Заваривайте побольше чая, усаживайтесь поудобнее и укутывайтесь в плед. У нас очередной длиннопост от Анатолия Первушина. Поехали!

10 октября 1984 года американский космический корабль «Челленджер», выполняя миссию STS-41-G (STS-17), прошёл над секретным советским полигоном Сары-Шаган. Позднее в прессе начали циркулировать слухи, будто бы в тот день там проводились испытания оружия на «новых физических принципах», а корабль использовали в качестве «мишени», что повлияло на работоспособность бортового оборудования. Похожие утверждения можно встретить в исторической литературе и сегодня, но можно ли им верить?

Лазерный ответ

8 марта 1983 года президент Рональд Рейган, выступая перед Национальной ассоциацией евангелистов США во Флориде, назвал Советский Союз «империей зла» (Evil Empire) и призвал бороться с ним до полной победы Запада, невзирая на трудности и потери. 23 марта он обратился к нации с рассказом о своей Стратегической оборонной инициативе (Strategic Defense Initiative, SDI, СОИ), которую вскоре прозвали «планом звёздных войн», и которая была призвана обесценить значение советского ракетно-ядерного арсенала за счёт орбитальной эшелонированной системы перехвата.

После столь вызывающих шагов Рейгана стало ясно, что «холодная» война между сверхдержавами входит в новую фазу, которая потребует колоссальных расходов на создание высокотехнологичных ударных и оборонительных средств, в том числе космического базирования. Чрезвычайный и Полномочный посол Георгий Маркович Корниенко вспоминал:

«Как вскоре стало известно, в соответствии с принятым Советом национальной безопасности США решением изменение советской внутренней системы было признано приоритетной практической целью американской политики, а одним из главных средств достижения этой цели должно было стать экономическое давление, которое ставило бы Кремль перед трудным выбором распределения средств между военным и гражданским секторами экономики. <…>

При этом американские руководители прямо заявляли, что осуществление задуманной ими программы будет для США равноценно восстановлению того господствующего положения в мире, которое они занимали, обладая атомной монополией, а это будет означать «изменение хода человеческой истории». <…>

В связи с намеченным на конец 1983 года началом размещения в Европе американских ракет средней дальности и для нейтрализации противодействующих этому сил в западноевропейских странах к осени стали заметно наращиваться и другие усилия Вашингтона, направленные на то, чтобы опорочить не только советскую позицию в тех или иных конкретных вопросах, но и Советский Союз как таковой.

Все эти враждебные в отношении СССР заявления и действия американского руководства, естественно, вызывали ответную, не менее резкую реакцию, что в целом привело к серьёзному накалу в советско-американских отношениях».

В этих условиях политическое и военное руководство СССР выбрало курс на сохранение стратегического паритета, что сказалось и на развитии космонавтики: ответом на американскую программу «Спейс Шаттл» (Space Shuttle) должен был стать многоразовый космический корабль «Буран», а на орбитальную противоракетную оборону — создание средств уничтожения вражеских космических аппаратов.

Нужно помнить, что в тот период ещё действовал Договор об ограничении систем ПРО от 26 мая 1972 года, и администрация Рейгана не собиралась отказываться от него. Поэтому в ход пошла уловка: поскольку в тексте не упоминалось оружие на «новых физических принципах», то именно его собирались проектировать при реализации СОИ. Речь, прежде всего, шла о боевых лазерах, которые считались наиболее перспективным направлением в борьбе с вражескими баллистическими ракетами. Однако СССР мог ответить и на эту инициативу, ведь, помимо работ над классической системой ПРО, советские учёные десятилетиями вели исследования с целью повышения эффективности лазерных установок.

