Фантазийная реконструкция Лолы

ДНК из ископаемых костей или зубов уже никого не удивляет. В 2018 году мы писали об исследованиях древней ДНК из зубного камня и из археологических отложений, то бишь из земли. В 2019 году — об анализе генетических следов из сталагмита и из древних копролитов. И вот новость уходящего года — к списку объектов, охваченных палеогенетиками, добавилась доисторическая жвачка.

На древних стоянках археологи неоднократно находили кусочки тёмно-коричневой субстанции — смолы, получаемой из берёзовой коры путём тепловой обработки. Такую смолу в качестве клея использовали, судя по всему, ещё неандертальцы. На археологических памятниках Скандинавии комки смолы попадаются нередко, и порой на них отчётливо отпечатались чьи-то зубы. Нетрудно догадаться, что смолу жевали. Зачем? Например, стараясь размягчить затвердевшую смолу, прежде чем приклеить ею что-нибудь вроде наконечника стрелы. Или в лекарственных целях: в берёзовой смоле есть бетулин — природный антисептик. Для лечения зубов смолу применяли в «народной медицине» ещё совсем недавно. Наконец, смолу могли жевать просто ради удовольствия.

И вот загребущие руки палеогенетиков дотянулись до образцов смолы. Первые же исследования показали, что кусочки берёзовой «жвачки» хорошо сохраняют древнюю ДНК: из-за антимикробных и водоотталкивающих свойств смолы, попавшие в неё генетические фрагменты, разрушаются медленнее.

В 2012 году на датском острове Лолланн (Lolland — хорошее название!) начались масштабные раскопки, связанные с подготовкой строительства Фемарнбельтского тоннеля между Данией и Германией. Археологи обнаружили на берегах Лолланна следы человека эпохи мезолита и неолита. Среди орудий и костей животных в местонахождении Сюльтхольм нашёлся невзрачный комок смолы, судя по химическому составу, берёзовой. С ним и решили поэкспериментировать палеогенетики. Уникальность исследования в том, что жевательная смола, по идее, могла содержать не только человеческую ДНК, но и следы геномов микроорганизмов из полости рта того, кто жевал смолу, а также потреблявшейся им пищи. Интриги добавляло то, что человеческие кости в местонахождении пока что не обнаружены, и смола оказалась перспективным источником сведений о древних обитателях острова.

тот самый кусок смолы

К радости исследователей, сохранность древней ДНК оказалась настолько хорошей, что учёным удалось прочитать полный человеческий геном со сносным качеством. Низкий уровень загрязнения и высокое содержание родной, эндогенной ДНК человека — по этим характеристикам образец сопоставим с хорошо сохранившимися костями и зубами. Кстати, это первый случай, когда целый древний геном получен не из человеческих останков — до этого специалисты, работавшие с зубным камнем или образцами грунта, довольствовались лишь фрагментами ДНК.

Кусок «волшебной» смолы удалось датировать радиоуглеродом: 5860 — 5660 лет, то есть самое начало местного неолита: на территории Дании как раз начала распространяться культура воронкообразных кубков, а среди костей диких животных на стоянках появились редкие пока что одомашненные коровы.

Что же можно сказать о человеке, жевавшем берёзовую смолу на юге современной Дании 5700 лет назад? Во-первых, судя по отсутствию фрагментов Y-хромосомы, это была женщина. Сколько ей было лет, к сожалению, не установить. Но исследователи рассуждают, что жевать смолу любят дети, так что Лола — так, в честь острова, окрестили древнюю датчанку — возможно, была совсем молода.

Определение цвета глаз, волос и кожи стало уже рутинной процедурой: к вашим услугам автоматизированная и доступная онлайн криминалистическая система HIrisPlex-S. Согласно ей, Лола была темнокожей, темноволосой и голубоглазой. Типичный портрет западноевропейского мезолитического охотника, но от скандинавов в начале неолита мы ждали чего-то более светлого. Дело в том, что даже более ранние люди с территории Швеции и Норвегии по данным генетики обладали светлой или, по крайней мере, промежуточного цвета кожей.

Ситуацию прояснил анализ генетической родословной: из древних людей, самыми родственными к Лоле оказались западноевропейские охотники-собиратели, а от других известных групп — восточных охотников-собирателей и неолитических земледельцев — у нашей «датчанки» не нашлось практически ничего. В этом отличие Лолы от других известных древних скандинавов, у которых в ДНК прослеживается след западных, и восточных мезолитических популяций.

Значит, Лола — потомок мигрантов с юга, а северо-восточная волна до юга Дании к этому моменту ещё не докатилась. По крайней мере, не докатилась до данной девочки, ведь генетики располагают единственным геномом. Не добрались до жителей Лолланна и юго-восточные земледельцы, принёсшие в Европу сельское хозяйство и свою светлую кожу. Значит, уже после заселения запада Евразии мигрантами из Ближнего Востока и Анатолии, в Европе продолжали существовать незатронутые смешением группы темнокожих бродяг — охотников-собирателей. Следы их до сих пор сохранились в геномах европейцев.

Наконец, судя по варианту гена лактазы, Лола, будучи взрослой, не усваивала молоко, как и всё человечество до распространения молочного животноводства.

Но учёные не ограничились человеческой ДНК, их интересовал метагеном, то есть фрагменты ДНК различных организмов, попавшие в древнюю жвачку. В том числе — бактерий и вирусов. Раньше микробиом древних людей уже пробовали изучать, используя зубной камень. Но налёт на зубах накапливается годами вместе с содержимым, жвачка же даёт «мгновенный снимок» — состав микроорганизмов, обитавших у человека во рту одновременно.

Образец, как и ожидалось, содержал набор бактерий, характерных для рта и верхних дыхательных путей человека. Большинство бактерий не патогенны, однако 3 вида связаны с тяжёлой формой пародонтоза, а кроме того, обнаружилось много стрептококков, включая Streptococcus pneumoniae — главный патоген, ответственный за пневмонию. А ещё в жвачке нашёлся вирус Эпштейна — Барр.

Бактерии — хорошо, а есть что покрупнее? Конечно! Помимо предсказуемой ДНК берёзы, в смоле нашли генетические следы фундука и дикой утки. Похоже, у нас состав обеда Лолы. Кстати, археологические находки подтверждают: жители Лолленна лакомились орехами и утиным жарким.

Вот сколько информации хранит обычный кусочек смолы. Сами исследователи в восторге: на многих памятниках нет человеческих останков, но есть жвачка. Значит, можно узнать и кто здесь жил, и чем болел, и чем перекусывал.

Интересно, будут ли археологи будущего изучать людей XXI века по ископаемой жвачке, прилипшей к подошве ископаемых кроссовок?

Александр Соколов

Источник

Первая публикация

Вступление

Евразийская степь была маршрутом для многих доисторических перемещений населения. После массовых миграций раннего бронзового века, связанных с ямной культурой, 6000-4300 лет назад, активные перемещения людей в степи возобновились в раннем железном веке с образованием обширной и влиятельной скифской культуры, 2800-2200 лет назад. На своём пике она распространилась в Евразийской степи от Центральной Азии через южные территории современной России и Украины до Центральной Европы. Однако до сих пор происхождение скифов недостаточно ясно.

