Как я гараж за 2 дня продал. Или заморочка с описанием)
Сёстры ( сказка Кирилла Ситникова)
Боголепова сидела в прокуренной кухне, по-мужски положив ногу на ногу и поигрывая рваным тапком в такт льющемуся из замызганного ноута Эросу Рамазотти.
– Пью ке поооой!… Пью ке поооой! – вторила в голос Боголепова итальянцу, вытряхивая из бутылки остатки винца в залапанный бокал. Взяла его в руку, оттопырила костлявый мизинчик. Чокнулась с рабочим столом и жадно влила в себя красную жидкость. Довольно облизнулась, вытянула ноги из-под вязаного свитера и самокритично на них уставилась. Оссссподи, как два копья, проткнувшие дыни-колени.
«Да! И! Похуй!»
Боголепова поджарым гепардом спрыгнула со стула.
– Пью ке пой, пью ке пооооой, бля! – заорала она дуэтом с Эросом, топчась по полу и попеременно вздевая кулачки над копной взъерошенных пепельных волос. Она всегда танцевала одна, потому что её никто не любил.
А кому взбредёт в голову любить Смерть? Люди в основном её боятся или ненавидят, а редкие отмороженные идиоты ещё и презирают. Лицемерные малолетки с унылыми прыщавыми ****ьниками, выкрашивающие волосы в чёрное и дрыгающиеся под хиты «Эванессенс» – не в счёт. Потом они взрослеют, рожают и записываются в бассейн, полностью пересматривая свои сраные ценности. А ещё они ей мстят. Все эти идиотские рисунки… Во-первых, этот дурацкий балахон. Боголеповой совершенно не идут чёрный цвет и реперский капюшон. Во-вторых, она просто стройная, и на скелет совсем не похожа. Небось, этот образ придумала из зависти какая-нибудь жирная корова эпохи Ренуара. И самое главное. Эти смертные ублюдки, конечно, умеют задеть женщину за живое. Смерть Боголепова посмотрела на себя в зеркало. «Ну какая я, блять, вам старуха?! Мне на вид… Ну 30! 35, когда наутро после! Животные, как же я люблю, когда вы дохнете!!!».
Смерть искренне ненавидела людей, отвечая им взаимностью. Но больше людей она ненавидела свою сестру.
Жизнь. Эта экзальтированная ****а с оленьими глазюками и большими сиськами (и это не зависть!…ладно, зависть, но это здесь вообще ни при чём!). Напялит на свою рыжую башку венок из ромашек и вертится, подвывая, по полям с дебильной улыбочкой как обдолбавшаяся хиппи. Почему все любят эту тупицу?! Обзывают сукой, дерьмом, но влюблены по уши?! Даже эти ранимые долбоёбы, которые с многоэтажек сигают – и те за два метра до асфальта вдруг снова, блять, влюбляются?! В минуты особой ненависти, обычно совпадающие с окончанием третьей бутылки, Смерть искренне желала мировой ядерной войны, чтобы наконец совершенно официально разрубить косой напополам эту идиотку.
У неё сегодня день рожденья, вспомнила Смерть, и схватила мобильник, чтобы написать какую-нибудь полную сарказма гадость.
Абонент «Дура»:
«Желаю тебе, сестрёнка, расти над собой – бери пример со своей жирной жо…»
Хотя нет, подумала Смерть. Лучше вообще игнор. Тут смертные болваны правы – ничто так не вгоняет в уныние, как забвение. Пусть эта дура каждые полчаса проверяет входящие – хрен ей, а не сестринское поздравление. Боголепова села на стул – ненависть вынимает много сил. Чтобы отвлечься, Смерть решила немного поработать. Закурила и открыла экселевскую таблицу. Тэээээкс. Какой там сейчас лист… А, 17 млрд. Ловким обгрызенным ноготком Смерть Боголепова промотала список фамилий, пока не нашла красную строку. Кто там у нас на очереди?… «Чайкина Е. А., 23:48». Чудненько!
– Пью ке пооооой! – Смерть ткнула окурок в огромную пепельницу, создав сход оползня из тридцати окурков с окурковой горы, схватила в прихожей косу и весело выбежала из дома.
…В родильном отделении платной больницы кипела работа – у Маши Чайкиной отошли воды. Акушер Миронов привычно натянул перчатки, пока медсёстры платно сюсюкали над пациенткой.
– Ну что, девочки? Готовы принимать… Как вы дочку назовёте?
