Как известно, для создания чего-то нового и технически продвинутого нужно экспериментировать, а в процессе отбраковывать идеи, чтобы понимать, насколько реальность разнится с бумагой. Этот принцип работает и в морском деле, когда инженеры и кораблестроители создают различные типы кораблей, не все из которых становятся серией. К примеру, одним из таких был американец USS Spuyten Duyvil.

Гражданская война в США обозначила на море распространение двух тактик. Первая заключалась в применении броненосцев в открытых столкновениях, а вторая —- в незаметном минировании с помощью шестовых мин вражеских кораблей. Однако минирование требовало осторожных, неожиданных действий под покровом ночи, что не всегда было осуществимо. Тем не менее минирование считалась как северянами, так и южанами очень перспективным.

Морской инженер-северянин Уильям Вуд, пытаясь усовершенствовать корабли Союза, задумался: что, если объединить возможности миноносца с защитой броненосца? В этом случае теоретически можно было бы минировать вражеские корабли прямо на виду противника в любой момент. Так родилась идея броненосного миноносца.

Работа продвигалась быстро. 1 июня 1864 года на верфи в Нью-Хейвене был заложен Stromboli, позже переименованный в USS Spuyten Duyvil. На верфи корабль получил несколько улучшений и переработок под руководством Сэмюэла Пука. Уже в сентябре его спустили на воду и вскоре ввели в строй.

В конечном счете броненосный миноносец внешне был похож на монитор. Его длина составила 25,65 м, ширина 6,3 м, осадка 2,29 м. в нормальном режиме (осадку можно было увеличить за счёт наполнения водой цистерн), а водоизмещение — 210 тонн. Энергетическая установка мощностью 2400 л.с. состояла из одной горизонтальной паровой машины Mallory and Co, работавшей на один винт. Для заполнения цистерн имелось два насоса системы Эндрюса, запускавшихся от пары небольших двигателей. По проекту, корабль должен был развивать скорость в 14 узлов, но де-факто выдал только 9. При заполненных цистернах скорость снижалась до 3 узлов, однако снижался и шум от работы двигателя, что было весьма выгодно для внезапных атак.

Корпус корабля был деревянным и покрывался различным количеством 25-мм металлических плит. Такая схема была не очень надёжной, но зато дешевой. Палуба имела три слоя защиты (т.е. 75 мм), надводный борт пять слоёв (125 мм), а наиболее выступающая часть — рубка — прикрывалась 300-мм бронёй.

Вооружение состояло из одной лонжеронной торпеды — шестовой мины. Корабль мог нести как обыкновенные 27-кг мины, так и 180-кг. Все они были цилиндрическими, начинены чёрным порохом и имели ударный взрыватель. Минный аппарат находился в носу и прикрывался двумя створками на шарнирном механизме. Далее следовала шлюзовая камера и резервуар для откачки воды, а за ним располагался механизм для подвижного удержания мины, её выдвижения и изменения угла атаки.

Таким образом, ТТХ определяли своеобразный метод применения корабля. Будучи широким, но не длинным, USS Spuyten Duyvil имел низкую скорость и ограниченные  маневренные качества, будучи идеальным для атак на мелководье или в реках. Его низкий борт мог быть ещё больше опущен за счёт наполнения водой цилиндров, что вкупе с низким шумом способствовало незаметному проникновению в ряды противника и внезапности атаки. А если внезапности добиться не удавалось, то противнику предстояло сначала «разбираться» с низким бортом, а потом пробивать броню, и это было непросто, тем более в горячке боя.

На пути к цели команда корабля готовилась к атаке. Шест мины вставлялся в шаровой шарнир и сквозь него проталкивался в резервуар, а через люк сверху подавалась мина и закреплялась на конце шеста. Затем люк герметизировался, и резервуар с миной затапливался. При этом наружные створки, прикрывавшие минный порт, оставались закрытыми до самого последнего момента, чтобы не терять скорость..

Непосредственно перед атакой наружные створки, прикрывавшие минный порт, распахивались. Паровая машина через блок выталкивала шест с миной наружу. Когда же мина оказывалась под корпусом атакуемого корабля, шнур выдёргивался, и мина подрывалась. Наружные створки закрывались, клапан минного порта вновь герметизировался, резервуар осушали при помощи помпы, и он был готов принять новую мину.