В последнее время исследования древнескифских геномов подтвердили союзный характер скифских племён, показав, что они генетически отличаются друг от друга, при этом эти исследования либо слабо, либо вообще не поддерживают крупномасштабные миграции с востока на запад, предполагая отдельное местное происхождение различных скифских групп. Но что показало новое исследование?

Описание образцов и археологический фон

В новой работе международная группа исследователей извлекла ДНК и выполнила секвенирование всего генома у 31 древнего образца Евразийской степи. После чего сравнили древних скифов и сарматов с людьми из предшествующих и последующих за ними культур. Образцы отобрали из пяти пространственно-временных групп, которые были чётко различимы:

1. Бронзовый век на территории современной Украины.

2. Скифы на территории современной Украины.

3. Скифы и сарматы Южного Урала.

4. Скифы на территории современного Казахстана.

и 5. Постскифская черняховская культура.

Но также были и разнородные образцы, они представлены сарматом из Северного Кавказа, представителем позднесрубной культуры и тремя киммерийцами с территории Украины.

Самый древний образец принадлежал представителю ямной культуры и был датирован в 4800 – 4400 лет, а самый молодой представителю черняховской культуры, возрастом 1400—1700 лет. Но большинство образцов находилось в пределах от 2700 до 2100 лет.

Бронзовый век на территории современной Украины

Ранний бронзовый век был периодом активного движения и связей в Евразийской степи. Эти движения связывают преимущественно с древнеямной культурно-исторической общностью, которая датируется от 4000 до 2300 года до н. э., с классическим периодом, между 3300 и 2600 гг. до н. э.

Влияние ямников простиралось от Западной Сибири на востоке до Центральной Европы на западе с основной частью от Урала до Днепра, но с различиями в материальной культуре. Происхождение культурного комплекса связывают с регионом между Уралом и Днепром, в качестве основы которого выступали хвалынская и среднестоговская культуры медного века. Кочевники ямной культуры в основном занимались животноводством, но в некоторых регионах и земледелием, а разнообразие в рацион вносили охота и рыбалка. Для передвижения они использовали повозки, части которых были найдены в местах захоронений. Основными материальными останками культуры, являются захоронения в виде прямоугольных могил, где мёртвые были захоронены в согнутом положении и покрыты курганом. Существовали возрастные и половые различия в погребальных обрядах. Описываемое исследование включает одного представителя ямной культуры бронзового века из курганного могильника Кумы на территории современной Харьковской области Украины. В эпоху средней бронзы ямную сменяет катакомбная культурно-историческая общность, с рядом местных вариаций, датируемая около 2600-2000 гг. до н. э., она выделяется в европейской степной и лесостепной зоне от Уральских гор до низовий Дуная. Из различных вариантов этой общности только среднедонская культурная группа значительно углублялась в лесостепь. С этого периода в основном известны места захоронений, поселений и реже клады. Люди в основном вели кочевой образ жизни, но в некоторых местах и частично оседлую жизнь. А своё название катакомбная культурно-историческая общность получила благодаря способу захоронения. Умерших хоронили в согнутом положении в погребальных камерах под курганами, названных катакомбами, что и дало название этому культурному явлению. Это были своеобразные погребальные сооружения, состоящие из вертикальной ямы, прохода в виде коридора или дромоса и самой погребальной камеры.

Группа скифов железного века на территории современной Украины

В начале железного века на территории современной Украины происходили масштабные перемещения населения, что привело к ряду изменений в схеме расселения как в степных, так и в лесостепных областях. В конце IX в. до н. э. народы населявшие левый берег Днепра из позднесрубной и бондарихинской культур, были вытеснены кочевниками, скорее всего, киммерийцами. Какое-то время регион, по-видимому, был населён лишь малочисленными кочевыми народами. В то же время чернолесская культура в лесостепной зоне по правому берегу Днепра продолжала существовать и, вероятно, принимала переселенцев с юго-востока. Во второй половине VIII в. до н. э. некоторые люди, которые до этого населяли лесостепь на правом берегу Днепра, переселились в районы среднего течения реки Ворскла по левому берегу Днепра. Эти районы были постоянно заселены земледельцами с последней четверти VIII до середины VI века до н. э., что подтверждается обнаруженными поселениями в среднем течении реки Ворскла. А из соседней Днепро-Донецкой лесостепи известны только курганы кочевых народов. Поселения и городища там отсутствуют до середины или последней четверти VI в. до н. э.

Во второй половине VII в. до н. э. правый и левый берег Днепра, включая Посулье, Поворсклье и западную часть водосборного бассейна Северского Донца были захвачены кочевниками — киммерийцами и, возможно, скифами, некоторые из них, вероятно, участвовали в военных походах на Ближний Восток.

Есть основания полагать, что военно-политический союз был сформирован между местным населением и кочевниками по инициативе последних, с Трахтемировским городищем, в районе правого берега Днепра и Немировским, на Левобережье Южного Буга. Между тем в Днепро-Донецкой лесостепи нет бесспорных свидетельств наличия городищ этого периода, что, вероятно, указывает на отсутствие опасности со стороны степных соседей.

Значительные перемены произошли в середине VI в. до н. э., когда в регион пришли земледельцы, заселив практически всю Днепро-Донецкую лесостепь. К тому времени в лесостепной Скифии было построено много городищ, включая Бельское в бассейне реки Ворскла, конца VII века до н. э., с несколькими отдельными укреплениями, которое процветало в последующие десятилетия. Это городище стало политическим, экономическим и религиозным центром лесостепной Скифии, местом, где были установлены контакты с западными фракийскими и иллирийскими регионами, а также с античным Средиземноморьем и кочевниками из степного региона. Население Бельского городища характеризовалось сложной социальной структурой. В погребальных обрядах заметно социальное расслоение с дифференциацией на богатую аристократичную элиту уже в начале скифского периода. По мнению ряда исследователей, Бельское городище может быть летописным городом — Гелоном, упомянутым в «Историях» Геродота. На развитие земледелия в регионе повлияли новые группы кочевников как с востока из районов Волги и Предкавказья, так и с северного побережья Чёрного моря. Регион процветал с середины VI до начала V в. до н. э. Во второй половине VI в. до н. э. на левом берегу Днепра было построено много поселений как укреплённых, так и открытых, включая Коломакское, Люботинское, Циркуновское и др. Многие городища стали ремесленными центрами. Между тем большое количество более ранних поселений, основанных в начале скифского периода, были заброшены. А отсутствие опасности со стороны степи способствовало обмену между местным населением и античными городами Северного Причерноморья.

