Тому, что современный роман-антиутопия возник на рубеже XIX-XX вв., есть объяснение. Это был период политического неравновесия и глобальной милитаризации, в то время как в ближайшем будущем вырисовывались контуры двух мировых войн. Появившийся в 1908 г. Роман Джека Лондона «Железная пята» был назван замечательным предсказанием надвигающейся международной напряжённости, которая привела к Первой мировой войне. Тем не менее, лишь с публикацией в 1921 году небольшого романа «Мы» Евгения Замятина можно говорить о том, что антиутопия оформилась как жанр. До «Мы» литература об «идеальном» обществе (за исключением произведений Герберта Уэллса, Джека Лондона и Салтыкова-Щедрина) обычно заканчивалась утопически. Многие приёмы и темы «Мы» впоследствии будут доминировать в романах-антиутопиях, в частности тревожные и открытые финалы и тоталитарное правительство, сходящее с ума.
Уже в первых антиутопиях появляются темы, которые будут развиты в последующих произведениях: политический капитал, значение свободы воли и, возможно, самое значительное — страх перед государством и ничем не сдерживаемой властью правительства.
Прежде чем начать говорить об антиутопиях, стоит в первую очередь сказать об утопиях, что появились значительно раньше.
Утопия – это понятие идеального общества, члены которого живут наилучшей возможной жизнью. Термин «утопия» придумал английский писатель Томас Мор, который использовал его в качестве названия идеального государства в своей книге «Утопия» (Лувен, 1516 год).
Утопические идеи начали возникать на фоне эпохи Ренессанса, когда страны развивались духовно, культурно, экономически, научно и технически. Тогда оформилось представление людей о свободе воли на политическом и духовном уровне. Искусство развило ту эпоху; Ренессанс дал надежду людям на счастливое, идеальное будущее, благодаря чему был создан принципиально новый, уникальный жанр – утопия. Этот жанр не отрицает существование религиозного райского будущего, но при этом предполагает, что человек способен создать райское настоящее на Земле. Основная идея утопии в создании общества, где все счастливы и осознают свое счастья, живя им. Символы утопии – равенство и братство, мир и свобода, внутренняя гармония и совершенство.
Антиутопия принципиально противоположна утопии, но в обоих жанрах люди стремятся к совершенству, пытаясь создать идеальный мир; если в утопии обществу это удается, то антиутопия показывает другую сторону такого стремления – мир несвободы, диктатуры и тоталитаризма.
Тему своей статьи я раскрою на примере двух самых известных антиутопий, основоположниках жанра: «1984» Оруэлла и «Мы» Замятина.
Я не считаю, что произведение Замятина является предсказанием будущего СССР, и этому есть множество подтверждений. Роман советского автора – критика холодного рационализма и бесчеловечного технического развития. В книге главному герою ставят заболевание – появление души. А это совсем не похоже на Советский Союз. Культура, чувства в СССР были очень важны, в пример можно привести Кодекс строителя коммунизма. Коммунизм – это не только про материальную сторону жизни, важной частью этой идеологии также является моральное, духовное состояние всего общества и отдельно взятого человека. Парадокс: люди, выросшие в Стране Советов, жили по христианским заповедям (не пьянствуй, не лги, не кради и т.д.), при этом религия являлась идеологическим врагом строившегося в стране коммунизма.
Это основные лозунги политики Большого Брата – правителя Океании, диктаторского государства, в котором происходят события книги Оруэлла.
Риторика Большого Брата – подмена очевидных понятий, использование эвфемизмов. К этой же риторике относятся названия министерств: Министерство Мира занимается войной, Министерство правды – ложью, Министерство любви – пытками, Министерство изобилия – голодом.
«Эти противоречия не случайны и не являются результатом обычного лицемерия: это сознательное проявление двоемыслия».
Общество должно принимать любые постулаты, насаждаемые государством, даже если они абсолютно абсурдны и противоречат здравому смыслу и нормам морали. Правительство централизует контроль над обществом, внушая, что 2*2=5, ведь, поверив в это, люди станут лояльной, безвольной и подконтрольной массой. Отсутствие большого количества информации и разных точек зрения влечёт за собой абсолютное доверие единственному источнику информации – правительству, и полное повиновение ему.
