И у меня сегодня годовщина. 7 лет.

— Я не понимаю, зачем так одеваться? Всем своим видом показывать, что хочешь понравиться. Платье пестрое, ноги голые, волосы распущенные — какой-то фантик от дешевой конфетки. А ведь была умной девочкой, с малых ее лет помню. Куда гордость растеряла, — бубнила, упершись лбом в москитную сетку, Любовь Сергеевна. Она смотрела через окно вслед молодой соседке и продолжала ворчать, пока та не утонула в объятиях молодого человека, вышедшего из своего авто.

Чайник засвистел — пора было пить цикорий с баранками. Любовь отошла от окна и мелкой поступью поспешила к плите.

— Так ведь она на свидание же пошла, — послышалось с улицы.

— Чего? — переспросила удивленно Любовь Сергеевна, наливая воду в кружку.

— Говорю, что на свидание она пошла, потому и разоделась. Вы, когда на свидание ходите, разве не хотите нравиться?

— Не хожу я на ваши эти свидания, — буркнула Любовь Сергеевна, размешивая цикорий в кипятке.

— Ну раньше-то ходили? — не отставал голос за окном.

— Ходила когда-то… — задумчиво произнесла женщина. — Но это было иначе, это было…

Она замолчала, силясь вспомнить, а «как там всё это было».

— Не помните? — снова раздалось снаружи.

— Чегой-то не помню, помню…

Она не помнила.

— А сегодня пойдёте на свидание? Со мной, — внезапно спросил голос, отчего Любовь Сергеевна чуть не поперхнулась. Из кружки немного расплескалось на скатерть, и женщина поспешила вытереть пятно губкой для мытья посуды.

— Мы с вами совершенно незнакомы, чегой-то я должна с вами на свидания ходить?

— Свидания для того и нужны, — не отставал голос, — чтобы узнать друг друга, познакомиться.

— Хах, тебе лет-то сколько?

— Тридцать пять, — признался голос.

— Тридцать пять? Поиздеваться вздумал? — усмехнулась беззлобно женщина. — Я тебя в два раза старше.

— Ничего такого. Просто хочу пригласить вас. Я зайду за вами в восемь и позвоню в дверь. Если не откроете, я пойму.

Любовь Сергеевна молча смотрела на остывающий напиток и не знала, что сказать. Она совсем по-другому планировала сегодняшний вечер: телевизор, вермишелевый суп, кусочек торта, принесенный соседкой, но никак не свидание. А что если над ней шутят? Насмехаются, издеваются над одинокой женщиной.

За окном послышались удаляющиеся шаги.

— Звонок не работает, стучите! — крикнула она, снова уткнувшись лбом в москитную сетку.

До свидания оставалось ещё целых три часа, а Любовь Сергеевна уже была вся как на иголках. С волосами беда — голову два дня не мыла, платья все давно погрызла моль, из парфюма — только засохший шариковый дезодорант. Помаду вообще последний раз видела в аптечке, может ее и нет там давно.

Добежала до соседки, начала выпрашивать одежду, клялась потом печеньем отблагодарить и цветами, там же попрыскалась духами. Зашла в соседний дом в парикмахерскую, попросила перестричь своё поросшее поле на голове в прекрасный сад (насколько это возможно), а заодно подкрасить. Потом она долго выбирала серьги и вспоминала как нужно краситься.

Когда все было готово, села на кухне и не двигалась, боясь шелохнуться и сломать всю хрупкую композицию. Внутри всё сжималось от страха: «Обманул, не придёт, подлец малолетний».

Без пяти восемь раздался стук. Любовь Сергеевна вздохнула полной грудью, зачем-то перекрестилась, отругала сама себя за панику и двинулась к двери.

«Подумает, что тётка совсем из ума выжила, раз так расфуфырилась. Хотя… он же меня раньше не видел — откуда ему знать, как я обычно выгляжу», — вела она сама с собой диалог, открывая дверь.

На пороге стоял молодой человек в черных джинсах и синей рубашке с закатанными рукавами. Волосы зализаны, в руках цветы, на лице добрая улыбка.