В конце первой трети V в. до н. э. мирное развитие лесостепного региона было прервано воинственностью скифов, которые к тому времени уже достигли господства в южной части Восточной Европы. Интенсивность развития и строительства поселений земледельцев ослабла, а в лесостепи появились захоронения кочевников. Вполне возможно, что местная военная элита признала господство скифов из-за неравенства сил или в обмен на часть добычи от военных походов, в результате чего прежние жители региона были включены в союз племён, часто называемых Великой Скифией. А также были заметны изменения в сельском хозяйстве, значительно возросла роль животноводства, о чём свидетельствуют краткосрочные поселения, расположенные на берегах рек и другие признаки. В степных областях к северу от Чёрного моря, со второй половины VII в. до н. э., скифская культура представлена курганными могильниками. А уже к V веку до н. э. число захоронений увеличилось более чем в два раза, но большинство захоронений датируется IV в. до н. э. Так называемые царские курганы и захоронения скифской знати в степном регионе к северу от Чёрного моря датируются концом V и IV веком до н. э. А крупнейший могильник Северного Причерноморья, Мамай-Гора, который был местом захоронения простых скифов, наиболее активно функционировал в конце V – начале III вв. до н. э. (358 погребений). В этот период, начиная с конца IV в. до н. э., лесостепная часть современной Украины входила в состав Скифии.

Скифы и сарматы Южного Урала

Благодаря своему географическому положению Южный Урал, в начале раннего железного века, был зоной контакта различных этнических групп. Горный массив Урала разделяет евразийскую степную зону на европейскую и азиатскую. А обилие природных ресурсов, наличие крупных центров металлургии и относительная близость к народам Центральной Азии и Ближнего Востока, сделали регион привлекательным для кочевников, что способствовало формированию масштабного союза кочевников в V–IV вв. до н.э. Из-за экологических и демографических факторов южноуральская степь была практически необитаема в конце бронзового века, с этого периода известно лишь несколько захоронений. Более многочисленные погребения появляются только с VII века до нашей эры, а специфика погребальных обрядов свидетельствует о заселении региона кочевниками и позволяет выделить ряд этнокультурных компонентов среди так называемых кочевников раннесакского культурного периода Южного Урала, восходящих к Центральной Азии, Алтае-Саянскому региону, Центральному и Северному Казахстану.

Самые северные участки раннесакской культуры расположены на границе предгорий Урала. Здесь выделяется иткульская культура, основанная вокруг центра металлургии, который всё больше удовлетворял потребностям кочевников региона. Эта культурная группа датируется VII-III вв. до н. э. Один из образцов, проанализированных в этом исследовании, происходит из захоронения Николаевка II, одного из самых ранних мест иткульской культуры, население которой, вероятно, постепенно ассимилировалось ранней сарматской или прохоровской культурой. В конце VII и начале VI века до н. э. области к западу от Мугоджарского хребта и к югу от Урала вокруг верхнего и среднего течения рек Иле́к и Орь также стали заселяться кочевниками. Эта группа происходила из области тасмолинской культуры Центрального Казахстана и как таковая была близка к одному из этнических компонентов сакской культуры.

Общие черты погребений позволяют выделить эту группу захоронений в западной части степи Южного Урала, по крайней мере, до IV в. до н. э., характеризующихся каменными и земляными насыпями (курганами), камнями, окружающими захоронения, широкими овальными могильными ямами, с ориентацией тел по сторонам света и сжиганием деревянных покровов, а также частым появлением многослойных погребений. Аналогичные курганы были также возведены в степях и горных степях к востоку от Урала, эта традиция также распространилась на лесостепь предгорья, а затем в период прохоровской культуры на лесостепи к западу от Урала. Один образец этого исследования был из более молодых захоронений этой группы, кургана Манхар-2 к востоку от Урала. Другая группа кочевых захоронений в степях к западу от Урала сформировалась в северной части степной зоны во второй половине и в конце VI в. до н. э., и её происхождение связано с кочевниками, которые жили на периферии древнего Хорезма. Участки этого типа расположены вокруг нижнего и среднего течения реки Илек, а также в степях к востоку от Урала и на западе в районе среднего течения р. Волга (Самарская Лука). Самые молодые места датируются концом V века до нашей эры, а в IV веке до нашей эры носители этой группы были ассимилированы «ранними сарматами». Основной группой памятников являются погребальные сооружения, преимущественно коллективные могилы, с различными конструкциями из деревянных столбов, которые часто сжигались, а в некоторых случаях у них были выходы на поверхность — дромосы. Другие погребальные сооружения этой группы, были построены из сырцового кирпича, подобно мавзолеям, и позже также были сожжены.

В конце VI в. до н. э. в степи к западу от Урала появилась третья группа памятников, для которой характерны насыпи земли, над широкими стандартными прямоугольными ямами, покрытыми плоскими деревянными крышками. Чаще это были коллективные захоронения, где умершие были помещены головами на запад. Такие курганы были обнаружены в низовьях реки Илек, в среднем течении реки Урал и восточнее в районе, где Орь впадает в Урал. Из-за сходства с комплексами Поволжья её можно назвать группой Блюменфельда, по названию деревни Старополтавского района Волгоградской обл. Поволжская группа определяется как «савроматы Геродота».

В первой половине IV века до н. э. этнокультурная интеграция подошла к концу, что привело к установлению относительно стандартных погребальных обычаев.

Захоронения осуществлялись в прямоугольных ямах, но также практиковались крупные и сложные коллективные могилы, которые были прямоугольными, круглыми или «крестообразными», с дромосами, глубокими ямами и катакомбами, где умерших располагали головами на юг.

Центром формирования этих погребальных традиций, с заметными «чужеродными элементами», которые явно влияли на элиту, мог быть регион вокруг нижнего и среднего течения реки Илек, а именно участки по типу могильника Филипповка 1, «царского» кургана, в 100 км к юго-востоку от Оренбурга, которые можно назвать раннепрохоровскими или раннесарматскими.

В течение IV века до н. э. эта традиция распространилась по всему Южному Уралу, населённому кочевниками. Отложения раннепрохоровского комплекса, поверх предшествующего восточно-приаральского, могильник Переволочан-1, и поглощение последнего чётко зафиксировано. Площадь этого, практически единого, этнокультурного образования, составляет не менее 640 тыс. км2.

В степной зоне сформировалось три «племенных центра», сначала в среднем и нижнем течении реки Илек, а затем в устье реки Большой Кумак, впадающей в реку Урал и в Прикамье.

Южноуральская лесостепь, вероятно, претендовала на роль летней территории, в то время как регион к востоку от Урала был сильно военизирован и укреплён, вероятно, в связи с необходимостью контролировать иткульский металлургический центр и золотые рудники к югу от современного Челябинска.

Исчезновение этого союза кочевников и всей региональной системы взаимодействия участков «Филипповского круга», в первые десятилетия III века до н. э., вероятно, было связано с ухудшением климатических условий. Культурное господство над южноуральской «кочевой степью» перешло к новым переселенцам, связанным со Средней Азией и южной частью Западной Сибири. Один из проанализированных представителей лесостепи Западного Урала был похоронен по диагонали в прямоугольной яме, что указывает на приход среднесарматской культуры в регион, сравнительно рано, в III – II веках до нашей эры, возможно, это были аланы.