В 50-е годы в СССР и США были сформулированы теоретические предпосылки и построены прототипы радиочастотных квантовых генераторов — мазеров (от Microwave Amplification by Stimulated Emission of Radiation). На основе этих исследований появились соображения о возможности осуществления генерации в оптическом диапазоне с помощью лазера (от Light Amplification by Stimulated Emission of Radiation), что привело к лавинообразному росту публикаций по данной тематике и появлению экспериментальных устройств. 16 мая 1960 года американский инженер Теодор Мейман запустил первый действующий лазер с кристаллом искусственного рубина в лаборатории Hughes Electric Corporation. Его успех наложился на ожидания, сформировавшиеся под влиянием футурологических и фантастических произведений, в которых с конца XIX века обсуждались варианты применения «тепловых лучей» в качестве оружия, поэтому направление разработок почти сразу сдвинулось в сторону военного заказа.

В Советском Союзе главным научным центром, где велись «пионерские» исследования по квантовым генераторам, стал Физический институт имени П.Н. Лебедева Академии наук (ФИАН). В группах, руководимых Александром Михайловичем Прохоровым и Николаем Геннадьевичем Басовым, занимались, прежде всего, задачей увеличения мощности лазерного излучения и поиском новых типов лазеров.

В начале 1963 года первый заместитель министра обороны маршал Андрей Антонович Гречко обратился к академику Мстиславу Всеволодовичу Келдышу с просьбой оценить возможность военного применения лазерных установок. Тот запросил мнения профильных специалистов ФИАНа, в том числе Николая Басова. В подготовленном отчёте утверждалось, что мощные лазеры могут быть использованы в качестве локаторов для сопровождения и распознавания целей, а также в будущем как оружие для их поражения.

В то же самое время сотрудники Опытно-конструкторского бюро №30 (ОКБ-30, с марта 1966 года — ОКБ «Вымпел») Государственного комитета по радиоэлектронике, которое специализировалось на проектировании комплексов для ПРО, искали способы повысить точность определения координат цели, летящей на большой скорости из космического пространства: до единиц угловых секунд по углу и 30 м по дальности. Теоретическими вопросами занималась группа под руководством Георгия Тартаковского, экспериментальными — отдел №56, который возглавлял Олег Ушаков. Начальником лазерной лаборатории отдела был назначен Николай Устинов — сын генерал-полковника Дмитрия Фёдоровича Устинова, члена ЦК КПСС и одного из руководителей военно-промышленного комплекса страны. Понятно, что участие в практической работе влиятельного представителя советской элиты способствовало быстрому развитию выбранного им научного направления.

Наибольший интерес у исследователей вызывали лазеры с модулированной «добротностью», генерирующие короткие (наносекундной длительности) и очень мощные импульсы. По ним ОКБ-30 кооперировалось с группой Басова в ФИАНе, которая определяла общую «идеологию» проекта, и в 1963 году Военно-промышленной комиссии были представлены предложения по экспериментальному локатору ЛЭ-1 на основе рубинового лазера со средней мощностью излучения один киловатт при импульсной мощности в десятки мегаватт. Локатор должен был осуществлять за короткое время поиск целей в «поле ошибок» обычных радиолокаторов.

Авторы ЛЭ-1 в начальный период были полны оптимизма относительно перспектив проекта, однако реальность быстро внесла свои коррективы: средняя мощность одного лазера на рубине вместо ожидаемого киловатта составила не более 10 Вт. Опыты, проведённые группой Басова, показали, что наращивание мощности путём последовательного усиления сигнала в каскаде возможно лишь до определённого уровня, после которого начиналось разрушение кристаллов. Возникла и проблема термооптического искажения излучения.

Для преодоления этих трудностей, пришлось установить в локаторе не один, а 196 лазеров, которые работали поочередно с частотой 10 Гц и энергией импульса 1 Дж; общая средняя мощность излучения передатчика локатора составила около 2 КВт. В приёмном устройстве использовалась матрица из такого же количества фотоэлектронных умножителей. Задачу выявления цели усложняли погрешности, связанные с оптико-механическими переключателями локатора и крупногабаритными подвижными системами телескопа, а также искажения, вносимые атмосферой.

