Жили год в ЯНАО. Всё так примерно и есть, как пишет автор. Я лично только в реконструкции чума была, на день оленевода они привозили и собирали мини-стоянку для праздника, чтобы люди посмотрели.

Сейчас оленеводы модные) у них действительно и генераторы и телевизоры есть. Приезжали в посёлок и скупали всё что видели)

А вот в посёлке жить могут далеко не все. Им нечем заняться в цивилизации, день свободен практически, и остаётся только бухать.

Когда лежала в больнице с ребёнком, бабушка-ненка жаловалась, на то, что их из тундры пытаются переселить в посёлок, а в посёлке они спиваются в большинстве случаев.

А ещё как-то раз очень нужно было в администрацию сходить, на улице метель такая, что не видно нифига на метр, еле дошла, ветер с ног сбивал. Сижу в очереди к паспортистке, рядом бабушка местная, и говорит "там метель, ветер, вот бы домой в тундру, там очень хорошо сейчас". Я когда вышла на улицу, там уже и ступенек не было видно, еле дверь открыла, и до дома дошла, а ей хорошо))

Погода практически всегда отвратительная. Зимой либо мороз -47 с нового года и до конца февраля, либо метель фигачит. Летом ветер дует практически постоянно, а если не дует, то летают мошки и комары, и сжирают тебя заживо.

И полярная ночь начинается осенью и заканчивается в марте где-то. Ребёнок постоянно спрашивал у меня по дороге в сад и из сада "мам, а сейчас ночь?" И никак я не могла объяснить, почему в любое время суток ночь)

За то, как приехали туда было лето, и офигели, что солнце светит чуть ли не ночью))

В целом, жить можно, но очень скучно, и тревожно. До ближайшего относительно крупного населённого пункта 2,5 часа на вертолёте, и никак больше ты не выберешься от туда. Ну ещё по зимнику машины с продуктами приезжают, когда снег нормально ляжет.

И осенью паром привозит крупную технику, мебель и продукты в магазин и на склад.

(Часть 7).

Главное место встречи в омолонской тундре Чукотки – перевалбаза Кайэттыне. Точка жизни среди сотен километров ледяной пустоты. Перекресток без дорог. Сюда оленеводы всех бригад подкочевывают за продуктами, патронами, топливом.

Зимой на снегоходах можно доехать за день. На вертолете – долететь за час. Если позволит погода. И будет рейс.

У аэропорта шумно и весело: малышей на несколько дней внепланово отправляют к родителям, повидаться. На перевалбазе будет праздник «Эракор» - гонки на оленях и традиционные состязания. Поэтому оленеводы как раз собираются там.

Мы тоже вылетаем.

Вертолет летит низко, прямо между сопками, над макушками лиственниц. В иллюминаторе то круглые невысокие белые сопки, исчерканные темными палочками лиственниц, то настоящие остроконечные беслесые горы. Солнце щедро заливает их светом, рисуя акварельные синие тени в углублениях.

Рейсов здесь - всего один-два раза в месяц, поэтому из села оленеводам стараются с оказией передать все необходимое: вещи, продукты и даже... собаку.

Приземляемся – и сразу оказываемся в гуще праздника. Сегодня в программе – бег с палкой. Традиционное состязание оленеводов. Это тренировка для погони за оленями по рыхлому снегу, спасения от волков. Здесь секунда решает, ты – или тебя.

Читала у юкагирского писателя Николая Курилова, что перед свадьбой юноша должен уйти в тундру, чтобы в знак доблести выследить и убить волка. Но особым образом - бескровно. Задушить голыми руками, придавить нартой – главное, не ножом. Правда, такие требования предъявлялись лет сто пятьдесят назад.

- Мама рассказывала, как дедушка тренировался: привязывал камни к ногам и бегал вокруг сопки, - говорит Анна Кутынкева, чукчанка, глава «Чычеткин вытгав» («Родное слово»). - Там даже образовалась тропа, и ее назвали по имени прадеда тропой Вуутэна. А рядом камень, огромный, никто сегодня не может поднять, а он поднимал. Тоже камень Вуутэна.

Бегут мужчины отдельно, женщины – отдельно. В конце – забег старшего поколения.

-Леша, давай, давай! – кричат болельщики. Все телефоны Кайэтыне направлены на молодого высокого Алексея Пананто. Звезда забега, он первый перебегает финишную кривую (как нарисовалось в снегу).

- Женя, давай, давай! – фанаты Алексея с таким же энтузиазмом кричат второму бегуну. И третьему… И последнему. Здесь дух соревновательности, конечно, есть, но при этом первые не очень радуются, последние не огорчаются. Сдержанность – в традиции народов Чукотки.

- Сдержанность во всем, - подтверждает Мария Еленюк, юкагирка, старожил Омолона. - Русские лобзаются, а наши нет, не целуются. Не принято. Моя тетка всегда говорила, когда кино смотрела: опять начали грызться, целоваться, значит. У нас и здороваются по-другому: щекой прикладываются друг к другу.

- У нас, чукчей, тоже нет поцелуев в обычаях, - говорит Анна Кутынкева. – При встрече надо тихонько носом к носу прикоснуться. Как бы вдохнуть другого человека.

Вдохнуть – это очень показательно. Народы тундры от природы нюхливые. Помню, когда снимали на ледоколах в Карском море, дня через три я вдруг поняла, что на палубе совершенно не чувствую запахов: как при ковиде. Нечему пахнуть – ледокол атомный, без дыма, вокруг сплошной лед. Даже за кормой льды сразу смыкаются, не давая воде увидеть небо. Удивительное ощущение, как будто тебя чего-то лишили, но не понимаешь, чего – организм дезориентирован. Здесь наоборот – запахи есть и зимой, но очень тонкие. Поэтому даже легкий аромат духов, нам рассказывали, может раздражать до головой боли. А болезнь легко почувствовать по изменившемуся запаху человека.

Местные власти рассказали РИА Новости, что поучаствовать в мероприятии приехали люди со всей республики, из других регионов и даже из Китая и Монголии.

А самая зрелищная часть – традиционные Игры оленеводов. Победила в них команда Эвено-Бытантайского национального улуса (на последнем видео), выиграв главный приз – вахтовый автобус.

Недалеко от нашего вахтового посёлка в Аяно-Майском районе Хабаровского края находятся стойбище оленеводов. Часто они приходят за помощью или для отправки грузов /сообщений на большую землю.