Еще двое сопровождавших выглядели лет на тридцать и походили на двоих из ларца, одинаковых с лица: широкоплечие, мускулистые, с короткими “бандитскими” стрижками. У обоих холодные цепкие взгляды, рыщущие по сторонам, но не блещущие особым интеллектом. Одеты гораздо проще первого мужчины, но тоже в костюмы.

Четвертый путник на первый взгляд попал в эту компанию совершенно случайно. Невысокий плюгавый мужичок, затравленно озирающийся и постоянно поправляющий пальцем сползающие на нос очки. Облачен он был в старую, еще советскую, одежду, изрядно поношенную, но добротную. И пусть он шел первым, указывая дорогу, но лес действовал на него угнетающе, на хорошо знакомой тропе мерещились зловещие тени, а за каждым кустом чудился страшный монстр. Для возрастного мужчины такие страхи казались глупыми и нелепыми, но этот человек знал, куда шел.

Прогулка продолжалась не менее получаса, пока наконец вековые дубы не расступились, открывая взгляду большую прогалину, почти в самом центре которой обнаружилась квадратная яма четыре на четыре метра. По ее краям располагались работающие от аккумуляторов светильники. Их было не много и стояли они, скорее всего, лишь для того, чтобы обозначить границы ямы, чтобы люди не свалились в темноте. Из центра квадрата в небо бил черный луч, видимый вопреки ночному времени. Он был плотным, густым, буквально осязаемым. И от него веяло страхом. По крайней мере именно такое чувство испытывал плюгавый мужичок.

- Это он? – мужчина в дорогом костюме склонился над краем ямы, с холодным интересом рассматривая то, что там находилось.

- Да, это он, я уверен абсолютно точно, - залебезил мужичок, вытирая так некстати проступивший на лбу пот. – Я как только узнал, что ребята раскопали, сразу же поспешил поставить в известность вас…

- И выдернул меня из важной поездки в Эмираты, - заметил мужчина. Впрочем, в голосе не были ни злости, ни раздражения.

- Простите, Мстислав Сергеевич, - проблеял мужичонка, - но вы же сами говорили…

- Я помню, что я говорил, - снова перебил Мстислав. – Не паникуй, ты все сделал правильно. Итак, ошибки быть не может?

- Клянусь, это действительно он! Его созданием занимался лично оберфюрер СС Вольфрам Зиверс. Нет, это он и еще раз он! То, что вы так долго искали, наконец найдено.

- Я знаю, кто им занимался, - вскинул руку Мстислав Сергеевич, обернулся к своим телохранителям. – Достаньте эту штуку, ребята. Только аккуратнее, не повредите.

Телохранители спустились в яму по заранее приготовленной там лесенке. Почти сразу же исчезло черное свечение, будто его выключили. Вскоре они достали небольшой сундучок, обитый каким-то металлом и украшенный странным орнаментом. Мстислав довольно кивнул, развернулся и направился прочь.

- Подождите! – воскликнул обескураженный мужичок. – А что теперь дальше делать?

Мстислав остановился, посмотрел на телохранителей и взглядом указал на плюгавого, после чего преспокойно зашагал обратно. Когда за его спиной раздались два выстрела, он даже не вздрогнул. Лишь удовлетворенно хмыкнул, довольный работой своих подчиненных.

********

- Красота какая, Перун Сварожич! – Нестеров с нескрываемым восторгом смотрел по сторонам. – Лес, природа, птицы поют, солнышко светит. Все ж таки жизнь прекрасна!

- Это ты вон тому объясни, - мрачно кивнул Перун на яму, в которой лежал труп мужчины. – Думаю, он с тобой не согласится.

- Ну, знаете, живым – живое, - не сдавался лейтенант. – Если над каждым трупом так убиваться, то и с ума сойти недолго. Это наша работа, которую мы делаем и которая не должна оказывать негативного влияния на реальность нашего бытия.

- Живым – живое, - передразнил Перун, не разделяя оптимизма коллеги. – Вот и получишь ты живую головную боль и втык не только от меня, но и от столичного руководства, если вместо дела станешь заниматься созерцанием окрестных пейзажей. Так что давай, натуралист-любитель, не отлынивай. Или напомнить тебе, как нас таскали по делу о моей сестрице?

- Умеете вы настроение испортить, — беззлобно и без всякой обиды хмыкнул Дмитрий и на какое-то время замолчал.

Про Мару он не забыл. Да и как тут забудешь, если не так давно зажившие ребра нет-нет, да и напомнят о себе легкой ноющей болью. Про начальство же вспоминать вообще не хотелось. Крик тогда в отделении стоял такой, что стены тряслись, а под увольнение рисковал попасть чуть ли не каждый второй. Перун закрылся с гостями у себя в кабинете, о чем-то долго беседовал. Содержание того разговора не знал никто, а сам громовержец о нем не распространялся. Главное, что после “совещания” все как-то разом успокоилось, а бредовую версию о психически нездоровой дамочке и весеннем обострении приняли, как рабочую. Скорее всего, просто хотели поскорее закрыть слишком громкое дело, чтобы не дай бог слухи о нем не поползли еще выше. А так получалось, виновная найдена, оказалась шизофреничкой, погибла при задержании. Убийств более не будет, все молодцы.

Но, как известно, свято место пусто не бывает. Убийства, как и прочие злодеяния, не прекратятся никогда. И наглядный тому пример находился сейчас на дне странной ямы. Странной даже на взгляд Нестерова. Взять хотя бы стены: облицованы каким-то тусклым металлом без малейшего признака ржавчины. В том, что это не нержавейка, он был уверен точно, но и что это – ответить не мог. Сквозь слой грязи и пыли можно различить символы, очень сильно напоминающие нацистскую свастику. Надписи, вроде бы, на немецком языке, но вперемешку то ли с иероглифами, то ли с рунами, то ли с рисунками. На полу битые глиняные черепки, полусгнившие сундуки, оцинкованные ящики, истлевшее от времени оружие, превратившееся в труху тряпье. Попадались, правда, и старинные монеты, и украшения, и какие-то свитки, туго перемотанные шпагатом. Последние, к сожалению, рассыпались в прах от малейшего прикосновения. Создавалось впечатление, что яма когда-то была чем-то вроде бункера или тайника. Неужели этот бедняга, распластавший руки крестом, очередной “черный копатель”? С виду не похож, конечно, но кто их знает, любителей легкой наживы.

- Что думаете, Перун Сварожич? – решил прервать молчание лейтенант, видя, как голубые глаза бога потемнели, приобрел цвет морской волны во время шторма.

- Думать будем после того, как судмедэксперты закончат с ним возиться, а ребята допросят эту парочку грибников, его нашедших, - глухо произнес Перун. Только не нравится мне все это. Сильно не нравится.

- Убийства и трупы и не могут нравится, - резонно заметил Дмитрий. – Если ты, естественно, не маньяк.

- Дело не в этом. От этого схрона веет смертью и тьмой. Взгляни на эти письмена. Заклятия, охранные символы, сдерживающие. Тут намешаны несколько языков, переплетены множество символик, а все вместе это… Плохое место. Сила здесь какая-то была. Знакомая сила, черная, опасная для людей.

- А для вас? Вы уже сталкивались с чем-то подобным?

- Приходилось, - громовержец пригладил бороду, зачем-то поправил кобуру с пистолетом. – Во Вторую мировую.