События книги происходят в Лондоне, Океания, 1984 год. Главный герой – Уинстон Смит, разведенный мужчина, не имеющий детей.
Язва на ноге главного героя – вот, что лучше всего характеризует мир, в котором живет Уинстон. Язва постоянно зудит, не дает ему покоя.
«Последний человек в Европе» - так поначалу думал назвать свой роман Оруэлл.
Помимо Океании, на Земле также остались еще две страны – Остазия и Евразия. Океания поочередно воюет то с одной, то с другой страной, при этом каждый раз говоря, что война всегда шла лишь с одним государством, а с другим была в мире. И, что самое страшное, жители в это верят:
«Все плакаты и транспаранты на площади были неправильными! <…> Вредительство! Работа гольдстейновских агентов!»
Джулия – возлюбленная Уинстона – выдвинула интересную мысль – никакой войны нет, государство само бомбит мирное население ради запугивания.
Так называемая «война» идет бесконечно. Зачем?
Большинство диктаторских правительств основывается на двух вещах – ложь и ненависть. Ненависть может проявляться разными способами: геноцид или война, как в Германии в 20 веке; нацизм или фашизм; ненависть к оппозиционным деятелям, как в Северной Кореи… Диктатура должна подпитываться чем-то, в большинстве случаев – ненавистью. Когда объектов ненависти больше не остается – система начинает есть саму себя, причём даже тогда, когда этого не требуется.
Политика Большого Брата, как и многих других фашистских режимов, основывается также и на лжи. Перестаньте лгать, и Большой Брат умрет – он боится правды.
Уинстон ведет свой личный дневник. Уинстон – образ писателя, который решил противопоставить бездушной государственной машине слово и память.
Писать дневник – преступление, за которое грозит казнь и «стирание», то есть удаление всей информации о человеке и замещение ее. Этим занимается Министерство Правды, в котором работает главный герой. Стирают большинство «преступников»: так власть пытается внушить людям, что инакомыслящих – единицы. Так она переписывает историю.
«Тот, кто управляет прошлым, управляет будущим. Тот, кто управляет настоящим, управляет прошлым».
Государство истребляет всех несогласных, но, самое страшное, что оно буквально стирает их. Так произошло с матерью и сестрой Смита: он пришел домой, а их там уже не было. Они не просто умерли. Они исчезли, так, будто их никогда и не существовало. Враги партии должны быть мертвы. Но мертвы не только физически: мертвы морально, мертвы духовно, мертвы исторически. Их нет и никогда не было.
Государству нужны слепо доверяющие люди, не критически мыслящие, поэтому однажды в книге стирают ярого поклонника Большого Брата – опасно. Он – чересчур, такие люди, умные, мыслящие, диктаторскому режиму не нужны:
«В один прекрасный день, внезапно решил Уинстон, Сайма распылят. Слишком умен. Слишком глубоко мыслит. Слишком ярко выражается. Партия таких не любит. Однажды он исчезнет. У него это на лице написано».
В Океании большая часть населения – пролы – простой народ, их около 85% населения. За пролами следят куда меньше, они могут рожать сколько угодно детей, в отличие от комнат «интеллигенции», в их комнатах в большинстве своем не стоят камеры, которые следят за каждым движением.
Государство не стремится приобщать их к партийной идеологии, они нужны лишь для размножения и труда.
«От них требуется лишь примитивный патриотизм. <…> А если и овладеет ими недовольство – такое тоже бывало, - это недовольство ни к чему не ведет, ибо из-за отсутствия общих идей обращено оно только против мелких неприятностей. Большие беды незаметно ускользали от их внимания.»
Они существуют в полуживотном состоянии, даже партийный лозунг гласит: «Пролы и животные свободны».
Смит считает, что если и есть надежда, то она в пролах, однако, проблема в том, что они «никогда не взбунтуются, пока не станут сознательными, а сознательными не станут, пока не взбунтуются».
Они слишком примитивны, чтобы видеть глобальные проблемы и пытаться их решить. Государство даже за людей их не считает, несмотря на то, что они составляют большинство населения.
