Неприкрытая отсебятина в дубляже фильма Неудержимые
Ещё больше киноляпов в Telegram-канале "Что было в оригинале?" ;)
Ещё больше киноляпов в Telegram-канале "Что было в оригинале?" ;)
Вера в силу пикабу. Сегодня был пост о голливудских ремейках французских фильмов. В основном посте не было, но в комментариях упомянули нежнейше мной любимый "Оскар со Сталлоне". Я лет 15 назад смотрела этот фильм с переводом, когда Снепс во время примерки костюма братьев Фенуччи выбирает галстук, и говорит что-то вроде "слишком яркий, слишком бледный, слишком в клетку, слишком в полоску, этот!" И там еще слово Снепса на день - "энергичный". Поможете найти? Самый лучший перевод. И самая, по моему мнению, лучшая роль Сталлоне.
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.
5
Рэмбо продолжал идти, совершенно не скрываясь, чтобы было ясно, что он ни от кого не прячется. Тизл сейчас мог или бросить всю эту игру и оставить его в покое, или нет; и тогда Тизл будет тем, кто хочет проблем, а не он сам. Он шел по тротуару слева от дороги, глядя вниз, на струящийся и сверкающий на солнце поток. За ручьем возвышалась ярко-желтая, с виду недавно отполированная песком стена здания с балконами, нависающими над водой и вывеской наверху: «Исторический отель Мэдисона». Рэмбо силился понять, что такого исторического в здании, которое выглядело так, будто было построено в прошлом году.
В центре города он свернул на большой мост оранжевого цвета. Рэмбо шел по нему, скользя рукой по теплой краске, покрывающей металлический поручень, до тех пор, пока не дошел до середины. Он остановился, чтобы посмотреть на воду. День был изнурительно жарким, а быстрая вода внизу казалась такой холодной.
К поручням рядом с тем местом, где остановился Рэмбо, был приварен автомат с прозрачной колбой, полной шариков жевательной резинки. Он достал из кармана джинсов монетку в один цент, приготовился вставить её в щель, но вовремя остановился. Он ошибался. Автомат заполняла не жевательная резинка, а шарики гранулированного корма для рыб. На автомате была прикреплена маленькая металлическая табличка. «Покормите рыб», – гласила она, – «10 центов. Плата поступает в пользу Корпуса молодежи округа Бэзельт. Занятая молодежь - счастливая молодежь».
«Ага», – подумал Рэмбо, – «а кто рано встает, тому Бог под зад поддает».
Он снова начал смотреть на воду. Вскоре он услышал, как кто-то подошел к нему и встал сзади. Рэмбо не соизволил посмотреть на подошедшего.
– Пошли в машину!
Рэмбо сконцентрировался на воде. – Посмотрите, сколько внизу рыбы, – сказал он. – Должно быть, их тысячи. Как называется вот эта, золотистого цвета? Она не похожа на настоящую золотую рыбку, та не такая большая.
– Форель паломино, – услышал он сзади, – пошли в машину.
Рэмбо продолжал рассматривать воду. – Должно быть, это какая-то новая порода. Никогда о ней не слышал.
– Эй, парень, я с тобой разговариваю, смотри на меня!
Но Рэмбо не обернулся. – Я раньше любил порыбачить немного, – сказал он, – когда ребенком был. Но сейчас большинство рек или загрязнены, или в них всю рыбу уже выловили. В эту реку город специально запускает рыбу? Поэтому её тут так много?
Это было и в самом деле так. Город запускал рыбу в эту реку сколько Тизл себя помнил. Они с отцом часто приезжали сюда и смотрели, как работники рыбного хозяйства выпускают рыбу в реку. Работникам приходилось таскать рыбу из грузовика в ручей вёдрами, спускаясь вниз по склону к воде. Там они ставили ведра в воду и наклоняли их набок, чтобы радужно поблескивающие рыбины размером с человеческую руку выскользнули из ведра.
– Христа ради, смотри на меня! – сказал Тизл.
Рэмбо почувствовал, как за плечо его схватила рука. Он дёрнулся, чтобы освободиться. – Убери руки! – сказал он, продолжая глядеть вниз, на воду. Он почувствовал, что его хватают за плечо снова и на этот раз он развернулся. – Я сказал, – проговорил он, – руки убери!
Тизл ухмыльнулся: – хорошо, хочешь по-плохому, будет по плохому. Мне уже все равно.
Он снял наручники с пояса. – Дай сюда руки!