– Лиза.. аааААААААА!!!!
Из стены невидимо вышла Смерть с косой наперевес. Оглянулась по сторонам – ну естественно: у стола стояла улыбающаяся Жизнь. Жизнь увидела сестру и сначала сделала вид, что не увидела. Но назойливое насвистывание «Реквиема» наконец вывело её из себя.
– Что ты тут делаешь? – сквозь улыбку прошипела Жизнь.
– Сама как думаешь, жопа конопатая?
– Дура пьяная, реанимация в другом крыле!
… – Доктор, что-то не так!
… – У-упс! – весело икнула Смерть. Жизнь перестала улыбаться.
… – Отслойка плаценты! Доктор!
– АААААААААААААА!!!!!
– Виктор Сергеич, кесарево?!
– Погодите…
– В смысле?!
– НИКАКОГО КЕСАРЕВААА ААААААААА!!!!
– Плод же умрё…
– Аня, бля! На два слова.
… – Ты что, за девочкой пришла?! Чо ты лыбишься?!
– Ну извини, систер. Такая вот сука ТЫ.
Зелёные глаза Жизни покраснели.
… – Витя, ты чо тормозишь?!
– Аня, она официальную бумагу накатала. Никакого кесарева. Шрамы-***мы, они сейчас через одну ёбнутые!
– Да пошла она на хер, дитю ****ец сейчас приснится!
– Она нас по судам затаскает! У тебя ипотека, у меня ипотека… Пробуем пока без кесарева, если уж совсем…
– ААААААААААААААААААААААААА!!!!!!
– Да вот оно совсем! Блять… Блять-блять-блять!!
… – Да-а-алекаааа дорооооога твооооооя!!
– Как ты можешь поясничать?! – Жизнь закусила пухлые губки и захныкала.
– Оооой, вот только не надо тут рыдать.
– Ну она же такая маленькая… – По веснушчатым щекам Жизни побежали слёзы, горящие светом операционных ламп.
«Мля, какое же у неё кривое табло, когда она хнычет» – брезгливо поморщилась Смерть. Она ненавидела, когда сестра плакала. Навзрыд, тряся плечами, как эпилептичная цыганка. Громко и противно всхлипывая. Сейчас в голос заревёт. Ну вот, пожалуйста. Смерть закатила глаза и цокнула языком. ****ая бензопила.
Бен-зо-пи-ла.
Бен-зо… пи…
… – ААААААААА ААААААА ААААААА!!!!
– Доктор!!! Кесарево!!!
– Я сказал пока рано! Подключите… Бля!!!
– Что?!
– Кто сделал надрез????? Аня?!
– Это не я!!!
– Уаааааа…
– Достаём! Достаём, аккуратно!!
– ЗасужуААААААААА!!!!
– Да заткнись ты…
…Смерть угрюмо шла по пустынной ночной улице, мысленно обыскивая свой дом на предмет наличия чего-нибудь полусладкого.
– Спасибо.
Смерть обернулась – за спиной семенила сестра.
– За что?
– Не прикидывайся – у тебя кровь на косе.
– С Днём рожденья. – Процедила, не глядя, пойманная Смерть и ускорила шаг.
– Ну подожди…
– Слушай! Я сделала это, чтобы ты не ревела как белуга! Ещё б немного, и у меня бы башка оторвалась от твоего воя! Сирена, блять, высокочастотная!
– Зайдёшь ко мне?
– Что мне у тебя делать? Венки плести под тёплое молоко? Иди спать.
– У меня вино есть. Но если ты хочешь молока, то оно тоже…
– Это сарказм, блять, ну какая же ты дубина!
– А ты старуха!
– Иди в свою толстую жизнеутверждающую сраку!
…За следующие восемь часов были побиты два мировых рекорда. Во-первых, это были первые восемь часов в истории человечества, за которые никто не умер и не родился.
А во-вторых, песня «Пью ке пой» Эроса Рамазотти была пропета в караоке рекордное число раз. На два пьяных, но счастливых женских голоса
Дорога к дому. Дорога моей мечты!
Очень долго просили положить асфальт.
Ура! Начало положено!
Это наверно был щебень.
Маньяк Филипов
Маньяк Филипов вышел из душного метро в вечернюю хмурь, блаженно втянул загазованного воздуха и направился к дому. Вечер обещал быть потрясающим – его ждал протёртый диван, унылый футбол под вчерашнюю курочку-гриль и жалобы на жизнь в настенный ковёр. Главное, чтобы не появились они, думал Филипов, кутаясь в шарф. Загадят такой замечательный досуг.
