Защитник Яви. Часть 1⁠⁠

Небольшой заурядный городок, коих огромное количество, расположился в семидесяти километрах от Минска. Тихий, спокойный, ничем не примечательный. В таких хорошо отдыхать от суеты мегаполиса, но постоянное проживание в нем немного угнетает, со временем начиная давить незримым грузом на плечи. Особенно, если учесть, что в этом городишке, несмотря на его почтенный возраст, никаких достопримечательностей как таковых не было. Все скучно, обыденно и весьма прозаично. Правда, даже в таком городе неотъемлемой его частью являлись так называемые “санитары улиц” или, проще говоря, бомжи. Вот и сейчас, вопреки морозу и холодному пронизывающему ветру, два таких экземпляра увлеченно “работали”, ища, чем поживиться.

- Слышь, ты давай не филонь. Мусорка сама себя не перероет, - хриплый прокуренный голос мужчины звучал гневно и возмущенно. Даже для человека, находящегося на самом дне социальной лестницы, от него исходило такое амбре, по сравнению с которым вонь, выделяемая скунсом, покажется изысканным французским ароматом. Годами нестиранная одежда, толстый слой грязи по всему телу, нечесаные волосы и сальная борода шарма не добавляли ни на грамм.

- У меня перекур, - парировал его компаньон, затягиваясь дымом от окурка дорогой сигареты.

- Глядите-ка, уработался, бедолага. Ты случайно у нас не из вшивой интеллигенции будешь?

- Да пошел ты, - беззлобно ответил бомж, сплевывая на землю. – Будто сам не знаешь, что я на заводе пахал, пока не поперли всех.

Капающийся в мусорном баке мужик пробурчал что-то невнятное, принялся сосредоточенно разгребать завалы отходов железным прутом. Его напарника в среде лиц без определенного места жительства называли не иначе, как Чистоплюй. Несмотря на то, что судьба выбросила его на улицу, он не стремился потерять человеческий облик. Одежда хоть и была старой, поношенной, но относительно чистой, заштопанной. Да и за волосами и ногтями он пытался следить, пусть редко, но наводя марафет ржавыми ножницами. Каждый раз такая процедура казалась пыткой, но по-другому он не мог.

Перегнувшийся по пояс в контейнер мужик, волею случая оказавшийся его дружком по несчастью, был полной его противоположностью. Звали его Химиком. Причем прозвище он получил не только за невообразимую вонь, но и за то, что любил поэкспериментировать со всевозможными спиртосодержащими жидкостями. Из-за своего хобби он несколько раз чуть не отправился к праотцам, но его это не остановило. Химик искренне полагал, что от мужчины должно пахнуть исключительно алкоголем и по́том, а следить за внешним видом и вообще “западло”. Поэтому на Чистоплюя он поглядывал с некоторым пренебрежением, впрочем, не мешающим им оставаться друзьями. Ну или же просто коллегами по помойке.

Чистоплюй отбросил в сторону окурок, наблюдая, как возится Химик, подсвечивая себе налобным фонариком. Пижонство, конечно, но это позволяло обыскивать им в несколько раз больше мусорок за меньшее время, чем требовалось их конкурентам, роющихся в потемках. Эх, ну вот угораздило же связаться с этим Химиком. Ведь хватает же вокруг вполне себе порядочных и честных бомжей, если эти слова вообще применимы к таким людям. Нет же, судьба прилепила к нему. Вроде, нормальный мужик, со своим бзиками, конечно, куда ж без них, но иногда его хотелось убить. Слишком много гонору, куча надменности и бесполезных понтов.

Где-то в глубине контейнера раздался легкий звон, похожий на стеклянный. Химик перегнулся еще больше, так, что наружу торчали только потрескавшиеся подошвы ботинок, а спустя минуту вообще полностью перевалился внутрь. Какое-то время он оживленно разбрасывал в стороны руками мусор, потом раздался его восхищенный возглас. Бомж явно нашел нечто, что сулило неплохую выгоду.

- Эй, заводчанин, подсоби. Я тут неплохую штуку нашел. Толканем кому – месяц будем пить припеваючи.