Перун на мгновение прикрыл глаза, уносясь в воспоминания. Туда, в новгородские болота, где почти полностью полегла Вторая ударная армия. Холод, голод, страх. Да, ему тоже было страшно, что уж говорить про обычных солдат, среди которых оказалось много мальчишек, считай детей еще. Люди гибли сотнями и тысячами. Смерть пропитала собою воздух, ежесекундно собирая обильную жатву. Он помнил, как после одного наступления из целого полка в живых осталось пять человек, еще из одного полка – семь. Присылали безусое подкрепление, чтобы и оно погибло, если и не в первые же минуты, то в первые дни уж точно. Но умирали не только от этого… Котелок горохового супа-пюре на десять-пятнадцать человек. Сколько так можно протянуть и много ли навоевать? Да, иногда перепадала конина. Артиллерия была на лошадиной тяге, а фураж взять негде. Вот так помрет лошадка с голоду, но ее смерть давала крохотный шанс на жизнь кому-то из людей. Ничего у них тогда не было: ни еды, ни снарядов, ни должного обеспечения.

А немец пёр сытый и уверенный в себе, пусть и удивленный такому яростному сопротивлению. В небе то и дело мелькала крылатая смерть, танки ревели моторами, лязгала броня, надрывно и зловеще рычала бронетехника. Каждый день, каждый час и секунда были пропитаны липким жгучим страхом. Никто не хотел сдаваться. Никто не желал умирать. И выстояли бы, несмотря на то, что немцам помогали испанские войска. Но вот идущие в бой элитные бригады СС… Те были буквально одержимы. В глазах их солдат плескалась первозданная тьма. И это не фигура речи, это действительно так. Будто берсерки они бросались вперед, под пули и штыки, не чувствуя боли. Прошитые свинцом насквозь, они хохотали, что-то выкрикивали на своем лающем языке и продолжали сражаться. От них волнами исходил ужас и нечто древнее, злое. Ночами – Перун сам видел это – из болот поднимались черные тени, всасывались в нацистов, окутывали саваном их технику, растворяясь в ней без следа. И с рассветом одержимые бойцы, даже тяжелораненые, вновь наступали, не жалея патронов и снарядов.

Позже историки и прочие “знатоки” будут бить себя в грудь и с пеной у рта доказывать, что несколько сот тысяч солдат погибли из-за ошибки Ставки. Пусть, это их право. Перун же знал, что случилось на самом деле. Немцев вело в бой что-то невероятно сильное и могущественное. Что-то смутно знакомое, но все же необъяснимое.

Бог до боли сжал кулаки, не заметив, как из глаз скатилось несколько предательских слезинок. Ему тогда хоть на часок все его силы. Он бы наплевал на пресловутый Закон равновесия и стер бы всю ту нечисть с лица земли. Но вышло так, как вышло. Ничего уже не вернуть. И, наверное, Димитрий прав: живым – живое. Ушедшим же – покой и вечная память. На плечо громовержца легла рука, аккуратно сжала его. Нестеров.

- С вами все хорошо, Сварожич?

- Я в порядке, Дим, спасибо. Так… Вспомнилось кое-то. Но храни нас Род, чтобы мои воспоминания никак не оказались связанными с этой яминой.

- Все может быть настолько серьезно?

- Ты и представить себе не можешь…

*********

Дверь ночного клуба широко распахнулась, оглушив громкой музыкой тех, кто стоял на улице. Из дверного проема спиной вперед вылетел парень лет двадцати пяти, оступился, кубарем покатился по ступенькам и растянулся на асфальте. Тихонько постанывая, он все же сумел подняться, сплюнул багровую от крови слюну, процедил сквозь зубы:

- Козлы!

Затем оглядел ухмыляющуюся молодежь:

- А вы че ржете, уроды?! И вам навалять?!

В ответ послышались насмешки и замечания по поводу того, кому он может навалять, кого повалять и куда ему следует отправиться. Хамовато-наглый парень собрался дать достойный ответ насмешникам, но все же дошел своим умом до того, что численный перевес явно не на его стороне. Еще раз сплюнув, он побрел прочь от клуба, зажав разбитыми губами сигарету. Горячка после драки с охранником схлынула, в голову опять ударил хмель. Ноги заплетались, выписывая кренделя, перед глазами все плыло и двоилось, а к горлу подкатывал противный комок. Ко всему прочему появилось острое желание справить малую нужду. Пристроившись возле клумбы с пионами, он глупо хихикнул, подумав, что цветочкам не помешает удобрение. Как назло “молнию” на джинсах заело и ее никак не получалось расстегнуть. Раздавшийся за спиной шорох вынудил отвлечься от важного занятия, чтобы посмотреть назад.

Перед ним стояло двое… Нет, четверо… Черт, кажется, шестеро человек. Целая толпа! Только лиц не разобрать: не то бабы, не то мужики. Может, вообще куклы какие-то.

- Э-эй, вы кто такие? Че вам надо? – с пьяным вызовом выдавил из себя парень. Тишина. Только толпа начала раздаваться в стороны. Окружают, мрази!

- Вы че, ивзра… ирза… извращенцы?! Ни разу не видели, как человеки в сортир ходят? И это… слышь, мудаки, вы че вдесятером на одного, а?

Нелепо размахивая руками, он кинулся на обидчиков, но кулаки рассекли лишь воздух. С трудом удержав равновесие, парень коршуном, как ему казалось, набросился на ближайшего соперника, но снова тщетно. Большего сделать он не успел. По животу разлилось тепло, постепенно превращаясь в раскаленный вулкан. В кончиках пальцев закололо, сперва слабо, а потом все сильнее и сильнее. Парень приложил ладони к животу, чувствуя, как они мгновенно становятся липкими. Угасающее сознание отметило, что неплохо бы вот прямо здесь и сейчас лечь и поспать. Он сел прямо на асфальт, так и не отняв руки от раны, медленно завалился на бок.

Двое короткостриженых мужчин переглянулись. Один тщательно вытер лезвие штык-ножа платком, убрал оружие за пояс.

- Хорошая работа, - отметил второй. – Сколько ещё осталось?

- Ещё двоих. Пустяки. Начать – и закончить.

Две фигуры растворились в ночной темноте, оставив бездыханное тело возле клумбы с пионами.

Черный светоч. Часть 2

Машина с шашечками подъехала к подъезду аккурат тогда, когда Перун из него выходил. Назвав нужный адрес, бог погрузился в легкую дрему, пока машина неслась по пустынным ввиду позднего часа улицам. Весь путь занял не более десяти минут. Поблагодарив водителя и расплатившись, Перун огляделся. Ларечки, магазины, сверкающие неоновыми рекламами и резко контрастирующие с остальным серым городом, громоздкое и несколько нелепое здание кинотеатра с громким названием “Родина”. Несмотря на поздний час, тут еще можно было встретить припозднившихся прохожих. В основном гуляли парочки, которые за ходом времени особо и не следят, лишь бы вместе быть.

В одном из переулков, отходящих от площади, Перун заметил зарево от мигалок. Все понятно, место происшествия найдено. Быстрым шагом он дошел до переулка и уже через двести метров оказался на месте. Две милицейских машины, одна карета скорой помощи. Медики откровенно зевали, в ожидании приезда полковника, водитель покуривал сигаретку, всем своим видом показывая желание, как можно скорее уехать и нормально отдохнуть.

- Терпите, братцы, - проходя мимо, бросил Перун. – Сами поди работу выбирали людям помогать, не неволил никто.