Тасмолинская культура в Центральном Казахстане (группа скифов на территории современного Казахстана)

В данном исследовании проанализированы представители из захоронения тасмолинской культуры, сгруппированные как скифы на территории современного Казахстана. Основываясь на археологическом материале, этот культурный этап часто обозначается как обширная культурно-историческая общность «Ски­фо-си­бир­ско­го ми­ра». Племена этого союза населяли центральную и северную часть современного Казахстана и степи к востоку от Урала в современной России. Типичным примером этой общности как раз и является тасмолинская археологическая культура в Центральном Казахстане. Сходство этих регионов проявляется не только в погребальных обрядах, но и в местах расположения поселений.

К настоящему времени было исследовано более 220 погребальных сооружений и обнаружено более 50 населённых пунктов, в 12 из которых были проведены археологические раскопки. Большинство изученных участков расположены в восточной части Центрального Казахстана. Недавние исследования, позволяют датировать тасмолинскую культура VIII-V вв. до н. э. Антропологические исследования показывают, что формирование тасмолинской культуры было связано с населением бронзового века Казахстана и Сибири и что люди тасмолинской культуры были в контакте с жителями регионов, расположенных восточнее. Археологические данные указывают на контакты тасмолинской культуры с другими частями Казахстана, Алтае-Саянским регионом и южной частью региона к востоку от Урала. Эти связи также видны из захоронений могильника Талды II. Этот могильник раннего железного века интересен своими находками, в его пределах было найдено около двух сотен крупных золотых изделий, выполненных в знаменитом скифо-сакском зверином стиле и десятки тысяч более мелких золотых артефактов. Среди находок из кургана Талды II, можно обнаружить сходства с находками как в районе Шиликты в Восточно-Казахстанской области, так и в российском Кичигино, к востоку от Урала, а также в кургане Аржан-2, уюкской культуры в Туве. Эти направления культурных взаимодействий характеризуют всю тасмолинскую культуру в Центральном Казахстане.

Черняховская культура

Черняховская, постскифская и позднеримская культура, датируется II–IV веками н. э. Она была распространена на обширной территории, охватывая лесостепную зону юго-восточной Европы от нижнего течения Дуная до верховья Северского Донца, а на юге граничила с Чёрным морем, охватывая территории современной Украины, Молдавии, Румынии и части России. Черняховская культура была этнически неоднородной, основанной на готских германских племенах, но также включала в себя сарматов, славян, венетов, аланов, гепидов, поздних скифов, даков и античное население северного побережья Чёрного моря.

Археологические объекты, характерные для черняховской культуры, представляют собой, главным образом открытые поселения и захоронения. Погребальный обряд был связан как с кремацией, схожий с культурой полей погребальных урн, так и с захоронением в земле, возможно, связанный с влиянием христианства. Кстати, недавно культуру полей погребальных урн, уже упоминали в связи с находками хлебоподобных изделий, напоминающих сушки. Так вот и среди находок в контексте черняховской культуры находили веса ткацких станков различной формы, в том числе и кольцеобразной. В погребениях встречался различный инвентарь: жертвенная пища, керамические и стеклянные сосуды, личные вещи, такие как гребни, украшения и детали костюмов, включая фибулы, пряжки, бусы и т. д. Черняховская культура характеризуется развитым сельским хозяйством, резьбой по кости, гончарным делом, металлургией и текстильным производством, об этом свидетельствуют сельскохозяйственные и ремесленные артефакты, ювелирные изделия, расчёски из металла и рогов, предметы домашнего обихода, включая веса и пяльцы ткацких станков, а также другие артефакты. Контакты с Римской империей, «добровольные и не очень», подтверждаются многочисленными римскими монетами, керамикой, стеклянными и металлическими сосудами, обнаруженными на участках черняховской культуры. Помимо этого, отмечено заимствование технологий, включая гончарное производство, обработку стекла и, возможно, элементы сельского хозяйства.

Черняховская культура связана с рядом исторических событий Европы того периода, в частности, во второй половине III века варвары, жившие на территории черняховской культуры, а именно готы, карпы, бастарны, гепиды, дакийцы, вандалы и другие совершали регулярные рейды на Дунайский лимес, а также другие места Римской империи.

Эти войны упоминаются под разными названиями, греческие историки называли их скифскими, потому как для них все варвары из Северного Причерноморья были скифами, а римские историки называли их готскими войнами. Примечательно, что в этих набегах использовались морские походы, за сотни лет до викингов. Однако с конца III века отношения варваров с Римской империей стабилизировались. Со времён царствования Константина I, готы, входившие в черняховскую культуру, стали военными союзниками Империи. Готы также контактировали с жителями восточноевропейской лесной зоны. Римский историк Иордан описывал военные походы короля готов Германариха против северных народов: венедов, славян и жителей северного Поволжья.

Но в итоге черняховская культура распалась из-за ряда факторов, которые включают изменение климата, внутриполитический кризис, гуннское нашествие и участие в миграционных процессах. Часть населения бежала от гуннов в Римскую империю, а некоторые наоборот участвовали на стороне гуннов во время вторжений в Римскую империю, кто выживал, возвращался домой.

Гаплогруппы

Гаплогруппы мтДНК

У проанализированных людей определены как донеолитические западно-евразийские линии U5, так и гаплогруппы H, J и T, связанные с неолитической экспансией земледельцев. Большинство образцов, 24 из 31 относятся к гаплогруппам мтДНК, распространённых в настоящее время преимущественно в Западной Евразии, H, J1, T1, T2, U2 и U5. А у некоторых представитлей были редкие гаплогруппы X, W и C1e, а также восточно-евразийские A23 и F2, причём последние представляют скифов на территории современного Казахстана. Семь образцов, относящихся к гаплогруппе H, определены в западных группах: у представителей бронзового века и скифов на территории современной Украины, черняховцев и киммерийцев.

У скифов и сарматов Южного Урала и скифов на территории современного Казахстана не выявлено гаплогруппы H. Примечательно, что гаплогруппа U4, которая в настоящее время достаточно типична для финно-угорских народов Западной Сибири и Волго-Уральского региона, в выборках этого исследования отсутствует. Образцы с Южного Урала и половина из Казахстана, ставят бо́льшую часть выборки ближе к современным европейцам, чем к среднеазиатским или западносибирским популяциям.

Гаплогруппы Y-хромосомы

Из определённых гаплогрупп Y-хромосомы R1a и I наиболее часто встречаются у современных восточноевропейских популяций. R1a также является преобладающей линией среди киммерийцев и скифов с территорий современной Украины, скифов и сарматов Южного Урала, а также присутствует среди скифов территорий современного Казахстана.

Хотя размер выборки не такой большой как хотелось бы, представители, связанные со скифами, похоже, не выделяются из контекста других групп, проживавших в регионах до и после них. Одним заметным отличием от современных популяций является отсутствие гаплогруппы N, широко распространенной, в настоящее время, в Поволжско-Уральском регионе и Западной Сибири, а также среди монголов и алтайцев. Этот результат также согласуется с отсутствием гаплогруппы N у мужчин из степи бронзового и медного веков. Примечательно, что один скиф с территории современной Украины и один сармат Северного Кавказа принадлежат к гаплогруппе Q1c–L332, субкладе Q1c–L330, которая сегодня имеет максимальную частоту в 68% у западных монголов и встречается у 17% южных алтайцев, хотя очень редко, менее 1% в Восточной Европе и отсутствует в других местах.

