-Я бы всю эту контру быстро бы к стенке поставил. Да будь моя воля, каждая либерасткая сволочь в тюрьме бы сгнила. И моментально в стране порядок бы настал. Вот вам крест за то! – так вслух заявлял Андрей Савельевич( только по имени-отчеству и ни как иначе).
Будучи слесарем пятого разряда, Савелий Андреевич , без всякого сомнения, относился к категории людей, способных в кратчайшие сроки путем весьма решительных мер разрешить большинство мировых проблем и восстановить самую что ни на есть справедливую справедливость. Но, к несчастью для мирового сообщества, не обладал необходимыми полномочиями. В подчинении он имел десяток разнорабочих, над которыми был назначен мастером. С такими силами зажечь огонь мировой революции, согласитесь, затруднительно.
Но в своем стройотряде Савелий Андреевич (Сыч Савелий называли его рабочие между собой) заменял и начальника и царя и самого Господа Бога. Не раз дремучие работяги начинали трепетать, столкнувшись с его тяжелым, из-под лобья, взглядом.
- Да я, да я в свое время весь свой район вот где держал, - с этими слова он подносил сжатый красный кулак под испуганные глаза подчиненных.
Возможно, слесарь пятого разряда так бы и прокоротал свой век на стройке, но судьба каждому дает шанс исполнить свое предназначение. Достался такой шанс и Савель Адреечу.
Очередной раз возвратившись с объекта, Сыч Савелий обнаружил в стене своей квартиры немаленькую такую дыру, в которую вполне мог протиснуться взрослый человек. Возможно, стоило бы просто заколотить, да заштукатурить ее к черту, и тем самым положить конец всей нашей истории. Но пытливый ум нашего героя к такому не привык.
И вот, переодевшись обратно в рабочий комбинезон, слесарь пятого разряда, кряхтя и чертыхаясь, полез в дыру, которая оказалась началом целого туннеля. Внутри туннеля на нашего героя приятно дохнуло прохладой и ладаном. Совсем уж счет времени потерял он, протискиваясь по туннелю вперед, но, в конце концов, забрезжил впереди свет, и Савелий Андреевич вывалился из туннеля на гулкий каменный пол. Прямо перед ним возвышалась могучая спинка какого то диковинного кресла. Зайдя за спинку, он обнаружил, это не никакое не кресло, а самый что ни на есть настоящий трон.
Тут уж наш герой осмотрелся вокруг и увидел, что попал он в огромную каменную залу, потолки сводчатые, стены в изразцах. Оконные проемы забраны радужными витражами, занавеси из шелка д парчи, ляпота одним словом.
- Это для какой же важной персоны то хоромы такие отгрохали, - не успел подумать Савелий, как услышал из-за тяжелых каменных дверей шаги и голоса. И сию же минуту двери распахнулись, и в хоромы вошли люди, одетые в бороды и кафтаны. На иных кафтан разукрашен золотом и серебром, в бороды вплетены нити драгоценные, другие же пошибом попроще, и полные заискивающих манер. Следом же за ними два десятка солдат с алебардами.
Заприметив нашего героя, вся компания направилась к нему. Савелий Андреевич на мгновение обмер при виде картины такой, а после, со всей поспешностью, бросился обратно к дыре. Но не успел он даже наполовину втиснуться в туннель, как был вытащен обратно. На руках вынесли его из залы, пронесли по широким каменным лестницам и богатым комнатам, и оставили одного в помещении с огромной золотой купелью. Не успел Савелий Андреевич перевести дух, как в комнату вошло пять статных красавиц, да каких красавиц. Щеки горят румянцем, платья в пол, на алых губах улыбки. Тут же Савелий был освобожден от всей одежды и помещен в купель. И пять пар прекрасных, белых рук принялись намывать, настирывать, массажировать, брить и причесывать нашего героя. Затем Савелия облачили в рубаху и кафтан, столь расшитые и богатые, что на их фоне померкло бы облачение тех бояр, которые внесли его сюда.