- Здравия желаю, товарищ полковник, - весьма живо козырнул рыжий Нестеров, вытягиваясь в струнку. Из всех здесь присутствующих он выглядел самым бодрым и даже несколько жизнерадостным. Перун вскользь подумал, что будь он богом, то точно с легкостью смог бы заменить Жи́ву, столько в нем было буйной, неуемной энергии.

- Вольно, лейтенант, - бог крепко пожал протянутую руку. – Что стряслось, рассказывай подробно.

- Да чего тут рассказывать, смотреть нужно, товарищ полковник. Пойдемте, здесь недалеко.

Идти и в самом деле оказалось недалеко, несколько десятков метров.

- Так, - проговорил громовержец, внимательно оценивая обстановку. На тротуаре у самой стены серой панельной пятиэтажки поблескивала, отражая свет от мигалок, ледяная скульптура. Только казалась она несколько громоздкой. Приглядевшись, бог понял, что погибших двое. Подойдя поближе, он увидел парня и девушку. Они крепко вцепились друг в друга, на лицах застыла маска неподдельного ужаса. В мертвых глазах до сих пор можно было прочитать панику и отчаянье. Перун легонько постучал пальцем по скульптуре, будто желая убедиться, что она и впрямь реальна и состоит из льда. Глыба тонко зазвенела, умолкнув через несколько секунд.

- Кто нашел? – громовержец повернулся к Нестерову.

- Патрульные. После площади решили проверить переулок на всякий случай. Проверили вот. Сами разбираться не стали, сразу же позвонили нам. Медиков они же вызвали.

- Свидетели? – на скулах бога играли желваки. Это даже не второе убийство за столько короткое время, а второе и третье одновременно. А зацепок совершенно никаких. В том, что это именно убийство, он даже не сомневался. Одного мимолетного взгляда достаточно, чтобы понять – естественным путем люди так не замерзают, пусть и в лютые морозы. Но могут ли люди сотворить такое с себе подобными? И если да, то каким же образом?

- Нет свидетелей, к сожалению. Время позднее, по переулкам никто не шляется. По площади, ясное дело, прогуливались полуночники, но сами понимаете: где площадь, а где этот переулок.

- Камеры?

- Есть одна, вон там на углу магазинчика, - Дмитрий протянул руку, указывая на небольшой торговый павильончик, на крыше которого тускло светилась надпись “Сладости”. – Завтра с утра попросим предоставить запись.

- Дорогой мой Димитрий, - проникновенно начал Перун голосом, который не сулил ничего хорошего. – Если ты еще не понял, то у нас здесь двойное убийство. И ты всерьез думаешь, что я стану ждать до утра записей?! Ищи номер телефона хозяина, хозяйки или кто там владеет этим магазином. Потом выспится, ничего страшного. Через два часа чтобы видео было у меня в кабинете. Не справишься – пеняй на себя.

- Так точно, - отдал честь Нестеренко. В порыве гнева бог не заметил, что глаза подчиненного как-то обиженно и устало блеснули, но уже в следующее мгновение тот взял себя в руки, уверенным шагом отошел в сторону, доставая из кармана телефон. В конце концов, работа прежде всего, а давняя подруга и подождать может, не привыкать ей. Обидно, что из постели дернули…

Перун же еще какое-то время чуть ли не на коленях исползал все вокруг, пытаясь обнаружить хоть какую-то улику, будь то пуговица, отпечаток ботинка, кусочек ткани или капля крови, но напрасно. Бог вздохнул, только в современных фильмах, наверное, бывает так, что на месте преступления остаются улики. Конечно, есть еще шанс, что ребята наткнуться на что-то при свете дня, но в него не сильно-то и верилось. Перебросившись парой фраз с медиками, громовержец вновь вызвал машину такси и умчался в отделение. Спать ему сегодня точно не придется.

Отчет криминалистов лежал у него на столе. Заключение о смерти Дарьи Лихачёвой. Впрочем, ничего такого, чтобы могло пролить свет на странное происшествие, в нем не было. Наоборот, вопросов немного добавилось. Как говорилось в отчете, смерть наступила вследствие резкого переохлаждения, повлекшего за собой остановку сердца. Само же переохлаждение произошло мгновенно. То есть девушка не замерзала где-то на морозе часами, а в мгновение ока превратилась в ледяную статую. Как такое могло случиться, в отчете сказано не было. Видимо, эксперты оказались в некотором замешательстве от поступившего к ним тела. Посмотрим, что они запоют, когда к ним поступит еще пара человек.

Перун поднялся из-за стола, поглядел на часы. Отведенное Нестерову время истекло уже сорок минут назад, но помощник так и не появился. Неужели так сложно найти владельца магазина? Или хотя бы кого-то из работников? Бог вышагивал по кабинету взад-вперед, шаги гулко звучали в ночной тишине. Наконец, это занятие ему надоело, он остановился у окна. Как раз в это время к отделению подъехала машина, из нее выскочил Дмитрий, почти бегом рванул к двери. Перун усмехнулся в усы. Кто бы что не говорил, но вовремя вставленный втык является хорошей мотивацией для подчиненных. Даже для таких исполнительных, как Дмитрий. Что ж, парень заслужил по крайней мере чашку горячего чая или кофе. Не просто же так мчится чуть ли не во весь опор. Бог дотронулся до электрического чайника. Вода в нем моментально забурлила, заклокотала, вскипая. В целях экономии времени он позволял себе иногда проделывать такие вот нехитрые фокусы. Естественно, в те моменты, когда рядом никого не находилось.

Дверь распахнулась, в кабинет, не удосужившись постучать, влетел Нестеров, тяжело дыша и размахивая зажатой в кулаке флешкой. Перун счел нужным не обратить на это внимания. Парень старался и, судя по взбудораженному виду, что-то нашел. Так к чему его омрачать?

- Товарищ полковник, вот, - Нестеров положил флешку на стол, - нашел хозяйку магазинчика. Такая дрянная и склочная баба оказалась, вы даже не представляете. Пришлось даже пригрозить, что она препятствует расследованию важного дела. Только после этого она согласилась проехать со мной. Вот скажите, ну почему не поставить приложение для отслеживания? Сидела бы себе дома, просматривала бы записи прямо через телефон, на него же или на домашний компьютер их бы и сохраняла. Не нужно было бы мотаться посреди ночи со всякими “свиньями в погонах”. Это я ее слова повторяю. Привлечь бы ее, конечно, за оскорбление, но себе дороже выйдет, точно вам говорю. Пришлось вот стерпеть.

- Молодец, хвалю, - оценил бог, когда Нестеров немного выговорился и замолчал для передышки. – Я так разумею, запись нам поможет разрешить вопросы?

- И да, и нет, - парень отхлебнул кофе из заботливо предложенной кружки. – Сейчас сами все увидите, это много времени не займет.

Вставив накопитель в разъем, лейтенант вывел изображение на экран, отмотал на интересующий их промежуток времени. Перун с интересом наблюдал, мимолетно вспомнив, какой благоговейный трепет в нем в первый раз вызвало черно-белое кино. Нынче же и цветным никого не удивишь. Про компьютеры и прочее и говорить нечего.