Пролы – гиперболизированная аллегория на простой народ. «Интеллигенция» работает в министерствах, то есть сама составляет часть диктаторского режима, поддерживает его существование. Пролы же политикой не интересуются, им важны лишь какие-то примитивные вещи, как, например, содержать семью, выжить в бедности… Они не задумываются о мировом устройстве, полиции мыслей, новоязе и всем прочем. Власть их не боится, потому что они слишком зажаты, слишком глупы, слишком бедны, чтобы восстать. Поэтому власть и содержит их в таких условиях: пока они задумываются лишь о бытовых вещах, что-то более сложное и глубокое, вроде революции и свержения нынешнего режима, их волновать не будет. Они подстроятся под любую систему. И пока таких людей большинство, ничего не поменяется. Они не то что не поддерживают нынешнюю власть, она просто им безразлична. И это, наверное, самое страшное.
В диктаторской Океании люди полностью лишены каких-либо свобод, потому что жители – скот, а не полноценные личности. Пушечное мясо, тупая толпа – что угодно – но не люди.
Им нельзя писать, читать, под запретом находится даже любовь – ведь любовь, как известно, сильнее страха. Она толкает людей на невероятные, даже сумасшедшие поступки. Смит, зная, что ждет его за отношения со своей возлюбленной – Джулией – не то что бы революционеркой, скорее женщиной, что забавлялась, играя с режимом - идет против партии. Его нельзя назвать революционером или борцом с диктатурой, однако, он совершил великий грех – мыслепреступление, когда начал писать дневник, когда завел тайные отношения с Джулией. Он – настоящий человек, который еще способен на любовь, на подвиги ради нее. Людей можно ломать как угодно, но, если отнять у них любовь и привить ненависть, прежними они уже никогда не станут. Они не станут настоящими, полноценными личностями.
Поэтому же существуют двухминутки и недели ненависти. Люди должны любить только Старшего Брата. Только партию.
На двухминутках ненависти на экран выводят Гольдстейна – главного «оппозиционера» (позже мы узнаем, что его никогда не существовало – он был лишь способом заманить в ловушку несогласных с режимом).
Злость надо на что-то выпускать, например, на вымышленных врагов.
Когда люди видят Гольдстейна, они буквально сходят с ума. Ненависть овладевает ими. Даже Смитом, поглощённым в пучину безумия. Они звереют. Начинают кидаться на экран, кричать. Злость затмевает сознание. В них не остается ни добра, ни любви, ни понимания. Лишь чистая, первобытная ненависть. И в этом главная цель партии – уничтожить в человеке все человеческое.
На одной из таких двухминуток Смит встречает Джулию. Поначалу он испытывает к ней отвращение: такие молоденькие и хорошие были «самыми фанатичными приверженцами партии, глотателями лозунгов, добровольными шпионами и вынюхивателями ереси».
Там же Уинстон видит О’Брайена. В глубине души Уинстон подозревал, что О’Брайен «политически не вполне правоверен».
Спустя какое-то время главный герой замечает, что Джулия следит за ним. Позже они сталкиваются в коридоре, и героиня вручает ему записку. «Я вас люблю».
Джулия и Смит начинают тайно встречаться. Любовь, секс – все это под запретом в Океании, поэтому Уинстон и Джулия буквально идут на самоубийство.
Героиня признается, что она спит с партийцами для подрыва диктаторского режима.
Джулии 26 лет, она работает в отделе литературы на машине для написания романов. Она поняла смысл партийного пуританства: «Когда спишь с человеком, тратишь энергию; а потом тебе хорошо и на все наплевать. Им это – поперек горла». Они хотят, чтобы энергия использовалась только на благо партийной работы.
Уинстон нанимает комнату над лавкой старьевщика мистера Чаррингтона для встреч с Джулией – там нет телеэкрана.
«Мы встретимся там, где нет темноты», - говорит О’Брайен Уинстону.
И это кажется чем-то пророческим. О’Брайен сообщает главному герою, что подпольное сообщество против власти Большого Брата существует, дает ему книгу Гольдстейна.
Но О’Брайен оказывается сообщником преступного и фашистского государства Океания.
«Мы — покойники» — по очереди произносят они. «Вы покойники» — раздаётся железный голос у них за спиной.
Джулию и Уинстона уводят, помещают в Министерство Любви.
Там их жестоко пытают. Морят голодом. Избивают. Заставляют полюбить Большого Брата и предать друг друга. Предать самих себя.
«Признание не предательство. Что ты сказал или не сказал — не важно, важно только чувство. Если меня заставят разлюбить тебя — вот будет настоящее предательство».