Чистоплюй подошел к баку и едва не отскочил от испуга, когда оттуда показалась чья-то стеклянная голова, а потом и плечи. Когда же до него дошло, что это не живой человек, а всего лишь статуя, он подхватил ее под мышки, потянул рывком на себя – в спине что-то предательски хрустнуло – и аккуратно уложил на землю. При этом руки обожгло холодом, словно он запихнул их в морозилку. Какое-то нехорошее предчувствие медленно поднималось из глубины сознания. Из бака вылез Химик, утер нос тыльной стороной ладони.

- Видал, какая вещь? Кто-то ж выкинул. Давай-ка отнесем ее куда подальше, пока никто не увидел. Надо еще придумать, кому этого статуя спихнуть можно будет.

Идея, безусловно, была дельная. Продай они истукана – и можно какое-то время не шариться по помойкам. Да и выполнена статуя реалистично и красиво: под толстым слоем стекла находилась девушка с закрытыми глазам. Чистоплюй вздохнул. Симпатичная. Когда-то и у него была симпатичная жена, на поверку оказавшаяся той еще сволочью. Хотя, он уже давно свыкся с этим. Жить нужно продолжать, не оглядываясь назад. Он наклонился над стекляшкой, но лишь для того, чтобы заорать от жгучей волны страха, пробежавшей по всему телу. Скульптура – если это на самом деле была она – открыла глаза, лицо исказила гримаса ужаса и боли, рот приоткрылся в беззвучном крике. Через секунду лицо приняло прежнее, ничего не отражающее, выражение.

- Че орешь, дурак? – возмутился Химик, который не видел этого. – Не хрен народ привлекать. Потом не докажешь, что мы эту фиговину нашли, а не сперли.

- Химик, - бомж тяжело дышал, трясущимися руками подкуривая очередной чинарик, - никакая это к чертям собачьим не статуя. Мы, походу, с тобой трупак вытащили.

Мужчина сидел за столом, выстукивая пальцами барабанную дробь по столешнице, и сосредоточенно смотрел в экран монитора компьютера. Вражеская техника отказывалась работать наотрез: тормозила, зависала, глючила. Сейчас же компьютер вообще не реагировал ни на одно действие, даже перезагружаться не желал. Вздохнув, мужчина опустил руку под стол, ткнул указательным пальцем в системный блок. По пальцу зазмеились рыже-голубые искорки, потекли в электронное нутро заартачившейся машины. Системник возмущенно загудел, заурчал. На непродолжительное время монитор вспыхнул ярче солнца, а потом компьютер восстановил свою работоспособность. Мужчина удовлетворенно хмыкнул, быстро отстучал на клавиатуре какой-то текст, после чего откинулся в удобном кресле, сложив ладони на груди.

К слову сказать, внешность он имел видную и выдающуюся. В старину таких точно записали бы в богатыри. Про таких, как он, говорили “косая сажень в плечах”. Ростом в два метра, широкоплечий, мускулистый. Выглядел он лет на пятьдесят с небольшим, но фору мог дать любому молодому спортсмену. Длинные волосы переливались серебристым металлом. Причем это была не седина, а натуральный цвет. В окладистой ухоженной бороде, казалось, некоторые волоски вообще отливают золотом. Пронзительные небесно-голубые глаза всегда лучились необъяснимой энергией. Мужчину очень уважали коллеги по службе, и ужасно боялись подозреваемые. Особенно, когда видели, как обтягивает китель могучие бицепсы.

В дверь постучали.

- Входи, Нестеров, - разрешил мужчина густым, насыщенным голосом.

- Разрешите войти, товарищ полковник?

- Так ты уже вошел, чего спрашиваешь-то, - ухмыльнулся полковник. – И давай без этого официоза. Сам знаешь, как я его не люблю. Тем более, сейчас вполне можно и без него обойтись. Мы тут вдвоем токмо.

В кабинет вошел молодой человек в чине лейтенанта. Худой, высокий, из-под форменной фуражки торчат во все стороны рыжие кудри, лицо сплошь в веснушках. Глядя на него, нехотя вспоминался мультик о рыжем Антошке, который решил вступить в права наследства дедовым имуществом путем устранения последнего садовым инструментом. Только в отличие от своего ленивого мультяшного прототипа лейтенант был человеком исполнительным, волевым и целеустремленным. Один из немногих, кто служил не за жалование, а за саму идею. Окружающие часто удивлялись, как такой рубаха-парень до сих пор не продвинулся по карьерной лестнице. На все расспросы он только махал рукой, мол, сто лет ему и даром это повышение не нужно. Самое интересное, что он действительно так считал.