– Филиииииипов… Привет, Филииииипов… – Вкрадчиво зашептали Голоса.
– Бляяяяя. – Вздохнул Филипов, закатывая глаза в серое небо, – Начинается…
– Посмотри на эту одинокую женщину на остановке… Разве тебе не хочется отвести её на стройку и резануть по горлу?
– Мне хочется резануть плешивого докторишку, который впулил эти фуфельные таблетки…
– Ооооооооо!!!!
– Образно, блять! Не буду я никого резать!
Филипов юркнул в подъезд.
– Филипов… – Не унимались Голоса. – Но ты же избранный, забыл?
– Я вам что, Нео? Отъебитесь ради Бога!
– Как ты смеешь таким тоном разговаривать с…
– Да не ангелы вы, блять, сколько можно гнать мне эту пургу?!
– Филипов. Ну харэ. – Сказал один Голос. – Ты уже полгода как маньяк. И ещё никого не убил. Это, знаешь…
– Да ссыкло он. – Вставил второй.
– …Непрофессионально. – синтеллигентничал первый.
– Ну так увольте меня за профнепригодность, первый раз, что ли! – Раздраженно рыкнул Филипов, вваливаясь в квартиру – И валите… не знаю… к Тишко из айти-отдела! Он в очках и застёгнут всегда на все пуговицы… Его явно метелили в школе – прям ваш работник месяца!
Встретивший Филипова кот потерся о его ногу, алчно выпрашивая мясное желе.
– Ну грохни хотя бы кота… – Взмолились Голоса.
– Щасссс! Разбежался! Он, конечно, никчемный подонок, но без него мне грустно и одиноко!
– Под ванной вроде бы был паук…
– Слушайте, ребята, давайте поговорим. Водочки?
– Хм… После работы почему бы и нет. – Пожали плечами Голоса и уселись поудобней в лобных долях Филипова. Филипов достал из морозилки початую бутылку. Хотел угостить гостей и курицей, но она предательски позеленела. А отбить мясное желе у кота было себе дороже. Очень вредно для глаз.
– Вот нафига вам это надо? – спросил Филипов, наливая вязкую от мороза водку в самый негрязный стакан из раковины. – Чё вы такие кровожадные-то все? По телику вон каждый раз трещат: «маньяк утверждал, что ему приказывали голоса…». Чё вы зациклились на этой кровище? Вы ничё другого придумать не можете? Ну, я не знаю, там… «Филипов, напиши книгу. Садись, записывай: «Всё смешалось в доме Облонских»». Или там: «Нарисуй, Филипов, картину… Типа чувак такой за голову взялся и типа кричит во всё горло». Чего вы ржёте-то?
– Ка… картину… Ой, я не могу! РЭМБРАНТ!!! – Сквозь хохот заверещал один Голос.
– У нас специализация, Филипов. – Серьёзно ответил второй.
– Да нахуй такую специализацию! – Воскликнул Филипов, наливая вторую. – Где вы её получили?!
– В училище. 12 Голосов на место. Пять лет как проклятые. Плюс практика.
– Ребяяяяята! – Филипов крякнул и продолжил. – Вот перед вами… ну в смысле… Вокруг вас… Короче, я – дипломированный этнолог. Два года под Петрозаводском комаров кормил! Слушал сказки бухого карело-финна на поселении! И хули?! Вот пятый год в отделе продаж. Втюхиваю в регионы бэушные томографы. Если щас одним болванам сплавлю две штуки – получу от шефа вторую золотую звезду. Еще 5 процентов к зэпэ! Я к тому, что насрать на специализацию, пацаны! Можно заниматься тем, что нравится!
– Тебе нравится продавать томографы?
– Ну… согласен, пример не очень. Но суть же вы уловили? Вот что вам нравится? По жизни? Без этой ***ни про династию и престиж?
Голоса переглянулись.
– Мы на минутку. – Сказал один из них и утянул второго в мозжечок. Филипов ждал, прислушиваясь к далекому шепоту в глубине головы, но ничего не расслышал. Почувствовал вкус табака – в мозжечке закурили. Через несколько минут Голоса вернулись.
– Булочки! – выпалили они хором.
– Чего, блять?! – Филипов чуть не подавился водкой.
– Такие маленькие, с малиной. – Стеснительно сказал один Голос.