В сентябре того же года было утверждено предложение построить комплекс с ЛЭ-1 на Государственном научно-исследовательским испытательном полигоне №10 Министерства обороны (10-й ГНИИП МО СССР), расположенном к северо-западу и западу от озера Балхаш в Казахской ССР; он также известен как полигон Сары-Шаган (или Сарышаган, в/ч 03080) и предназначался для испытаний средств противоракетной обороны.

Поскольку ОКБ-30 не располагало технологической базой для изготовления крупногабаритных оптических устройств, к проектированию лазеров и других узлов ЛЭ-1 привлекли московское Центральное конструкторское бюро (ЦКБ) «Геофизика» (завод №589), которое возглавлял Давид Моисеевич Хорол. Специальный высокодинамичный телескоп ТГ-1 с диаметром главного зеркала 1,3 м для формирования и наведения луча создавался сотрудниками Ленинградского оптико-механического объединения (ЛОМО) под руководством Баграта Константиновича Иоаннисиани.

В какой-то момент разнообразные работы над комплексом, получившим обозначение 5Н26, потребовалось объединить под общим руководством. Физик Игорь Николаевич Троицкий писал в мемуарах:

«Вскоре этот отдел [№56 ОКБ «Вымпел»] преобразовали в специальное конструкторское бюро (СКБ), начальником которого был назначен Олег Ушаков.

Стремясь «усилить» своё СКБ, Олег постарался заполучить в него родственников высокопоставленных чиновников, среди которых первое место занял Николай Устинов, сын Дмитрия Устинова, в то время начальника оборонного отдела ЦК КПСС. Однако надежды Ушакова на «родственников», как на своих помощников, не оправдались: из родственников очень скоро вылупились начальники.

Ушаков развил гигантскую активность и сделал всё для того, чтобы его СКБ выделилось из ОКБ «Вымпел» в отдельное предприятие. Окончательное решение этого вопроса принималось на особом заседании Военно-промышленной Комиссии (ВПК).

Прибыл Ушаков на заседание ВПК с предвкушением большой победы, а вышел полным банкротом. Данное СКБ стало действительно отдельным предприятием под новым названием ЦКБ «Луч», впоследствии переименованное в НПО «Астрофизика». Однако научным руководителем нового предприятия стал не Ушаков (как все ожидали), а сын начальника оборонного отдела ЦК. Директорское кресло занял некий [Игорь Викторович] Птицын, свояк министра обороны Гречко. Ушаков же вообще оказался вне стен нового предприятия и остался служить в ОКБ «Вымпел». <…>

Между родственниками высоких начальников началась борьба за власть, которая шла с переменным успехом, пока не умер Гречко, и министром обороны стал Дмитрий Устинов. Свояк сразу же исчез, а Николай Устинов стал единовластным руководителем предприятия и мог без лишних соперников ждать и получать правительственные награды».

После организации ЦКБ «Луч» разработка лазерного комплекса пошла бодрее и в 1971 году была завершена. Ещё через два года на полигоне Сары-Шаган начались монтаж и наладка оборудования.

Строившийся локатор часто посещали высокие гости: так, в мае 1973 года на площадку комплекса 5Н26 прибыли тогдашний министр обороны Андрей Антонович Гречко, главком ПВО Павел Фёдорович Батицкий, министр оборонной промышленности Сергей Алексеевич Зверев и руководитель лазерных исследований Николай Геннадьевич Басов. О состоянии дел докладывал Николай Устинов. Маршал Гречко проявил мало интереса к деталям проекта, его больше волновали проблемы применения и эффективности ЛЭ-1 — в ходе визита он потребовал ускорить наладочные работы.