Нестеров уселся на стул напротив полковника, по-хозяйски налил себе чашечку чая. Будь в кабинете кто-то еще, он себе такого, понятное дело, не позволил бы, но раз уж начальник дал добро на отсутствие официоза, то грех было этим не воспользоваться. Тем более, что их связывали крепкие дружеские отношения, несмотря на разницу в возрасте.

- Вот скажите, Перун Сварожич, - лейтенант сделал крохотный глоток обжигающего напитка, - как вы узнали, что за дверью я? Я ведь и не говорил ничего, просто постучал.

- Ничего сложного. Годы опыта, помноженные на интуицию. К тому же, ты, когда идешь, не сильно утруждаешься ноги поднимать, так что немного шаркаешь по полу. Считай, по шагам тебя и узнал.

- Шутите, да? – недоверчиво посмотрел на Перуна лейтенант.

- Ничуть. Поживи с мое – и не такому научишься. К тому же слух у меня очень хороший. Да и мелочи всякие замечать привык. Ты лучше рассказывай, с каким это таким важным делом ты ко мне так спешил, что чуть подошвы не стер на казенной обувке?

- Да что тут рассказывать. Труп у нас. Девушка двадцати пяти лет от роду. Зовут Дарья Лихачёва. Работала в салоне сотовой связи, не замужем, детей нет. Жила отдельно от родителей. В квартире имеется пушистый рыжий котяра подозрительной внешности. Знакомых не то, чтобы много, но все характеризуют ее исключительно с положительной стороны. Естественно, врагов и недоброжелателей нет. Был молодой человек, но несколько месяцев назад они разбежались. Да, бросил ее он сам, так что версия мести обиженного влюбленного отпадает сразу же. К тому же, его почти две недели как нет в стране. Вот в принципе и все.

- Причина смерти?

- Это надо у спецов узнавать.

- Что, эксперты запили и не спешат работать? Ох, полетят их буйны головушки да тринадцатые зарплаты с премиями прямиком в выгребную яму.

- Пьют они только кофе, Перун Сварожич. По крайней мере на работе. Дело в другом. Надо немножко подождать, пока дама полностью растает.

- Ты, Димитрий, себе в чаек чего-то добавляешь, да? – Перун сделал вид, что принюхивается.

- Никак нет. Просто труп данной особы оказался покрыт толстым слоем льда. Нам еще повезло, что один кусок откололся аккурат над карманом, где паспорт лежал. Поэтому все и узнали про нее.

- В смысле покрыта льдом? – Перуну показалось, что он ослышался.

- В прямом. Рыбу замороженную в магазине видели? На ней часто ледяная глазурь бывает. Вот и на девушке точно такая же глазурь, только в разы толще и кристально прозрачная. Да, ледышку эту нашли в мусорном контейнере.

- Вот готов поспорить, что были это лица, лишенные моральных принципов и человеческого облика?

- Верно. Обыкновенные бомжи. Некто Чистоплюй и Химик. Проводили ночную ревизию помойки и наткнулись. Химик, как понял, что это труп, так сразу бежать хотел. Все же бывший сиделец, у него недоверие к органам в крови. А вот Чистоплюй проявил завидную сознательность. Попросил прохожих, чтобы вызвали наряд и уболтал дружка дождаться приезда.

- Причастны быть не могут?

- Эти? Вряд ли. Если только у них нет где-то в загашнике ледогенератора или чего-то подобного. Так заморозить человека – это постараться требуется. Если бы водой поливали постепенно, то и слой накладывался бы на слой, в конечном итоге глыба оказалась бы неоднородной, а мы имеем практически идеальный ледяной кристалл. Тут оборудование специальное нужно. Я завтра сгоняю на наш хладокомбинат, проверю, чего и как там. Но что-то мне подсказывает, что и они абсолютно ни при чем.

