Вот такой я
Честно стырено с телеграмма ( правда уже не помню с какого)
Честно стырено с телеграмма ( правда уже не помню с какого)
Всем нам хорошо известно, что главным оружием Шерлока Холмса выступал дедуктивный метод. Но когда дедукцию включает моя жена, то Шерлок нервно курит в сторонке. Хочу поделиться с вами одним из ярчайших примеров применения такого метода в повседневной жизни. Живем мы в хрущевке и находясь в своей ванной комнате (совмещённой с туалетом) я без труда могу пообщаться с соседом, живущим в соседней квартире, даже не повышая голос. Слышимость невообразимая. Сосед мужчина вполне приличный, около 40 лет, работает в краеведческом музее. Как-то раз даже слышал как он читает вслух стихи Есенина в своей квартире (в туалете). Женат, имеет двоих несовершеннолетних детей. Я раньше никогда не видел его в непотребном виде и не слышал ругани из его квартиры. Часто встречаю его в подъезде и никогда даже запах алкоголя от него не чувствовал. Поэтому у меня уже давно сложились стойкое мнение, что он вообще не пьёт. А вот вчера вечером он ( явно находясь в изрядном подпитии) бранными словами выгонял свою жену из ванной, в которой уснул. На выражения он не скупился, матерился как сапожник и орал какую-то пьяную дичь. Мы с женой были сильно удивлены услышанному. Да и скорее всего не только мы, а многие соседи, живущие по нашему стояку. Сегодня утром моя жена, воспользовавшись оружием Шерлока Холмса, и сопоставив вчерашнее странное поведение соседа с недавним объявлением о частичной мобилизации выдала следующее: «я поняла почему вчера наш сосед так сильно напился! Он же по возрасту подходит для призыва на военную службу и в армии наверное служил. Вот ему видимо повестку вчера вручили и он с горя напился, да и решил перед уходом в армию своей жене высказать все, что накопилось»! С одной стороны - ржунемогу потому что смешнее версии не придумаешь, но с другой - все ведь логично!
Буйно разрослась Armoracia rusticana под забором дедушки Мойши Борисовича. Листья — что твой Arctium. А каждый корень – с бивень моржовый. Любит Мойша Борисович пропустить вечерком стопку-другую самогону, да закусить её, милую, студнем отменным. Увлечение его такое, смолоду ещё. А уж студень у дедушки – первый в посёлке. Для того и растит Мойша Борисович порося каждый год. Да обязательно паренька выберет, и не кастрирует никогда. С душком мясо бывает, но дедушке только так и нравится — привык уже. Заколет дед порося, наварит студня вперёд на неделю, остудит как следует и сразу в погреб, в самый ледок. Студёно ему там, зябко — на таком-то дубаке. Застынет студень, сцепится накрепко — можно и к столу. Тут-то и пригодится тёртый корень Armoracia. Едрёный он на вкус, аж слезу вышибает, да за душу дёргает. Мойша Борисович доволен, собственник он справный. У меня, говорит, этого добра под забором — до колена. Ну это дедушке до колена, а мне так, пожалуй, и до пупка достанет.
Собираемся с дедом вечерять. Бутыль уже посреди стола заседает, как гусь на блюде. Отрезает мне дедушка ломоть от каравая ржаного:
- На вот тебе, ешь давай. Э-э-э, Дон Кишот.
Это он меня донкишотом дразнит, за то, что я крови боюсь и бегу прочь со двора, всякий раз, как он порося-производителя резать принимается.
- Деда, не буду чёрного, белого давай. И с маслицем, — канючу я.
- С фуяслицем, — шутит дед. — Ешь давай! Белая булка на праздник будет.
Это он Солженицына уважает очень. Начитался, когда в Питере жил. Иван Денисович у него — любимый герой. Вот он и рифмует всё на фэ. Ловко у него получается.