На экране появилась пара. Они шли, держась за руки, со стороны площади и видно их было только со спины. Но вот впереди что-то появилось. Бог сощурил глаза, присматриваясь повнимательнее. Не помогло. Что-то эфемерное, невесомое, полупрозрачное. Светящийся контур двигался аккурат навстречу парочке. Чем больше он приближался, тем явственнее в нем угадывались очертания фигуры. Судя по всему, женской, потому как различалось нечто наподобие сарафана или платья, колышущегося, словно медуза. Жаль только, что лица рассмотреть возможности не было. Впрочем, самого-то лица как такового не имелось – размытое темное пятно, обрамленное чем-то, напоминающим распущенные волосы. Вытянув вперед руки, фигура приближалась к паре, которая не смела сдвинуться с места. Им бы впору бежать, но, видимо, страх надежно парализовал обоих. Едва заметный взмах призрачной руки – и влюбленные замирают навечно, превратившись в ледяную скульптуру, от которой бежала, извиваясь, тонкая бледно-голубая энергетическая нить и вливалась прямиком в неизвестную фигуру. И вот та уже удаляется, став немного… более осязаемой? Да, несомненно, едва заметные глазу изменения имели место. Странно это все, непонятно. В самом деле, вопрос, вроде как, добавилось, а ясности прибавилось с гулькин нос.

- Не монтаж? – спросил Перун, заранее зная ответ.

- Да что вы, Перун Сварожич. Какой там монтаж, если эта склочница в своем телефоне не все функции знает. К тому же я ее прямо из постели выдернул, некогда бы ей было чего-то монтировать. Да и смысл? Нет, будьте уверены, запись что ни на есть самая подлинная.

- Тогда что это такое, как думаешь? – бог ткнул пальцем в удаляющуюся фигуру на экране.

- Призрак? Чья-то неупокоенная душа, жаждущая мести?

- Все же ты себе в напитки что-то добавляешь. Ну какие к чертям собачьим призраки? Ты хоть одного такого встречал в жизни?

- Если человек чего-то не видел и не знает, это еще не значит, что этого не существует, - резонно заметил Нестеров. – Или же у вас есть другое объяснение? С удовольствием выслушаю.

Другого объяснения у Перуна, к сожалению, не нашлось. И с его замечанием он в целом был согласен. Богов тоже мало кто видел или же не видел вообще, а они существуют. И он сам тому наглядным примером. Почему бы не появиться какому-нибудь зловредному призраку? М-да, впору вызывать охотников за приведениями. Обычная милиция такими делами не занимается. Как ловить того, кого поймать в принципе невозможно? Продолжать наблюдать, как погибают люди? Если, конечно, они будут погибать. Чего очень не хотелось.

- Значит так. Требуется покопаться в архиве. Ищи любые записи, касаемо смерти девушки или женщины так или иначе связанной с холодом. Если работы окажется больше, чем нужно, возьми себе кого-то из ребят в помощь. Так же можешь поискать статьи в старых газетах, журналах, любых печатных изданиях. Найдешь что-то интересное или подозрительное – сразу сообщай мне.

- Мы верим в призраков? – Дмитрий не поверил своим ушам.

- А у тебя есть другие объяснения, более логичные? – парировал бывший громовержец. На этот раз замолчал лейтенант, так как ответить на это было совершенно нечего.

Минула еще неделя. И за это время на плечи Перуна свалилось еще три подобных “ледяных” случая. Погибли две девушки и один парень. И снова ничего, что бы указывало на убийцу или же мотив. Пожалуй, единственным, что объединяло все жертвы, было то, что всем им оказалось не более тридцати лет. Но это могло быть и просто совпадением. К тому же, богу не давал покоя тот призрак с видеозаписи. Уж кто-кто, а он доподлинно знал о существовании другого мира, не человеческого. Мира, в котором живут призраки, мелкие духи и боги. И пусть последних осталось мало, но все другое вполне можно было встретить. Само собой, своими предположениями и знаниями он предпочел ни с кем не делиться. Не хватало еще, чтобы его приняли за сумасшедшего. А с его именем и отчеством санитары с большой охотой облачат бога в специализированную одежду.

Криминалисты в один голос твердили, что у всех жертв смерть наступила мгновенно, как если бы их окунули в жидкий азот и причиной смерти указывали резкое переохлаждение. Правильно, что еще они могли указать? На вопрос, что же именно вызвало такое оледенение, они как один виновато пожимали плечами и опускали глаза вниз, боясь вызвать недовольство Сварожича и впасть у него в немилость. И очень сильно удивлялись, когда тот молча разворачивался и уходил, не сказав им ни слова упрека.

После же вообще произошло то, что не укладывалось ни в какие рамки и не могло быть объяснено. Из морга пропали тела всех погибших, которые так и не отдали родственникам. Уж больно неординарными были все эти смерти. Еще вечером тела лежали на своих местах, а с утра исчезли, будто и не было их. Работники ничего не видели и не слышали. И вот тут уже громовержец себя не сдерживал, оправдывая свой первоначальный титул. Его голос гремел подобно громовым раскатам, глаза метали молнии – хорошо, что в переносном смысле – и готовы были испепелить каждого, кто вставит хоть слово поперек. Все сотрудники втягивали головы в плечи, стараясь стать как можно незаметнее или вообще превратиться в часть интерьера. К счастью, гнев Перуна оказался непродолжительным. Он прекрасно понимал, что окружающие не при чем, но собственное чувство беспомощности заставляло все внутри переворачиваться и требовало выхода любым путем. Окончательно успокоившись, бог сел изучать записи с камер наблюдения.

Около трех часов ночи в морге появился знакомый уже женский силуэт. Только в этот раз в нем мало что осталось от призрака. Он казался более, чем реальным. Жаль, что фигуру можно было рассмотреть лишь со спины – среднего роста, худая, черные до пояса волосы. Из одежды – черный сарафан, расшитый золотыми узорами. Какими – не разглядеть. Как не рассмотреть и того, что женщина держит в правой руке. Что-то не слишком большое, закругленное, точнее сложно сказать. Вот фигура проходит мимо стойки дежурного – и тот закрывает глаза, проваливается в глубокий сон, а ночная гостья преспокойно идет дальше. Точно так же происходит и со всеми, кто попадается ей на пути - люди закрывали глаза и засыпали прямо на месте падая на пол. К счастью, по позднему времени работников в морге мало, всего человек пять.

Перун тяжело вздохнул. Ни один из сотрудников совершенно ничего не помнил, словно начисто лишился памяти конкретно за этот промежуток времени. Что это за гипнотизерша такая, перед которой открываются все двери и о чьем визите может рассказать исключительно бездушная камера? Кстати, еще одна странность: обратно незнакомка не выходила. Бог тщетно раз за разом пересматривал запись, но визитерша как в воду канула. В груди тревожно ныло. Что-то он упускал, древняя память никак не желала выуживать из своих глубин нужную информацию. Мысли в голове мешались. Казалось, вот она нужная, промелькнет сейчас, вспыхнет путеводной звездой, подскажет единственно верное решение, но она упархивала, как горлица, и не оставалось ничего иного, кроме как кусать себе локти от досады. Кусать и ждать, когда город потрясет очередное убийство. Бывший громовержец чувствовал себя беспомощным, как никогда. Бездействие угнетало, ложилось на плечи непосильным грузом. Это вам не сексуальный маньяк, действия которого просчитать пусть и сложно, но вполне реально. В крайнем случае маньяка всегда можно попытаться поймать на живца. Тут же было нечто большее, смертельно опасное, неотвратимое, непредсказуемое, как стихия. Стихия… Стихия… Нет, вновь правильная мысль куда-то умчалась, так и не успев внятно оформиться. Перуну подумалось, что пора уже, видимо, и на покой, раз не в силах додуматься до нужного. Нет уж! Такие крамольные думы надо гнать куда подальше. Он поклялся защищать Явь и от клятвы не отступится до последнего своего вздоха.