- Может, и ни при чем, но посмотреть на всякий случай стоит. И поторопи там экспертов. Пусть хоть под батарею что ли эту Снегурку положат, чтоб растаяла быстрее. И кофе своего пусть пьют поменьше.

- На этот раз точно шутите, да? – сощурился Дмитрий, пытаясь понять начальника.

- Насчет батареи – шучу, конечно. Касаемо бесконечных кофепитий – абсолютно серьезно.

- Не волнуйтесь, товарищ полковник, я проконтролирую. Будет что-то известно – сразу к вам с докладом. Разрешите идти?

- Ступай, - благосклонно кивнул Перун.

Когда за лейтенантом закрылась дверь, он заварил себе особого чая на целебных и редких травах, собранных в определенное время года и суток в таких местах, куда не каждый смертный рискнет сунуться. Обхватив кружку широкими ладонями, развернулся на кресле лицом к окну, глядя, как в сером далеком небе кружит одинокая птица. Задумался. Дело подвернулось необычное. Особенно для этого городка, еще совсем недавно носившего статус поселка городского типа. Потом власти решили, что такое название не подходит для райцентра, и срочно это исправили. Суть, правда, не поменялась. Городок замер во времени. Здесь ничего не менялось из года в год, ничего не происходило существенного. Преступления и те все были, как одно: бытовуха, поножовщина, в основном на почве алкогольного опьянения. Всплывали иногда и зверские убийства, но опять же – все из-за пьянки. То ревнивый муж в пьяном угаре жену топором зарубит, то сосед соседа за какую-то ерундовую давнишнюю обиду. Про мелкие кражи и говорить нечего. Все настолько банально и предсказуемо, что на подозреваемых и смотреть не хотелось. Глянешь мельком – и уже понятно, кто перед тобой и чего от него ожидать. А тут вырисовывалось нечто необычное. Кто или что способен сотворить такое? Этого он не знал, но обязательно собирался выяснить.

Холодный ветер налетал сильными порывами, тщетно пытаясь опрокинуть могучую фигуру в черном пальто. Весна в этом году что-то запаздывала. На дворе стояло начало апреля, а стужа была почище, чем в январе. Перун не обращал на холод никакого внимания, лишь размышлял о том, что ученые мужи, во все горло кричащие о глобальном потеплении, в корне не правы. Если это они называют потеплением, то что тогда в их понимании похолодание?

Как всегда, после службы по дороге домой он погружался в свои мысли, не замечая ничего вокруг. Раз за разом эти мысли возвращались к его собственной сущности. К тому, кем он был и кем теперь стал. В древности почитаемый людьми, бог-громовержец оказался вынужден существовать среди людей. Иногда он поднимал глаза к небу, вспоминал, как когда-то давным-давно жил там, в Прави. Его имя гремело подобно громовым раскатам, которыми он повелевал. Воины шли в бой, славя его имя и прося покровительства. Ему приносили подношения мясом и хлебом. И он не забывал людей. Перун всегда клятвенно следовал завету отца – он защищал Явь, следил за тем, чтобы исполняли законы, жили по уму. Хорошее было время, простое, понятное, доброе, несмотря ни на что. А потом в какой-то момент все пошло наперекосяк. Шальной князь предал своих богов, идолы поплыли по рекам, обагренным кровью жрецов и волхвов. И старых богов начали забывать. Его, к сожалению, в том числе.

Что самое страшное для бога? Это то, когда его забывают, перестают верить в него, когда его имя не звучит на устах, а если и звучит, то лишь с пренебрежением и насмешкой. Он смог пережить это. Лишившись большинства сил, он начал новую жизнь в Яви под личиной простого смертного. От полного исчезновения его спасло лишь то, что кое-где люди продолжали верить в него. Наверное, это и поддерживало его существование, уберегало от развоплощенья. К тому же он по-прежнему искренне желал помогать людям, считая их своими детьми. Потому и пошел работать в милицию. Где, как не в органах, можно оказаться наиболее полезным? С утра шел на работу, занимался делами, вечером возвращался в свою двухкомнатную квартирку. В отделении первое время сильно удивлялись его имени и отчеству, кои он менять не захотел, так как считал, что отрекшись от них, предаст и себя, и своего отца. Пришлось пойти на маленькую хитрость, сказав, что еще его прадед дал наказ называть своих детей в честь славянских богов. Понятно, что многие втихую покрутили пальцем у виска, но с вопросами отстали. Так и получилось, что некогда могучий бог стал служить в милиции, со временем дослужившись до полковника и получив кучу наград. Одно время его даже приглашали в столицу, но он отказался. Маленький тихий городок был как-то милее сердцу шумного мегаполиса.

