ветру, так тот его выпнет, не задумываясь». Решение пришло само собой – вызвать психбригаду скорой помощи и пусть забирают в больницу, откапают там, а как придёт в себя уедет домой.

После построения к старшему лейтенанту А. подошёл дед. Вот прям дед. Таких среди добровольцев было много. Многие, ещё не достигнув шестидесяти (перешагнувших этот рубеж в «БАРСы» не брали) выглядели как глубокие старики – пьянство и деревенский труд делали своё дело.

- Командир, а можно я сегодня дневальным останусь в лагере? А то у меня нога не гнётся совсем, по молодости перерубил топором почти полностью. Вообще долго не могу ходить

- А ты зачем сюда приехал? – довольно грубо ответил старший лейтенант А.

Практически сразу он решил, что отправит этого деда домой. На войне нет места жалости. Тут нет такого, что каждый сам за себя. От действий каждого зависят жизни других. Такой вот «боец» может легко подставить целое подразделение.

Дед ещё долго лепетал про бедственное положение в семье, кучу кредитов и прочее, в том же духе, но старший лейтенант А. был непреклонен. Было ли ему жалко этого добровольца? Было. Но это ничего не меняло, в конце концов это не дом инвалидов.

Вообще в «БАРСы», пользуясь полным отсутствием медкомиссии, приезжали добровольцы, которые реально находись в предсмертном состоянии: с 4-ой стадией рака, туберкулёзом и т.д. Они приезжали с одной целью – погибнуть, чтобы семья получила выплаты. Понять их было можно, оставить – нет.

После развода старший лейтенант А. позвонил в скорую, описал ситуацию и вызвал бригаду. Диспетчер даже толком не уточнила их месторасположение, видимо, такие вызовы были не впервые.

Вернувшись в палатку «больного», старший лейтенант А. озвучил предпринятые действия Коту и Нафане. Те, вдруг, стали возмущаться:

- Ты чего, командир? Его же на учёт поставят в «психушке». Он же потом не устроится никуда – кипятился Кот

Очень хотелось дать ему в рожу и уйти – пусть сами тогда разбираются. Но старший лейтенант А. сдержался и пообещал, поговорит со «скоряками», чтобы его ни в какие реестры не вносили, а просто прокапали и отпустили. Бред, конечно, но Кот с Нафаней поверили и успокоились.

Скорая приехала примерно через час. Красномордого прям как есть: в трусах, тельняшке и правом тапке, привёл на КПП Нафаня. Кот позади тащил его рюкзак с вещами. Старший лейтенант А. успел переговорить с фельдшером и вкратце обрисовать ситуацию. Та, понимающе кивнув, подтвердила товарищам «больного», что никуда его записывать не будут, а просто прокапают.

Скорая уехала, и старший лейтенант А. пошёл обходить «свои» палатки. Войдя внутрь одной из них, он с удивлением обнаружил валяющегося на кровати добровольца, судя по внешности, дагестанца.

- Ты чего тут делаешь?

- Я отдохну немного, мне можно – спокойно ответил доброволец

- Шагом марш на полигон – старший лейтенант А. начал закипать

- Пойду после обеда – дагестанец перевернулся на другой бок

- Фамилия как твоя?

- Бичоев

- Пиши рапорт и езжай домой

Доброволец не посчитал нужным ответить и начал храпеть. После обеда старший лейтенант А., на всякий случай, заглянул в эту палатку, хотя уже и принял решение отправить данного товарища домой. Бичоев был по-прежнему там.

Есть такая категория людей, для которых другие не указ. Они всё делают так считают нужным, не считаясь с чужим мнением. В мирной жизни такое поведение может быть и уместно, хотя, как правило, друзей у данной категории лиц, как правило нет. А в армии, особенно на войне, такая индивидуальность приводит к потерям. Ладно сам погибнет, так ещё и других захватит. Поэтому никаких сожалений старший лейтенант А. по этому поводу не испытывал. Естественно, никакой рапорт Бичоев писать не стал.

Следующим утром, перед построением старший лейтенант А. подошёл к Ветру и доложил о ситуации (такие подходы он называл: «Сходить до Ветра»). Тот сразу выкрикнул фамилию этого добровольца. Но Бичоев не отзывался, делая вид, что не слышит. В конце концов его прямо-таки выпихнули из строя. После короткого разговора дагестанец отправился к себе в палатку собирать вещи, громко возмущаясь на ходу, что с ним поступили несправедливо и ни за что отправили домой.

День прошёл как обычно. Добровольцы, собранные здесь из разных часовых поясов, уже немного адаптировались и более-менее привыкли к распорядку дня.

Вечером к старшему лейтенанту А. подошёл совсем молодой парень, лет двадцати трёх, с позывным Ермак.

- Кортес, скажите, а реально мне командиром взвода стать? Высшее образование у меня есть, я институт физкультуры закончил. Вообще вот подумываю с армией жизнь связать

Парень действительно был спортивный и вроде не дурак, но старший лейтенант А. ответил уклончиво:

- Посмотрим на тебя. Если справишься, то почему бы и нет

- Я справлюсь – очень самоуверенно ответил тот – Я знаете какой? Я всегда на доске почёта висел!

- Я буду иметь ввиду

Что-то обещать вот просто так, как говорится за красивые глаза, не хотелось. Сославшись на позднее время, старший лейтенант А. прервал разговор и пошёл в свою палатку спать.

В палатке к нему подошёл Хитрый Раджа:

- Командир, смотри какие часы купил. Тактические

- Где? Прям здесь?

- Да. Капитан, который оружие выдаёт, у него прям на территории контейнер. Ботинки, часы, камуфляж «мультикам», ещё там по мелочи

Часы были неплохие: электронные, в водонепроницаемом корпусе, с будильником и подсветкой циферблата. Старший лейтенант А., часы не носил уже много лет, их вполне себе заменял сотовый телефон. И он был далеко не один такой – в современном мире часы уже давно стали больше модным аксессуаром, чем необходимостью. «А на передовой-то телефонов не будет»- мелькнула мысль. Странно, что старший лейтенант А. не подумал об этом раньше.

- Часы бы тоже такие не помешали – задумчиво сказал он – а почём?

- Две с половиной. Тебе взять такие же?

Старший лейтенант А. заглянул в свой бумажник: деньги, взятые с собой, несмотря на экономию, почти кончились.

- Миш, у меня только двушка

- Да не вопрос, командир, отдашь потом

Такие часы, как выяснилось позже, в магазине стоили около полутора тысяч. Было немного дико осознавать, что некоторые офицеры из постоянного состава лагеря (в том числе и Ветер) таким образом «подрабатывают», имея свой гешефт. Кому война, а кому…