Рэмбо прижал руки к бокам. – Я серьезно – оставь меня в покое!
Тизл рассмеялся.
– Ты серьезно?, – сказал он и засмеялся снова. – Ты серьезно, и я, если до тебя не доходит, тоже серьезно! Рано или поздно, ты окажешься в машине. Вопрос только в том, сколько силы мне придется применить для этого.
Он положил левую руку на пистолет и улыбнулся. – Это же так просто, пройти со мной в машину. К чему тут разводить все это?
Проходящие мимо люди с любопытством поглядывали на них.
– Ты достанешь его, – проговорил Рэмбо, глядя на руку Тизла, лежащую на пистолете. – Раньше я думал, что ты не такой, как все. Но теперь я вижу, что таких психов как ты, я уже встречал.
– Значит тебе повезло больше, чем мне, – сказал Тизл, – потому что такие типы как ты, мне точно еще не попадались.
Он прекратил улыбаться и его большая ладонь обхватила рукоятку пистолета. – Пошел!
«Ну вот и всё», решил Рэмбо. Один из них должен был остыть, или Тизлу придется плохо. Очень плохо. Он смотрел на руку Тизла, лежащую на пистолете в кобуре и думал: «проклятый тупой коп, прежде чем ты вытащишь этот пистолет, я успею выдернуть тебе руки и ноги из суставов. Я превращу твое адамово яблоко в пюре и переброшу тебя через поручни вниз. И тогда рыбам действительно будет чем полакомиться».
«Но разве можно убивать только за это», – неожиданно спросил он себя, – «убивать просто так». Мысль о том, что он может сделать с Тизлом помогла ему утолить свой гнев и взять себя в руки. Раньше он не мог так себя контролировать и при мысли об этом ему стало лучше. Шесть месяцев назад, после выписки из госпиталя, он был не способен сдерживать себя. В Филадельфии в баре какой-то парень всё лез впереди него, чтобы увидеть, как танцовщица гоу-гоу снимет с себя трусы, и за это Рэмбо сломал ему нос. Месяц спустя, в Питсбурге, он порвал глотку большому негру, который угрожал ему ножом у озера в парке, где Рэмбо решил заночевать. Негр был с другом, который пытался убежать, но Рэмбо преследовал его по всему парку и, наконец, настиг его в тот момент, когда он пытался завести свой кабриолет.
«Нет, нет, не стоит того», – сказал он себе, – «всё в порядке».
Пришел его черед улыбаться.
– Окей, давайте прокатимся еще раз, – сказал он Тизлу. – Но я не вижу в этом смысла. Я все равно вернусь обратно в город.
Глава 4. Хитрые приемчики американских полицейских.
4
Тизл ждал его.
Миновав парнишку, он стал смотреть в зеркало заднего вида. Парень оставался там, отражаясь в зеркале и становясь всё меньше и меньше. Но он всё стоял, не двигаясь с места. Он стоял и стоял без движения на краю дороги, смотря на удаляющуюся машину. Стоял и смотрел, стоял и смотрел.
«Ну, в чём дело, малой?» – подумал Тизл. «Давай, уходи».
Но парень не двигался. Он просто продолжал стоять там, всё уменьшаясь в размерах и смотря вслед машине. Затем между скалами начался резкий спуск по направлению к городу, и Тизл больше не мог видеть его в зеркале.
«Бог ты мой, ты планируешь вернуться обратно», – внезапно понял он, мотнув головой и издав резкий смешок. – «Ты и в самом деле хочешь вернуться».
Он свернул направо на боковую улицу и проехал четверть квартала между рядами серых дощатых домиков. Повернув еще раз в боковой проезд, мощеный гравием, он сдал назад и встал так, чтобы нос машины был направлен прямо на главную улицу, по которой он только что проехал. Затем он оперся об руль и закурил сигарету.
Этот взгляд парнишки… Боже правый, он и в самом деле решил вернуться. Тизл не мог этого просто так оставить.
С того места, где Тизл поставил машину, вся дорога просматривалась как на ладони. Движение было не очень интенсивным; днем в понедельник всегда так, поэтому мальчишка не сможет проскользнуть по тротуару на другой стороне, спрятавшись за потоком машин.