Результаты

График главных компонент образцов из данного исследования вместе с опубликованными скифскими, сарматскими и связанными с ними древними образцами, спроецированными на фон современных популяций, показал, что древние образцы, как правило, не перекрываются с современными вариациями.

Скифы и сарматы Южного Урала (кроме одного) и один сармат Кавказа довольно компактно сгруппированы вместе со скифами и сарматами из предыдущих исследований и образцами бронзового века Украины, которые расположены сразу за пределами современных европейских популяций. А скифы с территорий современной Украины сформировали клин между этими двумя группами.

По сравнению с другими группами, скифы на территории современного Казахстана были более рассредоточены и тянулись к восточноазиатским популяциям, хотя и слабее, чем саки Центрального Казахстана и восточные скифы, несмотря на происхождение из соседних курганов той же тасмолинской культуры. Хотя восточные скифы сами являются очень разнородной группой как в культурном, так и в генетическом отношении. А вот образцы из черняховской культуры перекрывались с современными европейцами, представляя наиболее «западный» диапазон вариаций среди групп этого исследования.

Анализ примесей выявил три основных компонента предков во всех рассматриваемых группах:

1. Компонент, преобладающий в образцах европейских охотников-собирателей (тёмно-синий).

2. Компонент распространённый у натуфийцев и ближневосточных неолитических образцах, как из Леванта и Анатолии (светло-голубой).

3. Компонент распространённый в современных и древних южных азиатах (зелёный).

Однако все образцы этого исследования также обладали, по меньшей мере, одним дополнительным восточным компонентом, один из которых, почти на 100%, был у современных нганасан (оранжевый), а другой у современных ханьцев Китая (жёлтый).

Восточные компоненты в образцах из исследования присутствовали в переменных пропорциях, в основном на более низких частотах, чем три вышеупомянутых компонента, но заметно выше в двух из четырёх образцов скифов из Казахстана и в одном образце из группы скифов и сарматов Южного Урала. Хотя географически этот самый древний южноуральский представитель входит в группу скифов и сарматов Южного Урала, способ погребения связывает его с тасмолинской культурой из Центрального Казахстана. Подобные аномалии были и в предыдущих научных работах, предполагая, что существовали далекоидущие контакты между различными скифскими группами. А изотопные анализы скифских участков Украины, указывают на то, что только некоторые представители перемещались между регионами, в то время как большинство не покидало их пределов, что характерно для сельскохозяйственного образа жизни.

Чтобы дополнительно исследовать происхождение, исследователи смоделировали скифов, сарматов и других представителей из нового и предыдущих исследований, выбрав в качестве источников примеси восточных охотников-собирателей, натуфийцев и алтайцев. Современные алтайцы были выбраны в качестве образца для восточноазиатского компонента у скифов и сарматов.

Результаты демонстрируют более высокую близость скифов и сарматов к алтайцам по сравнению с ханьцами и нганасанами. Предполагая алтайское происхождение скифов, о котором упоминалось неоднократно.

Два разных метода дали схожие результаты, что свидетельствует об увеличении восточного, а именно алтайского происхождения у скифов и сарматов, кроме скифов на территории Венгрии. Присутствие алтайского происхождения более выражено у представителей восточных скифских групп, а самая высокая доля алтайского компонента, из образцов этого исследования, обнаружена у скифов с территорий современного Казахстана.

Кроме того, исследователи оценили вклад более древних групп в генофонд скифов и сарматов. Анализ показал, что люди из ямной культуры являются лучшими представителями населения, вносящего вклад в скифов и сарматов.

А также анализ показал, что алтайский компонент линейно снижался в популяциях по мере увеличения расстояния от Алтая.

Тем не менее, у предскифских степных популяций доля алтайского компонента была заметно ниже, чем можно было бы предсказать из-за их удалённости от Алтая, за исключением киммерийцев, которые уже имели восточное происхождение, несмотря на то, что они жили до скифов.

Умеренное увеличение алтайского генетического компонента, на протяжении скифского периода, в степях к западу, свидетельствует о некоторой степени миграций при распространении скифской культуры.

Это соответствует выводам предыдущих исследований, что кочевники железного века в западноевразийской степи не были прямыми потомками населения бронзового века, и предполагает, что «скифский мир» не может быть описан исключительно в терминах материальной культуры.

Выводы

В целом анализы пролили свет на некоторые детали:

Во-первых, «скифо-сарматский мир» состоял из союза местных групп, генетические различия которых можно объяснить географией.

Во-вторых, хотя расстояние от Алтая является основным фактором, определяющим долю алтайского происхождения у скифов и сарматов, древние популяции, предшествующие скифам как, к примеру, представители ямной культуры, демонстрируют меньшее алтайское происхождение, чем можно было бы предсказать из этой географической корреляции, а это указывает на то, что скифы имели более высокую восточную близость, чем предшествующие степные популяции. Это, в некоторой степени, поддерживает идею о наличии признаков демической диффузии, при распространении скифского культурного и военного господства. То есть, имело место движение населения через районы, которые ранее не были заселены этой группой, иногда вытесняя, заменяя или смешиваясь с существовавшим ранее населением.

В-третьих, после окончания скифского периода в западной части Евразийской степи, представители черняховской культуры имели более высокое сродство с ближневосточными популяциями, чем предшествующие им скифы, что связано с генетическим компонентом готов в полиэтническом наборе черняховской культуры. Тем не менее такого генетического сдвига не обнаружено в постскифский период у более восточных поздних сарматов Южного Урала.

Также исследователи отмечают, что хотя генетический состав скифского мира был описан от его самых восточных до западных границ, необходима дальнейшая характеристика групп, которые жили до и после скифов по всему ареалу их распространения, чтобы лучше понять влияние скифской культуры. А продолжающийся синтез археологии, исторической лингвистики и исследований древней ДНК,обещает дальнейший прогресс в понимании перехода от индоиранских, к преимущественно, тюркоязычным кочевым пастушеским племенам в Евразийской степи.

В истории Восточного Средиземноморья конец бронзового и начало железного века были отмечены исключительным культурным беспорядком, который последовал за упадком процветающих экономик и культур в Греции, Египте, Леванте и Анатолии. В XII веке до н.э., одновременно с этими событиями, существенные культурные изменения произошли и в археологических записях Ашкелона, Ашдода и Экрона, трех из пяти основных городов пентаполиса или пятиградия, упоминаемых как «филистимлянские» в Танахе или еврейской Библии. Эти поселения отличались от соседних, архитектурными традициями и материальной культурой.

Сходство между новыми культурными чертами и образцами XIII века, найденными в регионах Эгейского моря, заставило некоторых ученых объяснить этот так называемый «филистимлянский феномен» миграциями из Эгейского моря и потенциально связанного с «народами моря», или группой племен, которые в конце бронзового века, мигрировали или вторгались в страны Малой Азии, восточного побережья Средиземного моря и Египта.