В 1974 году начались испытания комплекса при участии военных специалистов и представителей предприятий-разработчиков. На первом этапе они проводились по установленным на вышках измерительным мишеням, позволявшим проконтролировать характеристики излучения локатора, на втором — по самолёту, оборудованному оптическими датчиками и светоотражателями; причём его пилоты пользовались очками для защиты глаз от возможного воздействия лазерного луча. Процесс сопровождался измерениями характеристик атмосферы и связанных с ними погрешностей в работе локатора.

В ходе испытаний была достигнута более или менее уверенная работа локатора по самолёту на дальностях до 100 км, и разработчики приступили к экспериментам по использованию комплекса для определения координат головных частей ракет и искусственных спутников, которые дали вполне удовлетворительные результаты. Однако ЛЭ-1 не обеспечивал работу в условиях облачности, поэтому его использование в системе ПРО было проблематичным. В 1980 году комплекс 5Н26 приняли в эксплуатацию как средство точных траекторных измерений полигона Сары-Шаган.

Проблемная «Терра»

Поскольку главной задачей ОКБ-30 («Вымпел») было проектирование систем противоракетной обороны, то пристальный интерес его руководства вызвало оптимистичное предположение группы Николая Басова, поддержанное другими учёными, о принципиальной возможности прямого поражения головных частей ракет направленным лучом. При этом специалисты понимали, что для высокоэнергетического лазера, способного «прожечь» оболочку боеголовки, необходим исключительно мощный источник накачки с особым спектром излучения.

В первые годы развития новой техники профильные специалисты занимались в основном твердотельными лазерами на кристаллах, а затем на активированных стёклах, использующими источники оптической накачки. Их возможностей было явно недостаточно для уничтожения ракет, поэтому физик Олег Николаевич Крохин, сотрудник ФИАНа, предложил применить в качестве источника излучение, возникающее при атомном взрыве. Однако расчёты показывали, что создание такого лазера находится за пределами технологических возможностей, и в ходе обсуждения вариантов выбор остановили на фотодиссоционных лазерах (ФДЛ) с накачкой световым излучением ударной волны в тяжёлом газе, создаваемой обычным взрывным устройством.

Экспериментальные работы по данному направлению взялись провести сотрудники Всесоюзного научно-исследовательского института экспериментальной физики (ВНИИЭФ), известного как Арзамас-16, под руководством Юлия Борисовича Харитона и Самуила Борисовича Кормера. В 1965 году была продемонстрирована принципиальная возможность получения с помощью ФДЛ на органических йодидах мощных импульсов излучения с длиной волны 1,315 мкм. Осенью Басов, Харитон и другие руководители проекта направили в ЦК КПСС записку, в которой говорилось о достигнутых успехах и утверждалось, что в перспективе вполне можно создать боевую лазерную установку для ПРО. Правительством одобрило идею, и программа работ, подготовленная ОКБ-30, ФИАНом и ВНИИЭФом, была утверждена под шифром «Терра-3».

Чтобы сконструировать прототип стрельбового комплекса на основе ФДЛ, требовалось провести большую исследовательскую работу. Эксперименты на полигоне ВНИИЭФа, проведённые в период с 1965 по 1967 год включительно, дали обнадёживающие результаты, и к концу 1969 года были разработаны, собраны и испытаны йодные ФДЛ с энергией импульса в сотни тысяч джоулей, что на два порядка превышало аналогичные характеристики любого лазера, известного в то время.

По ходу исследований конструкция лазерной установки существенно упростилась: она представляла собой трубу, внутри или на внешней стенке которой располагался удлинённый заряд взрывчатки, а на торцах — зеркала оптического резонатора. На испытаниях использовались взрывные ФДЛ (ВФДЛ) с диаметром рабочей полости более метра и длиной десятки метров; их собирали из стандартных секций размером около 3 м.