Однотонное низкое серое небо грозило с минуты на минуту просыпаться снегом, но все никак не могло собраться с силами. Ветер озорничал, неожиданно наскакивая, потом затихал на какое-то время, налетал с другой стороны, как щенок, играющий с хозяином и пытающийся в шутку схватить за ногу. Раньше, помнится, ветра были подвластны Стрибогу, а теперь дуют сами по себе, живут собственной жизнью, брошенные и одинокие. Когда-то ветра называли “Стрибожьими внуками”, а нынче это просто ветра, не более того.

Перун бродил по городу, подспудно надеясь, что нарвется на убийцу. Детское желание, понятное дело, но ничего поделать с ним он не мог. Да и в отделении пока ловить нечего было – тихо, спокойно. С мелкими дрязгами и без него вполне справятся. Эх, сейчас бы вернуться в Правь, чтобы оттуда наблюдать за миром смертных. С высоты небес точно что-нибудь да разглядел бы. Попробовать обернуться орлом? Не вариант. Силы давно уже не те, их не хватит на продолжительный полет. Это же не на минуту в тура превратиться, здесь времени больше потребуется. Да и где гарантия, что удастся увидеть что-то? И все равно жаль, что способность пребывать в теле зверя или птицы сколь угодно долго, утеряна. Сейчас бы это ой как пригодилось.

Ничего, справимся и теми силами, что имеются. Зря он что ли в милиции свое кресло просиживает? И пусть с подобными ситуациями сталкиваться до сих пор не доводилось, но, как известно, безвыходных ситуаций не бывает по определению. Вот только что-то и правда очень холодно. В то, что старая кровь перестала греть, как-то не верилось. Может, действительно климат меняется? Но кричат все в основном о глобальном потеплении, а не о похолодании. Конечно, апрель сам по себе месяц обманчивый, но не до такой же степени: снег и не думает таять, дороги с завидной регулярностью покрываются скользкой противной коркой, на крышах сверкают бриллиантами остроносые сосульки, грозя сорваться вниз под тяжестью собственного веса. И холод. Почти постоянный холод. Столбик термометра хоть и показывал градусов пятнадцать-восемнадцать ниже ноля, но из-за высокой влажности ощущалось это в разы холоднее. Здесь вам не равнина – здесь климат иной. Как пел в одной из своих песен Владимир Семенович.

Размышляя, Перун не заметил, как забрел чуть ли не на другой край города. Все здесь было под стать серому небу – серые панельные пятиэтажки, серые однотипные дворики, серый же снег и такие же лица у немногочисленных прохожих. Не заметил громовержец и дряхлую старуху, сидящую у одного из подъездов. Изъеденное морщинами лицо и по сей день сохраняло черты былой красоты. Годы нисколько не повлияли на гордую осанку, в черных, как смоль волосах не было и намека не серебристую седину. Старуха пристально следила за богом, не отрывая взгляда зелено-льдистых глаз.

Почувствовав на себе чужое внимание, Перун обернулся, но старухи уже не оказалось на лавочке. “Почудилось”, - решил бог и двинулся в сторону советского типа магазина с надписью “Продукты”. Всё нарастающее ощущение голода настойчиво напоминало о том, что в последний раз он ел очень давно, а забывать о бренной плоти не следовало. Хоть пару булочек каких-нибудь купить, перекусить на ходу. Больше всего, конечно, бывший громовержец любил пирожное “Наполеон”, но вряд ли в этом магазинчике можно было рассчитывать на его наличие. Жаль. Жизнь среди людей принесла с собой и кое-какие человеческие слабости. Впрочем, довольно приятые. И вкусные.

Поднимаясь по ступеням, Перун в сердцах костерил работников магазина. Как можно допускать такую халатность? Ну если нет у вас сил и возможностей сбить трехсантиметровый слой льда со ступенек, так хотя бы песком посыпьте или солью. Полностью не разъест, но хотя бы подниматься легче станет! И дверь. Стекло на обеих половинах входной двери покрывали морозные узоры так, что сквозь них ничего не видно. Не топят они что ли? Не могло такого быть, холодина вон какая. Хотя, почему, собственно, не могло? Могло, конечно. У нас отопление и в самую лютую стужу отключить могут, если вдруг приспичит резко трубы поменять, как это часто у нас и бывает зимой и ранней весной.

Бывший бог потянул за ручку двери. Та натужно, с неохотой поддалась, но открылась не более, чем наполовину. Ладно, места для того, чтобы протиснуться, хватит. Но не помешает сказать пару ласковых слов заведующему магазином. Развели тут бардак! Но, войдя внутрь, громовержец понял, что разговаривать будет не с кем. Длинный прямоугольник помещения был полностью покрыт пушистым слоем инея, переливающегося бриллиантовым светом. Это несмотря на то, что за окнами стоял серый день, а сами окна оказались сплошь замерзшими. Пол, потолок, стены, стеллажи с товаром: все это заиндевело, замерзло. С краев полок свисали драгоценной бахромой сосульки. Но не это шокировало Перуна. Страшнее всего смотрелись погибшие в одночасье люди. Вот на кассе сидит дородная женщина-кассир. Глаза широко открыты, на слишком длинных ресницах лежат снежинки. Посиневшие губы, слегка приоткрытый рот, навеки застывший на полуслове. Рука замерла на кнопке кассового терминала. А вот и покупатель. Крепкий старичок с непокрытой головой. Волосы то ли выбелены временем, то ли покрыты снегом, не разобрать. В руках дедушка держал раскрытую авоську, куда собирался складывать продукты да так и не сложил. И так было по всему залу. Мужчины, женщины, дети. Особенно ужаснул громовержца вид маленькой девочки лет пяти. Кроха, одетая в симпатичный розовый комбинезончик с Микки Маусом, замерла с яркой раскраской в ручках. Весь ее вид говорил о абсолютном спокойствии. Казалось, секунда – и девочка продолжит движение, шагнет навстречу к маме, покажет понравившуюся ей раскраску. Не шагнет… Не покажет… Для нее теперь спокойствие превратилось в вечный покой. И это было страшнее всего и больнее – осознавать то, что угас едва разгоревшийся огонек чистой еще, незапятнанной души, у которой вереди могла быть долгая, счастливая жизнь. Скрипнув зубами от бессильной ярости, Перун достал телефон, подождал, пока ему ответят.

- Нестеров, срочно наших по адресу Интернациональная, 43. Да. Медики? Поздно уже, Дима, для медиков. Криминалистов бери. Жду.

- Слишком поздно, - горько повторил он, положив трубку и обводя зал предательски слезящимися глазами.

Защитник Яви. Часть 1

Защитник Яви. Часть 3

Капающийся в мусорном баке мужик пробурчал что-то невнятное, принялся сосредоточенно разгребать завалы отходов железным прутом. Его напарника в среде лиц без определенного места жительства называли не иначе, как Чистоплюй. Несмотря на то, что судьба выбросила его на улицу, он не стремился потерять человеческий облик. Одежда хоть и была старой, поношенной, но относительно чистой, заштопанной. Да и за волосами и ногтями он пытался следить, пусть редко, но наводя марафет ржавыми ножницами. Каждый раз такая процедура казалась пыткой, но по-другому он не мог.