— Вижу, вы готовы, — спросил он широко улыбаясь.

— Готова. Только вот скажи мне, зачем всё это? Может, ты извращенец какой, или это из жалости? — подозрительно прищурилась Любовь Сергеевна.

— Перестаньте искать подвох. Просто у меня выдался свободный вечер, а вы забыли, что такое свидания. Вот я и решил нас обоих развлечь. Ну что, идём?

— Ну пошли, — словно давая самой себе разрешение, выдохнула Любовь и закрыла за собой дверь.

— Меня, кстати, Стёпа зовут, — протянул букет молодой человек.

— А меня Любовь Сергеевна. Давайте я цветы занесу, а то испортятся.

— Не испортятся. Разве вы не хотите с ними по улице походить?

— Хочу, — покраснела Любовь Сергеевна и уже спокойно приняла букет. — Ну и куда пойдем, Стёпа? В парк?

— Да какой парк, нам что — по пятнадцать лет? — махнул рукой Стёпа и Любовь смущенно заулыбалась. — Поедем в центр, в кафе.

— Ой, тогда подожди, я проездной дома оставила, сейчас сбегаю.

— Остановитесь, — придержал Стёпа Любовь Сергеевну за руку. — Нас такси ждёт, — показал он на автомобиль класса люкс, припаркованный возле подъезда.

— Та-а-а-кси? Да у меня денег нет столько. И зачем такси, троллейбус же нормально, да и…

— Спокойствие. Выдохните. Все расходы я беру на себя. Это же свидание, забыли?

Стёпа проводил спутницу до машины и галантно открыл перед ней дверь. Машина была чистой, комфортной и хорошо пахла внутри, не то что Нива, на которой муж соседки несколько раз возил Любовь Сергеевну на базар за картошкой.

Всю дорогу Любовь Сергеевна чувствовала себя как-то неуютно. Люди за окном тряслись в душных автобусах или шли пешком по пыльным улицам, а она сидела в удобном кресле с подлокотником, слушала джаз, кондиционер приятно освежал воздух, а еще этот букет…

Машина остановилась в центре города, и Стёпа помог Любови Сергеевне выйти. Женщина, замечая на себе посторонние взгляды, поначалу нервничала, но постепенно ей это даже начало нравиться.

— Куда пойдем? — спросил Стёпа.

— В столовую? — предположила Любовь.

В ответ Стёпа улыбнулся и покачал головой.

Они зашли в какой-то ресторан, где Любовь Сергеевна впервые увидела хостес.

— Желаете столик у окна или поближе к центру зала? — спросила молодая девушка, мило улыбаясь гостям.

— Давайте у окна, — ответил Стёпа, глядя на растерявшуюся спутницу.

— Что будете заказывать? — спросил официант.

— Я буду стейк рибай, — ответил Стёпа, не глядя в меню.

— А для дамы? — улыбнулся официант.

— Картошка у вас есть? — спросила Любовь Сергеевна, смущенно жуя от волнения губы.

— Конечно. Есть фри, по-деревенски, пюре.

— Пюре, — услышав знакомое слово, сказала Любовь.

— А еще мидии, дальневосточного краба, утку в малиновым соусе, салат с тунцом и бутылочку шампанского, — добавил Стёпа.

— Да вы что… Вы цены видели? Тут суп стоит как целый пакет продуктов, —испуганно зашептала Любовь Сергеевна, — а вы какие-то финтифлюшки заказываете.

— Значит, я правильно понимаю, что ничего из этого вы не пробовали, —сделал вывод Стёпа.

— Шампанское пробовала, — призналась Любовь.

— Значит, и остальное попробуете, — кивнул он.

— Я как-то не привыкла… Мы с бывшим мужем обычно скромно всё отмечали: салатики там, пирог с рыбой…

— Вот поэтому вы и не знаете, что такое свидание. А я помогу вам понять, — подмигнул Стёпа.

Через несколько минут начали подносить заказ.

Любовь Сергеевна в жизни ничего такого не пробовала. От салата с тунцом невозможно было оторваться — такая вкуснятина. А вот мидии дрянью оказались.

