А как здорово начиналась трудовая деятельность после отработки в деревне. Уже имея четырехлетний опыт в зубном протезировании, я уже полностью считал себя королем в изготовлении золотых протезов. Но действительная городская жизнь резко отличалась от той деревенской поры. Не было никаких связей ни в милиции, ни в прокуратуре, ни в облздравотделе. Надо было по-новому обрастать знакомыми и друзьями. На одну зарплату в 110 рублей плюс 15-ти процентный сибирский коэффициент было трудно прожить. С чего начинать? Больные, правда, везде одинаковые, всем надо золотые коронки, но можно на первом пациенте и залететь, да и зубные техники не сразу будут предлагать тебе левые наряды от своих знакомых. Надо себя как-то проявить. Но в чем? Пока приглядывался, выполнял производственный план, жил на одну зарплату. Участвовал во всех праздничных мероприятиях отделения, но нужные больные не шли. Отделение было молодое, только недавно открывшееся. Пока еще наработаешь клиентскую базу.
Да, тут, как на грех, еще накрыли в нашем отделении зубного техника за изготовление золотых коронок. Поймали прямо на рабочем месте. Была такая организация «ОБХСС» (Отдел борьбы с хищениями социалистической собственности). В шестидесятые - восьмидесятые годы прошлого тысячелетия он пользовался большой неприятной популярностью.
Эта организация была прообразом будущего ОБЭПа и разных других антикоррупционных организаций. Все обвесы советских граждан в продовольственных магазинах, обсчёты, воровство, продажа товара из-под прилавка и неучтенной продукции каралось нещадно сотрудниками ОБХСС. Но сказать, что они только карали и другим не давали жить, было бы просто смешно. Были отдельные неприметные магазины, где проводилась «отоварка» высокопоставленных и низкопоставленных чиновников и партийных функционеров. Для себя же партийные лидеры имели буфеты, где имелось всё и в большом количестве и продавалось по себестоимости. Коммунизм они сумели построить на собственной территории.
В областном комитете партии был буфет и так называемая обкомовская столовая. В этом буфете, простые заведующие отделами, в строго определенные дни и часы, раз в неделю ходили и затоваривались продуктами, в широкой продаже, которых не было. Здесь можно было взять копченую колбасу, вырезку, языки, буженину, окорока, апельсины, бананы, импортное пиво, копченые языки, красную рыбу, икру, черную и красную. Вообщем всё, чем сейчас заполнены прилавки любого супермаркета и красиво изображено на картинах Снейдерса. Каждый сотрудник Обкома партии или Облисполкома, определенного ранга спускался в подвал, где был расположен буфет и получал продовольственный пакет с необходимым набором продуктов. Приходили в определенное время, чтобы не столкнуться с другим работником и не видеть, что ему отпускает буфетчица. Продовольственные пакеты также отличались по своему содержанию. У кого две банки тушенки, а у кого ни одной, зато майонез доставался каждому. Что имелось в свободной продаже, то всё это находилось на видном месте в витрине, и дополнительно можно было купить. Должен отметить, что и этих продуктов не было в свободной продаже, там наверху, в отличие от подвального обкомовского буфета.
Столовая выполняла обычную свою функцию, то есть кормила людей, но и здесь существовали определенные привилегии для отдельных номенклатур. Если для первых лиц была уха из стерляди, то остальные довольствовались борщом или окрошкой. Питалось же высшее руководство в отдельных кабинетах, чтобы не вызывать зависть у своих подчиненных. Все было просто, по-ленински и жили они при коммунизме, как и их прославленный вождь, и было им глубоко начихать, как питается простой народ. «Рыбный день» ввели, вот и радуйтесь. Правда, когда и рыбы не стало хватать, назвали его «немясной» день.
Повара в основном работали при изготовлении кулинарных изделий для партийных бонз. Ведь их жены, домохозяйки, но не в прямом смысле этого слова, не утруждали себя обычной домашней работой, а больше вели переговоры с заведующим производством о приготовлении тортов, домашних пирогов, всяких солений, маринадов, подготовке к праздничным обедам и своевременной их доставке. Эта бюрократическая машина работала исправно и никогда не давала сбоя. Вся продукция доставлялась вовремя, по себестоимости, свежая, если даже и платили, чаще нет и самого высшего качества.