Перегнувшийся по пояс в контейнер мужик, волею случая оказавшийся его дружком по несчастью, был полной его противоположностью. Звали его Химиком. Причем прозвище он получил не только за невообразимую вонь, но и за то, что любил поэкспериментировать со всевозможными спиртосодержащими жидкостями. Из-за своего хобби он несколько раз чуть не отправился к праотцам, но его это не остановило. Химик искренне полагал, что от мужчины должно пахнуть исключительно алкоголем и по́том, а следить за внешним видом и вообще “западло”. Поэтому на Чистоплюя он поглядывал с некоторым пренебрежением, впрочем, не мешающим им оставаться друзьями. Ну или же просто коллегами по помойке.

Чистоплюй отбросил в сторону окурок, наблюдая, как возится Химик, подсвечивая себе налобным фонариком. Пижонство, конечно, но это позволяло обыскивать им в несколько раз больше мусорок за меньшее время, чем требовалось их конкурентам, роющихся в потемках. Эх, ну вот угораздило же связаться с этим Химиком. Ведь хватает же вокруг вполне себе порядочных и честных бомжей, если эти слова вообще применимы к таким людям. Нет же, судьба прилепила к нему. Вроде, нормальный мужик, со своим бзиками, конечно, куда ж без них, но иногда его хотелось убить. Слишком много гонору, куча надменности и бесполезных понтов.

Где-то в глубине контейнера раздался легкий звон, похожий на стеклянный. Химик перегнулся еще больше, так, что наружу торчали только потрескавшиеся подошвы ботинок, а спустя минуту вообще полностью перевалился внутрь. Какое-то время он оживленно разбрасывал в стороны руками мусор, потом раздался его восхищенный возглас. Бомж явно нашел нечто, что сулило неплохую выгоду.

- Эй, заводчанин, подсоби. Я тут неплохую штуку нашел. Толканем кому – месяц будем пить припеваючи.

Чистоплюй подошел к баку и едва не отскочил от испуга, когда оттуда показалась чья-то стеклянная голова, а потом и плечи. Когда же до него дошло, что это не живой человек, а всего лишь статуя, он подхватил ее под мышки, потянул рывком на себя – в спине что-то предательски хрустнуло – и аккуратно уложил на землю. При этом руки обожгло холодом, словно он запихнул их в морозилку. Какое-то нехорошее предчувствие медленно поднималось из глубины сознания. Из бака вылез Химик, утер нос тыльной стороной ладони.

- Видал, какая вещь? Кто-то ж выкинул. Давай-ка отнесем ее куда подальше, пока никто не увидел. Надо еще придумать, кому этого статуя спихнуть можно будет.

Идея, безусловно, была дельная. Продай они истукана – и можно какое-то время не шариться по помойкам. Да и выполнена статуя реалистично и красиво: под толстым слоем стекла находилась девушка с закрытыми глазам. Чистоплюй вздохнул. Симпатичная. Когда-то и у него была симпатичная жена, на поверку оказавшаяся той еще сволочью. Хотя, он уже давно свыкся с этим. Жить нужно продолжать, не оглядываясь назад. Он наклонился над стекляшкой, но лишь для того, чтобы заорать от жгучей волны страха, пробежавшей по всему телу. Скульптура – если это на самом деле была она – открыла глаза, лицо исказила гримаса ужаса и боли, рот приоткрылся в беззвучном крике. Через секунду лицо приняло прежнее, ничего не отражающее, выражение.

- Че орешь, дурак? – возмутился Химик, который не видел этого. – Не хрен народ привлекать. Потом не докажешь, что мы эту фиговину нашли, а не сперли.

- Химик, - бомж тяжело дышал, трясущимися руками подкуривая очередной чинарик, - никакая это к чертям собачьим не статуя. Мы, походу, с тобой трупак вытащили.

Мужчина сидел за столом, выстукивая пальцами барабанную дробь по столешнице, и сосредоточенно смотрел в экран монитора компьютера. Вражеская техника отказывалась работать наотрез: тормозила, зависала, глючила. Сейчас же компьютер вообще не реагировал ни на одно действие, даже перезагружаться не желал. Вздохнув, мужчина опустил руку под стол, ткнул указательным пальцем в системный блок. По пальцу зазмеились рыже-голубые искорки, потекли в электронное нутро заартачившейся машины. Системник возмущенно загудел, заурчал. На непродолжительное время монитор вспыхнул ярче солнца, а потом компьютер восстановил свою работоспособность. Мужчина удовлетворенно хмыкнул, быстро отстучал на клавиатуре какой-то текст, после чего откинулся в удобном кресле, сложив ладони на груди.

К слову сказать, внешность он имел видную и выдающуюся. В старину таких точно записали бы в богатыри. Про таких, как он, говорили “косая сажень в плечах”. Ростом в два метра, широкоплечий, мускулистый. Выглядел он лет на пятьдесят с небольшим, но фору мог дать любому молодому спортсмену. Длинные волосы переливались серебристым металлом. Причем это была не седина, а натуральный цвет. В окладистой ухоженной бороде, казалось, некоторые волоски вообще отливают золотом. Пронзительные небесно-голубые глаза всегда лучились необъяснимой энергией. Мужчину очень уважали коллеги по службе, и ужасно боялись подозреваемые. Особенно, когда видели, как обтягивает китель могучие бицепсы.

В дверь постучали.

- Входи, Нестеров, - разрешил мужчина густым, насыщенным голосом.

- Разрешите войти, товарищ полковник?

- Так ты уже вошел, чего спрашиваешь-то, - ухмыльнулся полковник. – И давай без этого официоза. Сам знаешь, как я его не люблю. Тем более, сейчас вполне можно и без него обойтись. Мы тут вдвоем токмо.

В кабинет вошел молодой человек в чине лейтенанта. Худой, высокий, из-под форменной фуражки торчат во все стороны рыжие кудри, лицо сплошь в веснушках. Глядя на него, нехотя вспоминался мультик о рыжем Антошке, который решил вступить в права наследства дедовым имуществом путем устранения последнего садовым инструментом. Только в отличие от своего ленивого мультяшного прототипа лейтенант был человеком исполнительным, волевым и целеустремленным. Один из немногих, кто служил не за жалование, а за саму идею. Окружающие часто удивлялись, как такой рубаха-парень до сих пор не продвинулся по карьерной лестнице. На все расспросы он только махал рукой, мол, сто лет ему и даром это повышение не нужно. Самое интересное, что он действительно так считал.

Нестеров уселся на стул напротив полковника, по-хозяйски налил себе чашечку чая. Будь в кабинете кто-то еще, он себе такого, понятное дело, не позволил бы, но раз уж начальник дал добро на отсутствие официоза, то грех было этим не воспользоваться. Тем более, что их связывали крепкие дружеские отношения, несмотря на разницу в возрасте.

- Вот скажите, Перун Сварожич, - лейтенант сделал крохотный глоток обжигающего напитка, - как вы узнали, что за дверью я? Я ведь и не говорил ничего, просто постучал.

- Ничего сложного. Годы опыта, помноженные на интуицию. К тому же, ты, когда идешь, не сильно утруждаешься ноги поднимать, так что немного шаркаешь по полу. Считай, по шагам тебя и узнал.

- Шутите, да? – недоверчиво посмотрел на Перуна лейтенант.

- Ничуть. Поживи с мое – и не такому научишься. К тому же слух у меня очень хороший. Да и мелочи всякие замечать привык. Ты лучше рассказывай, с каким это таким важным делом ты ко мне так спешил, что чуть подошвы не стер на казенной обувке?