– И с корицей! – вставил второй.
– Ну с какой, блять, корицей, Валик! – запротестовал первый, – Это гастрономическая пошлость, ебучий казус и несуразица! Тебе, сука, дай волю, ты её и в булку, и в рассольник, и в ванну…
– Вы посмотрите на него, мишленовский гуру выискался, Гордон Рамзи ***в!!!
– Так, стопэ! – прервал Голоса Филипов. – Булки так булки! Булочки – заебись! Никого ещё под «вышку» не подводили! Всё равно жрать нечего! Айда в «Пятёрочку»!
…Сотрудники гастронома чуть не вызвали охрану – Филипов метался от стойки к стойке, орал кому-то или заткнуться, или говорить по одному, определиться, лупил себя по голове и в конце концов ввёл в ступор знакомую кассиршу, вывалив перед ней не привычные поллитра и консервированный салат, а несколько кило муки, сахара, яйца и дорогущую малину. Ну и добил её молотой корицей, разумеется.
…Первая партия булочек, как водится, сгорела к ****ям. Филипов был в бешенстве, Валик плакал, а Андрей Николаич (так завали второго Голоса) призывал всех успокоиться и не сдаваться. Вторая партия вышла лучше, но суховата. Третья была бы неплоха, если бы не чёртова корица, которую тайно добавил Валик. Николаич словесно уничтожил Валика, Валик пригрозил вообще уйти, и могло дойти до рукоприкладства, если бы Филипов не налил обоим. К утру все трое, измазанные мукой, трясущимися от усталости руками достали из духовки девятую партию. Филипов, подув на булочку и помолясь, положил её в рот. Булочка растаяла во рту и малиновыми бабочками разлетелась по телу. Это был шедевр. Грёбаный Мунк. Толстой в лучшие босые годы. Гастрономический оргазм. Все трое завопили «Йес!!!» и зааплодировали, как все эти космические генералы, когда Брюс Виллис ценою жизни расхуячил опасный метеорит. Ну и выпили, конечно.
…В 10 утра невыспавшийся Филипов притащил булочки в офис и угостил коллег. После дегустации шеф влепил две звезды. Зоя Фёдоровна из бухгалтерии расцеловала Филипова и пообещала ему толстый конверт вовремя. Айтишник Тишко впервые улыбнулся, а юрист Коновалов спросил, нету ли у бабы Филипова сестры, которая готовит такие же булочки. Это был успех. Слава о филиповских булочках малиновым вареньем растеклась по всему бизнес-центру, и с ним начали все здороваться. Расчётливый Николаич разумно предложил, что, мол, раз пошла такая пьянка, почему бы не монетизироваться. При помощи раскрепощенного айтишника Тишко Филипов запилил интернет-магазин. Первый же покупатель запустил такой «сарафан», что Филипову пришлось уволиться с работы и вместе с Голосами круглосуточно стоять у плиты. Валик разработал линию тортов, куда ***чил свою любимую корицу, что не помешало им быть божественными. Деньги потекли рекой. Николаич набросал бизнес-план, и парни открыли сеть кондитерских под вывеской «Филиповъ и Голоса». Их булочки жрали на газпромовских корпоративах. Инстафото Бузовой с мордой в торте набрало 12 миллионов лайков. Слухи о чудо-кондитерах дошли до Самого. На своей очередной инаугурации он вкусил булочку, прослезился и вернул Украине Крым. Под поваром Пригожиным закачался ресторанный стул, и он послал двух мерзавцев разобраться с Филиповым. Но мерзавцы опрометчиво попробовали Валиковский торт, послали Пригожина на хуй и устроились детскими аниматорами в головной кондитерской на Никольской. Булочки Филипова занесли в список гастрономических ценностей ЮНЕСКО, и сам Гордон Рамзи вручил Филипову мишленовскую звезду (лицемерно, конечно – иначе он не был бы британцем)…
…Бизнес у Филипова и Голосов, естественно, отжали какие-то хмыри из госОПГ. Филипов даже хотел забить их всех до смерти гвоздодёром, но Николаич и Валик вовремя его остановили. Все трое перевели оставшиеся деньги в оффшор и тихонько свалили в Австрию. Разработали рецепт малинового штруделя и развернулись там на полную катушку. И никто не умер. Кроме одного люксембургского герцога, который не рассчитал силы и обожрался эксклюзивными тортами Валика. Но это его проблемы.
Маньяк Филипов в этом точно не виноват.