По мере развития работ возникла специфическая проблема: многим учёным, которые в молодости прочли фантастический роман Алексея Толстого «Гиперболоид инженера Гарина» (1925-1927), представлялась «варварской» идея лазера, генерирующего только один импульс, который его же и разрушает. Хотя перед глазами был вполне наглядный пример противоракет, запускаемых однократно, сотрудники ФИАНа и Государственного оптического института (ГОИ) начали работы по физике ФДЛ многоразового использования, в которых применялись разные накачки, прежде всего — электрические разряды. В качестве импульсного источника тока решили попробовать взрывомагнитные генераторы (ВМГ) — они тоже разрушались в процессе работы, но их стоимость была в несколько раз ниже, чем у лазера целиком. В начале 70-х годов коллективом Александра Ивановича Павловского в ВНИИЭФе были созданы образцы генераторов, специально предназначенные для накачки электроразрядных ФДЛ, а ленинградский завод «Электросила» освоил их производство.

Программа «Терра-3» реализовывалась в условиях, когда не хватало твёрдых представлений о взрывных лазерах, отсутствовали данные по уязвимости боеголовок, стойкости оптики к излучению и возможности прохождения высокоэнергетических лазерных пучков через атмосферу. Поэтому на начальном этапе работа сводилась к уточнению перечня вопросов, требующих отдельного изучения. Быстро выявилось, что основными проблемами, помимо создания мощного лазера, станут соблюдение требований по точности наведения луча (несколько угловых секунд) и создание оптики, способной без разрушения выдержать импульс.

В 1967 году, когда энергии ФДЛ, достигнутые в экспериментах, приблизились к 1000 Дж, выяснилось, что изготовленные лазеры не позволяют получить достаточно узкий луч: в них возникали оптические неоднородности, создававшие угол расходимости примерно в сто раз больший, чем ожидалось. Николай Басов и Олег Ушаков были крайне озабочены сложившейся ситуацией. Они организовали «мозговой штурм», и в результате родилось предложение использовать двухкаскадную схему лазерной установки, в которой излучение ФДЛ первого каскада с «плохой» расходимостью посредством специальной оптической системы направляется в лазер-преобразователь (ВКР от «взрывной комбинационного рассеивания») второго каскада.

Ожидалось, что вследствие высокого коэффициента полезного действия оптические искажения в его активной среде будут незначительными, а выходное излучение — остронаправленным. Накачка ВКР-лазера могла производиться одновременно несколькими взрывными, поэтому его называли «сумматором». В дальнейшем выяснилось, что меньшими потерями при накачке йодными ФДЛ обладает излучение ВКР-лазера на жидком кислороде, что и обусловило его применение, несмотря на известные трудности работы с большими объёмами этого пожароопасного вещества.

ВКР-лазер второго каскада представлял собой либо криостат с окнами для ввода и вывода излучения, либо, в случае применения сжатых газов, толстостенную прочную камеру, которая была способна выдержать внутреннее давление до 100 атм, также снабжённую окнами и оптическим резонатором. Идея «сумматора» была принята к реализации и использована ОКБ «Вымпел» при доработке эскизного проекта «Терры-3». Позднее начались детальные исследования по теме и проектирование конструкций экспериментальных ВКР-лазеров АЖ-4Т (энергия импульса 10 кДж) и АЖ-5Т (90-100 кДж). Для передачи излучения первичных ВФДЛ в «сумматор» использовались составные зеркальные панели площадью 10 кв.м.

После того как осенью 1969 года в составе Министерства оборонной промышленности было организовано ЦКБ «Луч», к реализации программы подключили многих видных учёных, что способствовало ускорению работ над мощными лазерами. На полигоне Сары-Шаган началось возведение комплекса, получившего обозначение 5Н76. Основные сооружения выполнялись из монолитного железобетона и особо прочных конструкций, чтобы выдерживать воздействие ударной волны и осколков, возникающих при одновременном срабатывании многих ВФДЛ. Предусматривалось, что общая масса взрывчатого вещества в лазерах может достигать 30 т. Здание системы наведения строилось на расстоянии километра от площадки лазеров, чтобы ударная волна достигала его только после того, как импульс уйдет к цели. Излучение от ВКР-лазера к системе наведения предполагалось передавать по подземному каналу, соединявшему здания. Строительство шло довольно медленно, что позволяло вносить изменения в схему комплекса по мере изучения сложностей, которые выявляли эксперименты.