Один вопрос, правда, преследовал его всегда: что стало с другими богами, его родичами? Про некоторых он слышал. Например, Велес осел где-то в России, работает то ли ветеринаром, то ли зоотехником каким-то. Выбрал профессию по изначальному призванию. Жива подалась в науку, занимается селекцией злаковых и весьма успешно. Ее труды не раз публиковались, естественно, под псевдонимом. Чернобог вообще открыл собственное похоронное агентство, назвав его со свойственным лишь ему юмором – “В добрый путь”. А где остальные? Ведь сколько имен звучало на русской земле: Сварог, Лада, Ярило, Дажьбог, Род, Хорс, Леля, Марена она же Мара? Тот же самый Чур вместо охраны границ превратился в некое подобие средства от сглаза, просьбой оградить от чего-то плохого. Забыла земля родная богов своих, забыла…

Из размышлений Перуна вывел хрипло-гнусавый голос, прозвучавший совершенно неожиданно.

- Эй, дядя, сигареткой не угостишь?

Дядя. Бог криво усмехнулся. Знали бы эти ребятишки, сколько ему лет, дар речи потеряли бы. Увы, встречающая его компания знаниями точно не владела. Никакими. Отвлекшись на свои мысли, Перун и не заметил, как свернул в один из глухих переулков, чтобы срезать путь домой. Теперь же перед ним стояла толпа из семи человек, настроенная агрессивно. Табачный дым и алкогольные пары можно было учуять за несколько метров. Ну да, где же таким еще собираться, если не в переулках и подворотнях. О, гопники! Ничтожество вам имя! Это если перефразировать цитату из одного знаменитого произведения. Во все времена существовали вот такие отбросы общества, он к этому давно привык, но мириться не мог. Тати, разбойники, душегубы, гопники, быдло. Как их не назови – суть останется одна и та же. Существа, не достойные называться людьми, не слышавшие о таких качествах, как милосердие и добродетель. Да что там не слышавшие, вряд ли они и слова такие знали.

- Че притих, баклан? Или тебе проблемы нужны? – это уже другой голос, принадлежащий вызывающе накрашенной девице в короткой кожаной юбке и дутой сине-зеленой куртке. Безвкусица полная, а гонору-то сколько…

- Да он, походу, обделался от страха, - это очередное существо в мешковатых джинсах и нелепой островерхой шапке.

И ведь не боятся же ничего. Хотя, чего им бояться? Они же, как гиены, уверены в своем численном превосходстве, а гиены толпой способны и льва завалить. Только перед ними стоял не простой лев, а бог, пусть и живущий на земле. Но, судя по всему, их не пугал его внушительный вид. Ребятки находились под градусом, им хотелось приключений, крови и легкой наживы. Тупая алчность, помноженная на стайный инстинкт. Плохой коктейль.

- А вам, молодые люди, по домам не пора? Родители поди заждались, время-то позднее.

- Ты че вякаешь, удод? Да мы тебя щас, как соплю размажем! Э, Пухлый, покажи дяде, как надо с нормальными пацанами базарить.

От толпы отделился один индивид. Пухлый. Кто ж такие клички придумывает? Парень казался скорее коренастым, нежели страдающим полнотой. Развязной походочкой он подошел к не двигавшемуся с места Перуну, насвистывая нечто блатное, и резко, без предупреждения ударил под дых.

- Это все, молодой человек? – вежливо поинтересовался бог, с удовольствием отмечая, как в лишенных разума глазах гопника появляется непомерное удивление.

- Ах ты ж козлина!

Удары посыпались один за другим. В какой-то момент Пухлый просто устал бить, остановился, переводя дыхание и чувствуя, как разгораются огнем его уши от насмешек дружков за спиной.