Эта гипотеза была оспорена теми, кто утверждал, что эти культурные изменения были вызваны распространением знаний или внутренним развитием идей, а не крупномасштабными миграциями. Но даже среди тех, кто принял идею крупномасштабных миграций, родина вновь прибывших оспаривается, с предложенными альтернативами, включая Кипр или Киликию, «не эгейских» восточно-средиземноморских народов и смешанных разнородных морских групп, сродни пиратам.

Предлагаемые связи простираются до северной Италии, где события депопуляции, как было предложено, спровоцировали перемещение населения по всему Средиземноморью. Недавние исследования древней ДНК показали высокую степень генетической преемственности в Леванте во время позднего плейстоцена и раннего голоцена, за которым последовало увеличение примесей с анатолийскими и иранскими популяциями, по крайней мере, до среднего бронзового века. Данные по всему геному от населения позднего бронзового и железного веков ранее не были доступны для этого региона. И вот в новой статье международная группа исследователей приводит общегеномные данные человеческих останков, раскопанных в древнем морском порту Ашкелона, образуя генетический временной ряд, охватывающий переход от бронзового к железному веку. Интересно, что археологи держали открытие захоронений в секрете с 2013 по 2016 год до конца раскопок из-за опасности, которая грозит археологии в современном Израиле от "весьма неадекватных групп людей".

Образцы ДНК

Исследователи извлекли и секвенировали ДНК из 108 скелетных элементов, раскопанных в Ашкелоне. Но из-за низкой сохранности ДНК в южном Леванте, только 10 были пригодны для анализа. Самые ранние геномы были получены от 3-х человек из некрополя позднего бронзового века и были непосредственно датированы между 1746–1542 гг. до н.э. Четыре образца были получены от детей раннего железного века, которые были извлечены из захоронений под домами конца XII века и непосредственно датированы между 1379–1126 гг. до н.э. И ещё три генома были получены от людей более позднего железного века захороненных на кладбище прилегающем к городской стене древнего Ашкелона, которое, по оценкам, использовалось между X и IX веками до н. э. Один из них непосредственно датирован между 1257-1042 гг. до н. э.

Хотя хронологические диапазоны, оцененные в археологическом контексте, приблизительно находятся в пределах диапазона радиоуглеродных дат, исследователи предостерегают, что их следует принимать как приблизительную оценку, поскольку присутствие морепродуктов в рационе могло сделать калиброванные радиоуглеродные даты старше, чем истинный возраст.

Стабильность местного генофонда в Леванте бронзового века

Люди из ашкелонского некрополя бронзового века пересекаются с клином современных жителей Ближнего Востока, а также близки к левантийцам и анатолийцам раннего бронзового века. Но по сравнению с популяциями Леванта неолита и медного века, популяции бронзового века, включая и ашкелонцев, смещены в сторону жителей древнего Ирана и Кавказа. Трое проанализированных представителей имели гаплогруппы мтДНК: H66a, N и U3b1a. Модели примесей показывают, что люди из некрополя Ашкелона, позднего бронзового века, получают около 60% своей родословной от левантийцев медного века и 40% от популяций, связанных с Ираном медного века. Но это могут быть и источники из Анатолии бронзового века или Армении медного века. Тем не менее, очевидная симметрия предполагает высокую степень генетической преемственности на протяжении по крайней мере тысячелетия между культурно и географически различными группами Леванта бронзового века, занимавшими регион, простирающийся от внутреннего Южного Леванта, где расположена современная Иордания, и вдоль прибрежных районов современного Израиля и Ливана.

Генетический компонент, связанный с Европой раннего железного века

В начале железного века популяция Ашкелона из захоронений под домами конца XII века, которые уже считаются филистимлянами, отличалась высокой генетической близостью к популяциям европейского происхождения. У представителей раннего железного века были гаплогруппы мтДНК: T2c1c, H92, I1 и T1a1. А также гаплогруппы Y-хромосомы: J и R1. Лучше всего поддерживается модель, в которой филистимляне получили около 43% примеси от бронзового века Одигитрии Крита и 57% ашкелонского некрополя бронзового века. Но филистимлян также можно смоделировать как 35.2% генома связанного с современными популяциями Сардинии, 21,8% бронзового века Иберии или 15,7% степи от среднего до позднего бронзового века, как второго источника примеси для бронзового века Ашкелона. Но исследователи отмечают, что из-за пробелов в географической и временной выборке в наборе данных могут отсутствовать популяции, которые потенциально вносят «европейскую» примесь в филистимлян. Тем не менее, исследуемые группы кандидатов из Анатолии, Египта и Леванта, которые не дали подходящих моделей, могут быть исключены в качестве потенциальных источников примеси, для филистимлян. Поэтому в "Первой книге Моисея" или первой книге Пятикнижия (Торы), Ветхого Завета и всей Библии, в которой авторы писали, что филистимляне вышли из Древнего Египта, явное несоответствие действительности. Однако в книге пророка Иезекииля, четырнадцатой книге Танаха, раздела Невиим (Ветхий Завет Библии), филистимляне уже приравнивались к жителям Крита. Что также отмечено и в египетских текстах.

Временное воздействие потока генов, связанных с Европой, на генофонд Ашкелона

Люди из более позднего железного века с кладбища, у городской стены древнего Ашкелона, между X и IX веками до н. э., в среднем располагаются ближе к людям раннего бронзового века, а европейский вклад значительно сокращается. Это может быть объяснено двумя сценариями. Генетический компонент, связанный с Европой раннего железного века, мог быть разбавлен либо местной популяцией Ашкелона до очень низкого уровня, либо потоком генов из популяции за пределами Ашкелона, который был введён на заключительных этапах раннего железного века или чуть позже. Эта замещающая популяция, вероятно, происходила из генофонда Леванта позднего бронзового века, независимо от того, является ли он ашкелонским или нет. Представители более позднего железного века несли гаплогруппы мтДНК: H2c, H4a1c и JT. А также гаплогруппы Y-хромосомы: BT и L.

Выводы

На протяжении всего бронзового века результаты генетических анализов и моделей демонстрируют сохранение локального левантийского генофонда на протяжении более тысячи лет. А уникальные культурные особенности раннего железного века отражены в отличительном генетическом составе, который был обнаружен у жителей Ашкелона в раннем железном веке. Это позволяет предположить, что поток генов из европейского генофонда вошел в Ашкелон либо в конце бронзового, либо в начале железного века. Из доступных современных популяций исследователи моделируют южноевропейский генофонд в качестве наиболее подходящего источника для этого входящего потока генов. Но в течение не более двух столетий этот генетический след, появившийся в начале железного века, больше не прослеживается и, по-видимому, разбавляется местным генофондом, связанным с Левантом, предполагая, что он имел ограниченное генетическое влияние на долгосрочную структуру популяции в Ашкелоне. Вероятно, были и миграции, и передача знаний с последующим развитием идей. Но эти миграции были недостаточными для сохранения генофонда. Примечательно, что филистимляне, некогда враги израильтян на графике основных компонент близки к современным евреям ашкенази, турецким и ливийским евреям, а также к европейским популяциям, таким как киприоты, сицилийцы, мальтийцы и южные итальянцы.