Эта система доказала свою работоспособность на двух учебных пусках вскоре после вступления корабля в строй, а именно 25 ноября 1864 года. После этого корабль вооружили, и 5 декабря он вышел в Норфолк. 15 декабря USS Spuyten Duyvil прибыл на реку Джеймс для участие в блокаде Ричмонда.

Северянам потребовалось много времени на разработку плана атаки на город. Ричмонд защищала мощная флотилия конфедератов, и её прикрывали многочисленные подводные ограждения. Решив не рисковать, северяне увели часть флота атаковать Уилмингтон, оставив небольшую эскадру на случай попытки прорыва.

И такая попытка действительно была предпринята 23 января 1865 года. Силы Союза ограничивались одним броненосным монитором USS Onondaga, прикрывавшим его USS Spuyten Duyvil и двумя канонерками, тогда как южане располагали тремя броненосцами, тремя миноносцами и пятью канонерками. При таком дисбалансе командующий северян не придумал ничего лучше, чем отойти дальше и выставить вперёд USS Onondaga. Он надеялся, что конфедераты устремятся на этот корабль. И тогда из-за монитора выйдет USS Spuyten Duyvil и подорвёт хотя бы часть атакующих. Впрочем, ничего такого не произошло: лоцманы южан ошиблись, посадив на мель два своих броненосца и часть остальных кораблей флотилии, позволив тем самым USS Onondaga их расстрелять.

Битва закончилась, и USS Spuyten Duyvil до падения Ричмонда в апреле того же года находился в составе блокирующей флотилии. Когда же город пал, именно на броненосный миноносец возложили задачу очищения фарватера реки Джеймс: в течение довольно длительного времени он с помощью мин взрывал все подводные препятствия.

После войны надобность в большом флоте отпала. Особенно это касалось не мореходных кораблей, к которым относился и USS Spuyten Duyvil. Его передали на баланс верфи в Нью-Йорке и использовали для изучения различных видов вооружения, после чего около 1880 года списали на металлолом.

Таким образом, USS Spuyten Duyvil стал первой экспериментальной попыткой объединения броненосца и эсминца. И хотя с практической точки зрения он был довольно полезен, но всё-таки имел очевидные ограничения. Для эффективного применения миноносца с тяжёлой бронёй требовалась высокая скорость, а значит и большая энергетическая установка. Для её размещения был необходим больший корпус, следовательно, больше брони, что опять-таки снижало скорость.

И всё же идеи постройки подобных кораблей существовали ещё долго, вплоть до появления скорострельных крупнокалиберных орудий и классических торпед с большой дальностью хода.

Материал подготовлен волонтёрской редакцией «Мира Кораблей»

В Древнем Риме любили зрелища, и чем масштабнее они были — тем лучше. Помимо знаменитых гладиаторских боёв, существовало ещё более впечатляющее развлечение — навмахии. Это были настоящие морские сражения, которые устраивали специально для публики.

Все началось с Юлия Цезаря в 46 году до нашей эры. Чтобы удивить римлян, он приказал выкопать прямо в центре города огромный бассейн размером с несколько футбольных полей. На это ушло всего два месяца — работы велись днём и ночью. Для первого шоу подготовили 30 настоящих боевых кораблей, которые, впрочем, адаптировали для шоу — убрали острые тараны, чтобы корабли не тонули при столкновении, и укрепили борта для зрелищных ударов. На кораблях разместили около 2 тысяч «воинов».

Участников набирали в основном из осуждённых и пленных. Профессиональных гладиаторов почти не использовали — они стоили слишком дорого, а их навыки были бесполезны в хаосе морского сражения. К тому же гладиаторы не умели сражаться на качающихся палубах. Бойцы выступали без доспехов — в них было бы слишком тяжело плавать, если кто-то упадет за борт. Несмотря на огромную смертность, желающих участвовать хватало. Некоторые надеялись, что если проявят храбрость, то получат свободу. И действительно, особо отличившихся иногда отпускали.

Интересно, что римляне никогда не показывали бои с участием своих кораблей. Видимо, им не хотелось, чтобы зрители видели горящие римские суда. Вместо этого они разыгрывали битвы других народов — например, между «тирийцами» и «египтянами».

Первое представление произвело настолько впечатляющий эффект, что стало традицией. Императоры устраивали эти кровавые спектакли, чтобы показать свою власть и богатство. Для простых римлян это было шоу века — что-то вроде современных блокбастеров, только с настоящим «эффектом присутствия».