Тизл наблюдал. Улица, на которую он свернул, образовывала с дорогой Т-образный перекресток. По дороге в обоих направлениях двигались легковушки и грузовики, тротуар шел по дальней стороне улицы, за ним, параллельно дороге протекал ручей, а за ручьем стоял старый «Дворец Танцев» города Мэдисон. Месяц назад его приговорили к сносу. Тизл вспомнил, как, учась в средней школе, он подрабатывал там парковщиком по пятницам и субботам. Хоги Кармайкл (популярный американский композитор-песенник и джазмен 30-х – 50-х годов, прим. перев.) однажды чуть было не устроился туда работать, но владельцы так не смогли пообещать ему достаточно щедрые гонорары.
«Но где же мальчишка? Может быть, он все же не придет? Может, он и в самом деле решил уйти? Нет, я видел этот взгляд. Он придет.»
Тизл глубоко затянулся сигаретой и вскинул взгляд вверх, на зелено-коричневые вершины гор, сгрудившихся на горизонте. Внезапный порыв холодного ветра принес запах сухих листьев и затих.
– Тизл вызывает участок, – проговорил он в микрофон автомобильной радиостанции, – почта уже пришла?
Шинглтон, радист дневной смены, ответил, как всегда быстро. Голос его пробивался сквозь помехи: – Так точно, сэр. Я уже проверил, нет ли чего для вас. Боюсь, от вашей жены ничего нет.
– А от юриста? Или, может быть, просто из Калифорнии, только конверт она не подписала?
– Это я тоже проверил, шеф. Извините, ничего.
– Что-нибудь важное происходило?
– Нет, только дорожное освещение кое-где погасло, но я сообщил уже дорожным службам, чтобы починили.
– Если это всё, я возвращаюсь назад через несколько минут.
Ожидание парня стало тягостным. Он хотел вернуться обратно в участок и позвонить ей. Она ушла три недели назад, обещала написать не позднее, чем сегодня и не написала. Ему уже было всё равно, что он дал ей обещание не звонить, он всё равно сделает звонок. Может быть, она всё обдумала и изменила свое решение.
Но он сомневался в этом.
Он закурил еще одну сигарету и посмотрел вбок. На крыльце дома появились женщины, которые наблюдали за тем, что он собирается делать. Ну и хватит, решил он. Тизл выбросил сигарету в окно, включил зажигание и выехал обратно на главную дорогу, чтобы выяснить, куда же провалился тот парень.
Никого на горизонте.
Ну вот. Он ушел и этот его взгляд был просто для отвода глаз, чтобы Тизл подумал, будто он собирается вернуться.
Решив так, Тизл направился в участок и через три квартала внезапно увидел знакомого мальчишку на тротуаре с левой стороны, прислонившегося к проволочному забору у ручья. Он дал по тормозам так резко и внезапно, что машина, едущая за ним, врезалась прямо ему в зад.
Человек, въехавший в него, сидел в шоке за рулем, прикрыв рот ладонью. Тизл открыл дверь и, на секунду уставившись на человека за рулем, подбежал к мальчишке, стоявшему у забора.
– Как ты пробрался в город, что я тебя не увидел?!
– Волшебство!
– Садись в машину!
– И не подумаю!
– Подумай еще раз.
Вслед за машиной, врезавшейся в седан Тизла выстроилась пробка. Её водитель уже стоял посреди дороги, тупо уставившись на разбитые задние фары полицейской машины и тряся головой. Открытая дверь машины Тизла перекрывала встречную полосу, создавая помеху движению. Водители жали на клаксоны; покупатели и продавцы магазинов, находящихся через дорогу, выглядывали в окна.
– Слушай, – сказал Тизл, – я собираюсь разобраться с пробкой, и когда я закончу, ты будешь сидеть в моей машине!
Они взглянули друг другу прямо в глаза. Вслед за тем Тизл обратился к парню, выехавшему в его машину. Его голова все еще тряслась в шоке.
– Водительское удостоверение, страховку и документы на машину, – сказал ему Тизл, – пожалуйста.
Он подошел к своей машине и закрыл водительскую дверь.
– Но я просто не мог остановиться!
– Вы не соблюдали дистанцию.
– Но, вы слишком резко затормозили.
– Это неважно. Согласно закону, виновата всегда машина, едущая сзади. Вы подъехали слишком близко для аварийного торможения.
– Но…
– Я не собираюсь с вами спорить, – прервал его Тизл. – Пожалуйста, дайте мне ваши права, страховку и документы на машину.
Он взглянул на мальчишку, но того, разумеется, и след простыл.
Третья глава.
3
Патрульная машина стояла прямо напротив выхода.