Одной из наиболее острых оказалась проблема прочности оптики. Проект 1968 года опирался на данные о стойкости материалов, полученные в лабораториях на маломощных лазерах с лучевым пятном миллиметровых размеров. Испытания ВКР-лазеров крупных габаритов показали, что оптика большого диаметра в реальных условиях разрушается чаще и при значительно меньших потоках излучения. Пришлось заменить стекло более дорогим плавленым кварцем.

В итоге учёным удалось провести успешные испытания взрывных лазеров с энергией до 1 МДж, после чего началось конструирование серийных «изделий» типа ФО-21, ФО-32 (ЦКБ «Луч») и Ф-1200 (ВНИИЭФ).

Однако продолжавшиеся во ВНИИЭФе исследования по электроразрядным ФДЛ привели к созданию в 1974 году экспериментального стендового лазера с энергией излучения в импульсе около 90 кДж. Он размещался в прочном железобетонном каземате, рядом с которым устанавливались взрывомагнитные генераторы. Для передачи энергии от них в каземат использовалось большое число специальных высоковольтных кабелей, позволявших подводить к лазеру ток в сотни тысяч ампер. Получив обнадёживающие результаты испытаний, сотрудники ЦКБ «Луч» предложили заменить в «Терре-3» взрывные ФДЛ на электроразрядные. Идея была одобрена, и последовала очередная доработка: здание, ранее предназначавшееся для ВКР-лазера АЖ-7Т, было перепроектировано под размещение в нём нескольких электроразрядных ФДЛ (ФО-13) с энергией в импульсе 1 МДж.

Блеф Пентагона

Строительство комплекса 5Н76 ожидаемо привлекло внимание американцев, которые с помощью разведывательных спутников следили за состоянием дел на полигоне Сары-Шаган. В конце 70-х годов в американской печати стала циркулировать информация о том, что «русские» возводят на берегу озера Балхаш лазерную установку противоракетной обороны.

Позднее военные эксперты, выступавшие в поддержку Стратегической оборонной инициативы Рональда Рейгана, часто ссылались на эти сведения. В качестве примера можно привести фрагмент из аналитического труда «Лучевая оборона — альтернатива ядерному разрушению» (Beam Defence an Alternative to Nuclear Destruction, 1983), где утверждалось:

«В Советском Союзе недавно был испытан усовершенствованный йодный лазер, с помощью которого сбита баллистическая ракета, что продемонстрировало использование лазера в качестве стратегического оружия. Разведывательные источники США сообщают, что вблизи советских испытательных площадок разбросаны сбитые головные части, свидетельствующие о том, что русские успешно поражают баллистические ракеты-мишени».

Эскиз комплекса «Терра-3», нарисованный неизвестным художником, приводился в открытых изданиях Министерства обороны и Госдепартамента США, что должно было придать убедительности грозным сообщениям. Однако информация о советских «успехах» в области лазерной ПРО была, мягко говоря, преувеличена, а разбросанные поблизости от зданий комплекса обломки техники свидетельствовали больше о стиле работы строителей, чем о достижениях физиков.

В действительности после десяти лет работ стало ясно, что надёжное лазерное оружие для поражения головных частей ракет создать не получится. Начатые на полигоне во второй половине 70-х испытания системы наведения луча были далеки от завершения и сталкивались с большими техническими трудностями, причём вместо мощного лазера использовался имитатор. Вопреки сообщениям американской печати, до этапа стрельб по реальным ракетам они так и не дошли. В 1978 году по итогам серии совещаний у министра оборонной промышленности Сергея Зверева программа «Терра-3» была официально закрыта.