Самую грандиозную навмахию устроил император Клавдий в 52 году нашей эры. Тогда на водной глади Фуцинского озера замерли в ожидании сто боевых кораблей (по 50 с каждой стороны). Одни были построены греческими мастерами — их называли «родосским флотом», другие создали италийские корабелы — это был «сицилийский флот». Среди них выделялись мощные триремы с тремя ярусами весел и ещё более внушительные квадриремы с четырьмя рядами гребцов.

На палубах теснилось невероятное количество людей — девятнадцать тысяч человек. Здесь были и профессиональные гладиаторы (все, кого смогли найти в Риме), и рабы с государственных каторг, и приговоренные к смерти преступники, специально доставленные из разных уголков империи. Чтобы собрать столько участников, властям пришлось даже временно отменить собственные законы — обычно казнь проводили сразу после вынесения приговора, но ради этого зрелища смертникам дали отсрочку.

Римляне прекрасно понимали потенциальную опасность, исходящую от такой массы отчаявшихся людей. Поэтому организаторы приняли беспрецедентные меры безопасности. Всю акваторию, где должно было состояться сражение, окружили сплошной линией понтонов. По берегам расставили плоты с преторианцами, готовыми сбросить в воду любого, кто попытается бежать. На суше разместили катапульты и баллисты, а для подстраховки держали наготове конные отряды. Между понтонами и плотами курсировали патрульные суда с солдатами — последний рубеж на пути возможных беглецов.

То, что началось потом, превзошло все ожидания. Корабли с грохотом сталкивались, мачты ломались, паруса вспыхивали. Вода быстро окрасилась в красный цвет. Сражение продолжалось до тех пор, пока император не дал знак прекратить побоище. Лишь немногие счастливчики, оставшиеся в живых, получили долгожданную свободу.

Этот кровавый спектакль стал самым масштабным в истории Рима. После инсценировки морского боя между персами и афинянами воду быстро спустили, и на освободившейся арене развернулось сухопутное сражение — но это уже было совсем другое, куда более скромное зрелище.

Фуцинская навмахия осталась в истории как пример невероятной жестокости и одновременно инженерного гения римлян. Ни до, ни после мир не видел столь масштабных и продуманных до мелочей кровавых представлений. Это был настоящий пик «индустрии развлечений» античного мира — зрелищно, дорого и беспощадно к участникам.

Последняя крупная навмахия была организована Домицианом в 89 году и стала символом его деспотичного правления и пренебрежения к жизни участников и зрителей.

Домициан, младший сын Веспасиана и брат Тита, стремился укрепить свою власть через грандиозные публичные мероприятия. По свидетельству историка Светония, император приказал выкопать искусственное озеро возле Тибра и построить трибуны для зрителей. Масштаб представления требовал огромных затрат, но Домициан не жалел средств, стремясь поразить римлян.

Согласно античным источникам, во время одной из навмахий Домициана начался сильный ливень, сопровождавшийся бурей. Вода в озере стала неспокойной, корабли начали тонуть, а участники сражения, лишённые возможности укрыться, гибли в волнах. Однако Домициан, вложивший в мероприятие огромные ресурсы, запретил прерывать представление. Зрителям не разрешили покинуть трибуны, и многие из них, промокшие под холодным дождём, впоследствии тяжело заболели или даже погибли от переохлаждения.

Эта жестокая демонстрация власти вызвала возмущение в Риме. Домициан, и без того известный своими репрессиями и подозрительностью, ещё больше оттолкнул от себя народ и сенат.

Навмахия Домициана стала символом его деспотичного правления. Император, стремившийся удивить Рим масштабом зрелищ, продемонстрировал лишь своё равнодушие к человеческим жизням. Это событие осталось в памяти римлян как пример бессмысленной жестокости и стало одной из многих причин, приведших к закату эпохи императорских навмахий.

После падения Рима навмахии стали более мирными. Короли и императоры вроде Генриха II, Елизаветы I или Наполеона тоже устраивали такие зрелища, но уже без смертельных исходов. Сейчас трудно представить, чтобы ради развлечения гибли тысячи людей. Но для древних римлян это было обычным делом.

Навмахии показывают, на что были способны римские инженеры, и насколько жестокими могли быть развлечения в античном мире.

Материал подготовлен волонтёрской редакцией «Мира Кораблей»