Секретарям райкомов партии и райисполкомов не надо было ходить в этот буфет, им специальная автомашина с грузчиками, раз в неделю развозила продукты в картонных коробках прямо до дверей квартир. Номенклатуру надо было поддерживать и ее власть всячески ублажала. В эти времена в магазинах было «шаром покати». На видном месте стояли трехлитровые банки с концентратом рассольника, рыбные консервы из минтая и кильки, ливерная колбаса и поваренная соль. Отдельной полкой стояли трехлитровые банки соков, покрытые толстым слоем пыли, в виду своей непотребности и низкого качества. Эти банки соков вскоре пригодились М.С. Горбачеву при проведении антиалкогольной компании, когда он решил заменить водку соками. Наивный человек, разваливший всё, что только можно, даже государственную монополию на производство алкогольной продукции. Всё остальное, необходимое для нормальной жизнедеятельности человека приходилось доставать и покупать по «блату», через знакомых, родственников и больных, пациентов стоматологов. Часть товаров, а конкретно мясо, можно было приобрести на рынках, но цены там были в несколько раз дороже государственных, что было не каждому по карману.
Несмотря, на скудость продовольственных прилавков и тут ОБХСС старалась наводить свой контроль, чтобы полностью не были разворованы эти остатки с барского стола. Вот когда в отдельный магазин завозились остродефицитные продукты для населения, сюда и направлялись с проверками сотрудники ОБХСС. Что являлось остродефицитным продуктом для населения? Обычная вареная колбаса: чайная или молочная, сливочное масло, конфеты шоколадные, гречка (нет, она продавалась только в диетическом магазине для диабетиков по спискам), макаронные изделия, майонез. «Тушенку» и «сгущенку» начисто забыли люди, как продукты питания. Чтобы было понятно, что являлось остродефицитным товаром, приведу содержание продовольственного набора к Новогоднему празднику.
Тут наша партия и правительство решило снизойти до простого человека. Устроило ему праздник и выделило, за деньги, следующий продуктовый набор: бутылка сухого вина, одна банка шпротов, маленькая банка майонеза, две банки «тушенки», две банки сгущенки, плитка шоколада «Аленушка» и всё. Вот, только правда, не помню, был ли там кружок «краковской» копченой колбасы. Ну, это и не важно, главное надо вам понять, что являлось пределом мечтаний простого советского человека. Этот продуктовый набор за всю мою сознательную жизнь при социализме выдали лишь один только раз. Но, как видите, запомнился. Стресс был небывалый. Потом, правда, уже в начале девяностых годов, пенсионерам разносили по домам благотворительные продуктовые наборы из Германии, чтобы ветераны войны с голоду не померли в стране-победительнице, но это уже тема другого разговора.
Нас еще студентами привлекали для проведения этих рейдов по борьбе с нечистыми на руку продавцами. Для этого подбиралась группа студентов, из числа активных дружинников, каждому на руки выдавалась определенная сумма денег и совершалась контрольная закупка продовольственных товаров. Продукты брались с таким расчетом, чтобы их было много, но в небольших по весу количествах. Например, покупались 200 грамм масла, 300 грамм колбасы, полкилограмма сахара, 100 грамм конфет или печенья. Все это продавец лихо взвешивал, быстро считал костяшками на счетах и тут же получал деньги за проданный товар.
Таких упакованных продуктов, как сейчас продают в любом супермаркете, не было. Все было на развес. Каждый из дружинников-провокаторов, по очереди отоваривался у одного продавца, а в конце, последний студент говорил: «Контрольная покупка!» Здесь надо было видеть лицо этого бедного продавца. Сотрудник ОБХСС тут же разворачивал свои корочки или предписание о проведении проверки, вызывался директор магазина и начинались повторные взвешивания и перевешивания купленных товаров. Естественно в каждом пакете не хватало несколько граммов продукции, а уж обвешивание на пять граммов считалось преступлением. Также зачастую неправильно подбивался денежный чек. С каждого покупателя продавец имел десятки граммов обвеса и десятки копеек незаконной прибыли. Если сложить все заработанное за день, то продавец в день получал полновесную свою месячную зарплату, да еще попутно приворовывал в своем магазине. Можно было и не мечтать о премиях и так хватало.