- Да что тут рассказывать. Труп у нас. Девушка двадцати пяти лет от роду. Зовут Дарья Лихачёва. Работала в салоне сотовой связи, не замужем, детей нет. Жила отдельно от родителей. В квартире имеется пушистый рыжий котяра подозрительной внешности. Знакомых не то, чтобы много, но все характеризуют ее исключительно с положительной стороны. Естественно, врагов и недоброжелателей нет. Был молодой человек, но несколько месяцев назад они разбежались. Да, бросил ее он сам, так что версия мести обиженного влюбленного отпадает сразу же. К тому же, его почти две недели как нет в стране. Вот в принципе и все.

- Причина смерти?

- Это надо у спецов узнавать.

- Что, эксперты запили и не спешат работать? Ох, полетят их буйны головушки да тринадцатые зарплаты с премиями прямиком в выгребную яму.

- Пьют они только кофе, Перун Сварожич. По крайней мере на работе. Дело в другом. Надо немножко подождать, пока дама полностью растает.

- Ты, Димитрий, себе в чаек чего-то добавляешь, да? – Перун сделал вид, что принюхивается.

- Никак нет. Просто труп данной особы оказался покрыт толстым слоем льда. Нам еще повезло, что один кусок откололся аккурат над карманом, где паспорт лежал. Поэтому все и узнали про нее.

- В смысле покрыта льдом? – Перуну показалось, что он ослышался.

- В прямом. Рыбу замороженную в магазине видели? На ней часто ледяная глазурь бывает. Вот и на девушке точно такая же глазурь, только в разы толще и кристально прозрачная. Да, ледышку эту нашли в мусорном контейнере.

- Вот готов поспорить, что были это лица, лишенные моральных принципов и человеческого облика?

- Верно. Обыкновенные бомжи. Некто Чистоплюй и Химик. Проводили ночную ревизию помойки и наткнулись. Химик, как понял, что это труп, так сразу бежать хотел. Все же бывший сиделец, у него недоверие к органам в крови. А вот Чистоплюй проявил завидную сознательность. Попросил прохожих, чтобы вызвали наряд и уболтал дружка дождаться приезда.

- Причастны быть не могут?

- Эти? Вряд ли. Если только у них нет где-то в загашнике ледогенератора или чего-то подобного. Так заморозить человека – это постараться требуется. Если бы водой поливали постепенно, то и слой накладывался бы на слой, в конечном итоге глыба оказалась бы неоднородной, а мы имеем практически идеальный ледяной кристалл. Тут оборудование специальное нужно. Я завтра сгоняю на наш хладокомбинат, проверю, чего и как там. Но что-то мне подсказывает, что и они абсолютно ни при чем.

- Может, и ни при чем, но посмотреть на всякий случай стоит. И поторопи там экспертов. Пусть хоть под батарею что ли эту Снегурку положат, чтоб растаяла быстрее. И кофе своего пусть пьют поменьше.

- На этот раз точно шутите, да? – сощурился Дмитрий, пытаясь понять начальника.

- Насчет батареи – шучу, конечно. Касаемо бесконечных кофепитий – абсолютно серьезно.

- Не волнуйтесь, товарищ полковник, я проконтролирую. Будет что-то известно – сразу к вам с докладом. Разрешите идти?

- Ступай, - благосклонно кивнул Перун.

Когда за лейтенантом закрылась дверь, он заварил себе особого чая на целебных и редких травах, собранных в определенное время года и суток в таких местах, куда не каждый смертный рискнет сунуться. Обхватив кружку широкими ладонями, развернулся на кресле лицом к окну, глядя, как в сером далеком небе кружит одинокая птица. Задумался. Дело подвернулось необычное. Особенно для этого городка, еще совсем недавно носившего статус поселка городского типа. Потом власти решили, что такое название не подходит для райцентра, и срочно это исправили. Суть, правда, не поменялась. Городок замер во времени. Здесь ничего не менялось из года в год, ничего не происходило существенного. Преступления и те все были, как одно: бытовуха, поножовщина, в основном на почве алкогольного опьянения. Всплывали иногда и зверские убийства, но опять же – все из-за пьянки. То ревнивый муж в пьяном угаре жену топором зарубит, то сосед соседа за какую-то ерундовую давнишнюю обиду. Про мелкие кражи и говорить нечего. Все настолько банально и предсказуемо, что на подозреваемых и смотреть не хотелось. Глянешь мельком – и уже понятно, кто перед тобой и чего от него ожидать. А тут вырисовывалось нечто необычное. Кто или что способен сотворить такое? Этого он не знал, но обязательно собирался выяснить.

Холодный ветер налетал сильными порывами, тщетно пытаясь опрокинуть могучую фигуру в черном пальто. Весна в этом году что-то запаздывала. На дворе стояло начало апреля, а стужа была почище, чем в январе. Перун не обращал на холод никакого внимания, лишь размышлял о том, что ученые мужи, во все горло кричащие о глобальном потеплении, в корне не правы. Если это они называют потеплением, то что тогда в их понимании похолодание?

Как всегда, после службы по дороге домой он погружался в свои мысли, не замечая ничего вокруг. Раз за разом эти мысли возвращались к его собственной сущности. К тому, кем он был и кем теперь стал. В древности почитаемый людьми, бог-громовержец оказался вынужден существовать среди людей. Иногда он поднимал глаза к небу, вспоминал, как когда-то давным-давно жил там, в Прави. Его имя гремело подобно громовым раскатам, которыми он повелевал. Воины шли в бой, славя его имя и прося покровительства. Ему приносили подношения мясом и хлебом. И он не забывал людей. Перун всегда клятвенно следовал завету отца – он защищал Явь, следил за тем, чтобы исполняли законы, жили по уму. Хорошее было время, простое, понятное, доброе, несмотря ни на что. А потом в какой-то момент все пошло наперекосяк. Шальной князь предал своих богов, идолы поплыли по рекам, обагренным кровью жрецов и волхвов. И старых богов начали забывать. Его, к сожалению, в том числе.

Что самое страшное для бога? Это то, когда его забывают, перестают верить в него, когда его имя не звучит на устах, а если и звучит, то лишь с пренебрежением и насмешкой. Он смог пережить это. Лишившись большинства сил, он начал новую жизнь в Яви под личиной простого смертного. От полного исчезновения его спасло лишь то, что кое-где люди продолжали верить в него. Наверное, это и поддерживало его существование, уберегало от развоплощенья. К тому же он по-прежнему искренне желал помогать людям, считая их своими детьми. Потому и пошел работать в милицию. Где, как не в органах, можно оказаться наиболее полезным? С утра шел на работу, занимался делами, вечером возвращался в свою двухкомнатную квартирку. В отделении первое время сильно удивлялись его имени и отчеству, кои он менять не захотел, так как считал, что отрекшись от них, предаст и себя, и своего отца. Пришлось пойти на маленькую хитрость, сказав, что еще его прадед дал наказ называть своих детей в честь славянских богов. Понятно, что многие втихую покрутили пальцем у виска, но с вопросами отстали. Так и получилось, что некогда могучий бог стал служить в милиции, со временем дослужившись до полковника и получив кучу наград. Одно время его даже приглашали в столицу, но он отказался. Маленький тихий городок был как-то милее сердцу шумного мегаполиса.