Поскольку информация о прекращении работ над лазерным комплексом оставалась секретной, в США истерия вокруг него продолжала нарастать. Когда шаттл «Челленджер» (Challenger) в октябре 1984 года, двигаясь по орбите, прошёл над полигоном Сары-Шаган, появились слухи, будто комплекс отрабатывал по нему режим обнаружения, что привело к отключению связи и сбоям в работе аппаратуры на борту; при этом астронавты якобы почувствовали недомогание. Позднее, когда стало известно, что комплекс «Терра-3» к тому времени не функционировал, начали утверждать, что воздействие на шаттл оказывал лазерный локатор ЛЭ-1 комплекса 5Н26. Но и это было неправдой. Пётр Васильевич Зарубин, бывший начальник Главного управления Министерства оборонной промышленности, свидетельствовал:

«Были сообщения в зарубежной печати, что лазерный комплекс работал по «Челленджеру» в октябре 1984 года. Но никто «Челленджер» сбивать не собирался. Наряду с радиолокацией у нас велись работы (они сегодня частично опубликованы) по лазерной локации. Мы стремились использовать возможности лазерной техники для получения высокоточной и высококачественной информации о космических объектах. На сары-шаганском полигоне был создан экспериментальный лазерный локатор Л-1. Я за него получил Государственную премию. Отношения к проекту «Терра-3» он не имел. <…>

С помощью Л-1 проводились работы по получению информации о космических объектах. Его возможности позволяли не только определить дальность до цели, но и получить точные характеристики по её траектории, форме объекта, его размерах, так сказать, некоординатную информацию. Работы по иностранным объектам были запрещены по двум причинам. Во-первых, считали, что лазерная локация может представлять, пусть и небольшую, опасность для глаз человека, находящегося на космическом корабле, во-вторых, это просто неэтично».

В июле 1989 года, когда наступил период политической «разрядки», на полигоне Сары-Шаган с личного разрешения советского лидера Михаила Сергеевича Горбачёва побывала большая группа американских политиков, специалистов и журналистов, которым показали «остатки» комплекса «Терра-3», включая систему наведения лазерного луча и недостроенное здание, где должны были размещаться электроразрядные ФДЛ. Билл Келлер, корреспондент газеты «The New York Times», с возмущением писал:

«В этом невзрачном комплексе размещается центр лазерных исследований, который когда-то был объявлен Министерством обороны США грозным ядром советской программы противоракетной обороны в духе «звёздных войн». <…>

Изучив установку, начиная с электроцепей в подвале и заканчивая транзисторными компьютерами 20-летней давности, а также лазером, который когда-то был назван Разведывательным сообществом США действующим противоспутниковом оружием, члены американской делегации заявили, что комплекс представляет собой не столько угрозу, сколько памятник. <…>

«Кажется невероятным, что специалисты по СОИ из Пентагона, вероятно, получили дополнительные 10 миллиардов долларов из-за этого места», — сказал Фрэнк фон Хиппель, физик из Принстонского университета, который сегодня посетил Сары-Шаган. <…>

Отвечая на вопрос о существовании более грозной версии комплекса в Сары-Шагане, генерал Тарасов сообщил, что знаком с описаниями советских военных программ в Пентагоне и в целом ими восхищается.

«Как правило, вы знаете о нашей деятельности больше, чем советские люди», — сказал он, добавив, что чрезмерная секретность способствовала росту общественного недоверия в отношении военных».

Получается, слухи о воздействии на шаттл «Челленджер» имеют те же корни, что и рассказы о фантастической угрозе, которую якобы представляла «Терра-3».

В конце 90-х годов Министерство обороны Российской Федерации прекратило все работы на полигоне, после чего часть объектов была уничтожена, а оставшуюся материально-техническую базу передали в ведение Министерства обороны Республики Казахстан. С тех пор военное имущество, представлявшее хоть какую-то ценность, было демонтировано и разграблено, а на сохранившиеся руины возят туристов.

Источник