– Садись, – сказал Тизл, дергая свою мокрую рубашку на груди. – Черт, жарковато для первого октября. Не пойму, как ты не спекся в этой твоей теплой фуфайке.
– Я не потею.
Тизл взглянул на него: – Уверен, что так.
Он бросил сигарету в канализационный сток, и они сели в машину. Рэмбо смотрел, как мимо них проносятся машины и проходят люди. На ярком солнце после темного угла у стойки у него заболели глаза. Какой-то человек, проходивший мимо машины, помахал Тизлу, и Тизл помахал в ответ. Затем он отъехал от тротуара и вырулил на дорогу, выждав разрыв в потоке машин. На этот раз он ехал быстро.
Они проехали мимо строительного магазина, мимо рынка подержанных машин, мимо стариков, сидящих на скамейках и курящих сигары, мимо женщин толкающих перед собой коляски с детьми.
– Посмотри на этих женщин, – сказал Тизл, – такой жаркий день, а у них не хватает ума, чтобы сидеть с детьми дома.
Рэмбо не счел нужным смотреть туда, куда указывал Тизл. Он просто закрыл глаза и откинулся назад. Когда он открыл их, машина уже ехала между двумя скалами вверх по дороге туда, где за знаком «Вы покидаете Мэдисон» свисали чахлые побеги кукурузы. Тизл резко затормозил на обочине и повернулся к Рэмбо.
– Давай-ка проясним ситуацию, – сказал он, – я не хочу, чтобы в моем городе ошивался безработный бомж. Всё что я знаю, так это то, что вслед за тобой в город вскоре нагрянет толпа твоих дружков, которые будут клянчить еду, воровать, толкать наркоту. Честно говоря, я уже почти готов закрыть тебя за неподчинение, но понимаю, что парням в твоем возрасте свойственно совершать ошибки. Вы еще не доросли до того, чтобы рассуждать, как взрослые люди, и поэтому я должен проявить снисхождение. Но если ты снова вернешься назад, я тебе так всыплю, что ты не поймешь, отчего именно у тебя горит жопа – от того, что её продолбили, или оттого, что её клевала стая ворон. Я достаточно ясно выразился? Это понятно?
Рэмбо схватил пакет с обедом и свой спальный мешок и вышел из машины.
– Я задал тебе вопрос!, – сказал Тизл через открытую пассажирскую дверь. – Я хочу знать, что ты услышал меня и не вернешься обратно.
– Я услышал тебя, – сказал Рэмбо, закрывая дверь.
– Тогда, черт побери, делай то, что тебе сказано!
Тизл надавил на педаль газа, и машина сорвалась с обочины, гравий полетел на раскаленный асфальт. Резким полицейским разворотом, визжа покрышками, он лег на обратный курс и помчался в город. На этот раз он не сигналил, проезжая мимо.
Рэмбо смотрел как удаляется полицейская машина до тех пор, пока она не исчезла под холмом между двумя утесами. Когда он уже не мог видеть её, он перевел свой взгляд на кукурузные поля, затем на горы в отдалении и, наконец, на ослепительно-белое солнце на небосводе. Он принял решение. Взявшись за веревку, обвивающую его спальный мешок, он вскинул его на плечо и снова направился в Мэдисон.
У подножия холма, на въезде в город, дорогу обрамляли деревья - наполовину зеленые, наполовину красные. Красные листья преобладали на ветках, свисающих над дорогой. «Это от выхлопных газов», – подумал он, – «они погибают молодыми из-за газов».
Трупы животных были разбросаны на дороге там и сям, вероятно сбитые машинами. Они полуразложились на солнце и были покрыты мухами. Вот кошка, тигровый окрас - видимо, хорошая была киса. Вот кокер-спаниель, кролик, вот белка. Это еще одна черта, которой наградила его война - повышенное внимание к мертвым существам. Они его не страшили, скорее ему было любопытно, как именно они все нашли свой конец.
Он шел мимо них по правой стороне дороги, голосуя, чтобы найти попутку. Его одежда пожелтела из-за покрывшего её слоя пыли, его длинные волосы и борода стали еще более грязными и из всех, кто притормаживал возле него, никто не остановился.
– Ну почему бы тебе не привести себя в порядок? – думал он. – Побрейся и подстригись. Почисти одежду. И тогда тебя кто-нибудь да подберет.
– Почему? Да потому. Бритва – это одна из тех вещей, из-за которых тяжело идти, если их все таскать с собой. Стрижка будет забирать деньги, которые можно потратить на еду. Да, и даже если начать бриться – нельзя спать в лесу и выглядеть при этом как принц.