Тогда мы не задумывались о состоянии продавца, которых мы, в сущности, пацаны, подвергали такому преступному психологическому воздействию. Ведь за особо крупные хищения можно было и в тюрьму угодить, и самое, что интересное и садили, а директоров крупных столичных магазинов даже расстреливали.
А тут и к нам в поликлинику, в пятницу, во второй половине дня, незадолго до окончания рабочей смены, прискакала аналогичная обхэссная компашка, разве, что без студентов. Обложили, как волка в лесу, зубного техника.
В этот момент, зубной техник сидела за своим рабочим местом, обрабатывала гипсовые модели. Буквально за несколько минут до прихода борцов с хищениями социалистической собственности, нашей Тане, кто-то позвонил и предупредил о возможной проверке. Она тут же успела передать одному из врачей – ортопедов бутылку на 0,8 литра, на четверть заполненную обрезками из- под золотых коронок. Туда их наша Таня, зубной техник складывала во время своей работы. Бутылку - «огнетушитель», так просто ее называли в народе, успели спрятать в раздевалке и пока еще только врач выходил из гардероба четверо молодчиков ОБХСС прибыли со своей миссией.
Двое сотрудников сразу же встали по бокам от рабочего стола зубного техника, другой расположился напротив ее стола, а четвертый достал предписание-постановление и зачитал для нашей Татьяны, с какой целью они пришли к ней. Первыми словами, что мы, как врачи услышали, были: «Татьяна Ивановна, достаньте из своего стола все золото, которое вы используете в работе!»
Надо было видеть Татьяну, у нее просто наступил ступор. Она не знала, что и отвечать. Руки её заметно дрожали, вся кожа на лице покрылась красными пятнами, ей требовалось большое усилие, чтобы оторваться от стула. Ей несколько раз повторили вопрос, а она не могла ничего сообразить. Тогда ее попросили встать, а сами стали проверять содержимое выдвижных ящиков ее рабочего стола. Попросили у заведующего отделением картонную коробку и туда стали сгружать все гипсовые модели, оттиски, мостовидные протезы. Вообщем все-все, что могло содержать в себе золото. Произведя выемку из стола, попросили Татьяну проехать с ними в отдел милиции для дачи показаний.
В зубопротезном отделении, после отъезда проверяющих кадров, наступила зловещая тишина. Каждый из врачей начал вспоминать, какую золотую работу он делал с Татьяной и остались ли какие-то следы в ящике стола, где лежали уже использованные модели. Кстати этот выдвижной ящик, вместе со всеми гипсовыми моделями, не разбираясь, обхэссники забрали с собой. К счастью для меня, я уже предполагал, что за Татьяной ведется наблюдение, и никаких с ней золотых работ не делал. Поэтому старался все свои работы отдавать другим техникам, но только не ей. В милиции же просто не хватало заявления советского гражданина, по поводу не понравившихся ему изготовленных золотых протезов. Но как вы сами знаете, подозрения свои в карман не спрячешь и неизвестно, кого собирались проверять обхэссники и потому, пришлось резко сократить весь ортопедический золотой прием.
И как говорится, предчувствия не подвели. В конфискованном у Тани гипсовых моделях находилась только одна моя металлическая работа без наряда. Золота там не было.
Вскоре коробку с гипсовыми моделями вернули в отделение. По внешнему виду, нельзя было сказать, что кто-то там ковырялся и искал. Никаких предписаний нам не было выписано, но Таню мы больше в отделении не видели. Она попала в следственный изолятор. По ее делу проходило около 70 больных. Всех вызывали в качестве свидетелей. Нас врачей в отделении никто не трогал. Вскоре мы узнали, что получила Таня всего два года лишения свободы с отбыванием срока в одной из местных колоний. Позже мы узнали, что всех врачей, с кем она работала, наш зубной техник безбожно сдала. Но так как, обычно техник не знает, ни фамилии больного, ни имени, а видит перед собой только гипсовые модели, никто к нам претензий больше не предъявлял. Но об этом мы узнали позже, а сейчас после окончания проверки все отделение пребывало в шоке.
(продолжение следует)
Автор: Сергей Попов