После таких приготовлений провели Андреевича обратно в залу с троном, усадили на тот самый трон и вручили ему всяческие царственные регалии – корону, драгоценную булаву и державу. Народу в залу набилось еще больше, чем при появлении нашего героя, все распростерлись ниц, в ожидании повелений от новоявленного самодержца. Бывший слесарь пятого разряда, а ныне самый настоящий царь, смешался на фоне такого внимания к себе, и сидел на троне, растерянно обводя взглядом присутствующих и тряся ногой в красной сапоге.
- Притомился Государь с дороги, - послышался шепот одного из бояр. Тут же вся людская масса пришла в движение. Окна были распахнуты настежь, внесены столы и блюда с яствами, приглашены придворные музыканты. Бояре встали каждый рядом со своим местом за столом.
- Не иначе ждут, пока я сам сяду, - подумал Савелий, сполз с трона и направился к своему месту во главе стола. По пути запнулся о кафтан, едва не выронил из рук булаву и державу, но с грехом пополам добрался до стола, сел и попробовал ближайшее к себе блюдо. Тут уж и все прочие сели по местам и приступили к трапезе. Еда была вкусной и свежей, Савелий наелся и придремал прямо за столом.
Когда Сыч проснулся, то обнаружил, что снова водружен на трон, столы вынесены, и он в зале один. Только теперь бывший слесарь смог обдумать свое положение и придти к выводу, что оно весьма не дурно. Попробовать себя в роли царя казалось не плохой перспективой, а дыра в стене за троном ( Савелий убедился, что она все еще там) оставляла возможность в любой момент вернуться к прежней жизни.
В двери тактично постучали, затем в них показался один из бояр.
- Дела государственные, Царь-Батюшка, требуют вашего внимания.
- Раз требуют, значит займемся, тащи их сюда, дела эти, - сказал начавший осваиваться в новой роли Савелий.
Боярин упал ниц и ползком направился к трону. Доползя, разогнулся и протянул какие то бумаги.
- Вот, пожалуйте, изловили вражину, что смуту в царстве сеет. Как быть с ним изволите?
- Да будь моя воля, я бы их всех к стенке… , - начал Савелий.
- Как изволите, - в тоже мгновение боярин хлопнул в ладони. Через минуту в дверях возник второй боярин и кивнул первому.
- Как была ваша воля, все исполнено, голову с плеч сняли, - сказал первый боярин.
- Быстро, однако. Эм, хвалю, эм, молодцы, - пробормотал Савелий
- Что с прочими делами, милостивый государь?
Сложно было так быстро вникнуть в дела государственные, да и Савелий решил сразу показать, что новоиспеченный царь решительного нраву. Так, что по всем остальным вопросам тоже решение было дано соответствующее – голову с плеч без проволочек.
И потянулись напряженные царские будни – банкеты с музыкантами, заискивающие визиты послов заморских, по вечерам – купания в купели с девами белокурыми. На фоне такой нагрузки времени для дел государственных оставалось немного. Поэтому большинство вопросов решались одинаково – голову рубить и дело с концом.
- Оно так и правильно, народ надо крепко держать. Чтобы не баломутил. Ох не зря эта дыра в стене нарисовалась. Точно я им был дан во спасение, человек, который наведет порядок. Ну ничего, я эту либеральную мразь всю повыведу, - так рассуждал сам с собой бывший слесарь и нынешний самодержец.
Время шло, людей казнили день ото дня все больше. Савелий уже начинал подзабывать свою прежнюю жизнь. Бывало, выйдет на балкончик, смотрит, как очередного на плаху тащат. И все такие разные, кто бога и царя вымаливает, чтобы пощадили, кто молча и горделиво на помост идет. А иные, бывало, посмотрят на балкончик с царем, да еще и гадость какую скажут. Надо, надо наводить порядок, думал наш царь в такие моменты, и головы начинали рубить пуще прежнего.
Все шло своим чередом, пока в один из дней не вбежал в палату к царю испуганный боярин.
- Беда, Царь-Батюшка, народ на бунт поднялся, бежать надо.
- Казнить бунтовщиков и дело с концом.
- Некому казнить будет, палач сам во главе бунта встал.