«Под развесистым каштаном
Их не просто убили. Они отняли все человеческое, что у них было. Их любовь. Их совесть.
«Свобода – это возможность сказать, что 2*2=4»
И их лишили этой свободы.
Они не сдавались до последнего. Боролись. Не только ради любви – ради того, чтобы остаться людьми.
Государство воспользовалось их самыми главными страхами, чтобы разрушить их личности.
В конце книги Джулия и Уинстон встречаются и признаются друг другу в предательстве.
Мы знаем, что их обоих убьют.
Ведь они уже мертвы. Их сломали. Убили в них людей.
У Оруэлла целью власти является, прежде всего, сама власть. Это такой апогей, извращенное представление о том, что может символизировать власть Бога. У правительства отныне нет никакой цели, кроме управления людей. А для того, чтобы управлять лучше, государство пытается расшатать все ориентиры, которые формируют личность.
Иногда кажется, что тьма бесконечна и просвета нет и не будет. Но это не так. Любой диктаторской власти рано или поздно приходит конец, история много раз доказывала это. Такая система не жизнеспособна, ведь она, в первую очередь, эту самую жизнь и убивает. Надо продолжать бороться и верить. Нельзя сдаваться. Ведь любовь, как известно, сильнее смерти.
Зачем написаны антиутопии? Оруэлл, Хаксли, Замятин, Брэдберри, Этвуд и многие другие – зачем они создали столь мрачные и тяжелые (как для восприятия, так и в психологическом плане) произведения? Это явно неразвлекательная, простая литература, созданная для увеселения.
Антиутопии – это предостережение. Но кого и от чего они предостерегают?
В антиутопиях изображены диктаторские, тоталитарные, авторитарные или фашистские режимы. Примеров море: это и «Бегущий в лабиринте», и «Голодные игры», и «Дивергент» из современной литературы; это и книги, поднимающие проблему патриархального общества, в котором женщина воспринимается лишь в качестве инкубатора – «Рассказ Служанки» Маргарет Этвуд.
Авторы антиутопий основываются на истории, на уже существовавших режимах, а также на предпосылках, которые они видят в современном мире. Оруэлл, например, писал свой роман как аллюзию на Сталинский СССР и Гитлеровскую Германию. Он видел проблематику таких государств и отражал это в своих романах.
Но для чего? Попробуем разобраться.
В чем проблематика диктаторских режимов?
Во-первых, они не жизнеспособны. Система, которая существует не ради построения счастливого общества, не из благих целей, не, в конце концов, ради денег, а лишь ради абсолютной власти, рано или поздно погибнет, и история уже много раз доказывала это.
Замятин и Оруэлл создали великие произведения, которые показывают, что становится с государством, к власти в которых приходят подобные режимы.
Общество начинает разлагаться, ведь нет главных ориентиров, которые направляют человека – подлинной интеллигенции и религии, церкви, искусства.
Человек может быть атеистом или математиком, не понимать ценности книг или картин, но лишь из таких людей, прагматичных ученых, построить нормально функционирующую систему не получится. Любому государству нужен класс населения, который будет отвечать за нравственность, духовную составляющую человека. Религия выстраивает высокие нравственные идеалы, искусство – обличает пороки, выявляет «заболевания», существующие в обществе.
Культура в мирах Оруэлла и Замятина существует, но она ненастоящая, это – суррогат. Культура – это красота, а при диктатуре она изуродована, извращена. В ней нет души, она посвящена лишь «любви» к государству. Но эта любовь тоже искусственная, это имитация. Апостол Павел говорил: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит… Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится», - 13-я глава Первого послания к коринфянам. Всего этого нет в «любви» к Большому Брату. Она зла, завистлива, ненавистна, ложна. Любить Большого Брата значит ненавидеть все прочее – ненавидеть саму любовь, настоящую, не извращенную.
В «Мы» и «1984» выродилась настоящая интеллигенция, подлинное искусство, религия, поэтому общество начало разлагаться. Потому что некому указать человеку верный путь, направить его, есть лишь государство, которое решает, что правильно, а что нет, в угоду себе.
Диктаторские режимы убивают жизнь. Не только физически – хотя это тоже – они, в первую очередь, убивают жизнь духовную, личность человека. Извращенная любовь, искусственная культура.