— Я же вижу, что вам не нравится. Зачем давитесь? — спросил Стёпа.

— Ну ведь заказали же, надо всё съесть…

— Кто вам сказал?

— Ну… Никто, просто я не могу иначе.

— И будете давиться? — наседал Стёпа.

— Я… я…

— Унесите пожалуйста, — попросил Стёпа подошедшего официанта, подав ему тарелку с половиной нетронутых мидий.

— Но там же так много осталось…

— Послушайте, вас никто не заставляет это есть, и вы никому ничем не обязаны. Просто расслабьтесь и наслаждайтесь вечером в свое удовольствие. — Стёпа налил шампанского.

— Я так не умею, — призналась Любовь.

— Значит, будем вас учить, — улыбнулся Стёпа и снова подозвал официанта, чтобы отдать ему недоеденный стейк.

У Любови Сергеевны чуть глаза на лоб не вылезли. Она хотела было сказать что-то, но Стёпа жестом остановил её, и она сдалась.

Через полчаса пришли музыканты и, немного разогревшись, начали играть что-то мелодичное.

— Пойдёмте, — показал Стёпа на танцпол.

— Но ведь никто не танцует, — испугалась Любовь.

— Ну так мы начнём первыми, подадим пример.

— Я не могу…

— Я помогу.

Степан подал руку и повёл Любовь Сергеевну ближе к сцене. Женщина смотрела в пол и двигалась скованно, боясь осуждения со стороны.

— Чего вы такая напряженная?

— Да просто я боюсь. Мало ли чего люди подумают. Вы, я, этот мой наряд — как будто у нас с вами действительно что-то происходит, — затараторила женщина.

— Если хотите, я могу привезти ваш домашний халат, — заулыбался Стёпа.

— Нет, не хочу. Хочу выглядеть хорошо, — призналась Любовь, и Стёпа заметил, как её глаза заблестели.

Никто больше так и не вышел танцевать, зато из зала послышались скромные аплодисменты, когда Стёпа поцеловал руку Любови Сергеевне, которая на секунду даже закрыла глаза от смущения.

— Ну что, пойдём пройдемся, — предложил Стёпа, и они вышли, оставив на столе недопитую бутылку и чаевые.

Улицы остывали после очередного дня, погружаясь в уютные сумерки, подсвечиваемые городскими иллюминациями. Стёпа и Любовь Сергеевна шли в сторону дома и болтали о поэзии и о временах, когда машин на дорогах было меньше, а деревьев вокруг — больше. По пути Стёпа сделал своей спутнице небольшой подарок в виде кулона из серебра.

— Знаете, никто никогда не дарил мне украшения. Всегда что-то нужное, полезное, но красивое — никогда. Я как-то совсем не готова была ко всему этому. Мне немножко неудобно. Хочется как-то отблагодарить. Может, вас пирожками хоть угостить? У меня дома есть.

— Оставьте вы в покое ваши пироги. Я не прошу делать что-то взамен. Просто будьте красивы и спокойны.

— Мне очень стыдно, — призналась Любовь Сергеевна, когда они дошли до ее дома.

— За что? — спросил Стёпа.

— Не за что, а перед кем. Перед той девушкой. Вы были правы. Ходить на свидания и хотеть быть красивой — это не грех и вовсе не зазорно. Это нормально для молодых девушек, я просто забыла…

— Это нормально для всех, — поправил её Стёпа и на прощание поцеловал в щёку, от чего дух у Любови Сергеевны перехватило окончательно.

— Спасибо за чудесный вечер. Я совсем забыла, как это — наслаждаться жизнью.

— И вам спасибо.

— Степан, а разрешите вопрос, перед тем как мы с вами разойдемся.

— Нет, я не хожу к девушкам домой на первом свидании, — улыбнулся Стёпа.

— Шутник вы, — засмеялась Любовь Сергеевна. — Я не об этом. Почему вы пошли со мной? Где ваша настоящая девушка? Почему вы не с ней?