- Так казните палача, и делу конец.
- Не боится казни палач. Вы на той недели приказали жену его казнить, так он теперь на встречу с ней спешит. И народ весь подбивает. Говорит, все одно головы на плахе сложим, какая разница раньше или позже.
- А что же гарнизон, войска?
- Так вы же всех генералов то казнили, дабы они интриги свои не плели. В войсках смятение началось, новые баламуты появились, еще хуже прежних. Настолько народ страха от вас натерпелся, что уже ни чего не боится.
И понял тут Савелий Андреевич, что пришел конец его царствованию. Встала перед глазами его прежняя жизнь на стройке, дремучие работяги, вечера перед телевизором. И бросился он за трон, туда, где в стене туннельчик был. Пытается он втиснуться в дыру, да все ни как. То ли дыра меньше стала, то ли брюхо на царских харчах отросло. И бросил он назем регалии царские, стянул кафтан расшитый. И снова полез в дыру, уже в одной рубахе. Лезет и чувствует как резкая боль пронзила бедро и потащило его назад. Это бунтовщики зацепили его багром и вытащили обратно. И такого как есть, в одном белье, трясущегося от страха, потащили во двор на ту самую плаху.
Заводят его на помост. А там человек стоит, высокий, статный, горделивый, в мундире с орденами.
И бросился Савелий перед ним в ноги.
- Не вели казнить. Хочешь, со мной царствовать станешь, да хоть сам царем становись. Дай только мне обратно в дыру свою заползти. Ни кому больше зла не причиню, ей богу.
- Э, брат, да мы с тобой оказывается товарищи по несчастью.
- Как же так?
Человек протянул руку Савелию, помог подняться ему и заговорил, и от его слов Савелий пуще прежнего взвыл, да заколыхался:
- Я ведь так же, как и ты, из дыры показался. Тоже на царствование был назначен, в соседнем государстве. От работы своей не уклонялся. Реформы проводил, связи дипломатические налаживал. Казнить народ вовсе перестал. Образование развил. Все думал, мужичье пообразованней станет, да поймет, что власть не враг народу. Что каждого в стране не уважишь. А оно вон как вышло.
- Что же это получается, вас тоже казнить собрались? А я о вас не слышал даже.
- Зато я наслышан о тебе. Уж сколько раз миссию дипломатическую к тебе направлял. Всем послам моим головы перерубил. Плаха, небось, от крови просохнуть не успевала.
- Я-то да, но вы. Вы можете нас спасти. Мы с вами начнем все сначала. По уму сделаем. Народ уважим, - говорил Савелий, хватая товарища по несчастью за руку.
- Оставьте это. Ведите себя как подобает. Умрем достойно, - отвечает ему товарищ по несчастью и стряхнул руку Савельича со своей. Смотрите, идут уже. А вон и ответственный за мое свержение шагает.
Тут поднялись на помост еще люди, связали нашим героям руки и надели каждому по веревочной петле на шее.
- Да вы посмотрите, какое нововведение. Они нас не рубить, а вешать станут. Милостивый государь, как насчет последней просьбы. Последнюю трубку выкурить, да там уже и за дело приниматься, - с такими словами обратился второй царь к одному из бунтовщиков, явно метящему занять освободившуюся царскую должность.
Раскурил тот трубку, и поднес к губам второго царя. Сделал царь пару затяжек, а затем, словно невзначай, выронил трубку наземь. А когда бунтовщик нагнулся ее поднять, отвесил ему такого пинка, что тот полетел прочь с помоста, ударился головой о землю, вскрикнул и затих.
- Не иначе, шею свернул. Вот уважил напоследок, да простит Господь меня за такие слова. Пора кончать с этим балаганом, - проговорил второй царь. Затем ударил ногой по рычагу рядом с собой. В помосте открылся люк, в который следовало проваливаться повешенному. И, оборотившись к Савелию, сказал: «Был рад знакомству, честь имею». И прыгнул в люк.
Савелий Андреевич же долго еще плакал, извинялся и умолял. Да все одно, вздернули его рядом с товарищем по несчастью.