Никто не понял, что сделал Перун. Казалось бы, вот Пухлый стоит прямо перед ним, а в следующую секунду он уже влетает спиной в шайку своих дружков, раскидав их в стороны. С грязного асфальта гопник так и не стал подниматься, остался лежать, тихонько постанывая от боли.

- Почти страйк, - проговорил себе под нос бог. – Как это модно нынче говорить.

Первой на него бросилась девица, истерически визжа и размахивая руками. Бог только выставил вперед ладонь правой руки. Деваха наткнулась на препятствие, ее тело пронзил электрический разряд, по силе сравнимый с ударом электрошокера. Безвольным кулем она рухнула в коричнево-серую снежную кашу, щедро приправленную реагентами, конвульсивно подергиваясь. Оставшаяся великолепная пятерка разразилась потоком непечатной лексики, распугивая ближайших ворон, бросилась вперед с целью наказать обидчика. Самый шустрый из них бросился на Перуна с ножом-бабочкой. Бог поймал занесенную руку, резким движением выкрутил ее до громкого хруста. Гопник задергался, заверещал дурным голосом, и громовержец счел за лучшее щадящим ударом отправить его в сладкое беспамятство. Хотя руку он ему, скорее всего, сломал. Сожаления по этому поводу он не испытывал, ясно понимая, что из-за таких вот детишек пострадало довольно много обычных граждан.

Еще двое отморозков повисли на нем с боков, как псы. Оставшаяся пара принялась методично наносить удары в грудь и живот, не понимая, отчего этот верзила не валяется в крови и соплях у их ног, моля о пощаде и лихорадочно выворачивая карманы. Перун лишь насмешливо усмехался, наблюдая за тщетными потугами хулиганов. Так продолжалось несколько минут, пока бог не решил, что нужно завязывать этот цирк. Резко разведя руки в стороны, он отправил висящих на нем гопников в непродолжительный полет с десяток метров, оборвавшийся только за счет преград в виде стен, по которым, собственно, неудачливые парни и сползли на землю.

- Теперь вы, - прошептал громовержец, закрывая глаза и отрешаясь от всего вокруг. Тело его стремительно меняло очертания: руки и ноги вытянулись, покрылись лоснящейся черной короткой шерстью, пальцы превратились в твердые копыта. Торс укрупнился, раздавшись вширь, вперед и назад. Вместо человеческой головы оказалась бычья, с длинными массивными рогами, направленными вперед. Вся метаморфоза заняла не больше минуты – и перед людьми стоял тур, давно вымерший бык, когда-то считавшийся священным. Сперва Перун думал обратиться в орла, но посчитал, что двухметровый бык будет выглядеть намного эффектнее и устрашающе. Но что-то подсказывало ему, что обернись он хоть в гигантскую мышь, этого бы вполне хватило, чтобы разогнать и пару десятков таких вот типчиков, не обремененных разумом.

Гопники медленно попятились назад. От безоглядного бегства их удерживал лишь страх, пронзивший каждую клеточку тела. Тур надвигался на них, низко опустив рога и мотая головой. Из ноздрей животного вырывались клубы пара, копыта расшвыривали в стороны снежную кашу. Искушение убить двух недомерков было слишком велико, но он не стремился к убийству. Можно почти со стопроцентной уверенностью сказать, что больше эти ребятки не будут сбиваться в свое подобие стаи. Да и о своем психическом здоровье еще долго станут размышлять. Самое интересное, что они и рассказать никому не смогут, им попросту не поверят, что они якобы нарвались на быка в центре города. Быка в прямом смысле слова, а не в переносном. Соврать же, что их просто какая-нибудь соседняя банда отоварила, ума не хватит. Тем не менее, когда парочка повернулась к нему спинами, чтобы наконец дать деру, он не удержался от соблазна и приложил каждого копытом чуть пониже спины. Клеймо в виде подковы не сойдет с их задниц как минимум три месяца, что будет приятным напоминанием о судьбоносной встрече.

Снова перекинувшись в человека, Перун равнодушным взглядом осмотрел место побоища. Ничего, все живы, пусть и немного покалечены, но впредь наука будет, как нападать на одиноких путников. Засунув руки в карманы пальто, громовержец с невозмутимым видом пошел домой

Защитник Яви. Часть 2