– Но тогда зачем ты идешь обратно, раз ты все равно спишь в лесу?
На этом его мысли окончательно спутались, свернулись в клубок и вновь вернулись к войне.
– Думай о чем-нибудь другом, – сказал он себе. – Почему бы не развернуться и не уйти? Зачем возвращаться в этот городишко? В нём нет ничего такого.
– Потому, что я имею право сам решать, куда мне идти. Мне никто не нужен, чтобы решать за меня.
– Но этот коп более дружелюбен, чем другие, до него. Он разумнее. Зачем докапываться до него? Делай как он сказал.
– Я не возьму в руки мешок с дерьмом только потому, что тот, кто мне его протягивает, делает это с улыбочкой. Мне наплевать, насколько он дружелюбен. Важно лишь то, как он поступает.
– Но вид-то у тебя ведь и в самом деле еще тот, как будто от тебя и вправду стоит ждать неприятностей. В этом он прав.
– Я тоже прав. Я прошел пятнадцать чертовых городов, и везде со мной было всё то же самое. Этот раз будет последним. Я больше не потерплю такого блядского обращения с собой.
– Почему бы не объяснить ему всё, прояснить ситуацию? Или ищешь проблем? Ждешь не дождешься экшена, так что ли? Чтобы ты мог показать ему, какой ты крутой?
– Я не обязан ни ему, ни кому-либо еще ничего объяснять. После всего того, через что я прошел, я имею право ничего не объяснять.
– По крайней мере, расскажи ему про свою медаль, про то какой ценой она тебе досталась.
Уже было слишком поздно, чтобы остановить бегающие по кругу мысли. Он вновь вернулся на войну.
Справились? Тогда попробуйте пройти нашу новую игру на внимательность. Приз — награда в профиль на Пикабу: https://pikabu.ru/link/-oD8sjtmAi
Вторая глава. Суровые нравы американской глубинки конца 60-х.
2
Воздух был липким от разлитого в нём запаха горячего жира. Рэмбо смотрел на старуху за стойкой, которая пристально разглядывала через бифокальные линзы своих очков его одежду, волосы и бороду.
– Два гамбургера и колу, - сказал он ей.
– На вынос!, – услышал он сзади.
Он взглянул на отражение в зеркале, висящем за стойкой и увидел Тизла, стоящего в дверном проеме. Он распахнул стеклянную дверь закусочной во всю ширь и когда он вошел, дверь захлопнулась за ним с сильным грохотом.
– И давайте-ка поскорее, Мерл, – сказал Тизл, – этот парень очень-очень спешит.
Посетителей в заведении было немного, кто-то сидел за стойкой, другие на диванчиках за столами. Рэмбо увидел в зеркале, как они все прекратили жевать и уставились на него. Но после того, как Тизл просто прислонился к музыкальному автомату у двери, стало понятно, что ничего серьезного не ожидается, и посетители вновь вернулись к еде.
Старуха за стойкой в замешательстве наклонила свою седую голову набок.
– Ах да, Мерл, пока вы разбираетесь с этим, как насчет кофе по-быстрому? – сказал Тизл.
– Как вам угодно, Уилфред, – ответила она, не отойдя еще от удивления, и направилась готовить кофе.
Тем самым Рэмбо остался один на один с Тизлом, разглядывая его в зеркале, в то время как Тизл смотрел прямо на Рэмбо. Напротив планки с именем на рубашке Тизла был прикреплен знак Американского Легиона (американская патриотическая организация, объединяющая ветеранов, создана после Первой мировой войны - прим. перев.). «Интересно. в какой войне ты участвовал» – подумал Рэмбо, – «для Второй мировой ты слишком молод». Он повернулся на стуле лицом к Тизлу.
– Корея? – спросил он, указывая на значок.
– Так точно, – сухо ответил Тизл.
