«Когда Эйнштейн уходил в кабинет, Эльза (Двоюродная сестра и вторая жена – Прим. И.Л. Викентьева) садилась разбирать корреспонденцию. Письма приходили со всего света, на всех языках, сотни писем, которые швейцар приносил в больших корзинах.
Писали учёные, государственные деятели, лидеры организаций и обществ, рабочие, безработные, студенты. Было много писем, содержавших просьбы о помощи или совете, предложения услуг. Молодая женщина предлагала свои услуги в качестве «космической созерцательницы». Изобретатели писали о новых машинах, родители - о детях, которым дали имя Альберт, сигарный фабрикант сообщал, что назвал новый сорт сигар «Относительность».
Эльза сортировала письма. Одни оставляла без ответа, на некоторые отвечала сама, остальные готовила для просмотра Эйнштейну. Эта работа отнимала у неё добрую половину дня, а иногда и весь вечер.
Письма очень досаждали Эйнштейну, несмотря на созданный Эльзой фильтр.
В 1920 г. Эйнштейн жаловался: «Никогда я не был силен в слове «нет». Теперь, когда газетные статьи и письма непрерывно спрашивают, приглашают и требуют, мне снится по ночам, что я поджариваюсь в аду и наш почтальон превратился в чёрта, который орет на меня и бросает мне в голову новые связки писем за то, что я не ответил на старые. Прибавьте к этому болезнь моей матери и наступивший для меня «период величия», т. е. множество бесцельных заседаний. В целом я стал простой вязанкой самых убогих рефлекторных движений».
В другой раз Эйнштейн говорил: «Мой злейший враг - это все же почтальон; от этого рабства мне уже не уйти!» Эйнштейн рассказывал, что его тяга к парусной яхте объясняется тем, что на ней он может не бояться посетителей. […]
Существовала когда-то сумасшедшая дама по имени Евгения Диксон, которая прославилась в Париже попыткой застрелить советского полпреда Л.Б. Красина при помощи револьвера, испорченного и даже, кажется, незаряженного. Она в своё время преследовала Луначарского рассказами о том, как Милюков — отец её воображаемого ребёнка, убил это дитя, чтобы вызвать новый процесс Бейлиса, о другом столь же воображаемом ребёнке от Азефа и, наконец, объявила, что провокатор Азеф скрывается под именем Эйнштейна и выдает себя за физика.
Впоследствии Луначарский во время пребывания в Берлине познакомился с Эйнштейном и его женой, и последняя рассказала продолжение этой истории.
Евгения Диксон писала Эйнштейну, что в ближайшее время сорвёт с него маску. Далее следовали угрожающие письма с различных станций между Парижем и Берлином и, наконец, бедная дама позвонила в дверь дома на Габерланд-штрассе и потребовала Азефа - Эйнштейна. Увидав его, она закричала, что ошиблась, что Эйнштейн не Азеф, но тем не менее в качестве отца всё того же погибшего ребёнка должен спасти её от сумасшедшего дома и давать ей деньги. Дело дошло до берлинской полиции, где какой-то из чинов заявил Эльзе, что ей не следует отрицать возможность действительной связи, и вообще изрекал невероятные благоглупости.
В начале 1925 г. Эйнштейна ждали в Лейдене с утренним поездом, но он приехал только вечером и рассказал Эренфесту, что ему пришлось побывать в тюрьме, куда попала некая женщина, хотевшая его застрелить в качестве Азефа.
В подъезде её увидела Марго и подумала, что эта явно ненормальная дама может направляться только к Эйнштейну. Позвонив из автомата домой, Марго предупредила опасный визит, и посетительница попала в тюрьму. Там её посетил Эйнштейн, дама удостоверила, что он не Азеф («у Вас гораздо короче нос»), а Эйнштейн помог её освобождению и принёс ей в тюрьму вещи, о которых она просила».
Кузнецов Б.Г., Эйнштейн, М., «Наука», 1967 г., с. 246-247 и 250-251.