Сидим молча, уплетаем студень, дед стопку за стопкой в себя роняет и видно прям, как весёлость по нему бродит. Влазит она в него с каждым глотком, расползается там по нутру его мощному, а обратно не вылазит никак. И не вылезет теперь до глубокой ночи — это уж я наперёд знаю. Таращусь я на него и прям слюну сглатываю, аж булка в горле застревает:
- Деда, а можно мне тоже?
Дед икает, смотрит на меня прищуром застывшим и лукавым, ус туда-сюда подёргивает. Ворочается что-то в горле у него. Не понять, то ли мысль ловит, то ли нарочно паузу держит, как на сцене. Такой уж он лис изворотливый. Наконец замычит что-то радостное, головой седой замотает. А потом вдруг как рубанёт ладонью по столу:
- Ыыы… Нет! - и весело так подмигивает, и дулю мне под нос крутить-вертеть. - А вот нет тебе, пострелёныш! Накося.
- Ну чуть-чуть, деда. С гулькин нос.
- У самого ещё нос не вырос. Иди-ка леденец соси, — бормочет дед строго и лезет куда-то вглубь штанов. У него там в кармане завсегда для меня сладкий петушок припрятан.
Чрезмерное употребление алкоголя вредит вашему здоровью
Справились? Тогда попробуйте пройти нашу новую игру на внимательность. Приз — награда в профиль на Пикабу: https://pikabu.ru/link/-oD8sjtmAi
Эта история стала семейной притчей во языцах и хотя ей уже не один десяток лет, до сих пор вызывает она дружный хохот домочадцев.
Ленка пришла с работы измотанная и злая, читай - к общению не расположенная. Однако словоохотливый младший брат подобный игнор не приемлел, в следствии чего на вопрос сестры: "Где мама?", не поморщившись выдал: "У тёть Таси пьянствует!"
Надо понимать, что она действительно была не прочь пропустить рюмашку, а после третьей, вообще, в недельный загул уйти, а потому тесное её общение с закадычной подружайкой Таисией Ленкой резко осуждалось и по возможности пресекалось.
Забыв об усталости и полная праведного гнева, семимильными шагами неслась она к Таисиному дому, на чём свет костеря Менделеева.
Тёть Тася стояла на пороге с мокрой тряпкой в руках. Свежевымытое крыльцо кричало само за себя: хозяйка в трезвом уме и твёрдой памяти, но Ленке было не до умозаключений. Со свирепой гримасой она отодвинула Таисию в сторону и ринулась в вертеп порока и разврата на спасение блудной матушки. Каково же было Ленкино изумление, когда ни в одной из комнат её не оказалось.
- Ну и где она? - воинственно наступала она на оторопевшую хозяйку.
- Кто она? - выдавила та в недоумении.
- Кто, кто?! Мамка моя, конечно!
- Так а с чего ей тутова быть? С утра вроде по грибы собиралась. Далече собиралась, меня звала, так я не пошла, дома делов невпроворот. Видать не вернулась ещё.
Сознание прояснялось, пазл складывался. Первым порывом было пойти и огреть братца тяпкой за несанкционированную встряску нервной системы, но по дороге домой нарисовался новый стратегический план. Включив все свои артистические способности, в дом она вошла пыхтя и чертыхаясь. Приготовившийся к взбучке брательник, несколько опешил:
- Ты чего ругаешься? Нашла мать?
- А то! - Пробурчала Ленка в ответ. - Только доволочь её до дома сил нет, пусть там проспится.
И без того круглые Женькины глаза, превратились в блюдца. Опрометью бросился он из дома и вскачь понесся к Таисиному двору.
А Ленка дала волю хохоту рвавшемуся из груди.
Вечером за картошкой с грибами брат расскажет, как бегал по дому тёть Таси, заглядывая даже под кровати. А та, опешившая от вторичного вторжения, трясущимися от возмущения губами причитала:
- Еб... -колотить, посдурели вы чёли все, али сами обпились бормотухи.