Абсолютная цензура приводит к уничтожению вольнодумия, из-за чего люди лишаются критического мышления, отсутствие разных точек зрения ведет к необъективному восприятию реальности.
Власть изменяет историю, поэтому общество и государство не учатся на ошибках прошлого.
После смерти диктатора начинается кризис, ведь система была создана полностью им и для него, он устанавливает определенный режим, окружает себя надежными людьми. Разрушение такой системы может привести к революции, гражданской войне, захвату власти неконституционным путем.
Диктатура лишает человека главной ценности – свободы. Свободы не только политической и экономический – свободы внутренней. Люди становятся бездумными рабами.
Почему же вообще к власти приходят диктаторы?
Для становления диктатуры всегда есть определенные предпосылки – политические экономические, военные. И практически всегда прослеживаются определенные закономерности возникновения диктаторского режима.
В первую очередь стоит учитывать исторический контекст. В Германии в 20 веке, например, зарождался реваншизм и нацистская идеология. Приход к власти Гитлера был весьма логичен и закономерен, если бы пришел не он – то пришел бы другой диктатор, ведь народ в какой-то степени сам этого хотел и ждал.
Другая причина становления диктатуры заключается в том, что люди боятся свободы – за ней последует ответственность. Когда государство все решает за тебя, о какой ответственности может идти речь?
Также одна из причин прихода к власти диктаторских сил – готовность народа терпеть ограничения для достижения неких целей, являющихся или кажущихся актуальными.
Почему же антиутопия – это предостережение?
Книги этого жанр не предсказание, поскольку зачастую они являются гротескной аллюзией на существующие или существовавшие авторитарные режимы, берут свое начало из реальных исторических событий. Антиутопии созданы предостеречь власть и, в первую очередь, народ от становления власти диктатора.
Но от чего авторы антиутопий предостерегают власть?
Примеров диктаторов в истории огромное количество: Пол Пот, Гитлер, Муссолини… Такие режимы всегда умирают, потому что несут зачастую лишь смерть и разрушение. Внешние вмешательства также могут оказать влияние на падение диктатуры. «Все было ясно. Дом был обречен. Он не мог не сгореть. И, действительно, в двенадцать часов ночи он запылал, подожженный сразу с шести концов…» - «Золотой теленок» Ильфа и Петрова.
Авторы антиутопий предостерегают народ от прихода к власти диктатора, поскольку он убивает в людях свободу, критическое мышление, лишает жизни физической и духовной.
Диктатура страшна тем, что люди перестают быть людьми. Они становятся зверьми, обезумевшими от ненависти. Пушечным мясом. Бездумной, легкоуправляемой толпой. Смысл диктатуры, прежде всего, в самой диктатуре. Она создана не для того, чтобы спасти народ от воображаемых врагов или привести страну к стабильности. Она создана, чтобы диктатор мог удовлетворить свою потребности во власти, обернуть ее так, как ему угодно.
Фашистская диктатура, будучи крайне примитивным социальным субъектом, может существовать, выполняя одну из двух базовых задач: внутренний террор или внешняя агрессия.
Про войну есть замечательное стихотворение Евгения Евтушенко «Цветы лучше пуль». Далее приведу отрывок из него.
Евгений Евтушенко. Цветы лучше пуль.
Тот, естественно, пулям не нравится.
Девятнадцатилетняя Аллисон Краузе,
Ты убита за то, что любила цветы.
Эллисон Бет Краузе – студентка Кентского университета, убитая солдатами Армии Национальной гвардии Огайо при расстреле в Кентском университете во время протеста против вторжения США и Вьетнама в Камбоджу. Перед смертью она произнесла фразу: «Цветы лучше пуль», которая через время стала антивоенным лозунгом, а сама Эллисон – символом борьбы за свободу.
Диктатура ведет к террору – внешнему ли, внутреннему ли – важно одно: из-за него гибнут люди. Гибнут за то, что пытались противостоять кровавой бойне, за то, что ставили на первое место жизни людей, а на остальные – геополитику, территории и другое.
У фашизма нет национальности, нет культурной и цивилизационной идентичности. Он просто фашизм, ему нужен предлог для войны. Реваншизм – это всего лишь повод развязать очередную агрессию, и только.