Один вопрос, правда, преследовал его всегда: что стало с другими богами, его родичами? Про некоторых он слышал. Например, Велес осел где-то в России, работает то ли ветеринаром, то ли зоотехником каким-то. Выбрал профессию по изначальному призванию. Жива подалась в науку, занимается селекцией злаковых и весьма успешно. Ее труды не раз публиковались, естественно, под псевдонимом. Чернобог вообще открыл собственное похоронное агентство, назвав его со свойственным лишь ему юмором – “В добрый путь”. А где остальные? Ведь сколько имен звучало на русской земле: Сварог, Лада, Ярило, Дажьбог, Род, Хорс, Леля, Марена она же Мара? Тот же самый Чур вместо охраны границ превратился в некое подобие средства от сглаза, просьбой оградить от чего-то плохого. Забыла земля родная богов своих, забыла…

Из размышлений Перуна вывел хрипло-гнусавый голос, прозвучавший совершенно неожиданно.

- Эй, дядя, сигареткой не угостишь?

Дядя. Бог криво усмехнулся. Знали бы эти ребятишки, сколько ему лет, дар речи потеряли бы. Увы, встречающая его компания знаниями точно не владела. Никакими. Отвлекшись на свои мысли, Перун и не заметил, как свернул в один из глухих переулков, чтобы срезать путь домой. Теперь же перед ним стояла толпа из семи человек, настроенная агрессивно. Табачный дым и алкогольные пары можно было учуять за несколько метров. Ну да, где же таким еще собираться, если не в переулках и подворотнях. О, гопники! Ничтожество вам имя! Это если перефразировать цитату из одного знаменитого произведения. Во все времена существовали вот такие отбросы общества, он к этому давно привык, но мириться не мог. Тати, разбойники, душегубы, гопники, быдло. Как их не назови – суть останется одна и та же. Существа, не достойные называться людьми, не слышавшие о таких качествах, как милосердие и добродетель. Да что там не слышавшие, вряд ли они и слова такие знали.

- Че притих, баклан? Или тебе проблемы нужны? – это уже другой голос, принадлежащий вызывающе накрашенной девице в короткой кожаной юбке и дутой сине-зеленой куртке. Безвкусица полная, а гонору-то сколько…

- Да он, походу, обделался от страха, - это очередное существо в мешковатых джинсах и нелепой островерхой шапке.

И ведь не боятся же ничего. Хотя, чего им бояться? Они же, как гиены, уверены в своем численном превосходстве, а гиены толпой способны и льва завалить. Только перед ними стоял не простой лев, а бог, пусть и живущий на земле. Но, судя по всему, их не пугал его внушительный вид. Ребятки находились под градусом, им хотелось приключений, крови и легкой наживы. Тупая алчность, помноженная на стайный инстинкт. Плохой коктейль.

- А вам, молодые люди, по домам не пора? Родители поди заждались, время-то позднее.

- Ты че вякаешь, удод? Да мы тебя щас, как соплю размажем! Э, Пухлый, покажи дяде, как надо с нормальными пацанами базарить.

От толпы отделился один индивид. Пухлый. Кто ж такие клички придумывает? Парень казался скорее коренастым, нежели страдающим полнотой. Развязной походочкой он подошел к не двигавшемуся с места Перуну, насвистывая нечто блатное, и резко, без предупреждения ударил под дых.

- Это все, молодой человек? – вежливо поинтересовался бог, с удовольствием отмечая, как в лишенных разума глазах гопника появляется непомерное удивление.

- Ах ты ж козлина!

Удары посыпались один за другим. В какой-то момент Пухлый просто устал бить, остановился, переводя дыхание и чувствуя, как разгораются огнем его уши от насмешек дружков за спиной.

Никто не понял, что сделал Перун. Казалось бы, вот Пухлый стоит прямо перед ним, а в следующую секунду он уже влетает спиной в шайку своих дружков, раскидав их в стороны. С грязного асфальта гопник так и не стал подниматься, остался лежать, тихонько постанывая от боли.

- Почти страйк, - проговорил себе под нос бог. – Как это модно нынче говорить.

Первой на него бросилась девица, истерически визжа и размахивая руками. Бог только выставил вперед ладонь правой руки. Деваха наткнулась на препятствие, ее тело пронзил электрический разряд, по силе сравнимый с ударом электрошокера. Безвольным кулем она рухнула в коричнево-серую снежную кашу, щедро приправленную реагентами, конвульсивно подергиваясь. Оставшаяся великолепная пятерка разразилась потоком непечатной лексики, распугивая ближайших ворон, бросилась вперед с целью наказать обидчика. Самый шустрый из них бросился на Перуна с ножом-бабочкой. Бог поймал занесенную руку, резким движением выкрутил ее до громкого хруста. Гопник задергался, заверещал дурным голосом, и громовержец счел за лучшее щадящим ударом отправить его в сладкое беспамятство. Хотя руку он ему, скорее всего, сломал. Сожаления по этому поводу он не испытывал, ясно понимая, что из-за таких вот детишек пострадало довольно много обычных граждан.

Еще двое отморозков повисли на нем с боков, как псы. Оставшаяся пара принялась методично наносить удары в грудь и живот, не понимая, отчего этот верзила не валяется в крови и соплях у их ног, моля о пощаде и лихорадочно выворачивая карманы. Перун лишь насмешливо усмехался, наблюдая за тщетными потугами хулиганов. Так продолжалось несколько минут, пока бог не решил, что нужно завязывать этот цирк. Резко разведя руки в стороны, он отправил висящих на нем гопников в непродолжительный полет с десяток метров, оборвавшийся только за счет преград в виде стен, по которым, собственно, неудачливые парни и сползли на землю.

- Теперь вы, - прошептал громовержец, закрывая глаза и отрешаясь от всего вокруг. Тело его стремительно меняло очертания: руки и ноги вытянулись, покрылись лоснящейся черной короткой шерстью, пальцы превратились в твердые копыта. Торс укрупнился, раздавшись вширь, вперед и назад. Вместо человеческой головы оказалась бычья, с длинными массивными рогами, направленными вперед. Вся метаморфоза заняла не больше минуты – и перед людьми стоял тур, давно вымерший бык, когда-то считавшийся священным. Сперва Перун думал обратиться в орла, но посчитал, что двухметровый бык будет выглядеть намного эффектнее и устрашающе. Но что-то подсказывало ему, что обернись он хоть в гигантскую мышь, этого бы вполне хватило, чтобы разогнать и пару десятков таких вот типчиков, не обремененных разумом.

Гопники медленно попятились назад. От безоглядного бегства их удерживал лишь страх, пронзивший каждую клеточку тела. Тур надвигался на них, низко опустив рога и мотая головой. Из ноздрей животного вырывались клубы пара, копыта расшвыривали в стороны снежную кашу. Искушение убить двух недомерков было слишком велико, но он не стремился к убийству. Можно почти со стопроцентной уверенностью сказать, что больше эти ребятки не будут сбиваться в свое подобие стаи. Да и о своем психическом здоровье еще долго станут размышлять. Самое интересное, что они и рассказать никому не смогут, им попросту не поверят, что они якобы нарвались на быка в центре города. Быка в прямом смысле слова, а не в переносном. Соврать же, что их просто какая-нибудь соседняя банда отоварила, ума не хватит. Тем не менее, когда парочка повернулась к нему спинами, чтобы наконец дать деру, он не удержался от соблазна и приложил каждого копытом чуть пониже спины. Клеймо в виде подковы не сойдет с их задниц как минимум три месяца, что будет приятным напоминанием о судьбоносной встрече.

Снова перекинувшись в человека, Перун равнодушным взглядом осмотрел место побоища. Ничего, все живы, пусть и немного покалечены, но впредь наука будет, как нападать на одиноких путников. Засунув руки в карманы пальто, громовержец с невозмутимым видом пошел домой

Защитник Яви. Часть 2