Также интересно, что в предыдущих исследованиях учёные сообщали, что в отличие от ближневосточных диких кабанов в соседних с Израилем странах, израильские кабаны возникли в Европе. После генетического и археологического анализа исследователи предполагают, что дикие кабаны, живущие в Израиле, являются потомками одомашненных свиней, привезенных в Израиль, почти 3000 лет назад филистимлянами и другими морскими народами. А также ими были завезены платан, тмин и мак.

Но исследователи на этом не останавливаются, упоминая, что больший размер выборки может помочь уточнить степень и величину потоков генов раннего железного века и более точно определить популяции, которые внесли генетический компонент, связанный с Европой в жителей Ашкелона. В то время как данное моделирование предполагает, что вероятным источником является генофонд Южной Европы, будущая выборка из таких регионах, как Кипр, Сардиния и Эгейское море, а также из южного Леванта, могла бы упростить решение этого вопроса.

Создано на основе статьи: Ancient DNA sheds light on the genetic origins of early Iron Age Philistines doi.org/10.1126/sciadv.aax0061
Michal Feldman, Daniel M. Master, Raffaela A. Bianco, Marta Burri, Philipp W. Stockhammer, Alissa Mittnik, Adam J. Aja, Choongwon Jeong and Johannes Krause

Сегодня неандертальские гены несут многие люди неафриканского происхождения. С помощью палеогенетики ученые находят новые факты, которые дополняют историю этих древних людей, внесших свой вклад в запутанную родословную современного человечества

Когда около 80—60 тыс. лет назад Homo sapiens вышел из Африки покорять огромные просторы Евразии, там уже несколько сотен тысяч лет жили неандертальцы. Самые ранние из известных останков этих первобытных людей датируются возрастом около 430 тыс. лет, самые поздние – 30–40 тыс. лет. Считается, что к концу истории неандертальцев они представляли собой единую в генетическом отношении группу. Хотя известно, что около 120 тыс. лет назад в Евразии одновременно существовали по крайней мере две неандертальские популяции – европейская и денисовская, названная так по находкам из Денисовой пещеры на Алтае.

Недавно исследователям из немецкого Института эволюционной антропологии Общества Макса Планка под руководством С. Паабо, одного из основателей палеогенетики, удалось частично расшифровать ядерные геномы двух европейских неандертальцев, живших более 120 тыс. лет назад. Древнюю ДНК извлекли из бедренной кости мужчины, найденного в 1937 г. в пещере Холенштайн-Штадель (ФРГ), и верхней челюсти девочки, чьи останки были обнаружены в 1993 г. в пещере Складина (Бельгия).

Нижняя челюсть и фрагмент верхней челюсти девочки-неандерталки из пещеры Складина. Фото: J. Eloy, AWEM, © Archéologie Andennaise

Ученые сравнили эти геномы с геномами современника – представителя алтайских неандертальцев, живших около 120 тыс. лет назад, а также поздних европейских неандертальцев из пещеры Виндия (территория современной Хорватии), останки которых датируются возрастом 50 тыс. лет. Оказалось, что европейские неандертальцы значительно отличались от своих алтайских «родственников», но сами за 70 тыс. лет генетически изменились очень мало.

Ученые оценили такую генетическую преемственность как экстраординарную, так как, согласно современным представлениям, становление человечества сопровождалась крупномасштабными скрещиваниями и вымиранием группировок древних людей, что отражалось на генетическом «облике» населения.

Свидетельством такого межгруппового скрещивания могут быть результаты более раннего анализа митохондриальной ДНК древних и более поздних неандертальцев. В мужском митохондриальном геноме из Холенштайн-Штаделя ученые обнаружили более 70 мутаций, которых нет у девочки из Складины и неандертальцев из Виндии. Возможно, предки этого мужчины несколько десятков тысяч лет жили в изоляции, но есть и другой сценарий: что они смешивались с представителями ранней популяции современного человека.

Самым ярким доказательством генетических потоков между разными группировками древних людей служит находка в Денисовой пещере останков девочки-метиски – дочери неандерталки и денисовца. Интересно, что по данным палеогенетики, ее мама, жившая около 90 тыс. лет назад, уже была генетически близка к европейским неандертальцам из пещеры Виндия, а не к своим предшественникам – алтайским неандертальцам. Когда, как и почему произошло замещение одной популяции неандертальцев на другую, пока остается тайной.

Материал подготовлен по пресс-релизу Института эволюционной антропологии общества Макса Планка (Лейпциг, ФРГ).

В 2017 г. человечество съело почти 200 млн тонн арбузов. Но уже более 3 500 лет назад египтяне наслаждались сладкой красной мякотью предшественников современных арбузов. Благодаря исследованиям палеогенетиков удалось выяснить, когда и где впервые был «приручен» арбуз
Считается, что превращение древнего предка арбуза в наше любимое летнее лакомство произошло где-то на просторах африканского континента: в Ливии или Египте, а возможно, и в Южной или Западной Африке. И сейчас в этих местах можно встретить дикорастущих родственников арбуза, но мякоть у них светлая и горькая – из-за присутствия в ней кукурбитацинов.
В пользу Египта говорит несколько фактов. Во-первых, на папирусах и настенных росписях в египетских гробницах встречаются графические изображения, похожие на современные арбузы. Во-вторых, еще в XIX в. арбузные листья были найдены в гробнице при раскопках в долине Дейр-эль-Бахри близ Луксора, где находится множество уникальных памятников древнеегипетской архитектуры. Листья находились в саркофаге, где покоилась мумия «неизвестного человека». Судя по технике бальзамирования и типу гроба, характерных для начала одной из наиболее известных 18-й династии Древнего Египта, возраст листьев составлял около 3,5 тыс. лет. Однако сам факт их находки в гробнице не доказывает, что египтяне ели арбузы, а не использовали их, к примеру, как лекарства или для других целей.