И они продолжили смотреть друг на друга. Взгляд Рэмбо упал ниже, на левый бок Тизла и на его пистолет. Удивительно, но это был не стандартный полицейский револьвер, а полуавтоматический пистолет, и по его большой рукояти Рэмбо определил, что это 9-ти миллиметровый «браунинг». Ему самому приходилось пользоваться таким «браунингом». Рукоятка была такой большой потому, что в ней скрывался магазин на целых тринадцать патронов вместо обычных семи или восьми, как в большинстве пистолетов. Одним выстрелом из такого завалить человека было трудно, но вы можете быть уверены - это нанесет ему очень серьезную рану, еще два выстрела точно прикончат его, и у вас еще останется десять патронов для остальных. Рэмбо был вынужден признать, что Тизлу это оружие было вполне под стать. Тизл был ростом в пять футов и шесть, может семь дюймов. Для человека небольшого роста такой большой пистолет должен был быть неудобным, но в случае с Тизлом это было не так. Рэмбо думал, что для того, чтобы охватить такую рукоятку рукой, нужно иметь внушительную комплекцию в целом. Но затем он взглянул на руки Тизла и был поражен их размерами.
– Я тебя предупреждал насчет того, чтоб ты не пялился, – проворчал Тизл.
Прислонившись к музыкальному автомату, он отлепил взмокшую рубашку от груди. Левой рукой он достал сигарету из пачки в кармане рубашки, зажег её, разломив при этом спичку пополам, а затем подошел к стойке и к сидящему за ней Рэмбо, посмеиваясь и весело тряся головой.
– Ну что, думал меня надуть? – сказал он.
– И не пытался.
– Конечно нет. Конечно не пытался. Ты просто меня надул, не так ли?
Старуха поставила перед Тизлом кофе и повернулась к Рэмбо: – Как вам приготовить бургеры? Как обычно, или как из сада-огорода?
– Что?
– Обычные, или с гарниром?
– Добавьте лука побольше.
– Как пожелаете.
И она вышла готовить гамбургеры.
– Ты точно надул меня, – сказал Тизл Рэмбо и вновь странно улыбнулся, – ты определенно меня оставил в дураках.
Он нахмурился, увидев грязный пучок хлопка, торчащий из прорехи на стуле рядом с Рэмбо и брезгливо присел.
– Я хочу сказать, что ты вел себя так, будто ты умный парень. И ты говорил, как умный, поэтому я подумал, что ты уловил намек. Но затем ты приперся обратно и дуришь меня, что заставляет меня думать о том, что ты не такой умник, как кажешься. С тобой что-то не так? Я прав?
– Я голоден.
– Мне это не интересно, – сказал Тизл, затягиваясь сигаретой.
Она была без фильтра и после выдоха он сплевывал частички табака, прилипшие к его языку и губам. – Парень вроде тебя должен иметь достаточно мозгов, чтобы носить с собой свой обед. Типа, на черный день, как у тебя сейчас.
Он поднял кувшинчик со сливками, чтобы вылить их в кофе, но разглядев на донышке частички прилипшего к нему творога, состроил кислую мину.
– Тебе нужна работа? -спросил он тихо.
– Нет.
– Значит, у тебя уже есть работа?
– Нет, работы у меня нет. Мне она не нужна.
– Это называется – бродяга.
– Называйте как вам вздумается, черт возьми.
Кулак Тизла обрушился на стойку подобно выстрелу: -Следи за языком!
Взоры всех в закусочной обратились к Тизлу. Он оглядел присутствующих взглядом, улыбнулся, как будто только что сказал что-то забавное и склонился ниже над стойкой, чтобы отпить кофе.
– Ну и разговоров у них будет теперь. Он улыбнулся опять и вновь затянулся сигаретой, сплевывая очередные частички табака с языка. Шутки кончились.
– Послушай, я этого не потерплю. Это твое барахло, одежда и волосы и все остальное. Известно ли тебе, что когда ты вернулся в город по главной улице, ты торчал там прям как черный? Мои ребята доложили мне по радио о тебе через пять минут после того, как ты вернулся.
– Почему так долго?
– За языком следи! – сказал Тизл, – я тебя предупреждал.
Он как будто хотел сказать что-то еще, но в этот момент старуха подала Рэмбо полупустой бумажный пакет и сказала:
– Бакс, тридцать один цент.
– За что? Тут есть нечего.
– Вы сказали, вам нужен гарнир.
– Просто заплати ей, – сказал Тизл.
Она держалась за пакет до тех пор, пока Рэмбо не отдал ей деньги.
– Окей, пойдем, – сказал Тизл.
– Куда?
– Туда, куда я отведу тебя.
Он опустошил свою чашку четырьмя быстрыми глотками и положил на стойку четвертак: – Спасибо, Мерл.
Когда они вдвоем выходили наружу, все взгляды были обращены на них.
– Да, чуть не забыл, – сказал Тизл. – Эй, Мерл, еще одно: как насчет того, чтобы мыть кувшинчик под сливки?