— Потому что мне тоже необходимо было кое-что вспомнить — как иногда люди радуются простому вниманию и ухаживаниям. Мы с моей женой расстались неделю назад из-за того, что я, по ее мнению, слишком скучный. Для неё давно стало обыденностью то, как мы с вами сегодня провели вечер: хорошая еда, подарки, комплименты. А мне так хотелось снова почувствовать, каково это — ходить на настоящие свидания.

Александр Райн

Если вспомнить..один раз врубил мне песню на заказ. А ещё врубал раммов перед своим приходом. Это было приятно. Когда он уволился, часто на смене надеялась, что он зайдёт прибухнуть. И один раз таки зашёл. Я была очень счастлива. Начали играть Cardigans - love me love me. Шутканула и сказала бармену, что посвящаю эту песню Саше. На что песня сразу же сменилась на раммов ich tu dir veh, потому что он сидел за стойкой напротив и всё видел и слышал. Вот вечно он мои "люби меня - люби меня" превращал в "ты хочешь боли"..работала смену, пока он сидел за стойкой и болтал с упром и другими. Подбежала один раз его приобнять и побежала дальше. А потом, когда все уже уходили и закрывали паб, мы на момент остались одни в зале. Он подошёл и обнял меня. Я тоже его обняла. Волосы зацепились за его кепку. Только сейчас поняла, какой ахрененный шанс я упустила, чтобы поцеловать его. А потом мы стояли в проходе у лесницы, и я его обняла за руку. И когда мы прощались, я взяла его за руку и мы снова обнялись. И в этот раз я своими волосами подцепила его очки, которые чуть не улетели на землю. Удалось их поймать и надеть на него обратно. Как же я люблю заботиться о нём. Я очень хотела остаться с ним. Но влез Макс и мы попёрлись в магаз. Любят люди влюблённых дебилов. Эффект плотины. А когда ты никого не любишь и ждёшь хоть кого-нибудь, то и тишина в зале. И обходят все за километр. Эффект плотины..а потом мне пришло сообщение "встретимся через пол часа". И я не поняла, что он имел ввиду. В смысле во сне или в смысле, что он меня ждёт и я могу прийти к нему. Но тогда я ещё не любила его так, как сейчас. Муж для меня был важнее. А на двусмысленные намеки и предложения я реагировала никак. Тогда я ценила себя и понимала, что мне нужно четкая ЦУ, а не размытое предложение, чтобы потом спихнуть на меня всю ответственность. Мужу хватило смелости взять ответственность, пусть и не на 100%, но на 99% точно. Почему я этого не ценю? Почему не ценю себя? Почему мне нужен именно он - размытый человек, которому я не нужна?

Пока добиралась от приморской до дома на роликах и метро, надумывала опять всякого говна. Музыку слушать не хотелось. Хотелось тишины. Снова накатило невыносимое выносимое. Так больно. И бесконечно покругу, как в фильме ужасов "треугольник", бежишь по кругу с надеждой, а может он когда-нибудь заберёт меня, может когда-нибудь я стану ему нужна. Но эти мысли сразу сносит лавинами отчаяния и безысходности. Не нужна. С тобой уже попрощались и это факт. Смирись. И стало пусто. Вдруг показалось, что город пустой. Я в нем одна.Во всем мире больше никого. Только я и пустота. Пустые дома, пустые машины. Я - мусор. Меня выбросили и пожелали всего хорошего. Мир вокруг больше ненастоящий. Он пластмассовый и пустой. И тишина. Быт и повседневность сотрут его и эту боль из памяти. Ведь я даже не могу горевать нормально. Мне нужно жить и улыбаться, чтоб моя дочь не думала, что этот мир совсем поганый. Всему свое время. Успеет ещё понять. Поэтому я должна улыбаться и жить так, как должно. А он сотрется. Время всё сотрет. А я не хочу, хоть мне и больно. Время, не отнимай его у меня, пожалуйста. Оставь хотя бы воспоминания, прошу. "Через боль, через страданья..". Врубила тапок. Перешла на переделку Deutschland. И снова заработала сублимация. Переделала текст. Теперь цель следующей пятницы - добраться до пойзона и зарядить там это дерьмо на камеру. Потому что я ебнутая блять. Вот текст:
Ты. Был для меня опасен.
Ты раздет
И так прекрасен
Мы. Так мало были рядом.
Ты так горяч.
С холодным взглядом
Саша. Мой крик не слышен
Я люблю и ненавижу
Саша
Дьявола дар
Так юн и так стар

Ты. Не смел меня обидеть
Не стал любить, ни ненавидеть
Превосходство и свобода
Мрак души и небосвода
Мне никогда не поймать взгяд его глаз
Саша, Саша выше всех вас.