О том, как шло одомашнивание разных видов растений и животных, до недавнего времени мы могли узнать лишь по таким археологическим находкам. Но в последние годы в эти исследования активно включились биологи, анализирующие древнюю ДНК. Что касается арбуза, то часть найденных листьев была отправлена в сельскохозяйственные гербарии знаменитых Королевских ботанических садов Кью (Великобритания), где они многие десятилетия не покидали музейной витрины. Спустя почти 200 лет после находки палеогенетики проанализировали фрагмент листа, расшифровав ядерный геном, а также геном пластид – внутриклеточных структур, отвечающих за фотосинтез.
Полученные данные сравнили с аналогичными данными для семи ближайших родственников современного арбуза. Оказалось, что в геноме «древнеегипетского» арбуза уже присутствует ряд полезных мутаций, в том числе в генах, участвующих в синтезе горьких соединений и метаболизме пигмента ликопена, обеспечивающего красный цвет арбузной мякоти.
Судя по этому анализу, уже египтяне времен Нового Царства, 3,5 тыс. лет выращивали красные и сладкие арбузы. Скорее всего, эти растения «приручили» в долине Верхнего Нила (в регионе Дарфур современного Судана), где и сейчас выращивается сладкий арбуз с белой мякотью, а затем они распространились на север по долине Нила. Именно в Дарфуре, где все еще может существовать популяция предковых форм арбуза, нужно вести поиск селекционного материала для создания новых сортов арбузов. Ведь известно, что дикие формы обычно более устойчивы к болезням, поражающих их одомашненных собратьев.
Фото: https://www.flickr.com, https://www.flickr.com

Профессор Сванте Паабо, один из основателей палеогенетики: «Маленький секрет геномики состоит в том, что мы до сих пор почти ничего не знаем о способах перевода генома в особенности реального живого индивида. Если бы я секвенировал свой собственный геном и показал его генетику, он смог бы сказать, откуда приблизительно на планете я и мои предки происходим, сравнив мои генетические варианты с географическими моделями вариантов по всему земному шару. Однако он не смог бы сказать, являюсь ли я умным или глупым, высоким или низким, и вообще почти ничего обо мне, как о человеческом существе»
Сванте Паабо еще в детстве заинтересовался египтологией – особенно его привлекали египетские мумии. После поездки в Египет он настолько увлекся древней историей, что решил изучать египтологию в родном Уппсальском университете – старейшем в Швеции. Однако, диссертацию он защитил по молекулярной иммунологии и занялся методами извлечения и анализа ДНК – сказалось влияние отца, биохимика и лауреата Нобелевской премии по физиологии и медицине.
Но увлечение археологией принесло свои плоды: по словам Паабо: «…казалось очевидным, что эти методы должны работать и на древних органических останках, таких как египетские мумии. Поиски подобных работ в научной литературе не дали результатов, и тогда мне пришла мысль попробовать самому». С помощью своего бывшего преподавателя египтологии и втайне от научного руководителя Паабо добыл кусочек мумии возрастом около 2.5 тыс. и в 1985 г. извлек и проанализировал первую древнюю ДНК. Однако прошло не одно десятилетие, прежде чем палеогенетики справились с проблемой загрязнения древней ДНК современной и с ее деградацией: даже в самых благоприятных условиях ДНК не может сохраняться дольше миллиона лет.
Первый, еще неполный ядерный геном неандертальца был расшифрован в лаборатории Сванте Паабо в 2010 г. – так мир узнал, что эти древние люди являются одними из прямых предков современного человечества. Позже, из ископаемых останков неандертальцев из Денисовой и других алтайских пещер, в лаборатории Паабо удалось впервые в мире получить неандертальский геном очень высокого качества, и наконец узнать, какие гены мы унаследовали от этих первобытных людей.

David Pope/The Canberra Times, Australia. Человек современного физического типа представляет неандертальцу и человеку флоресскому денисовца («... встречайте еще одного давно утерянного кузена, о котором наш папа никогда не упоминал в семейной истории»)

Паабо писал: «…Большинство людей не были шокированы мыслью о том, что их предки скрещивались с неандертальцами. На самом деле, многие сочли эту идею занимательной: некоторые, как это случалось и раньше, даже захотели провериться на предмет неандертальского наследия». Посыпался поток писем от мужчин, которые считали себя неандертальцами, но не было ни одного подобного письма от женщины! Журнал «Плэйбой» попросил дать интервью о работе Паабо и его коллег. На иллюстрации к вышедшей в журнале статье под заголовком «Неандертальская любовь: стал бы ты спать с этой женщиной?» была изображена крепкая, очень грязная женщина, размахивающая копьем на заснеженном горном хребте. Глядя на этот явно непривлекательный образ, профессор понял, почему почти ни один мужчина не пожелал сказать, что он женат на неандерталке.
А Паабо и его команду уже ждал денисовец… Это была всего лишь крохотная часть детского мизинца из Денисовой пещеры, упакованная в пакетик с надписью «человек современного типа». Открытие денисовского человека стало шоком для самих первооткрывателей. Технологический уровень орудий и украшений, найденных за многие годы на Денисовой пещере, указывал на человека современного анатомического типа. И вдруг – новый подвид, в «досье» на которого нет ничего, кроме генома, да пары косточек и зубов.
«Виртуальный» денисовец оказался очень гиперактивным: выяснилось, что в каменном веке существовали по крайней мере две независимые популяции денисовцев, и каждая из них передала часть своей ДНК современным людям. Их генетический «след» встречается на огромной территории, от Папуа Новой Гвинеи и Австралии до Китая и Японии. Кстати, денисовским наследием признан особый генный вариант, отвечающий за распределение жировой ткани в теле и адаптацию к холоду, характерный для современных гренландских инуитов.
Появление на исторической сцене денисовца разбило в прах представление о линейной эволюции человечества. Оказывается, у нас было много разных предков, которые при случае общались друг с другом и даже рожали общих детей, хотя и различались между собой гораздо больше, чем любые современные человеческие популяции и расы! Венцом денисовской эпопеи стали результаты генетического анализа еще одного крошечного фрагмента кости женской особи – дочери денисовца и неандерталки, обнаруженного в Денисовой пещере в 2012 г. Ученые получили прямое свидетельство смешения между двумя совершенно разными группами древних людей.
…В своем интервью журналу «НАУКА из первых рук» профессор Паабо выразил надежду, что ископаемые останки денисовцев, возможно, давно обнаружены в других регионах Азии, но пока не «узнаны». И вскоре действительно появилось сообщение о находке части нижней челюсти денисовского человека в карстовой пещере на Тибетском нагорье. Эта находка ждала своего часа почти 40 лет и была «опознана» с помощью специального метода белкового анализа. А сколько еще подобных артефактов может пылиться в музейных витринах и запасниках? К тому же сама палеогенетика не стоит на месте: сегодня ученые научились извлекать ДНК не только из ископаемых костей, но и из слюны, оставленной на древней жвачке, и даже буквально из пещерной «грязи». Так благодаря науке мы узнаем то, что казалось скрытым от наших глаз навсегда.
И все же нужно быть предельно осторожными, выдвигая предположения относительно характеристик древних людей, основываясь на том или ином варианте генома. К примеру, на основе генетической информации нельзя прогнозировать будущие болезни – можно лишь оценить риск их возникновения. К тому есть еще «исторические» генетические казусы. Например, один из неандертальских вариантов генов способствует развитию диабета II типа, которым заболевают в пожилом возрасте. Неандертальцам подобные мутации помогли выжить при скудном питании, и они могли бы так же хорошо «работать» и у нас, если бы мы не ели слишком много в течение всей жизни. Так что на основе только генетической информации вряд ли можно сказать, как тот или иной древний человек выглядел, как себя вел или какими болезнями болел, так как у каждой человеческой популяции своя история.
Подробнее о работах по расшифровке древней ДНК читайте в статье профессора С. Паабо и его молодой сотрудницы В. Слон «Палеогенетическая реконструкция каменного века»