Саша. Мой крик не слышен
Я так люблю и так ненавижу.
Саша, дьявольский дар
Так юн, и так стар
Саша. Это счастье. Или проклятье.
Саша. Ты моё забвенье или же благословенье.
Саша
Превосходство и свобода
Тьма души и небосвода
Мне никогда не поймать взгяд его глаз
Саша, Саша выше всех вас.
Саша. Мой крик не слышен
Я люблю и ненавижу.
Саша, дьявола дар
Так юн, и так стар
Саша. Это счастье. Или проклятье.
Саша. Ты моё забвенье или же благословенье.
Саша
А в чём шутка жизни то: иду напеваю переделку песенки попутно пуская сопли и слёзки, и тут блин раммы на тачке..спасибо фанатам Раммов. Моя паранойя очень рада.
ПС: а ещё я не могу радоваться за него. От слова совсем. Вокруг прекрасное лето, он где-то в этом лете с девушкой, которую любит, живой и счастливый. А мне сдохнуть хочется от этого..
И ещё страшно, что если даже он примет меня и тоже полюбит и не захочет отпускать..страшно, что эта боль никуда не исчезнет, потому что люблю я не его на самом деле, а своего выдуманного Сашу, которого никогда и не существовало.

Чтобы поддерживать свою фанатичную любовь к человеку, нужно обязательно иметь под рукой ассоциативные триггеры. Например, оливки. Теперь я их люблю. Не потому что они капец какие вкусные. Потому что он меня ими с рук кормил. А я и рада была стать послушной. До сих пор радуюсь. В первый раз взяла руками, сказал мне "ещё не ручная". За то теперь скажи мне что угодно сделать - сделаю.
Вспоминаю, как разглядывала его вены на руке.
- ты вены никогда не видела?
Так и подмывало сказать, что видела, и не только вены. А знаешь, сколько хуев я перевидела и перетрогала?? Огого. Вот только на твой бы все равно часами смотрела, как будто вижу эту штуку впервые в жизни. В этом разница между по уши влюбленным человеком и человеком, которому поебать. И да, это иногда раздражает, когда сам не любишь. Почему эта тварь так радуется за мой счёт? Надо бы её спустить на землю. Спустить на землю конченную мазохистку не так уж и просто. Продолжаю летать вся обосранная. Более того, планирую в таком состоянии провести остаток своей жизни, так что извините-простите. Я счастлива. Мне очень больно, потому я и счастлива. Меня выбросили, а я радуюсь. Седьмое небо.) Абсолютно садисткий поступок сказать бабе, что влюбился в другую и планируешь с ней стать счастливым человеком, потому и "позволь мне стать счастливым" и "больше мы не увидимся, а если ты ещё раз ко мне припрёшься - я тебе не открою". Да не приду я. Не приду. Потому что я сама не хочу обесценивать свою любовь к нему. Я хочу уметь уважать его чувства и желания, даже если они разъебывают мне душу. А может мне просто нравится страдать, но это уже вопросики к моим родителям, которые не смогли воспитать во мне самоуважение и чувство собственного достоинства. По всем критериям как дочь я не получилась..))) Так вот. Садизм в топы. Отшить бабу самым нежным способом, и потом обнять её крепко-крепко, пока она будет пускать сопли и слюни от безысходности..как же я его люблю. Фотка в домашних кустах прилагается.
И надо бы уже начать жрать нормально и завязывать с непроизвольными рыданиями. А то кости торчат, да и долго я такая счастливая не протяну.